— Слава! — снова загремело в проливчике, когда в небо над ним поднялись еще два столба пламени с дымом.
Как ни спешила тройка оставшихся в проливе ширванских кораблей покинуть его, русские ладьи настигли их и навязали бой. Суденышки с ополченцами, прежде защищавшие боевые корабли, убедившись в бесплодности своих усилий, воспользовались тем, что почти все вражеские ладьи оказались втянутыми в схватку с боевыми кораблями, и сплошным потоком устремились к выходу из проливчика. Дружинники не преследовали их, а только посылали вдогонку стрелы. Ширванские корабли, оказавшиеся позади двух горящих собратьев, начали медленно и осторожно разворачиваться, желая покинуть закупоренный спереди проливчик тем же путем, каким попали в него. То же самое делали и семь-восемь десятков мелких суденышек, очутившихся вместе с ними. Но покуда они выплывут из проливчика и обогнут его вокруг большого острова или двух маленьких островков, пройдет немало времени, за которое должен решиться исход боя с главными силами Дивдада у выхода из пролива. Засада свершила свое дело, исключив участие в сражении свыше трети флота противника!
Сейчас все зависело от того, смог ли тысяцкий Сфенкел задержать ширванские корабли близ Вороньего мыса. После вступления в бой прежде не атакованной части ширванского флота с девятью боевыми кораблями сражение вновь разгорелось на равных, и удар даже десятка-полугора прибывших от Вороньего мыса кораблей сразу внес бы в него перелом в пользу врага. Но сколько ни вглядывался Игорь в морскую даль, он не видел ни единой корабельной мачты.
— Слава! — донеслось со стороны проливчика, и Игорь увидел над ним три новых столба дыма.
— Слава! — и из проливчика вынеслись борт к борту две русские ладьи, за ними показалась еще пара, дальше просматривались еще несколько.
— Слава! — подхватили боевой клич во всех русских ладьях.
Игорь облегченно вздохнул, широко улыбнулся. Небо даровало ему победу! Перун не отвернулся от своих внуков! Теперь не важно, задержал Сфенкел ширванские корабли у Вороньего мыса или нет — даже появись сейчас мачты на горизонте, Дивдаду помощь уже не понадобится, ибо он будет разбит до ее прибытия. Да-да, разбит, поскольку судьбу сражения только что решили вырвавшиеся из проливчика с кличем «Слава!» русские засадные ладьи. Не важно, что их всего девятнадцать и в каждой после боя осталась в живых едва половина дружинников. Главное, что позади них пылали семь ширванских боевых кораблей, а их появление и боевой клич словно влили в русичей новые силы. И потом, откуда противнику знать, что в проливчике находилось всего девятнадцать ладей? Может, это лишь передовой отряд скрывавшихся доселе в засаде свежих русских сил? Нельзя позволить ширванцам прийти в себя от неожиданности и верно оценить обстановку! Нельзя позволить окрепнуть их смятенному ударом в спину духу!
— Не застоялись ли мы, воевода? — повернулся Игорь к Бразду.
— Застоялись, великий князь, — ответил тот. — Да и Дивдад со своим знаменем уже порядком намозолил глаза.
Игорь рванул из ножен меч, указал клинком на тройку кораблей со знаменем, громко крикнул:
— Смерть Дивдаду! Слава!
— Слава! — раскатилось вокруг него, и пятерка ладей наперегонки помчалась к тройке ширванских кораблей, стоящих поодаль от сражавшихся.
Но те не приняли боя. Все три корабля распустили паруса и стали быстро удаляться от места сражения. Преследовать их? Опасно — у Дивдада не меньше трехсот отборных воинов, а у Игоря двести. К тому же ширванцы направились в открытое море, где усиливавшийся ветер и все выше вздымавшиеся волны им нипочем, чего нельзя сказать о русских ладьях. Да я зачем вообще рисковать, бросаясь невесть куда в преддверия наступления темноты? Погибни Дивдад или уцелей — для Игоря он уже никто! Какой воин пожелает встать под знамя полководца, потерпевшего поражение от впятеро уступавшего ему по численности врага? Кто захочет связать свою судьбу с полководцем, не получившим даже царапины.в сражении, где погибли многие тысячи его воинов? Так что пусть Дивдад плывет куда считает нужным, для Игоря сейчас важнее добить его боевые корабли, что позволит ему чувствовать себя полноправным хозяином ширванского побережья. Да и ширванский и прочий сброд стоит проучить получше, дабы отбить у него охоту поднимать оружие на русичей!
— Дивдада в открытом море на ночь глядя нам не догнать, — сказал Игорь, вкладывая меч в ножны. — А вот кораблям, что сейчас огибают отмель, от нас не уйти никуда. На них, воевода!
Сражение стихало. Рукопашные схватки продолжались лишь на трех-четырех боевых кораблях, остальные были объяты пламенем либо на них хозяйничали русичи. Суденышки с ополченцами, не помышлявшими больше о сопротивлении, удирали от проливчика во все стороны. Некоторые ладьи, настигая их парами, зажимали бортами между собой и давили, словно скорлупу от орехов. Увидев ладью со стягом великого князя, все встречные ладьи устремлялись за ней, снова собираясь в боевые пятерки и тройки. Но ширванцы у отмели, увидев русичей и догадавшись об исходе сражения, спешно разворачивались назад.
— Ты победил Дивдада, великий князь, — сказал Бразд. — С сегодняшнего дня весь Каспий в твоих руках.
— Весь, кроме Дербента, — поправил Игорь. — Но теперь уже никто и ничто не помешает мне побывать у него.
Вначале Хозрой не придал значения громкому шуму снаружи, однако знакомые звуки, напоминавшие мычание, заставили его насторожиться. В следующий миг полог-дверь распахнулась во всю ширь, и в палатку шагнул высоченный русский дружинник, волочивший по земле за ногу раба с лисьей мордочкой. За дружинником вошли тысяцкий Сфенкел и сотник Микула, лишь вчера вечером возвратившиеся на острова с ширванского побережья.
Хозрой хорошо помнил, как за трое суток до сражения с флотом Дивдада Сфенкел и Микула отправлялись куда-то в плавание: двадцать пять крепких, хорошо снаряженных ла-Дей, тысяча прекрасно вооруженных дружинников, один краше другого. Помнил он и вчерашнее возвращение этого же отряда: шестнадцать жалких, потрепанных жесточайшим штормом суденышек с порванными парусами и сломанными мачтами, усталые, с изможденными лицами люди, каждый второй из которых был ранен, длинный ряд выгруженных из ладей мертвых дружинников, которых воины-русичи ни при каких обстоятельствах не оставляли на поле боя. Еще раньше из разговоров между победителями Хозрой узнал, что Сфенкел с Микулой где-то в прибрежных горах напали на шир-ванцев, в результате чего тридцать боевых кораблей не смогли в нужное время принять участие в морском сражении, что в конечном счете послужило одной из главных причин разгрома Дивдада.
Казалось бы, после кровопролитного боя и сильного шторма Микула и Сфенкел заслужили у великого князя право на отдых, но не тут-то было. Сразу после возвращения Микула долго находился в великокняжеском шатре; а утром его воины начали хлопотать подле ладей, приводя их в порядок, а Микула с Сарычем все время до полудня провели в разговорах с пленниками, которых по одному доставляли в шатер к сотнику. Но особенно привлекло внимание Хозроя то, что и возле готовившихся к плаванию ладей, и в шатре у Микулы несколько раз появлялся великий князь. Что это — случайность или подтверждение важности дела, которым занимался сейчас Микула? Поэтому раб получил строжайший приказ как можно быстрее выведать, чем занят Микула и отчего это так интересует великого князя. Видимо, раб переусердствовал в своем желании угодить хозяину и допустил в чем-то грубейшую ошибку, ответ за которую мог держать и Хозрой, несущий полную ответственность за принадлежавшую ему живую собственность.
Дружинник швырнул раба Хозрою под ноги, встал у входа в палатку, загородив его широкой спиной.
— Купец, знаком ли тебе сей человек? — спросил Сфенкел у Хозроя, указывая на распростертого у столика раба.
— Это мой раб, славный воевода, — ответил Хозрой. — Чем он прогневил тебя, победителя лучшей половины войска Дивдада? Не уступил дорогу? Слишком поздно поклонился? Не так посмотрел?
— Он подслушивал, о чем говорили в шатре сотника, — кивнул Сфенкел на Микулу. — Я сам застал его за этим занятием.
— Подслушивал? — разыграл удивление Хозрой. — Но он не может этого делать, ибо глух от рождения.
— Глух? Не верю! Он стоял на четвереньках, прильнув шатру ухом, и по его хитрой роже было видно, что он в слышит.
— Да он попросту прятался в тени от солнца!
— В том месте не было тени! Наоборот, вовсю жарило солнце! Зато там никто не ходит и его не могли увидеть! Мне удалось это потому, что я случайно обратил внимание на его шевельнувшуюся тень! Он хорошо знал, где лучше и безопаснее подслушивать!
— Все понятно! Эта ленивая скотина не иначе как спала. Увильнула от порученной работы, нашла укромное местечко и спала.
— Ты что, тоже глухой? — вскричал Сфенкел. — Я сказал, что он подслушивал, а не спал! Стоял на четвереньках, приложив ухо к шатру, и подслушивал.
— Славный воевода, эти скоты могут спать в любом положении… стоя, на четвереньках, даже во время работы. Смотри, он и сейчас спит! — торжествующе возопил Хозрой, толкая ногой раба, неподвижно лежавшего рядом со столи-ком с выпученными глазами и глупейшей гримасой на лице. — Эта двуногая скотина только и может, что жрать и спать! И я платил за нее деньги! Позор мне!
— Но почему он выбрал место для сна именно у шатра сотника? — уже спокойнее спросил Сфенкел. — Во всем лагере нет другого?
— Славный воевода, победитель Дивдада, но ты сам сказал, что в том месте никто не ходит и ты заметил его случайно. Разве раб может спать днем там, где его могут увидеть и сообщить об этом хозяину? Нет, он найдет для этого самое безлюдное место.
— Купец, ты надоел мне со своими объяснениями! -опять вскипел тысяцкий. — Твой раб не спал, а подслушивал! Подслушивал, понимаешь?
Чем дольше шел разговор, тем больше успокаивался Хозрой. Русы уверены, что его раб их подслушивал? Прекрасно! Гораздо хуже, когда рабы обвиняются в желании совершить кражу. В этом случае дело приходится улаживать с помощью денег, а расставаться с ними Хозрой не любил больше всего в жизни. Поскольку русский тысяцкий ни разу не употребил слова «кража», можно считать, что ничего страшного не произошло, ибо против подозрений у Хозроя имеется неопровержимый, не раз успешно использовавшийся довод, который он сейчас пустит в ход.
— Славный воевода, но этого не может быть! Мой раб не только глух, но и нем! Смотри!
Хозрой ударил раба ногой в бок и, когда тот уставился на него ничего не выражающими глазами, отвесил ему пару звонких пощечин, после чего взгляд раба стал осмысленным.
— Открой рот! — заорал Хозрой в лицо рабу, сжимая его Щеки с двух сторон кулаками. — Открой рот, скотина!
От боли раб застонал, раскрыл рот, и Хозрой, ухватив его за волосы, развернул лицом к Сфенкелу.
— Смотри, славный воевода! Даже если бы раб и мог что-либо слышать, он не в состоянии никому об этом сообщить. Зачем ему, рискуя жизнью, узнавать то, чем он не может воспользоваться, продав свои сведения врагам Руси?
— Он может это сделать, — возразил Сфенкел. — Я не раз видел глухонемых, которые переговаривались жестами и губами.
— Я тоже, но те глухонемые были нормальными людьми, а это недоумок. Посмотри на его лицо, славный воевода, разве заметно в его чертах хотя бы подобие разума? Да и кому он может передать подслушанное? Дивдаду? Персидскому шаху? Владыке Мазендарана? Все, что он мог узнать, останется в его глупой башке и на этом острове. А чтобы раб не спал там, где не положено, я велю наказать его! Пошел вон! — крикнул Хозрой, выпуская волосы раба и давая ему сильный пинок под зад.
Замычав, человечек засеменил на четвереньках в дальний угол палатки, испуганно косясь на хозяина и время от времени мыча.
— Накажи и хорошенько присматривай за ним, — посоветовал тысяцкий. — Ибо чем глупее и ленивее раб, тем больше неприятностей у его хозяина.
— Хозрой, раба застал у моей палатки Сфенкел, посему мне трудно судить, чем он там занимался, — впервые с момента появления в палатке заговорил Микула. — Однако я слышал о тебе как об очень умном человеке, а поэтому сомневаюсь, что ты будешь держать подле себя в дальнем походе глупого и глухонемого раба. Обычно умные люди поступают наоборот. Предупреждаю, что, если еще раз 'замечу этого раба вблизи моего шатра, его голову принесут тебе на копье. Запомни это.
Микула первым вышел из шатра, за ним последовали Сфенкел с дружинником. Оставшись вдвоем с хозяином, раб поднялся с четверенек, без приглашения подошел к столику и взял с него грифельную доску с мелом.
— Вижу, что ты с богатым уловом, — заметил Хозрой. — Наверное, сотник не зря пообещал в другой раз лишить тебя головы. Так чем меня обрадуешь?
Снедаемый любопытством и нетерпением, Хозрой встал со стульчика, зашел за спину раба и принялся читать написанное прямо из-под пальцев. По старой привычке самое важное он вполголоса бормотал себе под нос:
— Микула и Сарыч расспрашивали всех пленных о том, кто они и откуда, каким образом очутились в здешних местах… Интересовались у каждого, что ему известно о крепости Дербент или ее стенах, сможет ли он быть проводником в горах близ Дербента… Напоследок Микула сказал, что придется остановить выбор на пленниках лазге и алане, которые бывали в Дербенте и больше других приглянулись великому князю. Сказал также, что Игорь пойдет с отрядом в двести воинов на пяти ладьях, взяв с собой Сфенкела и Микулу… А это уже о ком? — удивился Хозрой. — Микула и Сарыч вспоминали главаря нефатских разбойников Ичкера, в отряде которого были захвачены эти пленники? Они взяли в плен и Ичкера, но потом отпустили его? Ну и везет же старому мерзавцу! — воскликнул Хозрой. — Уж я бы не сделал подобной глупости ни за что! Я приказал бы отрубить подлецу голову или посадить живьем на кол!
Раб перестал писать, с поклоном протянул доску Хозрою. Но тот, отведя ее в сторону, возвратился к стульчику, опустился на него. Прикрыл глаза, задумался. Рабу действительно удалось получить важные сведения, от которых, возможно, может зависеть будущее Хазарии. Однако решение, как воспользоваться добытыми сведениями, должен принять он, ибо к тому времени, когда сможет передать их в Хазарию и получить оттуда ответ, эти сведения уже не будут стоить ничего. Причем решение придется принимать настолько важное, что ошибка может стоить собственной головы. Поэтому никакой спешки, вначале необходимо тщательно и всесторонне осмыслить все, что ему стало сейчас известно.
Значит, великий князь русов намерен отправиться с отрядом в две сотни воинов к Дербенту. Зачем — ясно. С таким числом воинов подобные крепости не штурмуют, да и разговор Микулы с Сарычем дает ответ на это — русы хотят получить точные сведения о самой крепости и ее уходящей в горы стене. Эти сведения настолько важны для русов, что в разведку отправляется лично великий князь с лучшим тысяцким и довереннейшим сотником. Для чего нужна такая разведка, вопрос не возникает — только для штурма крепости. А вот когда русы намерены штурмовать Дербент? Вряд ли они собираются делать это сейчас, понеся значительные потери в боях, обремененные богатой добычей и множеством раненых, когда многие поговаривают о скором возвращении домой. Преследуй Игорь цель взять Дербент, он занялся бы этим сразу по прибытии на Каспий, располагая многочисленным войском, готовым ради захвата первой добычи на штурм любой крепости.
Если русы не будут штурмовать Дербент сейчас, выходит, они собираются сделать это позже. Когда? Во время нового похода? Вот это будет новость для кагана! Поди угадай, как вздумают русы повторно напасть на Каспий: вновь договорятся с каганом о мирном плавании по хазарским рекам или пройдут по его землям с огнем и мечом? Но даже в первом случае возникает вопрос: а выгоден ли Хазарии захват русами Дербента? Конечно, очень неприятно иметь на севере своей державы сильнейшую персидскую крепость, запирающую хазарам дорогу в сердце Кавказа и прерывающую пешеходные караванные пути на южное побережье Хвалынского моря. Однако выгодно ли ей иметь в Дербенте, этих кавказских воротах из Азии в Европу, вместо мусульман-персов язычников-русов, поменяв одного врага на другого?
По— видимому, нет. Дербентская крепость -северная оконечность огромной персидской державы, далекая от дворцов ее владык и места обитания коренных персов, предназначенная в основном для отражения набегов на Кавказ степных кочевых народов, прежде всего хазар, нежели для нападения на них. Совсем иную роль станет играть Дербентская крепость, окажись она в руках русов. Они уже наступают на Ха-зарию с запада, со времен князя Олега приступили к покорению славянских племен в верховьях рек Саркела и Итиля, значит, не сегодня завтра охватят каганат с северо-запада.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78