А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Одна лишь мысль о том, чтобы разделить с кем-то из них супружеское ложе, приводила Кристин в ужас.
Однако роль сестры-служанки девушка приняла на себя вовсе не с той радостью и благодарностью, с какой хотелось бы Ферду и Андоре. Капризные дочери Ферда — одной было пять лет, другой восемь — не признавали авторитета Кристин. Андора во всем им потакала, и в последнее время девочки, последовав примеру матери, начали обращаться с теткой, как со служанкой.
Не раз, когда Кристин приходилось особенно несладко, она думала: как хорошо было бы иметь что-то свое; девушка мечтала увидеть жизнь за пределами маленького городка в штате Висконсин, где находился дом ее брата. Кузен Густав поддерживал в ней это стремление; он рассказывал Кристин о жизни в большом мире и даже уговаривал наняться в гувернантки или экономки где-нибудь в Септ-Поле или О-Клэре. Но до недавнего времени девушке не хватало духу принять столь смелое решение.
Жизнь Кристин внезапно изменилась, когда пришло письмо от Марка Ли, адвоката Ярби Андерсона. В письме сообщалось, что найдены и опознаны останки ее дяди, уже год как пропавшего. По завещанию, составленному, когда Кристин было всего четыре года, Ярби оставил ей все свое имущество, которое теперь состояло только из ранчо под названием «Аконит».
Кристин, никогда не имевшей в своем распоряжении более пяти долларов, это казалось настоящим чудом. Густав умерил ее восторги, объяснив, что несколько тысяч акров земли в Монтане, .возможно, имеют меньшую ценность, чем сорок акров в Висконсине, но Кристин все равно была счастлива.
Девушка села в кресло-качалку, доставшееся ей от матери. Ока бы и хотела горевать по умершему дяде, но не могла. Кристин никогда его не видела и знала о нем только по рассказам Густава да еще помнила, что после смерти отца Ярби прислал своей сестре два письма. Девушка пыталась найти их, но. письма, по-видимому, пропали. Сама мысль о том, что где-то жил человек, которому она была настолько небезразлична, что он завещал ей свою собственность, согревала душу Кристин.
Показывая письмо Ферду, девушка даже не подозревала, какой поднимется шум. Ферд в ярости бранил Ярби: надо же додуматься — завещать недвижимость женщине! Он ворчал, что, мол, потребуется уйма времени, чтобы продать землю и положить деньги в банк. Вынужденная целую неделю выслушивать ворчание брата по поводу дядиного завещания, Кристин, поговорив со всеми остальными членами семьи, в конце концов рассердилась. Она решила, что непременно поедет в Монтану и увидит эту землю собственными глазами, а также посетит могилу человека, завещавшего ей ранчо, — пусть даже это будет последнее, что она совершит в своей жизни. Как бы то ни было, она имеет полное право туда поехать. К тому же кузен Густав настаивал на том, чтобы оплатить ее путешествие. Пообещав вернуть деньги при первой же возможности, Кристин согласилась принять его помощь.
Кристин и Густав родились в один и тот же день, па соседних фермах. В детстве они вместе играли, потом вместе пошли в школу. В шестнадцать лет Густав покинул дом и стал работать на пароходах, курсирующих вверх и вниз по Миссисипи. Временами он приезжал на ферму и помогал братьям с уборкой урожая. Кроме того, Густав также считал своим долгом помогать матери и незамужней сестре.
Ферд частенько называл Густава никчемным человеком, но Кристин всегда с нетерпением ждала приезда кузена — он был очень к ней добр. Если бы не Густав, вряд ли она набралась бы храбрости пойти против воли Ферда, едва ли решилась бы на долгое путешествие в неведомое.
Иногда Кристин сама удивлялась своей смелости — ведь она никогда не бывала дальше О-Клэра, да и там-то побывала лишь однажды, когда Ферд взял ее с собой, чтобы она присматривала за детьми — он с Андорой отправился на какое-то светское мероприятие.
Раскачиваясь в кресле-качалке, Кристин наблюдала, как ее тень скользит по стене. Она все еще не могла поверить в реальность происходящего. Неужели завтра она действительно покинет дом, в котором прожила последние десять лет?
Девушка жалела только об одном — о том, что между ней и братом пролегла непреодолимая пропасть.
А что, если все это окажется розыгрышем и никакого наследства вовсе не существует? Куда ей тогда деваться?
Ничего, будет жить так же, как и прежде. Она же не какое-то беспомощное создание, она умеет шить, готовить, доить коров… Наверняка в Монтане есть молочные фермы.
Глава 2
Взошло солнце. Ночью Кристин спала плохо, часто просыпалась, а последний час и вовсе пролежала без сна, слушая ночную тишину.
Вскоре на деревьях начали просыпаться птицы, а потом и петухи закричали, возвещая приход нового дня. С первыми утренними звуками Кристин встала и выглянула в окно. На небе не было ни облачка. Наступал первый день ее новой жизни. Пока что ей везет — она отправится в путь в хорошую погоду.
Обычно Кристин выходила по утрам в туалет, но сейчас, погасив лампу, она воспользовалась ночным горшком. Девушка улыбнулась, понимая, что ее маленькая месть — совсем детская. Интересно, сколько пройдет времени, прежде чем Андора догадается вынести горшок?
Накануне вечером в ее душе боролись боль и гнев, но сейчас Кристин чувствовала себя бесстрашной, как разъяренная львица. За ночь страх перед долгим путешествием и тем, что ждало ее в конце пути, улетучился. Будь что будет, по крайней мере она увидит мир.
Решив не ходить за теплой водой на кухню, Кристин умылась холодной. Потом оделась, заплела косы и уложила их венцом, укрепив прическу длинными металлическими шпильками, которые Густав привез ей откуда-то в подарок. Надев соломенную шляпу, Кристин закрепила ее шляпной булавкой. В животе заурчало — накануне она так волновалась, что почти ничего не съела за ужином.
Девушка тщательнейшим образом отбирала вещи для этой поездки. Помимо одежды и некоторых безделушек, напоминавших ей о родителях, она взяла только то, что могла купить на один доллар Б месяц. Столь ничтожную сумму на личные нужды Ферд стал выдавать ей после того, как Кристин несколько недель выпрашивала у него деньги на зубную щетку.
В доме царила тишина. Кристин принялась перетаскивать свои вещи к парадному входу, а потом — во двор. Сначала она вынесла дорожный сундук, затем вернулась за чемоданом, а потом взяла саквояж и шаль. Скоро Густав отвезет ее на станцию и посадит в поезд. Поезд… Разве могла она представить себе, что когда-нибудь поедет по железной Дороге в дальние края?!
Оставив вещи у самых ворот, девушка вернулась в дом и в последний раз оглядела холл. Прислушалась. В доме no-прежнему было тихо, со второго этажа не доносилось ни звука. Ферд не спустится вниз, чтобы попрощаться с сестрой, поняла Кристин.
Когда она вернулась к воротам, Густав уже ждал ее. Милый Густав, что бы она без него делала?!
Кузен спрыгнул на землю и привязал свою лошадь к столбу. Они с Кристин вполне могли бы сойти за двойняшек, хотя Густав был на полголовы выше, а волосы у него были чуть темнее, чем у Кристин. Такого же цвета были и щегольские усики над верхней губой. Густав улыбнулся и посмотрел поверх головы Кристин на темный дом.
— Что, старина Ферд все еще дуется? — С легкостью подхватив сундук, Густав отнес его в коляску.
— Он ужасно рассердился.
— Ничего, это пройдет. — Густав пристроил рядом с сундуком чемодан. Потом, поддерживая Кристин под локоть, помог ей забраться в кабриолет.
— Нет, не пройдет. Он велел мне не возвращаться.
— Неужели так и сказал?
— Да, и это еще не все.
Утро было прохладным, и Кристин накинула на плечи шаль.
— Какой же он дурак! — в сердцах воскликнул Густав. Он натянул поводья, и кабриолет тронулся с места. Кристин с болью в сердце оглянулась на дом — может быть, Ферд или Андора смягчились и вышли на крыльцо попрощаться? Но дверь оставалась закрытой, из дома никто не вышел.
Улицы в Ривер-Фоллз в этот час были почти безлюдны, только два самых ретивых торговца уже суетились перед своими лавочками, готовясь к новому дню. Оба повернули головы в сторону кабриолета, они гадали: куда это сестра Ферда Андерсона и ее непутевый кузен собрались в такую рань? Густав усмехнулся. Проезжая мимо лавочек, он помахал рукой любопытным торговцам.
Копыта лошади гулко цокали по пустынной мостовой. Кристин наслаждалась непривычным ощущением свободы. Не так ли чувствует себя маленькая птичка, впервые покидающая родное гнездо?
Вскоре город остался позади, они выехали на дорогу, ведущую в О-Клэр.
— Проголодалась?
Кристин в шутку рассердилась.
— Так нечестно, ты подслушал, как у меня урчит в животе!
— Ничего подобного, я просто догадался, что после вчерашней ссоры с Фердом ты была слишком расстроена, чтобы поесть. Мама собрала тебе корзинку с провизией, она под сиденьем.
— Милая тетя Ингрид! Поблагодари ее от моего имени. Кристин вытащила корзинку и поставила ее на сиденье.
— Сверху — оладьи с яблоками, их можешь съесть сейчас, остальное — в дорогу. Завтра днем ты доберешься до Фарго, там сделаешь пересадку на другой поезд, а заодно и пополнишь запасы съестного, чтобы хватило до Биг-Тимбера.
— Но я думала, что покупать еду на станции очень дорого, разве не так?
— Должна же ты что-то есть, Я чувствую, Ферд не дал тебе ни гроша?
— Нет. — Кристин было бы стыдно признаться в этом кому-нибудь, кроме кузена. — Густав, я все тебе верну…
— Помолчи! У тебя на подбородке крошки.
— Если Ферд расскажет твоим братьям, что ты дал мне денег, боюсь, им не понравится, что ты не отдал эти деньги матери и сестрам.
— Я даю им деньги всякий раз, когда бываю дома, и ничего не беру с фермы, так что Ларе и Кевин просто велят Ферду не совать нос не в свое дело. Я бы сам с тобой поехал, Крис, да обещал остаться дома, пока Ларе не встанет на ноги.
— Как он?
— Уже ходит с костылем. Надеюсь, через несколько недель он окончательно поправится.
— Жаль, что ты не можешь поехать со мной прямо сейчас.
— Не волнуйся, все будет в порядке. Когда доберешься до Биг-Тимбера, сними номер в отеле и посети этого адвоката… как, ты говорила, его зовут?
— Марк Ли.
— Если я тебе понадоблюсь, дай телеграмму на имя Томми Брэга. Густав взглянул на кузину с озорной улыбкой, и Кристин улыбнулась ему в ответ.
— Да уж, вижу я, как ты заботишься о моей репутации! Какой будет скандал: незамужняя сестра Ферда Андерсона уехала из города и шлет телеграммы известному городскому хулигану.
— А ты не подписывайся, я все равно пойму, от кого телеграмма.
— Все остальные тоже поймут, если она придет из Биг-Тимбера.
— Для тебя это так важно?
— Честно говоря, я думала, что важно. А вообще-то мне все равно. Ах, Гус, а что, если это розыгрыш? Вдруг все мое наследство не больше горсточки бобов?
— Что ж, тогда ты просто совершишь интересное путешествие.
— Но… я не смогу вернуться обратно.
— Где бы ты ни оказалась, я приеду и подыщу тебе богатого мужа.
— Ах, Гус, ты все шутишь! Я так и не получила ни строчки от некоего мистера Леннинга, который был у дяди Ярби управляющим.
— Вероятно, это какой-нибудь старый хрыч вроде самого Ярби. К тому же он, наверное, не умеет писать. Готов поспорить, Ферд много чего узнал от Ли.
— Ты думаешь, он мог получить от него письмо и не сказать мне?
— Еще как мог, черт возьми! Когда доберемся до О-Клэра, я дам телеграмму Марку Ли, чтобы встречал тебя. И еще напишу, что если он не будет обращаться с тобой должным образом, то я сам приеду и сверну ему шею.
— Ты не можешь написать такое в телеграмме.
— Не волнуйся, он меня поймет.
Кристин поставила корзинку под сиденье. Тетя Ингрид собрала ей в дорогу хлеб, масло, сыр, несколько крутых яиц и нарезанное ломтями жареное мясо.
— Когда отходит поезд?
— В одиннадцать. У нас еще куча времени. Волнуешься?
— Да, немножко.
— Все будет хорошо, только помни, чему я тебя учил. Никогда не смотри в глаза мужчине, если он бросает на тебя оценивающие взгляды. Будь начеку и веди себя так, будто тебе принадлежит весь мир. Лучший способ отпугнуть парня, — если у него в голове есть хоть капля мозгов, — это напустить на себя заносчивый и неприступный вид. А уж если у него с мозгами плоховато, придется пустить в ход шляпную булавку. Если же и это не поможет, то пистолет живо собьет с него спесь.
Кристин рассмеялась.
— Сомневаюсь, что кто-то настолько заинтересуется моей персоной.
— Зря ты так, сестренка. Помяни мое слово, на тебя будут обращать внимание. Ты у нас хорошенькая, Крис, я давно тебе это твержу.
— Перестань. Ты так говоришь, потому что любишь меня.
— При чем здесь это, я говорю правду! Я десятки раз плавал туда и обратно по Миссисипи и много чего успел повидать. Ты красивая девушка, и у тебя побольше ума, чем у той никчемной фифочки, на которой женился Ферд.
Кристин снова рассмеялась.
— Тебя послушать, так все мужчины пойдут за мной, как за Крысоловом.
— Это еще кто такой?
— О, давным-давно, в тринадцатом веке, немецкий город Гамельн подвергся нашествию крыс. Тогда откуда-то появился таинственный незнакомец и предложил избавить город от этой напасти. Он заиграл на волшебной дудочке, и все крысы выползли из домов и подвалов и пошли за ним к реке, где и утонули.
Кристин заметила, что Густава заинтересовала эта история, и продолжила рассказ:
— Когда же с крысами было покончено, отцы города отказались платить Крысолову. Тогда он вновь заиграл на своей дудочке, и на этот раз за ним пошли все дети, жившие в городе. Он увел их в горы, и больше никто никогда их не видел.
— Ты морочишь мне голову! Ведь это же все выдумки!
— Это легенда, Гус. Роберт Браунинг написал на ее основе поэму.
— Ах, вот оно что…
— Знаешь, Густав… — У Кристин вдруг навернулись слезы на глаза. — Ты мой лучший друг, и я буду очень скучать по тебе!
— Еще бы, не каждой девушке посчастливилось иметь такого красивого кузена, как я!
— И такого «скромного».
— Как только смогу вырваться с фермы, сразу же приеду в Биг-Тимбер.
— Правда, Гус? Когда ты это решил? Он усмехнулся:
— Две минуты назад. Мне всегда хотелось посмотреть, что там, за горами.
— Как же ты приедешь? У тебя есть деньги?
— Милая моя, мужчине, чтобы попасть, куда он пожелает, всего-то и нужно, что две руки и крепкая спина.
Когда они подъезжали к О-Клэру, послышался свисток паровоза. Густав достал из кармана часы.
— Это не твой поезд. У нас в запасе еще целый час.
Через пять минут они уже были на станции. Густав принялся выгружать вещи кузины на платформу. Кристин выбралась из коляски и прошла вместе с братом в здание вокзала. Сердце ее билось так часто, что было трудно дышать. Кассир разговорился с Густавом.
— Привет, Гус. Эта молодая леди едет до Биг-Тимбера? Надо же, мне еще не приходилось продавать билет в такую даль. Я слышал, это большая станция. Багаж есть?
— Сундук и чемодан, я оставил их на платформе.
— Я прикреплю ярлыки. Вот ваш билет, леди. Когда доберетесь до Септ-Пола, поезд простоит полчаса — пока не прицепят другой паровоз. Он доставит вас до Фарго, а там вам придется пересесть на другой поезд. Багаж будет следовать за вами до самого Биг-Тимбера.
— Мы приедем в Фарго ночью? Кассир сверился с расписанием.
— В полночь. Западный уходит в пять утра. Но не волнуйтесь, мэм, начальник станции будет на месте. Вы покажете ему билет, и он проследит, чтобы вы благополучно сели в нужный поезд. Следующая остановка — в Майлз-Сити, а в Биг-Тимбер вы доберетесь в среду, часам к шести.
Кристин стояла на платформе и смотрела на убегающие вдаль рельсы. Девушка вдруг почувствовала себя маленькой и ужасно одинокой. Она схватила Густава за руку.
— Гус, как ты думаешь, я правильно поступаю? Кузен посмотрел ей в глаза.
— По-моему, у тебя есть два варианта. Человек должен либо идти вперед, либо стоять на месте. Ты можешь остаться на месте и до конца дней своих быть служанкой у Ферда, но, думаю, ты слишком хороша для такой жизни. Дядя Ярби дал тебе шанс вырваться из этого дома, так не глупо ли его упускать?
— Да, ты, конечно, прав.
— Я бы ни за что не отпустил тебя одну, если бы не знал, что ты в состоянии о себе позаботиться. У тебя достаточно денег, чтобы протянуть несколько недель, да еще и на обратный путь хватит.
— Я не могу вернуться!
— Можешь. Ты можешь приехать и поселиться на ферме…
— Но…
— Только на первое время, пока мы не придумаем чего-нибудь получше. Но тебе не придется возвращаться. Через несколько недель я приеду в Биг-Тимбер, и, как знать, может, у тебя найдется работенка для бедного родственника.
Кристин привстала на цыпочки и чмокнула кузена в щеку.
— Ах, Гус, во всем-то ты умеешь увидеть светлые стороны!
— Конечно, — с самодовольным видом заявил Густав. — И вообще я отличный парень.
В отдалении послышался свисток паровоза. Из здания вокзала вышел мужчина, по виду коммивояжер, и поставил на самый край платформы объемистый саквояж, надпись на котором гласила; «Американская ткацкая компания».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41