<Последнее время я заме-
чаю, что в разговорах о делах правления стали употреблять
слово <народ>. Вот вам плоды новой философии! Да разве мож-
но забывать, что третье сословие всего лишь придаток к го-
сударству?>. (Другими словами, это означает, что из двадцати
четырех миллионов человек двадцать три миллиона девятьсот
тысяч представляют собой случайный и незначительный до-
бавок к ста тысячам).
О Милорд Херви, путешествуя по берегу Италии и пере-
правляясь через какую-то лагуну, погрузил в нее палец.
<0го1 - воскликнул он. - Вода-то соленая! Значит, эти мес-
та - наши>".
О Некто рассказывал о том, как он скучал, слушая в вер-
сальской церкви проповедь.
- Почему же вы не ушли с нее? - осведомился Дюкло.
- Я боялся потревожить присутствующих и оскорбить их
чувства.
- А я, честное слово, предпочел бы вернуться в лоно веры
после первых же слов такой проповеди, лишь бы не слушать
ее до конца! - воскликнул Дюкло.
О Будучи любовником г-жи Дюбарри, г-н дЭгийон под-
хватил где-то на стороне некий галантный недуг и решил, что
наградил им графиню, а следовательно, погиб; на его счастье
эти опасения не подтвердились. Вынужденный во время лече-
ния, которое показалось ему очень долгим, воздерживаться от
- 260 -
близости с г-жой Дюбарри, он говорил своему врачу: <Если вы
не поторопитесь, эта болезнь погубит меня>. Пользовал герцо-
га тогда тот же г-н Бюссон", что еще раньше, в Бретани, выле-
чил его от смертельной болезни, когда остальные врачи поте-
ряли уже надежду на благоприятный исход. Этим Бюссон
оказал своей провинции дурную услугу, и ему припомнили ее,
лишив его всех занимаемых им должностей на другой же день
после падения дЭгийона. Последний, став министром, долгое
время не удосуживался что-нибудь сделать для г-на Бюссона,
а тот, узнав, что герцог не лучше обошелся и с г-ном Ленге",
сказал: <Господин дЭгийон не брезгует ничем и никем, кро-
ме тех, кто спас ему честь и жизнь>.
О Увидев однажды мальчика, который проходил так близ-
ко от лошади, что животное могло бы навсегда изувечить его
ударом копыта, г-н Тюренн подозвал к себе ребенка и сказал:
<Милое дитя, никогда не приближайся к лошади сзади - она
может тебя покалечить. Лучше обойди ее. Поверь, что за всю
свою жизнь ты не сделаешь и лишнего полулье из-за такой
меры предосторожности, и запомни: тебе советует это госпо-
дин де Тюренн>.
О Дидро спросили, что за человек г-н дЭпине. <Это че-
ловек, - ответил он, - который ухитрился спустить два мил-
лиона, не сказав ни одного умного слова и не сделав ни одного
доброго дела>.
О Г-н де Т, желая дать понять, насколько слащавы пас-
тушечьи идиллии Флориана", говаривал: <Они даже понра-
вились бы мне, если бы автор добавил к барашкам немного
волков>.
О Как-то раз г-н де Фронсак отправился взглянуть на пла-
нисферу, которую показывал художник, изготовивший ее. Этот
человек, видя на посетителе крест Святого Людовика, но не
зная, кто он, употребил при обращении к нему всего лишь ти-
тул шевалье". Тщеславный Фронсак, уязвленный тем, что его
не назвали герцогом, тут же сочинил целую историю, в кото-
рой фигурировал один из его слуг, якобы назвавший хозяина
<монсеньор>. При этом слове г-н де Жанлис перебил рас-
сказчика: <Как ты сказал? Монсеньор? Да ведь тебя примут
за епископа!>.
- 261 -
О Г-н де Лассе" человек очень мягкий, но отлично знав-
ший свет, говаривал, что, если человеку предстоит провести це-
лый день в обществе, он должен на завтра проглотить жабу -
тогда до самого вечера ничто уже не вызовет в нем отвращения.
О Г-ну Даламберу случилось повидать г-жу Дени на дру-
гой же день после ее бракосочетания с г-ном Дювивье. Его
спросили, счастливый ли у нее был вид. <Очень счастливый, -
ответил он. -Поверьте мне, счастливый до тошноты>.
О Некто, послушав <Георгики> Вергилия" в переводе аб-
бата Делиля, сказал поэту: <Перевод превосходен. Не сомне--
ваюсь, что как только автора назначат епископом, первый же
свободный бенефиций -завами>.
О Господа де Б и де К настолько близки, что их чуть не
почитают образцом истинной дружбы. Однажды де Б осве-
домляется у де К:
- Не было ли среди женщин, принадлежавших тебе, ка-
кой-нибудь кокетки, которая спросила бы, кто тебе дороже -
.она или я, и готов ли ты пожертвовать мною ради нее?
- Выла.
- Кто же это?
- Госпожа де М, - ответил де К.
Речь шла о любовнице его друга.
О С возмущением рассказав мне об одной плутне постав-
щиков провианта, М воскликнул: <Это стоило жизни пяти
тысячам человек - они буквально умерли с голоду, сударь.
Вот уж поистине знатный кусок с королевского стола!>.
О Г-н Вольтер заметил однажды по поводу религии, по-
всеместно приходящей в упадок: <А жаль! Скоро нам нечего
будет осмеивать>. - <Утешьтесь! - возразил г-н Сабатье де
Кабр". - Предмет и повод для осмеяния всегда найдется>. -
<Не скажите, сударь! - сокрушенно вздохнул Вольтер. - Вне
церкви нет благодати!>.
О Незадолго до смерти тяжелобольной принц Конти по-
жаловался Бомарше, что не надеется выздороветь - слиш-
ком уж истощен тяготами войны, вином и наслаждениями.
- Что касается походов, - возразил Бомарше, - то принц
- 262 -
Евгений проделал двадцать одну кампанию и все-таки умер
в семидесятивосьмилетнем возрасте. Что до вина, то маркиз
де Бранкас ежедневно осушал шесть бутылок шампанского
и тем не менее дожил до восьмидесяти четырех лет.
- Допустим, - согласился принц. - А как насчет лю-
бовных утех?
- Вспомните вашу матушку! - отпарировал Бомарше
(принцесса скончалась на восьмидесятом году жизни).
- Верно! - обрадовался Конти. - Пожалуй, я еще выка-
рабкаюсь.
О Как-то раз регент обещал позаботиться о молодом Аруз,
то есть подыскать ему должность и сделать из него важную
персону. Вскоре после этого юный поэт попался регенту на
глаза, когда тот в сопровождении всех четырех статс-секрета-
рей шел с заседания кабинета. Заметив его, регент сказал:
<Я в? забыл о тебе, Аруэ, - ты будешь ведать департаментом
придворных шутов>. - <Что вы, монсеньор! - ответил
Аруэ. - Там у меня нашлось бы чересчур много соперников.
Четверых я уже вижу>. Регент чуть не лопнул со смеху.
О Когда маршал Рбшелье после взятия Маона явился ко
двору, первые, вернее, единственные слова, сказанные ему Лю-
довиком XV, были таковы: <Знаете, маршал, а ведь бедняга
Лансматт умер>. Лансматтом звали старого камер-лакея.
О Когда <Журналь де Пари> напечатал чрезвычайно глу-
пое письмо г-на Вланшара о воздухоплавании, кто-то заме-
тил: <Господину Бланшару уже незачем подниматься в воз-
дух - он и без того воспарил>.
О Монтазе"", епископ Отенский, а затем архиепископ Ли-
онский, был не только священник, но и отменно ловкий царе-
дворец. Доказательство тому - хитрость, на которую он однаж-
ды пустился. Зная за собой грешки, могущие легко погубить
его в глазах театинца Буайе, епископа города Мирпуа, он
сам написал на себя анонимное письмо, полное клеветниче-
ских и явно нелепых измышлений. Послание это он адресо-
вал епископу Нарбоннскому. Тот имел с ним объяснение, и
Монтазе намекнул ему на коварство своих тайных недругов.
Когда же последние действительно прибегли к анонимным
письмам, где была изложена доподлинная правда, Буайе решил
пренебречь ими: обманутый первым письмом, он счел за бла-
го не доверять и остальным.
О Людовик XV заказал свой портрет Латуру и во время
сеансов часто разговаривал с художвиком. Ободренный тем,
что король доволен его работой, живописец, естественно, осме-
лел и однажды позволил себе сказать: <А ведь ваши адмира-
лы не в ладах с морем, государь>. - <Вот как? - сухо ото-
звался король. - Зато с ним в ладах мой Берне >.
О Герцогиня де Шон, жившая в разводе с мужем, находит-
ся при смерти. Ей докладывают:
- Вас пришли соборовать.
- Еще минутку!
- Вас желает видеть герцог де Шон.
- Он здесь?
-Да.
- Пусть обождет. Впустите его вместе со святыми дарами.
О Как-то раз, когда я гулял в обществе одного своего дру-
га, с ним раскланялась довольно подозрительная личность. Я
спросил, кто это такой. Мой друг ответил, что это человек, со-
вершающий ради отечества то, на что не решился бы даже
Брут. Я попросил собеседника низвести свою высокую мысль
до уровня моего убогого разума и узнал, что его знакомец -
полицейский шпион.
О Г-н Лемьер, сам того не подозревая, отменно сострил,
когда сказал, что между его <Малабарской вдовой> в поста-
новке 1770 года и той же трагедией в постановке 1781 года
такая же разница, как между вязанкой и возом дров. В самом
деле, успех этой пьесе после ее возобновления принес именно
костер на сцене, устроенный гораздо более эффектно, нежели в
первый раз.
О Некий философ, решив начать уединенную жизнь, при-
слал мне письмо, дышащее рассудительностью и добродете-
лью. Кончалось оно такими словами: <Прощайте, друг мой! Не
старайтесь подавить в себе интересы, связующие людей с об-
ществом, но непременно развивайте в себе чувства, которые
отдаляли бы вас от него>.
- 264 -
О Дидро, и в шестьдесят два года остававшийся любите-
лем женщин, сказал однажды кому-то из друзей: <Я то и дело
твержу себе: "Ах, старый дурак, старый юбочник! Когда же ты
перестанешь подвергать себя риску получить позорный отказ
или дать осечку и осрамиться?">.
О Г-н де К распространялся о преимуществах английского
образа правления в собрании, где присутствовало несколько
епископов и аббатов. Один из них, аббат де Сегеран, возразил
ему: <Сударь, то немногое, что я знаю об этой стране, отнюдь не
пробуждает у меня желания поселиться в ней. Уверен, что мне
там было бы очень плохо>. - <Именно потому эта страна и
хороша, господин аббат>, - в простоте душевной ответил де К.
О Несколько французских офицеров посетили Берлин, и
один из них явился на прием к королю в партикулярном
платье и белых чулках. Король, подойдя к нему, осведомился,
как его зовут.
- Маркиз де Бокур.
- Какого полка?
- Шампанского.
- А, того самого, где плюют на дисциплину!..
И король заговорил с остальными офицерами, на которых
были мундиры и ботфорты.
О Г-н де Шон, заказав портрет своей жены в образе Вене-
ры, никак не мог решить, в каком же виде ему самому пози-
ровать для парного портрета. Он поверил свои сомнения мад-
муазель Кино, и та посоветовала: <Велите изобразить себя
Вулканом >.
О У врача Бувара был на лице шрам в форме буквы <С>,
который сильно обезображивал его. Дидро любил повторять,
что Бувар обязан этим уродством своей неловкости: взявшись
за косу Смерти, он стукнулся о косовище.
О Проезжая через Триест и по обычаю своему сохраняя
инкогнито, император остановился в гостинице. На вопрос его,
не найдется ли удобной комнаты, ему ответили, что свободны
лишь две чердачные каморки, - последний хороший номер
занял недавно приехавший немецкий епископ. Император
распорядился подать ужин, но и тут оказалось, что остались
- 265 -
лишь яйца да овощи: вся птица пошла на стол прелату и его
свите. Тогда император велел спросить епископа, не пригласит
ли тот его, как иностранца, разделить с ним трапезу. Епископ
ответил отказом. Императору пришлось ужинать с одним из
епископских капелланов, для которого не нашлось места за
общим столом. Он спросил священника, зачем они едут в Рим.
<Его преосвященство намерен исхлопотать себе бенефиций, при-
носящий пятьдесят тысяч гульденов дохода, благо император
еще не знает, что этот бенефиций освободился>, - ответил ка-
пеллан и переменил разговор. Вечером император написал
два письма: одно - кардиналу-датарию, другое - своему
послу, и попросил нового знакомца по приезде в Рим передать
их по адресу. Капеллан сдержал слово и, к великому своему
изумлению, получил от кардинала-датария жалованную гра-
моту на вышеназванный бенефиций. Он сообщил об этом сво-
ему епископу, и тот немедленно уехал восвояси. Капеллан же
задержался в Риме и позднее рассказал прелату, что история с
бенефицием явилась следствием писем, адресованных импер-
скому послу и кардиналу-датарию тем самым иностранцем, с
которым его преосвященство не пожелал поделиться ужином
в Триесте: иностранец оказался императором!
О Граф де и маркиз де спросили меня, усматриваю
ли я какое-либо различие в их житейских правилах. <Разли-
чие действительно есть, - ответил я: - один из вас готов лишь
облизывать уполовник, а второй способен еще и проглотить его>.
О В 1788 году, получив отставку, барон де Бретейль вся-
чески порицал поведение архиепископа Санского". Он назы-
вал его деспотом и приговаривал: <А вот я хотел, чтобы коро-
левская страсть не выродилась в деспотию и не выходила за
пределы, которыми была ограничена при Людовике XV>. Он
полагал, что такие речи - признак гражданского мужества и
могут даже погубить его во мнении двора.
О Однажды, когда у г-жи дЭпарбе было любовное сви-
дание с Людовиком XV, король сказал ей:
- Ты жила со всеми моими подданными.
- Ах, государь!..
- Ты спала с герцогом Шуазелем.
- Но он так влиятелен!
- С маршалом Ришелье.
- 266 -
- Но он так остроумен!
- С Монвилем.
- У него такие красивые ноги!
- В добрый час!.. Ну, а герцог д0мон? У него-то ведь нет
ни одного из этих достоинств.
- Ах, государь, он так предан вашему величеству!
О Г-жа де Ментенон гуляла с г-жой де Келюс"" у пруда в
Марли. Вода была так прозрачна, что дамы разглядели пла-
вавших в ней карпов. Рыбы были тощими и невеселыми, дви-
гались медленно. Г-жа де Келюс обратила на это внимание
своей спутницы, и та ответила: <Они, как и я, скучают по той
мутной луже, откуда их извлекли>.
О Колле положил на срочный вклад изрядную сумму,
поместив ее из десяти годовых у некоего финансиста, который
за два года не выплатил ему ни одного су. <Сударь, - заявил
банкиру Колле, - я обратил свои деньги в пожизненную рен-
ту именно затем, чтобы получать ее при жизни>.
О Английский посол в Неаполе устроил однажды очаро-
вательный праздник, стоивший ему, однако, не слишком доро-
го. Это стало известно, и в свете принялись злословить, хотя
сначала праздник был сочтен очень удачным. Посол рас-
квитался с хулителями как истый англичанин и человек, уме-
ющий презирать деньги. Он объявил, что намерен устроить
новый прием. Все решили, что британец собирается взять ре-
ванш и праздник будет поэтому чем-то из ряда вон выходя-
щим. В назначенный день гости толпой съехались в посоль-
ство, но никаких приготовлений к приему не обнаружили.
Наконец слуга вынес жаровню. Собравшиеся замерли в ожи-
дании чуда. <Господа, - сказал им посол, - вам не важно,
весело у меня или скучно; вас интересует одно - во сколько
мне встал прием. Смотрите же! (и, распахнув свой фрак, он
показал приглашенным его подкладку). На нее пошло полот-
но Доменикино ценой в пять тсяч гиней. Но это не все. Вот
десять векселей на предъявителя по тысяче гиней каждый.
Они выписаны на амстердамский банк (с этими словами по-
сол скомкал бумаги и бросил их на жаровню). Не сомневаюсь,
что сегодня вы разъедетесь по домам, довольные и праздни-
ком, и мною. До свиданья, господа! Прием окончен>.
О <Потомство, - говаривал г-н де Б, - это всего-навсе-
го новая публика в театре, приходящая на смену старой. Ну, а
что такое нынешняя публика - нам известно>.
О Н говорил: <Как в нравственном, так и в физическом
отношении, как в прямом, так и в переносном смысле мне не-
навистны три вещи: шум, опьянение и похмелье>.
О Узнав, что некая особа легкого поведения вышла за че-
ловека, слывшего до тех пор вполне добропорядочным, г-жа
де Л заметила: <Даже будучи потаскушкой, я все равно оста-
лась бы честной женщиной: мне в голову бы не пришло взять
в любовники того, кто способен на мне жениться>.
О <Госпожа де Ж, - утверждал М, - слишком умна
и ловка, чтобы ее презирали столь же глубоко, как многих
других женщин, гораздо меньше достойных презрения>.
О На первых порах своей брачной жизни покойная герцо-
гиня Орлеанская была сильно влюблена в мужа - свидете-
ли тому почти все закоулки Пале-Рояля. Однажды супруги
отправились навестить вдовствующую герцогиню", которой
тогда нездоровилось. Во время беседы она задремала, и герцог
с молодой женой решили немного позабавиться, предавшись
утехам прямо у постели больной. Та заметила это и упрекну-
ла невестку: <Сударыня, вы первая заставляете меня краснеть
за замужних женщин>.
О Маршал де Дюрас, разгневавшись на одного из своих
сыновей, воскликнул: <Уймись, негодник, или поедешь ужи-
нать к королю!>. Дело в том, что молодой человек дважды
ужинал в Марли и чуть не умер там со скуки.
О Дюкло то и дело оскорблял аббата д0ливе, о котором
отзывался так: <Он настолько подл, что, несмотря на все мои
грубости, ненавидит меня не больше, чем всех остальных>.
О Однажды, когда Дюкло рассуждал о том, что каждый
представляет себе рай на свой манер, г-жа де Рошфор заме-
тила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
чаю, что в разговорах о делах правления стали употреблять
слово <народ>. Вот вам плоды новой философии! Да разве мож-
но забывать, что третье сословие всего лишь придаток к го-
сударству?>. (Другими словами, это означает, что из двадцати
четырех миллионов человек двадцать три миллиона девятьсот
тысяч представляют собой случайный и незначительный до-
бавок к ста тысячам).
О Милорд Херви, путешествуя по берегу Италии и пере-
правляясь через какую-то лагуну, погрузил в нее палец.
<0го1 - воскликнул он. - Вода-то соленая! Значит, эти мес-
та - наши>".
О Некто рассказывал о том, как он скучал, слушая в вер-
сальской церкви проповедь.
- Почему же вы не ушли с нее? - осведомился Дюкло.
- Я боялся потревожить присутствующих и оскорбить их
чувства.
- А я, честное слово, предпочел бы вернуться в лоно веры
после первых же слов такой проповеди, лишь бы не слушать
ее до конца! - воскликнул Дюкло.
О Будучи любовником г-жи Дюбарри, г-н дЭгийон под-
хватил где-то на стороне некий галантный недуг и решил, что
наградил им графиню, а следовательно, погиб; на его счастье
эти опасения не подтвердились. Вынужденный во время лече-
ния, которое показалось ему очень долгим, воздерживаться от
- 260 -
близости с г-жой Дюбарри, он говорил своему врачу: <Если вы
не поторопитесь, эта болезнь погубит меня>. Пользовал герцо-
га тогда тот же г-н Бюссон", что еще раньше, в Бретани, выле-
чил его от смертельной болезни, когда остальные врачи поте-
ряли уже надежду на благоприятный исход. Этим Бюссон
оказал своей провинции дурную услугу, и ему припомнили ее,
лишив его всех занимаемых им должностей на другой же день
после падения дЭгийона. Последний, став министром, долгое
время не удосуживался что-нибудь сделать для г-на Бюссона,
а тот, узнав, что герцог не лучше обошелся и с г-ном Ленге",
сказал: <Господин дЭгийон не брезгует ничем и никем, кро-
ме тех, кто спас ему честь и жизнь>.
О Увидев однажды мальчика, который проходил так близ-
ко от лошади, что животное могло бы навсегда изувечить его
ударом копыта, г-н Тюренн подозвал к себе ребенка и сказал:
<Милое дитя, никогда не приближайся к лошади сзади - она
может тебя покалечить. Лучше обойди ее. Поверь, что за всю
свою жизнь ты не сделаешь и лишнего полулье из-за такой
меры предосторожности, и запомни: тебе советует это госпо-
дин де Тюренн>.
О Дидро спросили, что за человек г-н дЭпине. <Это че-
ловек, - ответил он, - который ухитрился спустить два мил-
лиона, не сказав ни одного умного слова и не сделав ни одного
доброго дела>.
О Г-н де Т, желая дать понять, насколько слащавы пас-
тушечьи идиллии Флориана", говаривал: <Они даже понра-
вились бы мне, если бы автор добавил к барашкам немного
волков>.
О Как-то раз г-н де Фронсак отправился взглянуть на пла-
нисферу, которую показывал художник, изготовивший ее. Этот
человек, видя на посетителе крест Святого Людовика, но не
зная, кто он, употребил при обращении к нему всего лишь ти-
тул шевалье". Тщеславный Фронсак, уязвленный тем, что его
не назвали герцогом, тут же сочинил целую историю, в кото-
рой фигурировал один из его слуг, якобы назвавший хозяина
<монсеньор>. При этом слове г-н де Жанлис перебил рас-
сказчика: <Как ты сказал? Монсеньор? Да ведь тебя примут
за епископа!>.
- 261 -
О Г-н де Лассе" человек очень мягкий, но отлично знав-
ший свет, говаривал, что, если человеку предстоит провести це-
лый день в обществе, он должен на завтра проглотить жабу -
тогда до самого вечера ничто уже не вызовет в нем отвращения.
О Г-ну Даламберу случилось повидать г-жу Дени на дру-
гой же день после ее бракосочетания с г-ном Дювивье. Его
спросили, счастливый ли у нее был вид. <Очень счастливый, -
ответил он. -Поверьте мне, счастливый до тошноты>.
О Некто, послушав <Георгики> Вергилия" в переводе аб-
бата Делиля, сказал поэту: <Перевод превосходен. Не сомне--
ваюсь, что как только автора назначат епископом, первый же
свободный бенефиций -завами>.
О Господа де Б и де К настолько близки, что их чуть не
почитают образцом истинной дружбы. Однажды де Б осве-
домляется у де К:
- Не было ли среди женщин, принадлежавших тебе, ка-
кой-нибудь кокетки, которая спросила бы, кто тебе дороже -
.она или я, и готов ли ты пожертвовать мною ради нее?
- Выла.
- Кто же это?
- Госпожа де М, - ответил де К.
Речь шла о любовнице его друга.
О С возмущением рассказав мне об одной плутне постав-
щиков провианта, М воскликнул: <Это стоило жизни пяти
тысячам человек - они буквально умерли с голоду, сударь.
Вот уж поистине знатный кусок с королевского стола!>.
О Г-н Вольтер заметил однажды по поводу религии, по-
всеместно приходящей в упадок: <А жаль! Скоро нам нечего
будет осмеивать>. - <Утешьтесь! - возразил г-н Сабатье де
Кабр". - Предмет и повод для осмеяния всегда найдется>. -
<Не скажите, сударь! - сокрушенно вздохнул Вольтер. - Вне
церкви нет благодати!>.
О Незадолго до смерти тяжелобольной принц Конти по-
жаловался Бомарше, что не надеется выздороветь - слиш-
ком уж истощен тяготами войны, вином и наслаждениями.
- Что касается походов, - возразил Бомарше, - то принц
- 262 -
Евгений проделал двадцать одну кампанию и все-таки умер
в семидесятивосьмилетнем возрасте. Что до вина, то маркиз
де Бранкас ежедневно осушал шесть бутылок шампанского
и тем не менее дожил до восьмидесяти четырех лет.
- Допустим, - согласился принц. - А как насчет лю-
бовных утех?
- Вспомните вашу матушку! - отпарировал Бомарше
(принцесса скончалась на восьмидесятом году жизни).
- Верно! - обрадовался Конти. - Пожалуй, я еще выка-
рабкаюсь.
О Как-то раз регент обещал позаботиться о молодом Аруз,
то есть подыскать ему должность и сделать из него важную
персону. Вскоре после этого юный поэт попался регенту на
глаза, когда тот в сопровождении всех четырех статс-секрета-
рей шел с заседания кабинета. Заметив его, регент сказал:
<Я в? забыл о тебе, Аруэ, - ты будешь ведать департаментом
придворных шутов>. - <Что вы, монсеньор! - ответил
Аруэ. - Там у меня нашлось бы чересчур много соперников.
Четверых я уже вижу>. Регент чуть не лопнул со смеху.
О Когда маршал Рбшелье после взятия Маона явился ко
двору, первые, вернее, единственные слова, сказанные ему Лю-
довиком XV, были таковы: <Знаете, маршал, а ведь бедняга
Лансматт умер>. Лансматтом звали старого камер-лакея.
О Когда <Журналь де Пари> напечатал чрезвычайно глу-
пое письмо г-на Вланшара о воздухоплавании, кто-то заме-
тил: <Господину Бланшару уже незачем подниматься в воз-
дух - он и без того воспарил>.
О Монтазе"", епископ Отенский, а затем архиепископ Ли-
онский, был не только священник, но и отменно ловкий царе-
дворец. Доказательство тому - хитрость, на которую он однаж-
ды пустился. Зная за собой грешки, могущие легко погубить
его в глазах театинца Буайе, епископа города Мирпуа, он
сам написал на себя анонимное письмо, полное клеветниче-
ских и явно нелепых измышлений. Послание это он адресо-
вал епископу Нарбоннскому. Тот имел с ним объяснение, и
Монтазе намекнул ему на коварство своих тайных недругов.
Когда же последние действительно прибегли к анонимным
письмам, где была изложена доподлинная правда, Буайе решил
пренебречь ими: обманутый первым письмом, он счел за бла-
го не доверять и остальным.
О Людовик XV заказал свой портрет Латуру и во время
сеансов часто разговаривал с художвиком. Ободренный тем,
что король доволен его работой, живописец, естественно, осме-
лел и однажды позволил себе сказать: <А ведь ваши адмира-
лы не в ладах с морем, государь>. - <Вот как? - сухо ото-
звался король. - Зато с ним в ладах мой Берне >.
О Герцогиня де Шон, жившая в разводе с мужем, находит-
ся при смерти. Ей докладывают:
- Вас пришли соборовать.
- Еще минутку!
- Вас желает видеть герцог де Шон.
- Он здесь?
-Да.
- Пусть обождет. Впустите его вместе со святыми дарами.
О Как-то раз, когда я гулял в обществе одного своего дру-
га, с ним раскланялась довольно подозрительная личность. Я
спросил, кто это такой. Мой друг ответил, что это человек, со-
вершающий ради отечества то, на что не решился бы даже
Брут. Я попросил собеседника низвести свою высокую мысль
до уровня моего убогого разума и узнал, что его знакомец -
полицейский шпион.
О Г-н Лемьер, сам того не подозревая, отменно сострил,
когда сказал, что между его <Малабарской вдовой> в поста-
новке 1770 года и той же трагедией в постановке 1781 года
такая же разница, как между вязанкой и возом дров. В самом
деле, успех этой пьесе после ее возобновления принес именно
костер на сцене, устроенный гораздо более эффектно, нежели в
первый раз.
О Некий философ, решив начать уединенную жизнь, при-
слал мне письмо, дышащее рассудительностью и добродете-
лью. Кончалось оно такими словами: <Прощайте, друг мой! Не
старайтесь подавить в себе интересы, связующие людей с об-
ществом, но непременно развивайте в себе чувства, которые
отдаляли бы вас от него>.
- 264 -
О Дидро, и в шестьдесят два года остававшийся любите-
лем женщин, сказал однажды кому-то из друзей: <Я то и дело
твержу себе: "Ах, старый дурак, старый юбочник! Когда же ты
перестанешь подвергать себя риску получить позорный отказ
или дать осечку и осрамиться?">.
О Г-н де К распространялся о преимуществах английского
образа правления в собрании, где присутствовало несколько
епископов и аббатов. Один из них, аббат де Сегеран, возразил
ему: <Сударь, то немногое, что я знаю об этой стране, отнюдь не
пробуждает у меня желания поселиться в ней. Уверен, что мне
там было бы очень плохо>. - <Именно потому эта страна и
хороша, господин аббат>, - в простоте душевной ответил де К.
О Несколько французских офицеров посетили Берлин, и
один из них явился на прием к королю в партикулярном
платье и белых чулках. Король, подойдя к нему, осведомился,
как его зовут.
- Маркиз де Бокур.
- Какого полка?
- Шампанского.
- А, того самого, где плюют на дисциплину!..
И король заговорил с остальными офицерами, на которых
были мундиры и ботфорты.
О Г-н де Шон, заказав портрет своей жены в образе Вене-
ры, никак не мог решить, в каком же виде ему самому пози-
ровать для парного портрета. Он поверил свои сомнения мад-
муазель Кино, и та посоветовала: <Велите изобразить себя
Вулканом >.
О У врача Бувара был на лице шрам в форме буквы <С>,
который сильно обезображивал его. Дидро любил повторять,
что Бувар обязан этим уродством своей неловкости: взявшись
за косу Смерти, он стукнулся о косовище.
О Проезжая через Триест и по обычаю своему сохраняя
инкогнито, император остановился в гостинице. На вопрос его,
не найдется ли удобной комнаты, ему ответили, что свободны
лишь две чердачные каморки, - последний хороший номер
занял недавно приехавший немецкий епископ. Император
распорядился подать ужин, но и тут оказалось, что остались
- 265 -
лишь яйца да овощи: вся птица пошла на стол прелату и его
свите. Тогда император велел спросить епископа, не пригласит
ли тот его, как иностранца, разделить с ним трапезу. Епископ
ответил отказом. Императору пришлось ужинать с одним из
епископских капелланов, для которого не нашлось места за
общим столом. Он спросил священника, зачем они едут в Рим.
<Его преосвященство намерен исхлопотать себе бенефиций, при-
носящий пятьдесят тысяч гульденов дохода, благо император
еще не знает, что этот бенефиций освободился>, - ответил ка-
пеллан и переменил разговор. Вечером император написал
два письма: одно - кардиналу-датарию, другое - своему
послу, и попросил нового знакомца по приезде в Рим передать
их по адресу. Капеллан сдержал слово и, к великому своему
изумлению, получил от кардинала-датария жалованную гра-
моту на вышеназванный бенефиций. Он сообщил об этом сво-
ему епископу, и тот немедленно уехал восвояси. Капеллан же
задержался в Риме и позднее рассказал прелату, что история с
бенефицием явилась следствием писем, адресованных импер-
скому послу и кардиналу-датарию тем самым иностранцем, с
которым его преосвященство не пожелал поделиться ужином
в Триесте: иностранец оказался императором!
О Граф де и маркиз де спросили меня, усматриваю
ли я какое-либо различие в их житейских правилах. <Разли-
чие действительно есть, - ответил я: - один из вас готов лишь
облизывать уполовник, а второй способен еще и проглотить его>.
О В 1788 году, получив отставку, барон де Бретейль вся-
чески порицал поведение архиепископа Санского". Он назы-
вал его деспотом и приговаривал: <А вот я хотел, чтобы коро-
левская страсть не выродилась в деспотию и не выходила за
пределы, которыми была ограничена при Людовике XV>. Он
полагал, что такие речи - признак гражданского мужества и
могут даже погубить его во мнении двора.
О Однажды, когда у г-жи дЭпарбе было любовное сви-
дание с Людовиком XV, король сказал ей:
- Ты жила со всеми моими подданными.
- Ах, государь!..
- Ты спала с герцогом Шуазелем.
- Но он так влиятелен!
- С маршалом Ришелье.
- 266 -
- Но он так остроумен!
- С Монвилем.
- У него такие красивые ноги!
- В добрый час!.. Ну, а герцог д0мон? У него-то ведь нет
ни одного из этих достоинств.
- Ах, государь, он так предан вашему величеству!
О Г-жа де Ментенон гуляла с г-жой де Келюс"" у пруда в
Марли. Вода была так прозрачна, что дамы разглядели пла-
вавших в ней карпов. Рыбы были тощими и невеселыми, дви-
гались медленно. Г-жа де Келюс обратила на это внимание
своей спутницы, и та ответила: <Они, как и я, скучают по той
мутной луже, откуда их извлекли>.
О Колле положил на срочный вклад изрядную сумму,
поместив ее из десяти годовых у некоего финансиста, который
за два года не выплатил ему ни одного су. <Сударь, - заявил
банкиру Колле, - я обратил свои деньги в пожизненную рен-
ту именно затем, чтобы получать ее при жизни>.
О Английский посол в Неаполе устроил однажды очаро-
вательный праздник, стоивший ему, однако, не слишком доро-
го. Это стало известно, и в свете принялись злословить, хотя
сначала праздник был сочтен очень удачным. Посол рас-
квитался с хулителями как истый англичанин и человек, уме-
ющий презирать деньги. Он объявил, что намерен устроить
новый прием. Все решили, что британец собирается взять ре-
ванш и праздник будет поэтому чем-то из ряда вон выходя-
щим. В назначенный день гости толпой съехались в посоль-
ство, но никаких приготовлений к приему не обнаружили.
Наконец слуга вынес жаровню. Собравшиеся замерли в ожи-
дании чуда. <Господа, - сказал им посол, - вам не важно,
весело у меня или скучно; вас интересует одно - во сколько
мне встал прием. Смотрите же! (и, распахнув свой фрак, он
показал приглашенным его подкладку). На нее пошло полот-
но Доменикино ценой в пять тсяч гиней. Но это не все. Вот
десять векселей на предъявителя по тысяче гиней каждый.
Они выписаны на амстердамский банк (с этими словами по-
сол скомкал бумаги и бросил их на жаровню). Не сомневаюсь,
что сегодня вы разъедетесь по домам, довольные и праздни-
ком, и мною. До свиданья, господа! Прием окончен>.
О <Потомство, - говаривал г-н де Б, - это всего-навсе-
го новая публика в театре, приходящая на смену старой. Ну, а
что такое нынешняя публика - нам известно>.
О Н говорил: <Как в нравственном, так и в физическом
отношении, как в прямом, так и в переносном смысле мне не-
навистны три вещи: шум, опьянение и похмелье>.
О Узнав, что некая особа легкого поведения вышла за че-
ловека, слывшего до тех пор вполне добропорядочным, г-жа
де Л заметила: <Даже будучи потаскушкой, я все равно оста-
лась бы честной женщиной: мне в голову бы не пришло взять
в любовники того, кто способен на мне жениться>.
О <Госпожа де Ж, - утверждал М, - слишком умна
и ловка, чтобы ее презирали столь же глубоко, как многих
других женщин, гораздо меньше достойных презрения>.
О На первых порах своей брачной жизни покойная герцо-
гиня Орлеанская была сильно влюблена в мужа - свидете-
ли тому почти все закоулки Пале-Рояля. Однажды супруги
отправились навестить вдовствующую герцогиню", которой
тогда нездоровилось. Во время беседы она задремала, и герцог
с молодой женой решили немного позабавиться, предавшись
утехам прямо у постели больной. Та заметила это и упрекну-
ла невестку: <Сударыня, вы первая заставляете меня краснеть
за замужних женщин>.
О Маршал де Дюрас, разгневавшись на одного из своих
сыновей, воскликнул: <Уймись, негодник, или поедешь ужи-
нать к королю!>. Дело в том, что молодой человек дважды
ужинал в Марли и чуть не умер там со скуки.
О Дюкло то и дело оскорблял аббата д0ливе, о котором
отзывался так: <Он настолько подл, что, несмотря на все мои
грубости, ненавидит меня не больше, чем всех остальных>.
О Однажды, когда Дюкло рассуждал о том, что каждый
представляет себе рай на свой манер, г-жа де Рошфор заме-
тила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45