– Мне казалось, что спальни и общей гостиной вполне достаточно, – произнес Гревилл с искренним недоумением. – Зачем одному человеку столько места? Я много лет прожил, не имея никакой собственности, кроме одежды – той, что на мне, и той, что лежит в саквояже, поэтому считаю прочную крышу над головой верхом роскоши.
– Ну, ты вообще очень необычный человек, – откликнулась Аурелия с откровенной иронией.
– Нам пора уходить. – Он прошел мимо Аурелии, вышел в коридор и направился прямо к лестнице. Она медленно пошагала за ним. В этот момент было трудно помнить о страсти, которая захватила их так недавно.
В холле Гревилл подошел к входной двери, но открывать ее не стал. Он протянул Аурелии руки, и она вложила в них свои. Гревилл крепко сжал их и притянул ее к себе.
– Я считаю тебя неотразимой, Аурелия, – негромко произнес он. – Ты каким-то образом сумела проникнуть под мою защитную оболочку, и это заставляет меня чувствовать себя неуютно, вести себя резковато и отстраняться от тебя, но я хочу, чтобы ты меня поняла. Я никогда не сделаю ничего такого, чтобы ты была, несчастлива. Мне нужны твое тепло, твоя страсть, твоя очаровательная улыбка. Мы будем хорошо работать вместе – и еще лучше после того, что случилось здесь сегодня днем. Я в это верю. Ты простишь меня?
– Мне нечего прощать. – В самом деле, нечего. Гревилл внимательно всмотрелся в ее лицо и удовлетворенно кивнул.
– В пять часов мы пойдем гулять в парк, – предупредил он, легко возвращаясь к своей роли главного партнера, открыл дверь и отошел назад, чтобы его не заметили с улицы. – Встретимся сразу за воротами Стенхоп-гейта. Самое время, чтобы нас начинали видеть вместе.
– Я приду. – Она выскользнула за дверь, плотно прикрыла ее за собой, глянула направо и налево, не увидела никого знакомого и быстро пошла прочь. В голове была настоящая неразбериха. Восторги случившегося – это, конечно, восхитительно, она невольно стала ближе к этому мужчине. Но откуда эта внезапная холодность? Он опасается, что физическая близость неизбежно приведет к близости эмоциональной? Если да, то он прав – он предупреждал ее, что в жизни шпиона нет места личным эмоциям. Но даже если он их и не обсуждает, то все равно испытывает, иначе быть просто не может. Человек должен иметь привязанности.
Глава 12
Рыболовное парусное судно пришвартовалось в Дувре ближе к вечеру. Причал был мокрым от сильного ливня, и два джентльмена, сошедших с палубы парусника, прятались под зонтиками. На причале воняло рыбой и смолой, дождь только усиливал эту вонь. Из распахнутой двери таверны раздавался сиплый хохот, и пахло разлитым пивом, опилками и табаком.
Более высокий джентльмен с брезгливым неодобрением рассматривал окрестности в лорнет. Он был богато одет, сильно накрахмаленный, тщательно уложенный шейный платок подпирал его подбородок, темный сюртук и жилет были сшиты из мягчайшей шерсти, панталоны плотно облегали его ноги, на которых блестели высокие сапоги с отворотами. Его высокая, худощавая, атлетическая фигура выдавала в нем человека действия. Он щеголял аккуратной бородкой клинышком, на голове красовалась касторовая шляпа с высокой тульей, а в руках он держал трость с серебряным набалдашником.
Его более низкий компаньон был коренаст, гладко выбрит, круглолиц, одет в скучный черный сюртук и брюки, какие носят слуги. Они оглядывались по сторонам, очевидно, ожидая тех, кто должен был их встретить.
По трапу спустился матрос с двумя чемоданами, каковые бесцеремонно бросил к их ногам.
– Держите, господа. – И протянул мозолистую грязную руку.
Высокий джентльмен, раздув ноздри, властно указал на своего компаньона. Тот поспешно пошарил в кармане, вытащил медную монету и опустил ее в протянутую ладонь. Матрос глянул на монету, презрительно сплюнул на булыжники почти вплотную к сверкающим сапогам и вернулся на судно.
– Похоже, нас не ждут, Мигель. – Голос звучал резко, нетерпеливо, а на лице мужчины было надменное выражение человека, не привыкшего дожидаться.
– Он сейчас приедет, дон Антонио, – примирительно произнес второй, опять оглядываясь. – Карлос никогда не подводит.
– И что, мы должны стоять тут, под дождем? – Дон Антонио повернул свое породистое лицо к собеседнику, вскинув четко очерченную бровь.
– Может быть, вы предпочтете зайти в таверну? – робко предложил его спутник.
Дон Антонио скептически глянул на него и начал расхаживать по вымощенной булыжниками причальной стенке, выбирая, куда ставить ногу, чтобы не попасть в лужу.
– По крайней мере, мы сделали все, чтобы наше прибытие не осталось незамеченным. Кто бы ни наблюдал за прибытием чужаков, может убедиться, что два промокших насквозь джентльмена, которым абсолютно нечего скрывать, с несчастным видом околачиваются под дождем на причале. – Он пренебрежительно рассмеялся.
– А вот и он! – воскликнул Мигель, увидев подъехавшую к концу причала карету. Дверца распахнулась, из кареты выскочил человек и поспешил по булыжникам к ним навстречу.
– Простите меня за то, что я не смог вовремя поприветствовать вас, дон Антонио, сеньор Альвада. Одна из лошадей потеряла подкову по пути из Лондона. – Мужчина низко поклонился; дождь барабанил по его обнаженной голове. – Если вы укроетесь от непогоды в карете, я принесу ваш багаж.
Будучи человеком маленьким, он с трудом тащил большие чемоданы, но, ни один из прибывших джентльменов не предложил ему помощи – они поторопились скорее сесть в сухую карету.
– Жалкая страна и жалкая погода, – заметил дон Антонио, устраиваясь в углу, и протер окно рукой в перчатке. – Эта сырость проникает прямо в кости.
– Да, правда, – отозвался Мигель, усаживаясь в противоположном углу. – Но Карлос наверняка заказал нам уютную гостиницу. Мы хорошенько пообедаем, разопьем славную бутылочку и как следует, выспимся перед тем, как отправиться дальше, в Лондон.
– Хорошенько пообедаем? – с издевкой переспросил дон Антонио. – В этой невежественной стране? Англичане вообще не разбираются в еде. Они готовят как крестьяне.
Мигель ничего не ответил, только ссутулил плечи. Дон Антонио Васкес страстно ненавидел Англию и все английское, и Мигель не имел ни малейшего желания усиливать эту ненависть оправданиями или объяснениями. Только дурак рискнет вызвать раздражение дона Антонио, человека без сострадания, без совести и настоящего мастера своего дела. С точки зрения Мигеля, равных ему просто не было. Дон Антонио выбирал себе помощников очень тщательно. На каждое свое дело он выбирал того, кто обладал особыми навыками или склонностями к определенным поступкам. Мигель, проходивший обучение в инквизиции, не питал никаких иллюзий по поводу того, почему для этой миссии выбрали именно его. Он почитал это за высочайшую честь.
– Я взял на себя смелость оплатить вам спальни и отдельную гостиную в «Грин мэн», на лондонской дороге, дон Антонио. – В карету забрался промокший насквозь Карлос.
Глядя на лужу, образовавшуюся под его ногами, дон Антонио скорчил брезгливую гримасу и отодвинулся еще дальше в угол.
– У их кухни добрая слава, – с надеждой произнес Карлос. – И мне говорили, что там вполне приличный винный погреб.
– Увидим, – ответил джентльмен. – Давайте сначала доберемся туда, пока мы тут все не утонули.
Карлос постучал по крыше кареты, подавая сигнал кучеру, и карета тронулась с места.
– Аспид снял дом на Саут-Одли-стрит, дон Антонио. Я нашел для вас очень славное жилье на Адамс-роу, совсем рядом с ним. – Карлос говорил очень быстро, словно боялся, что его в любой момент оборвут. – Конечно, я буду изображать вашего мажордома, и еще я взял на себя смелость нанять для вас шеф-повара с наилучшими рекомендациями. Сеньор Альвада, – Карлос вежливо кивнул Мигелю, – выступит в роли вашего секретаря.
– У нас есть доступ ко двору? – спросил дон Антонио.
– Донна Бернардина-и-Алькада стала теперь графиней Лессингем. Но она по-прежнему верна своей испанской крови и обеспечит вам любой необходимый доступ, дон Антонио.
– Хорошо. – Он кивнул, и губы его скривились в сардонической усмешке. – Ее преданность бедному изгнаннику, королю Карлосу, принесет нам большую пользу, хотя и не совсем ту, на которую она рассчитывает. – Он улыбнулся. – Я получаю огромное удовольствие от таких двойных миссий, – сказал дон Антонио словно бы самому себе. – Столь экономичное использование усилий и ресурсов! Мы раскинем здесь свою сеть и одновременно избавимся от Аспида. – Он еще раз протер перчаткой окно. – Я долго этого дожидался, джентльмены. Ну, скоро ли мы доберемся до твоей образцовой гостиницы?
– Через полчаса, дон Антонио. – Карлос переглянулся с Мигелем. Тот пожал плечами, демонстрируя терпеливую покорность судьбе.
* * *
– Насколько хорошо ты знаком с этим полковником, сэром Гревиллом Фолконером, Гарри?
Гарри слишком хорошо знал свою жену, чтобы предположить, будто это просто праздный разговор. Он отложил перо и посмотрел через стол на вошедшую в библиотеку Корнелию.
– Мы едва знакомы, а в чем дело?
– Аурелия встретилась с ним в Бристоле. – Корнелия присела на ручку кресла и разгладила синюю шелковую юбку. – Они провели вместе довольно много времени.
– А-а, понятно. – Гарри, слегка нахмурившись, поигрывал пером. – И ты думаешь, что Аурелия могла заинтересоваться Фолконером?
– Могла. – Корнелия изящно повела плечами. – Есть ли какие-нибудь причины, кроме очевидных, конечно, почему ей не следует с ним встречаться?
– А каковы очевидные?
– Ты и сам прекрасно знаешь. Я полагаю, что он занят тем же делом, что и ты.
– Правду говоря, любовь моя, я представления не имею, чем именно занят Фолконер.
– Но это как-то связано с министерством?
– Насколько мне известно, да. – Гарри откинулся на спинку кресла и сцепил руки за головой. – Ты прекрасно знаешь, Нелл, что, если бы у меня и имелась какая-нибудь специфическая информация, я бы не стал обсуждать это с тобой.
Его жена вздохнула.
– Думаю, я это понимаю.
– А сама Аурелия подозревает, что он может быть как-то связан с министерством?
Корнелия кивнула.
– Она думает, что это вполне возможно. Я просто надеялась, что ты сможешь хотя бы намекнуть мне на род его деятельности.
– Ну а я не могу, дорогая. Однако скажу, что он не частый гость в коридорах министерства. Насколько мне известно, у него там даже кабинета нет.
– Что означает – он работает за границей. – Корнелия нахмурилась, потому что ее муж ничего не сказал ни в подтверждение, ни в опровержение ее слов. – Полагаю, если это так, он не задержится здесь надолго.
Гарри вздохнул. Он старался не иметь слишком много секретов от жены, но не имел права раскрывать тайны других. Однако он знал, что у Фолконера в Лондоне есть какая-то миссия, требующая его длительного здесь пребывания.
– Будь я на твоем месте, я бы попытался поговорить об этом с Аурелией. Если она действительно заинтересовалась Фолконером, то непременно станет задавать ему вопросы.
– Верно. Но мне бы не хотелось, чтобы ее это ранило.
– Я поговорю с Фолконером. – Гарри прильнул к ее губам долгим поцелуем, а потом довольно уныло произнес: – Разумеется, он посоветует мне не совать нос в чужие дела, и я не могу его за это винить.
В пять часов Аурелия вошла в Гайд-парк через ворота Стенхоп-гейта и небрежно огляделась по сторонам. Гревилла нигде не было видно. Было не принято, чтобы женщина одна, даже без грума или лакея, прогуливалась или ездила верхом в парке в это оживленное время, поэтому Аурелия снова вышла на улицу и, стиснув в муфте руки, направилась в сторону Пиккадилли.
Шаги она услышала на мгновение раньше, чем он с ней поравнялся.
– Леди Фарнем… какая приятная встреча. – Он снял шляпу и поклонился. – Не желаете прогуляться по парку? – И протянул ей руку.
– Я уже начала удивляться, что тебя так задержало, – пробормотала Аурелия, взяв его под руку.
– Извини. У меня было важное дело, и оно отняло времени больше, чем я рассчитывал. – Гревилл наклонился к ее уху и говорил едва различимым шепотом. Его губы почти не двигались, но Аурелия слышала каждое слово.
Они вошли в парк. Гревилл огляделся, на губах его играла приветственная улыбка.
– Ну, посмотрим, сколько внимания нам удастся привлечь.
Аурелия шагала рядом, изучая пешеходов, кареты и всадников, заполнивших дорожку для верховой езды, круг для карет и заросшую травой прогулочную тропу. Гревилл прислушивался к оживленным разговорам, приподнимая шляпу всякий раз, как кто-то на него смотрел.
Аурелию несколько раз окликнули. Она тут же останавливалась и вступала в беседу, при необходимости представляя Гревилла, а потом заметила ту, с чьей помощью слух о ее прогулке с практически незнакомым светскому обществу мужчиной наверняка распространится, как лесной пожар.
– Петиция Оглторп, – пробормотала она так тихо, что ее услышал только Гревилл. – Как раз та леди, что нам нужна. – Она энергично замахала в сторону приближавшемуся к ним ландо.
– О, Аурелия, как это чудесно, что мы встретились… день просто восхитительный. – Петиция перегнулась через дверцу ландо, остановившегося рядом с ними. Ее глаза, быстро оценивающие спутника Аурелии, сверкали хищным блеском. – Какая очаровательная шляпка, дорогая моя. – Взгляд ее по-прежнему не отрывался от Гревилла.
– Благодарю, – произнесла Аурелия. – Позвольте вернуть вам комплимент. – Хотя она очень сомневалась, что ей хочется это делать. Шляпка Петиции представляла собой чудовищное сооружение из черной тафты, тюлевых цветов и шести белых перьев. Аурелии казалось, что при первом же легком порыве ветра она слетит с головы.
Петиция самодовольно погладила перья.
– Да, я очень довольна этой шляпкой… но полно, дорогая моя, неужели вы не представите меня своему спутнику? Новое лицо, я полагаю. Это так занятно… в городе в последнее время очень скучно – одни и те же лица!
– Позвольте представить вам полковника, сэра Гревилла Фолконера, – произнесла Аурелия с заученной улыбкой. – Сэр Гревилл – леди Оглторп.
– Мэм… это большая честь. – Гревилл снова изящно сорвал с себя шляпу и склонился над рукой, вяло протянутой ему над дверцей ландо.
– И давно вы в городе, сэр Гревилл?
– Около двух недель, леди Оглторп. Она кивнула, сияя глазами.
– Полковник… Боже мой, какая отвага! Вы только что вернулись после сражений с этим тираном? – Леди Оглторп прижала руку к груди. – От одной только мысли об этом дикаре у меня начинается сердцебиение.
– В таком случае предлагаю вам вообще о нем не думать, Петиция, – мило улыбнувшись, произнесла Аурелия. – Оставьте это полковнику и его друзьям.
– Да, но как может чувствительная душа не страдать от мыслей об этом чудовище? – воскликнула Петиция. – Вы согласны, полковник?
– Его имя, безусловно, вселяет ужас в сердца прекрасного пола, леди Оглторп, – сказал Гревилл. Его голос сочился медом. – Но молю вас, не тревожьтесь. Бонапарту не удастся ступить на землю Англии.
– О, такой отважный… такой сильный! – Петиция начала обмахиваться рукой, потом повернулась к Аурелии и впилась в нее острым взглядом. – Как вам не стыдно, Аурелия, удерживать сэра Гревилла только возле себя!
– Мы с сэром Гревиллом знакомы совсем недавно, Петиция. Я случайно встретилась с ним на прошлой неделе в Бристоле, когда навещала родственницу. Поверьте, в мои намерения не входит… удерживать его возле себя. Это было бы чересчур самонадеянно, вы не находите? – Улыбка Аурелии не изменилась, но в голосе ее явственно послышались ядовитые нотки.
Петиция слегка покраснела. Каким-то образом, стоило ей оказаться в обществе Аурелии, Корнелии или Ливии, они умудрялись намекнуть на недостаток ее воспитания. Она резко повернула голову и улыбнулась сэру Гревиллу.
– Я очень надеюсь, что вы нанесете мне визит, сэр Гревилл. Все знают, как меня найти. – И погрозила ему пальчиком. – Я буду ждать вас еще до конца этой недели. Трогай, Леонард.
– Почту за честь, мэм. – Гревилл снова поклонился и отступил назад, потому что ландо тронулось с места. – Полагаю, ни о какой приязни здесь и речи не идет? – заметил он, предлагая Аурелии руку.
– Она очень противная. Мы ее терпеть не можем. Но она главная сплетница города, поэтому рассказ об этой встрече, да еще и приукрашенный, облетит все салоны и будуары Мейфэра еще до завтрашнего полудня.
– Значит, мы выполнили свою задачу. Пойдем, я провожу тебя обратно на Кавендиш-сквер.
Странно, думала Аурелия, с какой легкостью он сумел забыть тот день, полный восхитительной необузданной страсти. Конечно, на этой ранней стадии их спектакля нельзя рисковать и вызывать изумленные взгляды.
Но он мог бы пробормотать ей на ушко что-нибудь интимное или хотя бы сжать руку – ведь он большой специалист в тайном общении. А вместо этого он на ступенях дома чопорно поцеловал ей руку, пожелал доброго вечера и подождал, пока она не зайдет внутрь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34