»
«Накамото?»
Я кивнул: «Да.»
«Откровенно говоря, я не удивлен, что они вам дали копии», сказал Сандерс.
«Японцы чрезвычайно осторожны. Они не очень-то доверяют посторонним. И, н
аходясь в Америке, японские корпорации чувствуют себя так, как мы чувств
овали бы себя, занимаясь бизнесом в Нигерии: они считают, что окружены дик
арями.»
«Эй», сказала Тереза.
«Извини», сказал Сандерс, «но ты понимаешь, что я хотел сказать. Японцы чув
ствуют, что нас надо терпеть. Терпеть нашу глупость, нашу медлительность,
идиотизм, некомпетентность. Они становятся перестраховщиками. Поэтому
если ленты имеют хоть какую-то юридическую значимость, то последнее, что
они сделают, это отдадут оригиналы полисменам-варварам, вроде вас. Нет, не
т, они дали вам копию и сохранили оригиналы на случай, если он понадобится
им для защиты. Полностью осведомленные о нашей отсталой американской ви
деотехнологии, они уверены, что вам никогда не обнаружить, что это всего л
ишь копия.»
Я нахмурился: «Сколько времени заняло бы сделать эти копии?» «Не долго», с
казал Сандерс, покачав головой. «Таким способом, как их сейчас сканирует
Тереза, по пять минут на ленту. Могу представить, что у японцев это получил
ось гораздо быстрее. Скажем, по две минуты на ленту.» «В таком случае прошл
ой ночью у них была масса времени, чтобы сделать копии.»
Пока мы беседовали, Тереза продолжала перетряхивать ленты, рассматрива
я начало каждой. Как только появлялась картинка, она смотрела на меня. Я от
рицательно качал головой, ибо все они были с других камер безопасности. Н
аконец, появилась первая из лент с сорок шестого этажа, знакомый облик оф
иса, который я видел прежде.
«Вот эта.»
«Окей, начнем. Переведем ее в VHS.» Тереза запустила первую копию.
Лента мчалась вперед на бешеной скорости, картинка неслась и шла полосам
и.
На боковых мониторах нервно извивались и корчились сигналы.
Она спросила: «Это как-то связано с убийством прошлой ночью?»
«Да. Вы знаете об этом?»
Она пожала плечами: «Видела в новостях. Убийца погиб в автокатастрофе?»
«Верно», сказал я.
Она отвернулась. В три четверти она смотрелась поразительно красиво, выс
окая линия скулы. Я подумал, что плейбой Эдди Сакамура мог бы ее знать. Я сп
росил: «Вы его знали?»
«Нет», сказала она. И через секунду добавила: «Он был японец.» В нашей мале
нькой группе возникла еще одна неловкость. Похоже, было что-то такое, что
Тереза и Сандерс знали, а я нет. Но я не понимал, о чем же спросить. Поэтому с
мотрел видео.
Еще раз я видел, как по полу движутся солнечные лучи. Потом в комнате зажгл
ись огни и персонал офиса поредел. Потом этаж совсем опустел. А потом на бо
льшой скорости появилась Черил Остин, за которой последовал мужчина. Они
страстно поцеловались.
«Ага», сказал Сандерс. «Это оно?»
«Да.»
Наблюдая за дальнейшим, он нахмурился: «Вы хотите сказать, что убийство з
аписывалось?»
«Да», ответил я, «даже несколькими камерами.»
«Вы шутите.»
Сандерс замолк, следя за течением событий. На полосатой высокоскоростно
й картинке было трудно разглядеть больше, чем основные события. Два чело
века двинулись в конференц-зал. Внезапная борьба. Силой прижатая спина н
а столе. Внезапный отход в сторону. Торопливый уход из комнаты.
Никто не говорил. Мы все смотрели ленту.
Я глянул на Терезу. Лицо ее было отсутствующим. В очках отражалась картин
ка.
Эдди миновал зеркала и вошел в темный коридор. Лента крутилась еще неско
лько секунд, потом кассета выскочила.
«Первая. Вы сказали „несколько камер“. Сколько именно?»
«Мне кажется, пять», ответил я.
Она отметила первую кассету липучей меткой, вставила вторую ленту в маши
ну и начала еще одно скоростное копирование. Я спросил: «Эти копии точные?
»
«О, да.»
«Они легальны?»
Сандерс нахмурился: «В каком смысле легальны?»
«Ну, как улики, в суде…»
«О, нет», сказал Сандерс, «судом эти ленты приняты бы не были.»
«Но если это точные копии…»
«Точность к делу отношения не имеет. Все формы фотографических улик, вкл
ючая видео, больше в суд не допускаются.»
«Я не слышал об этом», сказал я.
«Такого еще не было», сказал Сандерс. «Закон недостаточно ясен. Но все к эт
ому идет. В наши дни все фотографии подозрительны. Потому что теперь, с при
ходом цифровых систем, их можно изменить безупречно. Безупречно. И это не
что новое. Помните, как в прошлом русские удаляли политиков с фотографий,
сделанных Первого мая? Это всегда была топорная работа Ц вырезай и рету
шируй Ц и всегда можно было заметить, что что-то тут делалось. Забавное п
устое пространство между плеч оставшихся людей. Или на задней стене не с
овпадал оттенок. Можно было заметить работу ретушера, пытавшегося загла
дить повреждения. В любом случае, заметить было можно, и даже очень легко.
Было просто видно, что картинка изменялась. И вся работа шла на смех.» «Пом
ню», сказал я.
«Фотографии обладали целостностью, именно потому, что их было невозможн
о изменить. Поэтому фотографии рассматривали, как представляющие реаль
ность. Но теперь уже несколько лет, как компьютеры позволяют делать бесш
овные изменения фотографических образов. Несколько лет назад „Нейшнл Д
жиогрэфик“ выбрал для обложки фотографию великих пирамид Египта. Редак
торам не понравилось место, где стоят пирамиды, и они решили, что композиц
ия станет лучше, если их передвинуть. Поэтому они попросту изменили фото
графии и передвинули их. Никто не заметил. Но если поехать в Египет с камер
ой и попробовать повторить их картинку, то выяснится, что это невозможно.
Потому что в реальном мире нет места, откуда пирамиды выстраиваются подо
бным образом. Фотография больше не отражает реальность.» «А с этой ленто
й кто-нибудь мог бы сделать то же самое?»
«Теоретически, любое видео можно изменить.»
На мониторе я второй раз следил за происходящим убийством. Камера стояла
в дальнем углу комнаты. Она не очень хорошо показывала само убийство, но п
отом был ясно виден Сакамура, когда шагал в сторону камеры. Я спросил: «А э
тот образ тоже можно изменить?» Сандерс засмеялся: «В наше дни возможно л
юбое изменение, какое захотите.»
«Вы смогли бы изменить личность убийцы?»
«Технически, да», ответил Сандерс. «Сегодня возможно впечатать лицо в сл
ожный движущийся объект. Технически, это возможно. Но практически, это че
ртовски сложная работенка.»
Я ничего не сказал. Все равно Сакамура был нашим главным подозреваемым и
он был мертв, а шеф хотел, чтобы дело завершилось. Как и я. «Конечно», продол
жал Сандерс, «у японцев имеются все разновидности экзотических видеоал
горитмов для рендеринга поверхностей и трехмерных преобразований. Они
могут делать такое, что мы не можем даже вообразить.» Он снова забарабани
л пальцами по столу. «Какое у этих лент временное расписание? Какова их ис
тория?»
Я сказал: «Убийство произошло прошлым вечером в восемь тридцать, как пок
азывают часы. Нам сказали, что ленты были удалены из комнаты службы безоп
асности примерно в восемь сорок пять. Мы их попросили и тогда началось не
кое перетягивание каната с японцами.»
«Как обычно. И когда вы, наконец, вступили во владение сами?»
«Их доставили в штаб-квартиру дивизиона около половины второго ночи.» «
Окей», сказал Сандерс. «Это значит, что ленты оставались у них с восьми сор
ока пяти до часа тридцати.»
«Верно, чуть меньше пяти часов.»
Сандерс сморщился: «Изменить пять лент с пяти камер под разными углами з
а пять часов?» Он покачал головой: «Нет, невозможно. Этого просто нельзя сд
елать, лейтенант.»
«Неправда», вмещалась Тереза. "Это возможно. Даже с этими лентами.
Здесь не требуется менять слишком много пикселов."
Я спросил: «Вы в этом уверены?»
«Ну», сказала Тереза, «Единственный способ, которым это может быть сдела
но так быстро, это с помощью автоматизированной программы, но даже для са
мых изощренных программ необходимо вручную полировать детали. Штуки, вр
оде плохих наплывов, могут все испортить.»
«Плохих наплывов?», спросил я. Я обнаружил, что мне нравится задавать ей во
просы. И нравится смотреть на ее лицо.
«Плохие наплывы движения», сказал Сандерс. «Видео идет на тридцати кадра
х в секунду. Можно представить себе каждый кадр видео, как снимок, снятый с
о скоростью затвора в одну тридцатую секунды. А это очень медленно Ц гор
аздо медленнее, чем у карманных фотокамер. Если вы снимете бегуна на одно
й тридцатой секунды, ноги станут просто полосами. Наплывами. Это называе
тся наплывом движения. И если вы меняете механически, то он начинает выгл
ядеть плохо. Образцы кажутся слишком острыми, слишком четкими. Углы кажу
тся странными. Вернемся к русским: можно видеть, что были изменения. Для ре
алистического движения необходима правильная доза наплыва.» «Понятно.
»
Тереза сказала: «И есть еще сдвиг цвета.»
«Верно», сказал Сандерс. «Внутри самого наплыва существует цветовой сдв
иг. Например, взгляните сюда на монитор. На мужчине надет голубой костюм и
его пиджак крутится, когда он ведет девушку в комнату. Вот. Если вы возьмет
е один из кадров этой акции и увеличим его до пикселов, вы обнаружите, что
пиджак-то голубой, но наплыв усиливает оттенки светло-голубого, пока на г
ранице цвет кажется почти прозрачным Ц по отдельному кадру нельзя в точ
ности сказать, где кончается пиджак и начинается фон.»
Я смутно смог представить себе это. «Окей…» «Если цвета границы не слабе
ют гладко, то это можно заметить немедленно. Можно потратить часы, чтобы в
ычистить несколько секунд ленты коммерческого клипа. Но если этого не сд
елать, то клип будет выглядеть плоховато.» Он щелкнул пальцами.
«Так даже если они скопировали ленты, они не могли ее изменить?»
«Не за пять часов», сказал Сандерс. «У них просто не было времени.»
«Тогда мы смотрим на то, что действительно случилось.» «Никаких сомнений
», сказал Сандерс. «Но в любом случае мы покопаемся с этой картинкой, когда
вы уйдете. Тереза хочет поиграться, я знаю, что хочет. И я тоже. Загляните к
нам сегодня позднее. Мы скажем, есть ли здесь что-нибудь забавное. Но фунд
аментально, этого нельзя сделать. И тем более нельзя сделать здесь.»
* * *
Заезжая на автостоянку клуба «Сансет-Хиллс», я увидел Коннора, стоящего
перед большим штуковым зданием клуба. Он откланялся трем гольферам-япон
цам, стоящим рядом, а они поклонились в ответ. Потом он пожал всем руки, заб
росил клюшки на заднее сидение и сел в машину. «Ты опоздал, кохай.»
«Извините, всего на несколько минут. Я задержался в УЮК.» «Твое опоздание
поставило всех в неловкое положение. В качестве знака вежливости они чув
ствовали, что обязаны составить мне компанию перед клубом, пока я тебя жд
у. Людям их положения неловко стоять просто так. Они очень заняты. Однако,
они чувствовали себя обязанными и не могли меня здесь бросить. Ты очень м
еня смутил. И ты создал плохое впечатление о департаменте.»
«Извините, я не нарочно.»
«Начинай понимать, кохай. Ты живешь в этом мире не один.» Я выехал задом на
дорогу и отчалил, взглянув на японцев в зеркало. Они махали вслед. Они совс
ем не казались расстроенными и не торопились уходить. «С кем вы играли?»
«Аоки-сан Ц глава „Токио Марине“ в Ванкувере. Ханада-сан Ц вице-презид
ент банка Мицуи в Лондоне. Кеничи Асака управляет всеми заводами Тойота
в Юго-Восточной Азии от КЛ до Сингапура. Базируется в Бангкоке.» «Что они
делают здесь?»
«Они в отпуске», сказал Коннор. «Короткая поездка в Штаты на гольф. Им очен
ь нравится отдыхать в таких неторопливых странах, как наша.» По извилист
ому подъему я доехал до бульвара Сансет и остановился у светофора. «Куда?
»
«Отель „Четыре времени года“.»
Я повернул направо, направляясь в Беверли-Хиллс. «А почему эти люди играю
т в гольф с вами?»
«О, это началось давно», ответил он. «В течении многих лет мелкие одолжени
я там и сям. Сам по себе я не важен. Однако, связи должны поддерживаться. Тел
ефонный звонок, небольшой подарок, игра в гольф, если вы в городе. Потому ч
то никогда не знаешь, когда снова понадобится собственная сеть. Связи Ц
источник важной информации, ваш защитный клапан и ваша система раннего п
редупреждения. Таков японский способ смотреть на мир.» «Кто попросил об
игре?»
"Ханада-сан уже намеревался играть. Я просто присоединился к нему.
Знаешь, я весьма сильный игрок в гольф."
«Почему вы хотели играть?»
«Потому что хотел побольше узнать о субботних встречах», сказал Коннор.
Я вспомнил слова «субботние встречи». На видео, которое мы смотрели в ред
акции, Сакамура схватил Черил Остин и сказал «ты не понимаешь, это все о су
бботних встречах».
«И они вам сказали?»
Коннор кивнул. «Очевидно, встречи начались давно», сказал он, «примерно в
восьмидесятом и вначале проходили в Сенчури-Плаза, позднее в Шератон и, н
аконец, в Балтиморе.»
Коннор смотрел в окно. Машина подпрыгивала на ухабах бульвара Сансет. «Н
есколько лет встречи происходили регулярно. Видные японские промышлен
ники, которые присутствовали в городе, участвовали в проходящих обсужде
ниях о том, что должно делать с Америкой. Как должна управляться американ
ская экономика.»
«Что-что?»
«Да.»
«Это же оскорбительно!»
«Почему?», спросил Коннор.
«Почему? Потому что это наша страна! Не может кучка иностранцев посижива
ть на секретных встречах и решать, как ею управлять!» «Японцы на это смотр
ят по-другому», сказал Коннор.
«Да, уж конечно! Уверен, они думают, что имеют на это чертово право!» Коннор
пожал плечами. «Они действительно думают именно так. И убеждены, что засл
ужили право решать…»
«Боже мой…»
«…потому что сильно инвестируют в нашу экономику. Они ссудили нам кучу д
енег, Питер, прорву денег. Сотни миллиардов долларов. Большую часть после
дних пятнадцати лет торговый дефицит Соединенных Штатов с Японией сост
авляет миллиард долларов в неделю. С этим миллиардом долларов в неделю о
ни же должны что-то делать. К ним устремился поток денег. Им не надо так мно
го долларов. Что им надо делать со своими излишними миллиардами? Они реши
ли ссужать деньги обратно нам. Наше правительство год за годом работало
с бюджетным дефицитом. Мы не платили по нашим собственным программам. По
этому японцы финансировали наш бюджетный дефицит. Они инвестировали в н
ас. И они ссужали свои деньги, основываясь на определенных гарантиях наш
его правительства. Вашингтон заверял японцев, что мы приведем свой дом в
порядок. Сократим наш дефицит. Улучшим обучение, перестроим инфраструкт
уру, даже повысим налоги, если необходимо. Короче, очистим нашу сцену. Пото
му что только тогда вложения в Америку имеют смысл.» «У-гу», промычал я.
«Но ничего из этого мы не сделали. Мы позволили дефициту стать еще хуже и м
ы девальвировали доллар. Мы наполовину сократили его ценность в 1985 году. З
наешь, что это сделало с японскими инвестициями в Америке? Затрахало их. В
се, что они вложили до 1984 года, теперь возвратится только половиной.» Я что-
то смутно припоминал такое. Я сказал: «Я думал, мы сделали это, чтобы сокра
тить свой торговый дефицит, чтобы подтолкнуть экспорт.» «Да, но это не сра
ботало. Наш торговый баланс с Японией стал еще хуже. Обычно, когда валюта д
евальвируется наполовину, стоимость всего импортного удваивается. Одн
ако японцы срезали цены на свои VCR и копировальные машины и удержали свою
долю рынка. Вспомни: бизнес Ц это война. Все, что нам в действительности у
далось, это сделать американскую землю и американские компании дешевле
для японцев, потому что йена теперь вдвое сильнее прежнего. Мы сами сдела
ли так, что все самые большие банки мира теперь японские. И мы сами сделали
Америку бедной страной.»
«А какое отношение это имеет к субботним встречам?» «Ну», сказал Коннор, «
предположи, что у тебя дядя Ц пьяница. Он говорит, что если ты займешь ему
денег, то он перестанет пить. Однако, пить не перестает. А тебе хочется вер
нуть свои деньги. Хочется спасти что еще можно из своего неудачного влож
ения. И, вдобавок, ты знаешь, что твой дядя, будучи пьяницей, может напиться
и с кем-нибудь подраться. Твой дядя вышел из-под контроля. Поэтому, что-то
надо делать. И тогда вся семья садится вместе, чтобы решить, что же делать
с проблемным дядюшкой. Именно это и решили сделать японцы.»
«У-гу.» Коннор, должно быть, расслышал скептицизм в моем голосе. «Послушай
», сказал он. «Выброси из головы чепуху о заговоре. Ты хочешь завоевать Япо
нию? Ты хочешь править их страной? Конечно, нет. Ни одна разумная страна не
хочет завоевать другую страну. Делать бизнес, да. Иметь связи, конечно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
«Накамото?»
Я кивнул: «Да.»
«Откровенно говоря, я не удивлен, что они вам дали копии», сказал Сандерс.
«Японцы чрезвычайно осторожны. Они не очень-то доверяют посторонним. И, н
аходясь в Америке, японские корпорации чувствуют себя так, как мы чувств
овали бы себя, занимаясь бизнесом в Нигерии: они считают, что окружены дик
арями.»
«Эй», сказала Тереза.
«Извини», сказал Сандерс, «но ты понимаешь, что я хотел сказать. Японцы чув
ствуют, что нас надо терпеть. Терпеть нашу глупость, нашу медлительность,
идиотизм, некомпетентность. Они становятся перестраховщиками. Поэтому
если ленты имеют хоть какую-то юридическую значимость, то последнее, что
они сделают, это отдадут оригиналы полисменам-варварам, вроде вас. Нет, не
т, они дали вам копию и сохранили оригиналы на случай, если он понадобится
им для защиты. Полностью осведомленные о нашей отсталой американской ви
деотехнологии, они уверены, что вам никогда не обнаружить, что это всего л
ишь копия.»
Я нахмурился: «Сколько времени заняло бы сделать эти копии?» «Не долго», с
казал Сандерс, покачав головой. «Таким способом, как их сейчас сканирует
Тереза, по пять минут на ленту. Могу представить, что у японцев это получил
ось гораздо быстрее. Скажем, по две минуты на ленту.» «В таком случае прошл
ой ночью у них была масса времени, чтобы сделать копии.»
Пока мы беседовали, Тереза продолжала перетряхивать ленты, рассматрива
я начало каждой. Как только появлялась картинка, она смотрела на меня. Я от
рицательно качал головой, ибо все они были с других камер безопасности. Н
аконец, появилась первая из лент с сорок шестого этажа, знакомый облик оф
иса, который я видел прежде.
«Вот эта.»
«Окей, начнем. Переведем ее в VHS.» Тереза запустила первую копию.
Лента мчалась вперед на бешеной скорости, картинка неслась и шла полосам
и.
На боковых мониторах нервно извивались и корчились сигналы.
Она спросила: «Это как-то связано с убийством прошлой ночью?»
«Да. Вы знаете об этом?»
Она пожала плечами: «Видела в новостях. Убийца погиб в автокатастрофе?»
«Верно», сказал я.
Она отвернулась. В три четверти она смотрелась поразительно красиво, выс
окая линия скулы. Я подумал, что плейбой Эдди Сакамура мог бы ее знать. Я сп
росил: «Вы его знали?»
«Нет», сказала она. И через секунду добавила: «Он был японец.» В нашей мале
нькой группе возникла еще одна неловкость. Похоже, было что-то такое, что
Тереза и Сандерс знали, а я нет. Но я не понимал, о чем же спросить. Поэтому с
мотрел видео.
Еще раз я видел, как по полу движутся солнечные лучи. Потом в комнате зажгл
ись огни и персонал офиса поредел. Потом этаж совсем опустел. А потом на бо
льшой скорости появилась Черил Остин, за которой последовал мужчина. Они
страстно поцеловались.
«Ага», сказал Сандерс. «Это оно?»
«Да.»
Наблюдая за дальнейшим, он нахмурился: «Вы хотите сказать, что убийство з
аписывалось?»
«Да», ответил я, «даже несколькими камерами.»
«Вы шутите.»
Сандерс замолк, следя за течением событий. На полосатой высокоскоростно
й картинке было трудно разглядеть больше, чем основные события. Два чело
века двинулись в конференц-зал. Внезапная борьба. Силой прижатая спина н
а столе. Внезапный отход в сторону. Торопливый уход из комнаты.
Никто не говорил. Мы все смотрели ленту.
Я глянул на Терезу. Лицо ее было отсутствующим. В очках отражалась картин
ка.
Эдди миновал зеркала и вошел в темный коридор. Лента крутилась еще неско
лько секунд, потом кассета выскочила.
«Первая. Вы сказали „несколько камер“. Сколько именно?»
«Мне кажется, пять», ответил я.
Она отметила первую кассету липучей меткой, вставила вторую ленту в маши
ну и начала еще одно скоростное копирование. Я спросил: «Эти копии точные?
»
«О, да.»
«Они легальны?»
Сандерс нахмурился: «В каком смысле легальны?»
«Ну, как улики, в суде…»
«О, нет», сказал Сандерс, «судом эти ленты приняты бы не были.»
«Но если это точные копии…»
«Точность к делу отношения не имеет. Все формы фотографических улик, вкл
ючая видео, больше в суд не допускаются.»
«Я не слышал об этом», сказал я.
«Такого еще не было», сказал Сандерс. «Закон недостаточно ясен. Но все к эт
ому идет. В наши дни все фотографии подозрительны. Потому что теперь, с при
ходом цифровых систем, их можно изменить безупречно. Безупречно. И это не
что новое. Помните, как в прошлом русские удаляли политиков с фотографий,
сделанных Первого мая? Это всегда была топорная работа Ц вырезай и рету
шируй Ц и всегда можно было заметить, что что-то тут делалось. Забавное п
устое пространство между плеч оставшихся людей. Или на задней стене не с
овпадал оттенок. Можно было заметить работу ретушера, пытавшегося загла
дить повреждения. В любом случае, заметить было можно, и даже очень легко.
Было просто видно, что картинка изменялась. И вся работа шла на смех.» «Пом
ню», сказал я.
«Фотографии обладали целостностью, именно потому, что их было невозможн
о изменить. Поэтому фотографии рассматривали, как представляющие реаль
ность. Но теперь уже несколько лет, как компьютеры позволяют делать бесш
овные изменения фотографических образов. Несколько лет назад „Нейшнл Д
жиогрэфик“ выбрал для обложки фотографию великих пирамид Египта. Редак
торам не понравилось место, где стоят пирамиды, и они решили, что композиц
ия станет лучше, если их передвинуть. Поэтому они попросту изменили фото
графии и передвинули их. Никто не заметил. Но если поехать в Египет с камер
ой и попробовать повторить их картинку, то выяснится, что это невозможно.
Потому что в реальном мире нет места, откуда пирамиды выстраиваются подо
бным образом. Фотография больше не отражает реальность.» «А с этой ленто
й кто-нибудь мог бы сделать то же самое?»
«Теоретически, любое видео можно изменить.»
На мониторе я второй раз следил за происходящим убийством. Камера стояла
в дальнем углу комнаты. Она не очень хорошо показывала само убийство, но п
отом был ясно виден Сакамура, когда шагал в сторону камеры. Я спросил: «А э
тот образ тоже можно изменить?» Сандерс засмеялся: «В наше дни возможно л
юбое изменение, какое захотите.»
«Вы смогли бы изменить личность убийцы?»
«Технически, да», ответил Сандерс. «Сегодня возможно впечатать лицо в сл
ожный движущийся объект. Технически, это возможно. Но практически, это че
ртовски сложная работенка.»
Я ничего не сказал. Все равно Сакамура был нашим главным подозреваемым и
он был мертв, а шеф хотел, чтобы дело завершилось. Как и я. «Конечно», продол
жал Сандерс, «у японцев имеются все разновидности экзотических видеоал
горитмов для рендеринга поверхностей и трехмерных преобразований. Они
могут делать такое, что мы не можем даже вообразить.» Он снова забарабани
л пальцами по столу. «Какое у этих лент временное расписание? Какова их ис
тория?»
Я сказал: «Убийство произошло прошлым вечером в восемь тридцать, как пок
азывают часы. Нам сказали, что ленты были удалены из комнаты службы безоп
асности примерно в восемь сорок пять. Мы их попросили и тогда началось не
кое перетягивание каната с японцами.»
«Как обычно. И когда вы, наконец, вступили во владение сами?»
«Их доставили в штаб-квартиру дивизиона около половины второго ночи.» «
Окей», сказал Сандерс. «Это значит, что ленты оставались у них с восьми сор
ока пяти до часа тридцати.»
«Верно, чуть меньше пяти часов.»
Сандерс сморщился: «Изменить пять лент с пяти камер под разными углами з
а пять часов?» Он покачал головой: «Нет, невозможно. Этого просто нельзя сд
елать, лейтенант.»
«Неправда», вмещалась Тереза. "Это возможно. Даже с этими лентами.
Здесь не требуется менять слишком много пикселов."
Я спросил: «Вы в этом уверены?»
«Ну», сказала Тереза, «Единственный способ, которым это может быть сдела
но так быстро, это с помощью автоматизированной программы, но даже для са
мых изощренных программ необходимо вручную полировать детали. Штуки, вр
оде плохих наплывов, могут все испортить.»
«Плохих наплывов?», спросил я. Я обнаружил, что мне нравится задавать ей во
просы. И нравится смотреть на ее лицо.
«Плохие наплывы движения», сказал Сандерс. «Видео идет на тридцати кадра
х в секунду. Можно представить себе каждый кадр видео, как снимок, снятый с
о скоростью затвора в одну тридцатую секунды. А это очень медленно Ц гор
аздо медленнее, чем у карманных фотокамер. Если вы снимете бегуна на одно
й тридцатой секунды, ноги станут просто полосами. Наплывами. Это называе
тся наплывом движения. И если вы меняете механически, то он начинает выгл
ядеть плохо. Образцы кажутся слишком острыми, слишком четкими. Углы кажу
тся странными. Вернемся к русским: можно видеть, что были изменения. Для ре
алистического движения необходима правильная доза наплыва.» «Понятно.
»
Тереза сказала: «И есть еще сдвиг цвета.»
«Верно», сказал Сандерс. «Внутри самого наплыва существует цветовой сдв
иг. Например, взгляните сюда на монитор. На мужчине надет голубой костюм и
его пиджак крутится, когда он ведет девушку в комнату. Вот. Если вы возьмет
е один из кадров этой акции и увеличим его до пикселов, вы обнаружите, что
пиджак-то голубой, но наплыв усиливает оттенки светло-голубого, пока на г
ранице цвет кажется почти прозрачным Ц по отдельному кадру нельзя в точ
ности сказать, где кончается пиджак и начинается фон.»
Я смутно смог представить себе это. «Окей…» «Если цвета границы не слабе
ют гладко, то это можно заметить немедленно. Можно потратить часы, чтобы в
ычистить несколько секунд ленты коммерческого клипа. Но если этого не сд
елать, то клип будет выглядеть плоховато.» Он щелкнул пальцами.
«Так даже если они скопировали ленты, они не могли ее изменить?»
«Не за пять часов», сказал Сандерс. «У них просто не было времени.»
«Тогда мы смотрим на то, что действительно случилось.» «Никаких сомнений
», сказал Сандерс. «Но в любом случае мы покопаемся с этой картинкой, когда
вы уйдете. Тереза хочет поиграться, я знаю, что хочет. И я тоже. Загляните к
нам сегодня позднее. Мы скажем, есть ли здесь что-нибудь забавное. Но фунд
аментально, этого нельзя сделать. И тем более нельзя сделать здесь.»
* * *
Заезжая на автостоянку клуба «Сансет-Хиллс», я увидел Коннора, стоящего
перед большим штуковым зданием клуба. Он откланялся трем гольферам-япон
цам, стоящим рядом, а они поклонились в ответ. Потом он пожал всем руки, заб
росил клюшки на заднее сидение и сел в машину. «Ты опоздал, кохай.»
«Извините, всего на несколько минут. Я задержался в УЮК.» «Твое опоздание
поставило всех в неловкое положение. В качестве знака вежливости они чув
ствовали, что обязаны составить мне компанию перед клубом, пока я тебя жд
у. Людям их положения неловко стоять просто так. Они очень заняты. Однако,
они чувствовали себя обязанными и не могли меня здесь бросить. Ты очень м
еня смутил. И ты создал плохое впечатление о департаменте.»
«Извините, я не нарочно.»
«Начинай понимать, кохай. Ты живешь в этом мире не один.» Я выехал задом на
дорогу и отчалил, взглянув на японцев в зеркало. Они махали вслед. Они совс
ем не казались расстроенными и не торопились уходить. «С кем вы играли?»
«Аоки-сан Ц глава „Токио Марине“ в Ванкувере. Ханада-сан Ц вице-презид
ент банка Мицуи в Лондоне. Кеничи Асака управляет всеми заводами Тойота
в Юго-Восточной Азии от КЛ до Сингапура. Базируется в Бангкоке.» «Что они
делают здесь?»
«Они в отпуске», сказал Коннор. «Короткая поездка в Штаты на гольф. Им очен
ь нравится отдыхать в таких неторопливых странах, как наша.» По извилист
ому подъему я доехал до бульвара Сансет и остановился у светофора. «Куда?
»
«Отель „Четыре времени года“.»
Я повернул направо, направляясь в Беверли-Хиллс. «А почему эти люди играю
т в гольф с вами?»
«О, это началось давно», ответил он. «В течении многих лет мелкие одолжени
я там и сям. Сам по себе я не важен. Однако, связи должны поддерживаться. Тел
ефонный звонок, небольшой подарок, игра в гольф, если вы в городе. Потому ч
то никогда не знаешь, когда снова понадобится собственная сеть. Связи Ц
источник важной информации, ваш защитный клапан и ваша система раннего п
редупреждения. Таков японский способ смотреть на мир.» «Кто попросил об
игре?»
"Ханада-сан уже намеревался играть. Я просто присоединился к нему.
Знаешь, я весьма сильный игрок в гольф."
«Почему вы хотели играть?»
«Потому что хотел побольше узнать о субботних встречах», сказал Коннор.
Я вспомнил слова «субботние встречи». На видео, которое мы смотрели в ред
акции, Сакамура схватил Черил Остин и сказал «ты не понимаешь, это все о су
бботних встречах».
«И они вам сказали?»
Коннор кивнул. «Очевидно, встречи начались давно», сказал он, «примерно в
восьмидесятом и вначале проходили в Сенчури-Плаза, позднее в Шератон и, н
аконец, в Балтиморе.»
Коннор смотрел в окно. Машина подпрыгивала на ухабах бульвара Сансет. «Н
есколько лет встречи происходили регулярно. Видные японские промышлен
ники, которые присутствовали в городе, участвовали в проходящих обсужде
ниях о том, что должно делать с Америкой. Как должна управляться американ
ская экономика.»
«Что-что?»
«Да.»
«Это же оскорбительно!»
«Почему?», спросил Коннор.
«Почему? Потому что это наша страна! Не может кучка иностранцев посижива
ть на секретных встречах и решать, как ею управлять!» «Японцы на это смотр
ят по-другому», сказал Коннор.
«Да, уж конечно! Уверен, они думают, что имеют на это чертово право!» Коннор
пожал плечами. «Они действительно думают именно так. И убеждены, что засл
ужили право решать…»
«Боже мой…»
«…потому что сильно инвестируют в нашу экономику. Они ссудили нам кучу д
енег, Питер, прорву денег. Сотни миллиардов долларов. Большую часть после
дних пятнадцати лет торговый дефицит Соединенных Штатов с Японией сост
авляет миллиард долларов в неделю. С этим миллиардом долларов в неделю о
ни же должны что-то делать. К ним устремился поток денег. Им не надо так мно
го долларов. Что им надо делать со своими излишними миллиардами? Они реши
ли ссужать деньги обратно нам. Наше правительство год за годом работало
с бюджетным дефицитом. Мы не платили по нашим собственным программам. По
этому японцы финансировали наш бюджетный дефицит. Они инвестировали в н
ас. И они ссужали свои деньги, основываясь на определенных гарантиях наш
его правительства. Вашингтон заверял японцев, что мы приведем свой дом в
порядок. Сократим наш дефицит. Улучшим обучение, перестроим инфраструкт
уру, даже повысим налоги, если необходимо. Короче, очистим нашу сцену. Пото
му что только тогда вложения в Америку имеют смысл.» «У-гу», промычал я.
«Но ничего из этого мы не сделали. Мы позволили дефициту стать еще хуже и м
ы девальвировали доллар. Мы наполовину сократили его ценность в 1985 году. З
наешь, что это сделало с японскими инвестициями в Америке? Затрахало их. В
се, что они вложили до 1984 года, теперь возвратится только половиной.» Я что-
то смутно припоминал такое. Я сказал: «Я думал, мы сделали это, чтобы сокра
тить свой торговый дефицит, чтобы подтолкнуть экспорт.» «Да, но это не сра
ботало. Наш торговый баланс с Японией стал еще хуже. Обычно, когда валюта д
евальвируется наполовину, стоимость всего импортного удваивается. Одн
ако японцы срезали цены на свои VCR и копировальные машины и удержали свою
долю рынка. Вспомни: бизнес Ц это война. Все, что нам в действительности у
далось, это сделать американскую землю и американские компании дешевле
для японцев, потому что йена теперь вдвое сильнее прежнего. Мы сами сдела
ли так, что все самые большие банки мира теперь японские. И мы сами сделали
Америку бедной страной.»
«А какое отношение это имеет к субботним встречам?» «Ну», сказал Коннор, «
предположи, что у тебя дядя Ц пьяница. Он говорит, что если ты займешь ему
денег, то он перестанет пить. Однако, пить не перестает. А тебе хочется вер
нуть свои деньги. Хочется спасти что еще можно из своего неудачного влож
ения. И, вдобавок, ты знаешь, что твой дядя, будучи пьяницей, может напиться
и с кем-нибудь подраться. Твой дядя вышел из-под контроля. Поэтому, что-то
надо делать. И тогда вся семья садится вместе, чтобы решить, что же делать
с проблемным дядюшкой. Именно это и решили сделать японцы.»
«У-гу.» Коннор, должно быть, расслышал скептицизм в моем голосе. «Послушай
», сказал он. «Выброси из головы чепуху о заговоре. Ты хочешь завоевать Япо
нию? Ты хочешь править их страной? Конечно, нет. Ни одна разумная страна не
хочет завоевать другую страну. Делать бизнес, да. Иметь связи, конечно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38