— Не вырывайтесь! — сказал он. — Я доставлю вас домой в целости и сохранности.
Они пошли рядом. Бонни мысленно молила Бога, чтобы брат не дожидался ее на пороге.
Первое время Дел ей нравился. Он появился в городе вскоре после того, как они открыли свое кафе. Этот сдержанный, хорошо воспитанный мужчина привлек внимание Бонни. Да и сам он, похоже, всерьез ею увлекся. Дел поселился в отеле; он то куда-то исчезал из города, то появлялся вновь и, казалось, никогда не испытывал недостатка в деньгах. Это обстоятельство вызывало у Бонни беспокойство, как и странная манера Дела уклоняться от всех вопросов, касавшихся его личной жизни. Девушка начала подозревать, что он женат. Спустя некоторое время Гомер убил какого-то человека в переулке за лавкой. Никаких объяснений по этому поводу он не давал.
Закон в Биг-Тимбере олицетворял Джим Лайстер, местный шериф, любивший с важным видом разгуливать по городу с большой жестяной звездой на груди. Лайстер отродясь никого не арестовал — разве что нескольких бродяг или безбилетников на железной дороге, Ни для кого не было секретом, что он находится на содержании у полковника Форсайта.
Кем был убитый Делом человек и за что он его убил, никто не знал. Сам же Дел никогда не упоминал в присутствии Бонни об этой инциденте. О его связях с Форсайтом девушка узнала от Клетуса. Первая реакция Бонни — глубокое разочарование. Потом она стала ругать себя за то, что была так ослеплена приятной внешностью и хорошими манерами Дела, за то, что не разглядела его истинное лицо. Теперь она его презирала.
Бонни подошла к дому, в котором размещалось их кафе, и вздохнула с облегчением: слава Богу, брат не ждет ее на улице. Как только они приблизились к лестнице, ведущей в их комнаты, девушка резко отстранилась от Дела и взбежала по ступенькам.
— До свидания, Бонни. Я вернусь в конце недели. Бонни не ответила, но, добравшись до верхней площадки, оглянулась. Дел no-прежнему стоял у кафе. Девушка постаралась придать лицу добродушное выражение, чтобы брат ничего не заподозрил, и открыла дверь, В это время Берни обычно читал, лежа в постели и давая отдых ногам, поэтому Бойни первым делом посмотрела на его кровать. Но кровать оказалась пуста. Брат лежал на полу; лицо его превратилось в кровавую маску. У Бонни перехватило дыхание, на миг она оцепенела. Потом вскрикнула и бросилась к брату.
И тут чья-то жилистая рука обхватила ее сзади за шею, а другая, прижав ее руки к бедрам, крепко обхватила за талию.
— Тихо, детка, я еще не закончил с этим парнем, который валяется на полу. Будешь хорошо себя вести, я тебя не трону.
Бонни охватил ужас, она завизжала, но визг ее тут же оборвался — широкая ладонь зажала ей рот и нос. Нападавший так запрокинул ей голову, что девушка не видела Берни. Бонни брыкалась, пыталась освободиться, но державшая ее рука, переместившись чуть выше, так сдавила ее грудную клетку, что у девушки закружилась голова. И тут сквозь звон в ушах она услышала голос:
— Отпусти ее.
Нападавший разжал руки, Бонни судорожно вздохнула и в то же мгновение услышала выстрел. Девушка, пошатываясь, добралась до стула и ухватилась за спинку, пытаясь удержаться на ногах. Придя в себя, она наконец увидела Дела Гомера. Он убирал револьвер обратно в кобуру, всегда висевшую у его бедра. Мужчина, в которого он выстрелил, скорчился на полу у стены. Бонни бросилась к брату:
— Берни! Пожалуйста… О нет!.. — Голос ее сорвался. Она опустилась на колени рядом с братом.
Лицо Берни стало почти неузнаваемым, оно было разбито, кровь струилась из носа и из глубокой раны на лбу. Он лежал в неудобной позе, подвернув под себя деревянную ногу.
— Нужно вызвать врача!
Бонни вскочила на ноги и наткнулась на Дела. Он держал в руках мокрое полотенце:
— Вот, положите пока ему на лицо, И нужно проверить, насколько серьезно он пострадал.
Бонни схватила полотенце и склонилась над братом. В эту минуту она готова была принять помощь даже от самого дьявола. Дел опустился на колени по другую сторону от Берни. Он осторожно поднял руку раненого и положил ему на грудь. Бонни тем временем обтирала лицо брата полотенцем.
— Господи, только бы он выжил, — шептала она снова и снова. Слезы застилали ей глаза и капали на руки, которыми она промывала рану брата. Бонни не сознавала, что плачет, не сознавала, что человек, молча поставивший на пол рядом с ней таз с водой, — не кто иной, как Дел, Она прополоскала в тазу пропитанное кровью полотенце и снова приложила его к ране. Дел тем временем выпрямил ногу Берни. Когда он принес лампу, поставил ее на стул, а сам опустился на колени, чтобы осмотреть рану, Бонни уже немного пришла в себя и понимала, кто ей помогает.
— Ему нужен врач.
— Врач уехал в Биллингс.
— О Господи! — Бонни потянулась к руке брата.
— Не прикасайтесь к нему, Бонни, — Дел осторожно отвел в сторону ее руку. — У него сломаны пальцы.
Она тихонько ахнула и встретилась взглядом с Делом.
— За что его так?
— Я перенесу вашего брата на кровать и пойду поищу, чем его залатать. Наверное, этот ублюдок повалил его на пол и принялся бить ногами. На рану на лбу нужно наложить швы.
Бонни с надеждой взглянула на Дела.
— Вы сможете это сделать?
— Смогу. Но прежде нужно избавиться от этого ублюдка, что валяется у стены.
Бонни встала. Ноги ее подгибались, и она, с трудом добравшись до кровати, ухватилась за спинку.
— Кто он такой?
— Разрешите позаимствовать ваше полотенце. Я прополощу его в поилке для лошадей и верну.
Не дожидаясь ответа, он обмотал полотенцем голову убитого, подхватил его под мышки и перекинул через плечо, точно мешок с мукой.
— Кто он? — снова спросила Бонни.
— Болван по имени Миллер.
— Зачем он сюда явился? Почему напал на Берни?
— Потому что знал, что вас не будет дома.
— Когда вы его убили, у него даже не было в руках оружия! — воскликнула Бонни.
— У него в руках были вы. Я предупреждал мерзавца, чтобы он держался от вас подальше.
Дел выглянул за дверь, потом вышел и спустился по лестнице. Быстро пройдя переулком, он свернул к загону при платной конюшне. Дойдя до загона, Дел перекинул тело через загородку. Испуганные лошади шарахнулись в сторону. Потом он просунул руку между прутьями и сдернул с головы трупа полотенце, которое намотал, чтобы не запачкаться кровью.
— Грязный ублюдок! — пробормотал Дел. — Ты знал, что тебя ждет, если дотронешься до нее своими погаными лапами.
Было уже за полночь. Полковник Кайл Форсайт лежал в кровати, положив ладонь на обнаженную грудь своей экономки Рут де Бери и не обращая внимания на всхлипывания, которые она пыталась подавить. Ему было наплевать — пусть эта дура провоет хоть всю ночь. Он поддразнивал ее — потеребил сосок кончиками пальцев, пощипал курчавые волосы между ее ног. Время от времени полковник сонно позевывал.
В молодые годы Кайл легко возбуждался всякий раз, когда под боком оказывалась женщина. Однако этой ночью он выбился из сил, пытаясь получить удовольствие. В последнее время полковнику требовалось все больше времени, чтобы добиться разрядки, и это его бесило. Он винил во всем женщину. В конце концов, злой и неудовлетворенный, он влепил Рут пощечину. После этого то ли женщина сделалась более старательной, то ли демонстрация своей власти над ней разогрела его кровь, но Кайл мгновенно возбудился и в считанные минуты добился желаемого.
Нужно будет запомнить на будущее, решил полковник.
Он мысленно перенесся в прошлое, вспоминая всех своих женщин. Сколько же их было! Его внешность и положение в обществе привлекали молоденьких официанток. В него влюблялись женщины и из высшего общества, в том числе его бывшая жена, Синди Рид Форсайт. А однажды Кайл очаровал деревенскую красотку из Арканзаса и женился на ней под вымышленным именем, назвавшись Керби Гайдом. Когда жена ему надоела, он ушел на войну и устроил так, чтобы она считала его погибшим. Потом у нее родился ребенок, и дуреха еще пыталась заявить, что это его сын.
Как быстро летит время…
Полковника вывел из задумчивости стук в дверь.
Дьявол! Кто там еще?
— Рут! — Он ткнул женщину локтем в бок. — Пойди посмотри, кого там черти принесли. Скажи, чтобы приходили завтра, и побыстрее возвращайся. Может, я опять тебя захочу. — Форсайт снова и снова вспоминал о пощечине, которую влепил своей любовнице. Он хотел проверить: не насилие ли возбудило его обмякшую плоть?
Рут тут же встала с кровати. Она надела ночную рубашку, потом зажгла лампу и, прихватив ее с собой, поспешно вышла в коридор. Ночной посетитель оказался весьма настойчивым. В дверь стучали не переставая, пока Рут не открыла ее. На пороге стоял Дел Гомер. Безупречно вежливый, как всегда, он приподнял шляпу:
— Здравствуйте, миссис де Бери. Я хочу поговорить с полковником Форсайтом.
— Но он уже лег, мистер Гомер.
— В таком случае попросите его подняться.
— Он велел мне сказать, что, кто бы ни пришел, пусть приходит завтра утром.
Дел не грубо, но настойчиво надавил на дверь. Женщина попятилась, и он вошел в прихожую.
— Я могу поговорить с ним как внизу, так и в спальне.
— Мистер Гомер, прошу вас…
Свет лампы упал на ее припухшую щеку и заплывший глаз. Гомер поднял руку, провел пальцами по щеке женщины и взял у нее из рук лампу.
— Где он?
— Первая дверь направо. Только прошу вас, не говорите…
На женщину пристально смотрели холодные серые глаза. Она не выдержала этого взгляда и отвернулась. Потом покорно стала подниматься по лестнице следом за ночным посетителем. Рут и сама не знала, кого больше боится — полковника или Гомера.
Дел остановился на пороге спальни. Полковник тут же приподнялся.
— Дел? Черт побери, что случилось? — Он свесил ноги с кровати.
— Миссис де Бери попыталась меня не пустить, однако, как видите, я оказался сильнее.
— Да-да, конечно. Если бы я знал, что это ты… Рут! Подай мои. брюки!
— Не трудитесь, миссис де Бери. Чтобы выслушать то, что я скажу, полковнику не обязательно одеваться. Вы послали Клиффа Миллера к Гейтсам?
— Я… почему… что ты хочешь этим сказать?
— Вы отлично слышали, что я сказал. — Гомер прошел в комнату и поставил лампу на стол.
— Ну… я велел ему подождать, пока девушка уйдет, а потом попытаться выяснить у ее брата все, что можно.
— Что именно вы хотели узнать?
— Каким образом девица Андерсон уехала из города, кто ей помог и куда она направилась.
— Я сам мог бы вам это сообщить.
Полковник был раздражен, но инстинкт самосохранения всегда заставлял его соблюдать крайнюю осторожность в отношениях с Делом.
— Так почему же не сообщил?
— Вы не спрашивали.
— Так сейчас спрашиваю! Говори же! — Форсайт попытался скрыть свой страх под маской самоуверенности.
— Вы бы лучше проследили, чтобы следующий сукин сын, которого вам вздумается направить к Гейтсам, держался подальше от Бонни, потому что иначе я не только убью его, но и наведаюсь в гости к человеку, который его туда послал.
— Я никогда не приказывал Миллеру…
— Миллеру теперь уже поздно что-либо приказывать. — Дел повернулся к застывшей в дверях экономке. — Спокойной ночи, миссис де Берн. Не провожайте меня, я найду дорогу.
— Дел, мы поговорим после твоего возвращения из Боузмена. Гомер задержался в дверях.
— Я не еду в Боузмен, во всяком случае, завтра.
— Как не едешь? Почему?
— Я остаюсь здесь.
Форсайт покраснел как рак. Он был взбешен, но изо всех сил старался сдержать свой гнев.
— Мы же договаривались, что ты поедешь и выполнишь работу, за которую я плачу пятьсот долларов. Дел усмехнулся.
— Пять сотен за убийство судьи? — В его голосе звучала издевка. — Да мне платили тысячу за школьного учителя. Но раз я обещал, то сдержу свое слово. Если же вам невмоготу подождать неделю-другую, наймите кого-нибудь еще.
Внезапно в комнате стало необычайно тихо. На лице Дела Гомера не дрогнул ни один мускул. Холодные серые глаза так долго и так пристально смотрели на Форсайта, что полковнику почудилось, что голова его вот-вот взорвется от напряжения. Наконец стоявший в дверях высокий мужчина все с тем же невозмутимым видом повернулся и направился к лестнице.
Форсайт дождался, когда хлопнет входная дверь, и только после этого заговорил:
— Потуши лампу. Выгляни в окно и убедись, что этот ублюдок убрался от моего дома. Сукин сын до того втрескался в потаскушку из забегаловки, что совсем разум потерял. Возомнил, будто я не могу найти другого, кто владеет оружием так же, как он! Да у меня полным-полно ребят, которые могут вышибить мозги из-под десятидолларовой шляпы, что красуется на его голове! Ублюдки чертовы! Стоит чуть-чуть им уступить, и они уже готовы плюнуть на твою могилу.
Рут, стоя у окна, слушала излияния полковника. Ее едва не тошнило, такое отвращение испытывала она сейчас к своему хозяину. Он нанял Дела, чтобы убить судью, и послал этого мерзкого типа, Клиф-фа Миллера, избить одноногого калеку! Рут давно уже догадывалась, что Франклин Кайл Форсайт — жадный, безжалостный и неразборчивый в средствах человек, но она не предполагала, что, добиваясь своего, он способен пасть так низко.
— Он ушел.
Кайл плюхнулся на кровать. Он был зол, что Рут стала свидетельницей его унижения.
— Черт бы побрал эту банду олухов. Ладно, так ты идешь в постель или нет? В последнее время я не вполне доволен твоим поведением. Что тебе нужно — так это хороший шлепок по заду, чтобы знала свое место.
Кайл Форсайт осклабился.
Да, это именно то, что ей нужно, подумал он.
Как только Рут села на кровать, он повалил ее и перевернул на живот. Потом задрал ночную рубашку и принялся хлестать ладонью по голым ягодицам.
Глава 10
Бак отыскал почти уже заросшую травой всеми забытую тропинку и направил по ней коня к гребню холма, возвышавшегося над ранчо «Аконит». Тропинка пролегала через густую осиновую рощу и поднималась по пологому склону. Бак выехал на поросшую густой травой полянку, на которой кое-где пробивалась молодая дубовая поросль. Несколько раз из-под копыт коня выскакивали перепуганные кролики. Высоко над верхушками деревьев кружил ястреб, высматривая себе на обед какого-нибудь зазевавшегося зверька. Бак ехал не останавливаясь. Крупные копыта Серого ступали по мягкой траве совершенно бесшумно.
Бак сократил дорогу, проехав напрямую по узкой полоске луга, и нашел именно то, что искал, — тропинку пересекали свежие следы лошади. Он пустил Серого прямо по следу. Хотя в густой траве следы были почти неразличимы, он мог, даже не глядя на них, сказать, куда направлялся всадник — на плато повыше тропинки, ведущей к ранчо. Причем всадник выбрал кратчайший путь.
Резко повернув копя, Бак направил его вверх по склону холма. Каждый раз, когда ему предстояло пересечь открытое пространство, он внимательно осматривался. Бак слишком хорошо знал, как легко здесь спрятаться, затаиться. Невысокий кустарник, одежда, сливающаяся с ландшафтом, и неподвижность — вот и все, что нужно, чтобы стать невидимым.
Когда Бак находился уже довольно высоко над тропинкой, он повернул коня к лесу и стал осторожно продвигаться между деревьями, пристально вглядываясь в каждый куст, в каждый пригорок. Время было тревожное, и люди Форсайта могли сидеть в засаде за любым камнем. Он наблюдал, как ложатся тени, как ведут себя птицы, — старался не пропустить ни одного признака, указывающего на возможное присутствие врага.
Подул ветерок, шелестя листьями, и Бак почувствовал слабый, едва уловимый запах табака. Он спешился и, бесшумно ступая, направился в тенистую лесную чащу. Игра с неведомым врагом шла по-крупному, и ставкой в этой игре была жизнь. Любой неверный шаг грозил проигрышем, а жизнь у человека всего одна.
Бак прочесывал этот район ежедневно — все четыре дня, что Кристин жила у него. Он знал: рано или поздно Форсайту надоест ждать, и он пришлет на ранчо своих приспешников. Каждый вечер Баку не терпелось вернуться домой. С появлением Кристин место, служившее ему лишь ночным пристанищем, словно по мановению волшебной палочки превратилось в настоящий Дом — во всех смыслах этого слова. Бак знал, что там его всегда ждет приветливая улыбка и горячая пища. Ему нравилось сидеть вечером за чашкой кофе и наблюдать, как Кристин плавно передвигается по его дому, нравилось слушать ее милую болтовню о том, как она провела день, смотреть, как терпеливо она возится с Моссом.
Девушка не выходила у него из головы с того самого дня, как Бак впервые ее увидел. Что-то в нем самом — то ли внутренний голос, то ли странное волнение в крови, то ли какое-то шестое чувство — подсказывало: это его женщина. Баку хотелось прожить с ней всю жизнь здесь, в «Аконите», хотелось любить и защищать ее, заботиться о ней. Но он опасался, что Кристин подумает, будто ему нужна не она сама, а наследство Ярби Андерсона, — он бы и сам так решил, окажись на ее месте. А что сказала бы Кристин, если бы узнала всю правду!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41