Она прекрасно показала себя во время обучения, а поскольку ее работа будет связана с тем, чем она занимается всю свою сознательную жизнь – развлечения, светское общение… – Он опять пожал плечами. – Не вижу никаких причин для тревоги.
Саймон посмотрел на свой заваленный бумагами стол. Он полностью доверял Гревиллу Фолконеру; он бы с радостью доверил ему собственную жизнь, но сейчас никак не мог отделаться от смутного беспокойства.
– Я обсуждал вопрос о пенсии для леди Фарнем со своим руководством, – произнес Саймон. – Все они согласны, что ее услуги – и служба ее покойного мужа – должны быть достойно вознаграждены, но это будет не пенсия, а разовая денежная сумма. Была одобрена сумма в две тысячи гиней. Надеюсь, леди Фарнем сочтет ее удовлетворительной.
Этого может не хватить, чтобы снять дом, подобный тому, что на Саут-Одли-стрит, подумал Гревилл, однако, если деньги аккуратно вложить и прибавить к ним те, что у нее есть сейчас, она, безусловно, сможет вести более независимую жизнь.
– Я уверен, что леди Фарнем будет довольна, – сказал он. – Кроме того, есть еще невыплаченное жалованье ее мужа и его премии.
– Да. Все это ей тоже выплатят единоразово в той форме, в какой она предпочтет. Банковский перевод или наличные… А теперь к делу. – Покончив с этим вопросом, Саймон открыл ящик стола и вытащил из него лист бумаги. – В Дувре были замечены два испанских джентльмена, сходивших с судна. Насколько я понял, делали они это совершенно открыто – провели добрых десять минут, разгуливая по причалу и демонстрируя себя любому заинтересованному наблюдателю.
Гревилл кивнул.
– То есть сделали все, чтобы их прибытие не осталось незамеченным.
– Вот именно, – согласился с ним Саймон. – Значит, они или вполне законные эмигранты, или очень хотят сойти за таковых, что вполне совпадает с данными нашей разведки о том, что испанцы стремятся проникнуть в высшие слои общества. В общем, за ними пристально наблюдают. Вероятно, возникнет необходимость с ними познакомиться. Вчера вечером они прибыли в Лондон и поселились на Адамс-роу.
– Удобно, – пробормотал Гревилл, просматривая информацию, изложенную на протянутом Саймоном листе бумаги. – Номер четырнадцать. Думаю, я сумею устроить случайную встречу во время утренней прогулки. – Он положил бумагу на стол. – Дон Антонио Васкес? Нам что-нибудь известно о нем? Саймон покачал головой:
– Пока нет. Имя незнакомое, но оно может быть вымышленным. Я послал нашему человеку в Мадриде указания раскопать хоть что-нибудь. Если нам повезет, через неделю или около того мы будем что-то знать. А пока предлагаю соблюдать осторожность. Как я уже сказал, он может быть человеком совершенно невинным – просто следует в изгнание за своим низложенным королем. Обычный аристократ, бежавший от Бонапарта. С тех пор как Наполеон посадил на европейские троны своих родственников, таких на континенте очень много.
– Я с ним познакомлюсь, – решил Гревилл, вставая. – Вероятно, этот самый сеньор Мигель Альвада что-то вроде оруженосца?
– Вероятно. – Саймон тоже встал, упершись ладонями в стол. – Тебе следует начать с графини Лессингем. Она является центром испанских изгнанников в Лондоне… предлагает им поддержку, помогает с жильем, вводит в нужные круги, все в таком роде. Ее дом – это первое место, куда приходит любой новый эмигрант. Если она еще не знакома с доном Антонио, скоро познакомится.
Гревилл кивнул.
– Насколько я помню, ее имя было Бернардина-и-Алькада.
– Совершенно верно. Пять лет назад вышла замуж за Лессингема.
– Этим я тоже займусь… – Гревилл пожал Саймону руку.
Вот и первое задание для Аурелии – поближе познакомиться с графиней.
Он сел в коляску, которая ждала его во дворе министерства, и поехал обратно – на Саут-Одли-стрит. Около дома он отдал вожжи груму, распорядившись отвести коляску в конюшню, и зашел внутрь. Человек, который через полчаса вышел из боковой двери, ничем не походил на полковника, сэра Гревилла Фолконера.
Мужчина в грубой домотканой куртке, испачканных кожаных брюках, с лицом, скрытым под шерстяной шапкой, низко натянутой на лоб, шел по улице в сторону Гросвенор-сквер, держась, тени, словно боялся дневного света. Немного не дойдя до площади, он повернул направо, на Адамс-роу.
Эта была улица, похожая на все прочие в этой части Мейфэра. Элегантные высокие дома, белые ступени, сверкающие железные черные перила. Мужчина прошел по улице, до конца, то и дело оглядываясь, словно кого-то искал. По улице прогуливались несколько человек, но все они шарахались от него вплоть до того, что при его приближении переходили на другую сторону. Все в этом человеке словно говорило о какой-то гнусной задумке.
Тени становились все длиннее, прохладный ветерок колыхал ветви деревьев, уже начавших покрываться бледно-зеленой листвой ранней весны. Около номера четырнадцать Гревилл замедлил шаг и вроде бы мельком глянул на дом. На самом деле он успел заметить все. Потом неторопливо пересек дорогу и оперся о перила дома чуть дальше по улице так, чтобы хорошо видеть номер четырнадцать. Он вытащил из заднего кармана глиняную трубку, набил ее вонючим табаком, высек искру, ударив кремнем о железные перила, и зажег трубку. Наблюдая за домом, он задумчиво попыхивал трубкой, окружив себя облаком ядовитого дыма. Гревилл выглядел как любой рабочий, честно заслуживший в конце дня трубочку и отдых.
Через полчаса его усилия были вознаграждены. Дверь отворилась, и на пороге появился мужчина, одетый просто безукоризненно – в желтовато-коричневый сюртук и кремовые панталоны. Начищенные ботфорты сверкали в предвечернем свете. Оливковый цвет лица и аккуратная бородка клинышком выдавали в нем испанца. Держа под мышкой трость, он натягивал перчатки, стоя на верхней ступеньке дома и глядя то в одну, то в другую сторону улицы. Если он и заметил неряшливого рабочего на противоположной стороне, то никак не показал этого. Мужчина вытащил трость и, помахивая ею, направился вдоль по улице.
Гревилл не двинулся с места, продолжая внимательно наблюдать. Он точно знал, что уже видел этого человека раньше, причем при весьма неприятных обстоятельствах, но никак не мог уловить ускользающее воспоминание, тем более что это было скорее ощущение, чем что-то конкретное. Что-то связанное с осанкой этого человека, с его походкой, с посадкой головы. Где же он видел дона Антонио Васкеса раньше?
Гревилл уже хотел уходить, как его внимание привлекло какое-то движение сбоку дома. Появился еще один мужчина. Невысокая приземистая фигура, одет во все черное. Он вышел на улицу из узкого прохода, отделявшего этот дом от соседнего. В его внешности было что-то от секретаря, но Гревилл, прищурившись от окутавшего его дыма, всмотрелся внимательнее. Походку и сложение настоящего бойца он узнал сразу.
Гревилл с облегчением погасил трубку. Вещь, конечно, полезная, но он ее терпеть не мог. Сунув ее назад в карман и ощутив, как жаром обожгло бедро, он пустился вслед за одетой в черное фигурой. Гревилл делал все, чтобы мужчина понял, что его преследуют, – останавливался, когда останавливалась его жертва, и торопливо догонял его, когда тот резко повернул на Джордж-Ярд. Мужчина остановился в пустом дворе и круто повернулся. Гревилл огляделся. Рядом никого – просто идеальное место для небольшого грабежа при белом свете.
– Эй, ты чего это тут делаешь? – окликнул он, подходя ближе и нащупывая в кармане короткую тяжелую дубинку, которую всегда носил с собой в таком обличье. – Заплутал маленько, что ли?
Его жертва стояла на месте прочно, слегка перекатываясь с пятки на носок.
– Меня будет сложно ограбить, дружок. – Он говорил с сильным акцентом, но бегло. Руки, сжатые в кулаки, опущены – он ждал, когда предполагаемый грабитель подойдет ближе.
Гревилл угрожающе взмахнул дубинкой, злобно глядя на свою жертву с таким видом, словно не мог решить напасть или все-таки убежать. Испанец заметил эту нерешительность и, как и надеялся Гревилл, решил воспользоваться преимуществом. Он прыгнул вперед, целясь растопыренными пальцами в глаза Гревиллу. Уличный боец, мрачно подумал полковник. Знаком со всеми грязными приемами.
Испанец в два прыжка покрыл расстояние между ними. Гревилл, выбрав нужный момент, ловко уклонился от метивших в глаза пальцев и пригнулся, приняв оборонительную стойку. Дубинка свободно покачивалась в его правой руке. Он кружил вокруг своей жертвы; испанец повторял его движения, поворачиваясь на цыпочках и все еще растопыривая пальцы.
– У него есть оружие, думал Гревилл. Это не секретарь. Нож или пистолет? Он окинул взглядом приземистую фигуру, ища предательскую выпуклость – хоть что-нибудь, чтобы понять, чего ждать. Должно быть, нож. У испанца вид человека, хорошо умеющего драться на ножах, человека, предпочитающего подпустить свою жертву ближе и разящего молча.
Гревилл заметил, как сверкнуло серебро, и в тот же миг отскочил в сторону. Испанец пробормотал проклятие и крутанулся на месте, держа между пальцами рукоятку стилета. Гревилл сразу узнал способ держать кинжал – так делала совершенно определенная группа людей. Услышал он и проклятие. Теперь он знал, с кем имеет дело, и точно знал, как тот будет атаковать.
Испанец поднял нож, и за миг до того, как стилет полетел в его сторону, Гревилл метнул дубинку. Она ударила испанца прямо в лоб. Тот пошатнулся, глаза его остекленели, стилет упал на булыжники двора, но, как ни удивительно, он устоял на ногах. Гревилл устремился вниз, нырнул за спину испанцу, поднял дубинку и с силой ударил того по голове. Испанец рухнул на землю.
Гревилл неподвижно постоял секунду, переводя дух. Двор был по-прежнему пустынен, и темнота в нем уже сгустилась. Сюда и днем почти не проникал свет, а солнце закатилось уже давно. Гревилл наклонился, подобрал стилет и покрутил его в пальцах, высматривая отметку, точно зная, что она должна там быть. И конечно, нашел, прямо на резной рукоятке. Знак инквизиции.
Все предприятие выглядело теперь совсем в другом свете. Агента инквизиции не пошлют с миссией основания шпионской сети. Его используют совсем в других сферах деятельности. Так зачем же он здесь?
Гревилл снова наклонился и нащупал пульс на шее испанца. Слабый, но есть. Одним ударом по голове человека инквизиции не прикончишь. Гревилл обшарил карманы испанца. Нужно что-нибудь украсть, чтобы все выглядело обычным ограблением. Он вытащил карманные часы и кошель с тремя серебряными соверенами и быстро покинул двор – ушел с места преступления. Никому и в голову не придет, что здесь кроется что-нибудь другое, а не обычное нападение головорезов, коими кишмя кишат все переулки и темные уголки столицы.
Вернувшись, домой, он переоделся, снова превратившись в себя самого, опять вышел из дома, подозвал кеб и поехал в министерство, прямиком к Саймону Гранту.
– Так быстро вернулся, Гревилл? – с удивлением оторвался от бумаг его шеф. – Могу поклясться, что после твоего ухода и трех часов не прошло.
Гревилл слабо улыбнулся в ответ на остроумие шефа.
– Я не был уверен, что еще застану тебя здесь, Саймон.
– О, я здесь давно поселился. – Саймон вздохнул, откинулся на спинку стула и сцепил руки на затылке. – Ну, так зачем ты вернулся? – Усталые глаза смотрели по-прежнему проницательно.
– Интересная встреча. – Гревилл повернул деревянный стул и сел на него верхом, положив скрещенные руки на спинку. – Похоже, приезд наших испанских друзей имеет какое-то отношение к инквизиции.
Саймон резко выпрямился, уронив руки на стол.
– Откуда ты знаешь?
Гревилл хмуро рассказал о событиях последнего часа.
– Приходится признать, что тут дело далеко не только в основании шпионской сети, иначе, зачем инквизиция?
– Это усложняет дело. – Саймон подергал себя за подбородок. – Надеюсь, мы поймем больше, когда придет сообщение от нашего человека из Мадрида. А пока придется играть в игру «ждем и наблюдаем». Следи за ним внимательно. – Он задумчиво глянул на Гревилла. – Как это повлияет на привлечение к работе леди Фарнем? Гревилл нахмурился.
– Я уже думал об этом, – медленно произнес он. – Придется менять план, других вариантов я не вижу. Я не готов рисковать ее безопасностью, раз уж тут крутится инквизиция.
– Нет, конечно, я понимаю. Делай, как считаешь нужным, Гревилл.
– Не волнуйся, Саймон, все будет нормально. – Гревилл, перекинув ногу, встал со стула, пожал начальнику руку и ушел.
Подозвав кеб, он отправился на Кавендиш-сквер. Дверь открылась быстро. На пороге стояла Аурелия.
– Гревилл? Не поздновато ли для визита?
– Мне нужно с тобой поговорить. – Он ловко шагнул мимо нее в холл. – Ты одна?
– Да, но мне уже пора идти наверх, к Фрэнни. Я всегда сижу с ней, пока она ужинает.
– Это может подождать несколько минут? – Гревилл, не в силах скрыть нетерпение, быстро окинул холл взглядом.
– Да, конечно, – поспешно согласилась озадаченная Аурелия. – Пойдем в гостиную. – Она шла впереди и обернулась сразу же, как только он закрыл за собой дверь в комнату. – Что случилось?
Гревилл подошел к окну. Стемнело, поэтому шторы уже были задернуты. Он отодвинул одну и выглянул на улицу.
– Нужно срочно все менять, Аурелия, – без обиняков сказал Гревилл, поворачиваясь к ней. – Я хочу, чтобы вы с Фрэнни переехали ко мне на все время нашего предприятия.
– Что ты имеешь в виду?
– Я выяснил кое-какие детали насчет испанской шпионской сети, и это заставляет думать, что испанцы могут проявить интерес к моей невесте, – Откровенно признался он. – Если вы будете жить здесь, а я – в миле отсюда, я не смогу как следует охранять вас.
Аурелия побледнела и стиснула руки.
– Ты говорил, что не будет никакой опасности ни для меня, ни для Фрэнни!
Гревилл подошел к ней, взял ее руки в свои и ласково посмотрел на поднятое к нему лицо.
– Я поклялся, что буду оберегать и тебя, и твоего ребенка, и сделаю это. Но тебе придется согласиться с тем, что я лучше знаю, как это осуществить.
– И насколько серьезна угроза? – спросила Аурелия, высвободив руки и отвернувшись к огню в камине.
– Пока не знаю. Но даже малейшей вероятности существования подобной угрозы достаточно, чтобы я начал действовать. Поэтому помолвка завершена. Мы должны пожениться не откладывая.
Аурелия повернулась к нему спиной.
– А как мы покончим с браком через три месяца? Это тебе не помолвка.
– Меня отправят за границу с очередным заданием, а вскоре ты получишь извещение о моей смерти. Такое происходит постоянно.
– Но ведь ты никогда не сможешь вернуться обратно, никогда не сможешь снова быть Гревиллом Фолконером!
Он усмехнулся:
– Моя дорогая Аурелия, не такая уж это большая для меня потеря. У меня было много вымышленных имен, а будет еще больше. Здесь меня ничто не держит, и светское общество Лондона мне неинтересно. Нет семьи, нет никаких уз. Я в первый раз за пятнадцать лет ненадолго появился в Лондоне. В случае необходимости я всегда смогу приехать в Англию и снова ее покинуть, и никто меня не заметит. Я уеду из страны, а ты через несколько месяцев станешь свободной – как только известие о моей смерти будет подтверждено министерством.
Его слова падали холодными камнями в ее желудок. «Здесь меня ничто не держит». Такое резкое заявление только подчеркивало временный характер их отношений. Время от времени Гревилл особенным тоном с ней разговаривал, занимался с ней любовью, и все это заставило ее думать, что, может быть, в их романтическом интересе есть что-то ещё кроме игры на публику. Она перевела взгляд на изумрудное кольцо, покручивая его на пальце, чтобы камень поймал свет.
– Это кольцо твоей матери? – Этот вопрос показался ей вполне логичным.
– Не совсем. Изумруд был частью комплекта, принадлежавшего моей бабушке. Насколько мне известно, мать его никогда не надевала. А само кольцо я заказал специально для тебя. У тебя слишком тонкие и изящные пальцы, прежняя оправа к ним не подходила. – Он озадаченно посмотрел на Аурелию. – А почему ты спрашиваешь?
Какое прозаичное объяснение поступка, который имел для нее такое значение! Бессмысленно обманывать себя и воображать, что он может чувствовать то же, что чувствует она.
– Да просто так, любопытно стало, – отозвалась Аурелия, беспечно отмахнувшись, и наклонилась, чтобы поправить дрова в камине. – Так, может быть, лучше мне прямо сейчас выйти из игры? Если мы разорвем помолвку, я перестану представлять интерес для этих людей, и нам с Фрэнни не будет угрожать опасность?
Гревилл покачал головой.
– Даже если не брать в расчет то, что твоя работа мне сейчас нужна больше, чем раньше, причем до тех пор, пока я не разберусь с этой угрозой и не завершу задание, они все равно будут проявлять к тебе интерес – просто как к способу добраться до меня.
– Понятно. – Аурелию охватил озноб, словно она только что вышла из ванны с ледяной водой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34