– Но разве мы можем так быстро пожениться? Мы только что обручились!
– Во всяком случае, мы уже обручились, – ответил Гревилл, перемещаясь на свое любимое место у камина. – Причем публично. Все ждут свадьбы. Если она произойдет раньше, чем ожидалось, это, конечно, вызовет слухи, но, в конце концов, мы взрослые люди и имеем свободу выбора.
Что ж, это всего лишь небольшое отклонение от плана. И невозможно отрицать, что мысль поселиться под одной крышей с Гревиллом вызывала у нее сладкую дрожь предвкушения. Ее слишком влекло к Гревиллу – или к тому наслаждению, которое он дарил ей в постели. Ну… а с последующим расставанием она как-нибудь справится. Она привыкла справляться с болью.
Аурелия подошла к буфету, налила два бокала хереса, один протянула Гревиллу, а из второго сделала глоток сама.
– Думаю, мы можем сделать вид, что не выдержали ожидания, сбежали и обвенчались, – произнесла она. – Кольцо с изумрудом только публично подтвердило, что между нами возникла страстная привязанность.
Тут она почувствовала, что Гревилл молча смотрит на нее, и, подняв глаза, наткнулась на его твердый взгляд.
– Когда? – просто спросила Аурелия.
– Вы с Фрэнни сможете перебраться на Саут-Одли-стрит через два дня?
– Так скоро?
– Если возможно, то и еще скорее.
Глава 15
В гостиной дома номер четырнадцать по Адамс-роу дон Антонио с изумлением смотрел на стоявшую перед ним потрепанную фигуру с перебинтованной головой и желтоватым оттенком когда-то смуглого лица.
– Тебя ограбили? – потрясенно спросил дон Антонио. – Обычный уличный хулиган? Да как такое могло случиться?
Мигель поморщился. Свет в комнате больно бил ему по глазам. Казалось, что целый морской оркестр стучит на барабанах и бьет в тарелки у него за спиной. Его подташнивало. Он покачнулся и, пробормотав извинение, опустился в кресло.
– Это был не обычный уличный хулиган, дон Антонио, – прохрипел он. – Этот человек сражался как солдат. Он знает все приемы и фокусы.
Его хозяин презрительно фыркнул.
– И много ты видел солдат на улицах этого унылого города? Дезертиры, завербованные насильно, – эти в армию не спешат; раненые в отпуске. Тем, кому повезло, хоть платят немного, а остальные голодают, побираются и прячутся от властей. Конечно, они знают пару фокусов, если дело доходит до грабежа. Они в отчаянии и учатся всяким уловкам, чтобы выжить в вооруженных силах его величества. Тебя ограбил один из них, будь уверен. Должно быть, ты еще толком не проснулся, раз позволил такому отребью взять над собой верх.
Мигель опустил голову на руки. Дон Антонио ошибался, он это нутром чуял. Его противником был тренированный боец, а не какой-то недовольный отчаявшийся солдат, искавший легкой добычи. Но он не мог собраться с силами, чтобы спорить с доном Антонио, смотревшим на него с презрительной ухмылкой на породистых губах.
– Мне необходимо отдохнуть, дон Антонио, – пробормотал Мигель, борясь с сильной тошнотой. – У меня сотрясение мозга.
– Что ж, в таком состоянии от тебя все равно никакого толку, – заявил дон Антонио и махнул рукой. – Иди в постель.
Мигель с трудом поднялся на ноги и заковылял к двери, зажимая рот ладонью.
– Она уже легла? – Гревилл оторвался от книги, когда три дня спустя в комнату в доме на Саут-Одли-стрит зашла Аурелия.
– Да, и почти уснула, – ответила Аурелия, усаживаясь в кресло напротив. – Фрэнни не раба привычек. – Она ласково улыбалась. – Временами это утомляет, но иногда, вот как сейчас, бывает очень полезным. Новый дом, новая детская, новая мебель… она просто счастлива.
– А ты? – Он отложил книгу.
– Испытываю искреннее облегчение, потому что с Корнелией все улажено, и я написала Ливии. Вообще это оказалось на удивление легко. Корнелия что-то досадливо пробормотала и примирилась с тем, что не стала моей свидетельницей.
– Я рад. Мне бы не хотелось, чтобы ты из-за этого поссорилась с подругами.
– Чтобы нам по-настоящему поссориться, потребуется куда большее, чем эта история. Но я все равно рада, что все уже позади.
Гревилл прищурился и поманил ее пальцем. Аурелия встала, направилась к нему (так железные опилки притягиваются к магниту) и позволила усадить себя на колени. Гревилл обнял ее и начал ласкать грудь, поигрывая сосками через тонкий батист платья. Они мгновенно затвердели от его прикосновения, и он негромко засмеялся, уткнувшись в шею Аурелии.
– Ты так восхитительно откликаешься. Я бы мог провести весь день, просто прикасаясь к тебе.
Аурелия прижалась к нему, думая, что и она бы могла провести весь день в мире чувственных фантазий, наслаждаясь его прикосновениями. Она ощутила, как твердеет его естество, и шаловливо поерзала у него на коленях. Гревилл застонал. В этом стоне слышались и удовольствие, и протест; Аурелия улыбнулась и соскочила с его колен.
– Сэр, обед будет подан через полчаса.
– О Боже! – простонал он. – Только посмотри, что ты со мной сделала: Я не в силах буду шевельнуться минут десять!
Аурелия засмеялась.
– Бокал кларета охладит твой пыл. – Она налила вино и протянула Гревиллу. – Даю слово, этот обед пропустить нельзя. Наша Мейвис приготовила запеченные устрицы и жареную утку в яблочном соусе, а Эйда – рейнский крем и крыжовенный кисель с взбитыми сливками.
Гревилл глотнул вина, прикрыв глаза.
– До сих пор не понимаю, как получилось, что за какие-то сутки мы вдобавок к юному Джемми, Дейзи и Эстер заполучили двух совершенно одинаково грозных близнецов-кухарок и едва ковыляющего джентльмена, который даже дверь открыть не в состоянии.
– Они сами так решили. Когда Лив и Алекс вернутся на Кавендиш-сквер, у Моркомба и близнецов начнутся старые трения с занудливой и чванной прислугой Алекса.
Но Моркомб и близнецы не хотят совсем уходить оттуда – это их дом, они прожили там несколько десятков лет, у них есть пенсия от тети Софии и комнаты в доме на Кавендиш-сквер. Они просто хотят делать то, что им нравится. А когда я сказала им, что выхожу замуж и переезжаю сюда, они и глазом не моргнули, просто решили, что им хочется последовать за мной. Поэтому они будут приходить каждое утро, а вечером уходить. Джемми по просьбе Моркомба будет открывать дверь. Аурелия налила себе хереса и снова села.
– Это устраивает всех, и я знаю, что Лив только обрадуется, потому что ей больше не придется вести переговоры с Борисом и Альфонсом – шеф-поваром и охранником.
– Что ж, я не возражаю. – Гревилл приподнял бокал, словно провозглашая тост, и в его серых глазах заплясали искорки веселья. – У меня есть для тебя свадебный подарок. – Он пружинистой походкой вышел из гостиной.
Аурелия откинула голову на спинку кресла и закрыла глаза, гадая, что такое он решил ей подарить. Вероятно, что-нибудь соответствующее роли, которую она исполняет в этом задании.
Дверь открылась, но Аурелия все еще сидела зажмурившись. На губах ее играла улыбка. Вот он пересек комнату, вот подошел к ней.
– Можно открывать глаза?
– Думаю, это будет нелишним, – сдержанно произнес Гревилл.
Она открыла глаза и сначала увидела только Гревилла, потом перевела взгляд на дверь и ахнула. Там стояло самое красивое животное, какое она когда-либо в своей жизни видела. Огромное, как небольшой пони, с мощными плечами – отличная пара Гревиллу, подумала Аурелия, выдыхая.
– Он… она?..
– Она, – ответил Гревилл, щелкая пальцами. Собака грациозно подбежала к нему и села у ног. – Ее зовут Лира, в честь созвездия. И она всегда будет рядом с тобой, особенно когда я сопровождать тебя не смогу.
«Значит, не очень-то я и ошиблась», – подумала Аурелия, протягивая руку, чтобы прикоснуться к великолепной голове собаки. Но даже полезный подарок может быть невероятно красивым и радующим.
– Лира, – негромко повторила Аурелия. Собака подняла голову под ее ласкающей рукой, и большие темные глаза посмотрели на Аурелию. – О, ты просто красавица. А что это за порода, Гревилл?
– Ирландский волкодав, – ответил тот, излучая искреннее удовольствие. Похоже, ему понравилось, как Аурелия приняла его подарок. – Корнелия как-то обмолвилась, что ты любишь собак… Настоящих собак, как она выразилась.
Аурелия расхохоталась.
– О, эти глупые розовые собачки Лив… разумеется. У Гревилла сделалось озадаченное лицо.
– Я не понимаю.
– Поймешь, когда сам их увидишь. – Она потрепала волкодава по шее. – Она красавица, Гревилл, и я тебе очень благодарна.
Он потянул собаку за ухо.
– Она красивая, но, кроме того, обучена защищать. Я не смогу все время быть рядом с тобой, и не очень уверен, что ты сумеешь пустить в ход пистолет, если возникнет необходимость. В основном Лира ласковая, как ягненок, но есть слова, которые она понимает. Когда вы обе научитесь пользоваться этими словами, ты будешь с ней в такой же безопасности, как если бы рядом был я.
Аурелия снова ощутила озноб. В теплую освещенную комнату ворвался холод реальности.
– Ты мне так и не сказал, откуда ждать этой опасности.
– Я толком не знаю сам. И вполне вероятно, что тебя это не затронет. Но я не собираюсь полагаться на волю случая.
– Это верно, – согласилась Аурелия, продолжая поглаживать шею собаки, и посмотрела на Гревилла. – Я понимаю степень риска.
Он поднял ее на ноги и приобнял за бедра, серьезно глядя в глаза.
– И доверяешь мне защищать тебя, Аурелия?
– О да, – мягко ответила она. – Настолько, насколько это вообще возможно.
Гревилл поцеловал ее в уголок рта.
– Это возможно, – пообещал он. – Я ни под каким видом не подвергну тебя опасности, пойми это, Аурелия.
Она поцеловала его в ответ, успокаиваясь в его объятиях. Невозможно представить себе опасность, убившую Фредерика, здесь, в доме на спокойной лондонской улице, среди хорошо отлаженного хозяйства, светских условностей и нерушимых правил Мейфэра. А она будет помогать своей стране именно здесь.
– Обед подан, леди Фарн… леди Фолконер, – объявил от дверей Джемми, отводя глаза от обнимающейся пары.
Они отодвинулись друг от друга.
– Спасибо, Джемми. – Аурелия взяла Гревилла под руку, и они чинно, как любая другая супружеская пара, направились в столовую.
На следующий день, поздним утром, Аурелия вышла из дома на Саут-Одли-стрит. Лира шагала рядом. Этим прекрасным апрельским утром солнце уже немного грело, а воздух был по-весеннему свеж.
Для прогулки Аурелия надела золотистое шелковое платье с оборками, оливково-зеленую накидку и темно-коричневые кожаные ботинки. Коричневая бархатная шляпка со страусовым пером плотно облегала голову, а руки, в одной из которых Аурелия держала поводок, она спрятала в муфту из собольего меха.
Аурелия шла быстро, получая искреннее наслаждение от своего наряда, новенького, только что от портнихи – это вам не привычно перешитое платье. Никто, глядя на эту улыбающуюся, модно одетую леди, выгуливающую свою собаку в сторону Грин-парка, не догадался бы, что под ее уверенной внешностью скрывается отчаянно колотящееся сердце, а нервы напряжены до предела. В муфте был спрятан запечатанный документ. Эту бумагу дал ей Гревилл и велел отнести в определенное место в Грин-парке. Это было первое курьерское задание Аурелии, и возбуждение смешивалось с опасением, что она не справится и провалит дело.
Человек, начищавший до блеска перила в доме напротив, внимательно наблюдал за Аурелией. Когда она завернула за угол на Одли-сквер, он затолкал тряпку в глубокий карман шинели и пошел следом, беспечно насвистывая себе под нос. Когда он добрался до площади, Аурелия уже ушла оттуда, но это ничего, догнать ее можно и на Чарлз-стрит. Он ускорил шаг, стремясь держать свою жертву в поле зрения, но при этом не подходить к ней слишком близко. Новообретенная жена Аспида представляла большой интерес для обитателей дома номер четырнадцать по Адамс-роу.
Аурелия не могла точно сказать, когда она в первый раз ощутила холодок на шее, но наверняка до того, как она подошла к воротам Грин-парка. Она остановилась и начала перевязывать шнурок на ботинке. Лира терпеливо стояла рядом.
Продолжая возиться с ботинком, Аурелия украдкой посмотрела назад, но не увидела ничего и никого необычного. Но, разумеется, как много раз говорил Гревилл, она и не должна увидеть ничего подозрительного. Если за ней следят, преследователь наверняка достаточно опытен, чтобы ничем себя не выдать.
Однако у нее были в запасе собственные уловки. Аурелия выпрямилась, полностью повернулась назад и замахала рукой, якобы приветствуя кого-то. Она махала энергично, приподнимаясь на цыпочки, словно пыталась привлечь внимание не заметившего ее знакомого. И тут же какой-то мужчина тоже обернулся и посмотрел назад. Самый обыкновенный мужчина в самой обыкновенной, весьма потрепанной шинели, с намотанным на шею толстым шарфом и в кепке с большим козырьком, натянутой низко на лоб. Мужчина, ничем не отличающийся от многих других пешеходов, неторопливо пошел вдоль ограждения парка. Однако больше никто на ее яростную жестикуляцию внимания не обратил.
Да и с какой стати, если она не представляет для них никакого интереса!
– Так-так, Лира, – пробормотала Аурелия. – Похоже, у нас подбирается тепленькая компания.
Она наклонилась, сделала вид, что поправляет Лире ошейник, и прошептала собаке на ухо:
– Охраняй.
Лира дернула ушами и прижалась к ноге Аурелии. Они вошли в парк. Аурелия больше не оглядывалась. Теперь она знала, что за ней следят, и убеждаться в этом больше не требовалось. Она выбрала одну из прогулочных троп, ведущую к озеру в глубине парка, и неспешно пошла по ней. Вокруг озера росли кусты, а с одной стороны располагалась небольшая рощица с большим буком в центре.
К этому самому буку и стремилась Аурелия. Точнее, к дуплу в его стволе, служившему идеальным почтовым ящиком для срочных необычных сообщений. Однако она прошла мимо рощицы, продолжая свой путь вокруг озера в сторону домика лесничего. Лира по-прежнему держалась вплотную и время от времени глухо рычала, давая понять Аурелии, что учуяла того, кто их преследует. Вероятно, он подошел совсем близко, но Аурелия не стала этого проверять.
Она быстро соображала. Можно просто не выполнить задание, и никто – в первую очередь Гревилл – ее не осудит. Самая главная заповедь – осторожность. Но одна мысль о том, что она упустит идущий в руки успех, приводила ее в бешенство. Такую же досаду Аурелия испытала там, в деревне, когда пыталась ускользнуть от Гревилла, а он поджидал ее у перелаза.
Нужно найти способ обвести преследователя вокруг пальца. Обогнув домик в конце озера, Аурелия оказалась на широком лугу, где паслось стадо коров под присмотром доярок, готовых за небольшую плату предложить любому жаждущему чашку парного молока.
Аурелия усмехнулась, и в глазах ее заплясали озорные огоньки. Она шагнула на луг и скоро оказалась в самой середине стада. Лира держалась рядом. Аурелия что-то прошептала волкодаву, Лира запрокинула голову и громко завыла. От этого бесконечного скорбного воя волосы на голове вставали дыбом, по спине пробегала дрожь, а коровы просто ударились в отчаянную панику.
Доярки и пастух кинулись к стаду, пытаясь успокоить коров, но Лира продолжала выть, и коровы метались из стороны в сторону, натыкаясь друг на друга. Аурелия покрепче сжала поводок и помчалась на ту сторону луга, лавируя между тяжелыми теплыми животными, надежно преградившими путь преследователю. Теперь он просто не мог ее разглядеть. На лугу уже собралась толпа, желавшая поглазеть на бесплатное представление, а путь к рощице оказался свободным.
Скрывшись за деревьями, Аурелия остановилась и прислушалась, вспоминая слова Гревилла: «Ничего не делай в спешке. Даже если тебе кажется, что времени на то, чтобы задержаться, прислушаться и оглядеться нет, это не так. Оно есть всегда».
Поэтому она задержалась, прислушалась и огляделась – и не услышала ничего, кроме трели какой-то птички, радовавшейся весне, и шороха белки в траве под деревьями. Аурелии хватило одной секунды, чтобы сунуть документ в дупло бука, искусно скрытого мхом, и через какие-то три минуты они с Лирой уже шли к воротам парка, ведущим на Пиккадилли.
Теперь она не сомневалась, что ускользнула от преследователя. Человека в шинели нигде не было видно, и шестое чувство тоже молчало. Лира спокойно шла рядом, и было ясно, что она не чует опасности. Аурелия, не удержавшись, радостно, по-детски подпрыгнула и весело засмеялась.
Гревилл ждал ее дома. Услышав, что Аурелия вошла в холл, он вышел из библиотеки, и один только взгляд на нее сказал ему все, что он хотел знать. Аурелия просто светилась от удовольствия, ее карие глаза сияли, щеки порозовели, и вся ее хрупкая фигура излучала энергию.
– Хорошо погуляла, дорогая? – улыбаясь, спросил он. Понимая, что Джемми где-то рядом, Аурелия сдержанно ответила:
– Да, очень. Такое чудесное утро! Грин-парк просто восхитителен. – И наклонилась, чтобы отстегнуть поводок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34