Керт Арви ни копейки не потратит, чтобы протолкнуть «Зеркала». Может быть, и даже наверняка, Арви сделал что-нибудь, чтобы выдвинуть «Зеркала» в претенденты, если бы был уверен, что этот небольшой фильм имеет хорошие шансы получить «Оскара», так как «Оскар» означает увеличение кассовой выручки миллионов на десять. Но Арви, как и Вито, знал, что за последний год было поставлено несколько сверхдорогих фильмов с участием суперзвезд и фильмы эти поддерживали мощные студии. Любой из этих фильмов имел все основания получить «Оскара». Номинация «Зеркал» означала бы только славу для Вито, а Арви был готов на все, чтобы этому воспрепятствовать, даже если бы отблеск этой славы достался и ему.Так что Вито придется добиваться всего самому.Он подумал о касте из трех тысяч трехсот человек, которую столь возвышенно называют Академией киноискусства. Только этот строго ограниченный круг имел право решать, какие фильмы, исполнителей и постановщиков можно выносить на голосование. Это все равно что разрешить населению Уэстпорта, штат Коннектикут, выбирать президента Соединенных Штатов за всех голосующих в стране.Претенденты на лучший фильм — единственные, за кого голосует весь состав Академии. Претенденты на награды в других областях баллотируются в соответствующих отделениях, так что актеров выбирают только актеры, художественных руководителей — художественные руководители и так далее. Однако окончательное голосование по всем номинациям проходит с участием всего состава. Это значит, что стать претендентом на награду за лучший фильм Вито сможет, если окажет влияние на каждого члена Академии.Если же сама студия активно продвигает фильм в претенденты, она организует за свой счет множество специальных просмотров в роскошных залах. Вито не мог позволить себе этого. Но Ън не забывал и о слезах четырех секретарш на первом просмотре «Зеркал». Он сузил свою кампанию, поставив целью завладеть вниманием жен, матерей, сестер, дочерей, кузин и тетушек академиков мужского пола, имеющих перевес во всех отделениях.Завладей женщинами, сказал он себе, а уж они позаботятся о мужчинах.Вито разослал приглашения на дневные просмотры женщинам из тех округов Лос-Анджелеса, где могут проживать звукорежиссеры, операторы, монтажеры и сценаристы. Каждый день с Рождества до первой недели февраля, когда заполняются бюллетени для номинации, от Калвер-Сити до Бербанка, от Санта-Моники до самых глухих уголков долины Сан-Фернандо проходило по три, иногда по семь просмотров «Зеркал». Вито не волновало, приведут ли родственницы членов Академии всех своих подруг, он просто хотел, чтобы они увидели «Зеркала». Процедуру «утренник», как назвала ее Билли, предваряла сложная логическая процедура. Вито должен был найти кинотеатры, пустовавшие днем, заключить договоры с управляющими, арендовать копии, организовать их доставку и возврат, нанять киномехаников.— Как идут дела, дорогой? — спросила Билли, обеспокоенно глядя на Вито.Даже во время напряженных съемок он не был так поглощен работой. Он упорно, как она считала, упрямо не хотел брать для своего проекта ее деньги.— Со мной все отлично, только противный шум в сердце, эти таинственные стреляющие головные боли, спазмы толстой кишки и плоскостопие. Но грех жаловаться, слух в одно ухо возвращается, хотя вчера я чуть сознание не потерял.— Ты уверен, что дело того стоит? — настаивала она, не поддавшись на его провокационную тактику.— Нет. Конечно, нет. Иногда на «утренники» приходит дюжина женщин, и, насколько я знаю, все это чьи-то любопытные соседки. Иногда набирается и сотня. Но если я не буду этим заниматься, это не сделает никто. А если я не попытаюсь, я никогда себе не прощу.— По-моему, «Зеркала» выдвинут просто потому, что они этого заслуживают! — вспыхнула она.— Быть бы тебе членом Академии.Вито так и не узнал, как получилось, что на второй неделе февраля 1978 года «Зеркала» оказались в числе пяти фильмов, названных претендентами на получение «Оскара». Может быть, чашу весов опустили голоса актеров, отданные за фильм, в котором трем почти неизвестным исполнителям дали возможность проявить себя; может, настал черед Файфи получить номинацию; может быть, три сотни сценаристов Академии решили поприветствовать фильм, так зависящий от чуткого сценария; может быть, людям захотелось посмотреть любовную историю или фильм со зрительным рядом необычайной красоты или поплакать над счастливым концом, а может, помогли его «утренники». В конце концов, невозможно выделить единственную причину, хотя как предмет для обсуждения эта тема так же неисчерпаема, как вопрос, поддержка какой этнической или социально-экономической группы предопределила избрание президента Соединенных Штатов.Но это была не случайность. «Зеркала» получили номинацию еще по трем категориям: Долли Мун — как лучшая актриса второго плана, Фиорио Хилл — как лучший режиссер, Пер Свенберг — как лучший оператор.— Слава богу! — восторгалась Билли. — Теперь ты можешь расслабиться.— Девочка, ты с ума сошла? Теперь мы замахнемся на «Оскара»! Расслабиться я мог бы, если бы мы не получили номинации. * * * Долли Мун, думал Керт Арви, надо для нее что-то сделать. Теперь, когда «Зеркала» получили номинацию, его чувства к Долли, Файфи и Свенбергу стали чуть ли не отеческими. «Зеркала» были его фильмом, а Долли и остальные — его людьми. Он успешно вычеркнул из памяти заслуги Вито. Файфи и Свенберг были признанными, уважаемыми, знаменитыми профессионалами, и он мало что мог добавить к их репутации. Но Керт Арви воображал себя зажигателем звезд. И благоговел перед обнаженной натурой. Сообразительная, сексуальная, маленькая Долли Мун заслуживает собственного рекламного агента с полным рабочим днем, сказал он вице-президенту, отвечавшему за рекламу и работу с общественностью.Ключевых работников отдела рекламы, брошенного ныне на спасение «Пиквика!», приуроченного уже к пасхальному показу, со всех сторон осаждали, как пираньи, журналисты, радостно слетавшиеся, чтобы обглодать и обсосать истекающий кровью труп большой картины, которая, как всем известно, глубоко увязла в дерьме. Ведь на этом можно состряпать такой материал, какого ни на чем больше в Голливуде не сделаешь, разве что на самоубийстве крупной звезды. Обозревая свое потрепанное воинство, глава отдела рекламы остановился на самом младшем сотруднике, некоем Лестере Уайнстоке.Ему хотелось сделать что-то особенное для молодого Уайнстока, сына президента компании, поставляющей все передвижные туалеты для съемок. Подобно армии, сила съемочной группы — в ее желудке, но, в отличие от армии, ей требуются приличные туалеты. Хотя юный Уайнсток и закончил с отличием кинофакультет Университета Южной Калифорнии, он в лучшем случае мог бы рассчитывать на работу в отделе писем, если бы его отцом не был «туалетный король» Уайнсток, весьма влиятельный человек.Юный Лестер Уайнсток являл собой пережиток другого времени, другой цивилизации. Стоило только взглянуть на этого очкарика, на его круглое, веселое лицо, копну лохматых волос, теплую, радостную и радующую улыбку, и вы сразу ощущали, что он создан для другой, более чистой доли, может быть, для доли одного из трех мушкетеров, хоть он и пухловат для дуэлей, или для роли юного Фальстафа до того, как тот растолстел, разумеется. Он был высок и массивен, с волосами цвета плюшевого мишки и глазами цвета любимой собачки, неопределенного коричневатого оттенка, черты лица расплывчаты, но приятны, и никто не мог их как следует описать, потому что все замечали только его улыбку. Женщины неизменно испытывали к Лестеру одно из двух чувств: им хотелось усыновить его или чтобы он удочерил их или принял как сестер. Лестер обладал глубоко романтической натурой, и такое, ставшее привычным, положение дел не являлось, конечно, предметом его мечтаний, но к двадцати пяти годам душа его еще не успела остыть. Жизнь так хороша!Когда Лестер получил задание до вручения наград Академии стать личным рекламным агентом Долли Мун, он очень обрадовался. Пределом его амбиций, почти одинаковых у всех студентов-кинематографистов, была профессия режиссера, но пока что, реалистически рассуждал он, ему очень повезло, что всего после двух лет пребывания на самой нижней ветви тотемного шеста отдела рекламы ему дали такую работу.Он уже видел «Зеркала» и был до глубины души очарован строгой роковой красотой Сандры Саймон. Теперь он посмотрел фильм еще раз, обращая внимание на Долли. Внешне она была девушкой не в его вкусе. Лестера привлекали унылые, очаровательно невротичные, несчастные красотки с затравленными глазами, напоминавшими блуждающие огоньки. В Долли Мун не было ничего затравленного, но Лестер понял, что она потрясающая актриса, и посмотрел фильм еще раз. На его вкус, пюпитр и зад чересчур велики, но ему полагалось нянчить ее, а не назначать свидания.Сразу после обеда он позвонил Долли, чтобы объявить о своей миссии и договориться о встрече.— Так как, ты говоришь, тебя зовут? — переспросила Долли, слегка одурманенная вечеринкой с соседями, которая началась под утро, как только объявили претендентов на «Оскара».— Лестер Уайнсток.— Ты можешь сказать еще раз и помедленнее? Произнеси по буквам.— Эй, с тобой все в порядке? Ты, похоже, слегка не в себе.— О, нет! Со мной все отлично. Приезжай сюда, Лестер Уайнсток. У нас есть яичный коктейль, ромовый пунш, сан-грия, текила «Мунлайт» и горячий тодди, а я пеку струдель. Если доберешься быстрее чем за час, он еще не остынет. А до тех пор до свидания, Лестор Уайнсток.Боже, подумал Лестер, его первая кинозвезда — и вдруг немного чокнутая. Следующий звонок смутил его еще больше.— Мистер Уайнсток, мы незнакомы. Я Билли Орсини, жена Вито Орсини. Слушайте внимательно, это очень, очень важно. Долли Мун — моя лучшая подруга, ее единственный недостаток — она не умеет одеваться. Понятия не имеет. Понимаете? Так что вы должны привести ее в «Магазин грез» не позднее чем сегодня днем, чтобы Вэлентайн О'Нил — запомнили? — смоделировала для нее платье к моменту вручения «Оскара». Не позволяйте ей спрашивать, кто за это заплатит и сколько это стоит: все за счет магазина, но я не хочу, чтобы она знала. Скажите ей, что счет шлют на студию. Вам все ясно? Хорошо. Мы скоро встретимся. Что? Да, конечно, я волнуюсь за мужа. Хорошо, передам. Но, мистер Уайнсток… Лестер, до вручения наград осталось всего шесть недель, и Долли должна встретиться с Вэлентайн сегодня же. Вы все поняли? Не стоит, право!Лестер поднялся по лестнице в квартиру Долли, от волнения его сердце едва не перестало биться. Поспешный звонок Билли, последовавший сразу после разговора с Долли, еще дальше протолкнул его в мир, где все может случиться. Иногда, в особых случаях, его мать и старшая сестра делали покупки в «Магазине грез», но он сам ни разу не отваживался войти внутрь. Теперь ему предстояло при таинственных неотложных обстоятельствах вести в этот магазин за покупкой вечернего платья великолепную, прелестную будущую обладательницу «Оскара», а струдель благоухал так чудесно. На сегодня, решил он, забудем о диете.Дверь открыла жена домовладельца Долли, приглашая его в гостиную, полную праздновавших людей. Лестер неуверенно остановился посреди комнаты, интересуясь, здесь ли Долли и каким образом ему удастся ее отсюда увести. Через мгновение сзади он услышал голос, в котором трудно ошибиться.— Я спасла для тебя кусочек струделя, Лестер Уайнсток, и поверь, это было нелегко.Он обернулся и окунулся в расточительную голубизну широко распахнутых глаз Долли, приветственно улыбавшейся ему. Он автоматически протянул руку к тарелке, которую она держала чуть выше уровня талии. Уровня талии!— Знаю, — радостно хихикнула Долли. — Сама не могу поверить. Каждое утро просыпаюсь и смотрю в зеркало, думаю, что больше уже некуда, а все-таки оказывается, что пузо еще выросло. Ешь струдель, пока горячий.Не понимая, что делает, Лестер положил кусок пирога в рот и прожевал.— Нравится? — встревоженно спросила Долли.— Великолепно, просто объедение! Ты не обидишься, если я спрошу…— Рецепт?— Сколько… месяцев?«Она похожа на взрыв на подушечной фабрике, — подумал он. — Нет, на матрасной фабрике».— Семь месяцев и одна неделя, плюс-минус день или два, — ответила Долли, довольная своей точностью. — Это случилось в праздник Четвертого июля. Надо бы всем залетать в праздники, как ты думаешь? Гораздо легче считать.— Погоди, погоди минуту. — Лестер лихорадочно оглянулся, ища, куда бы сесть, и наконец опустился на пол.Долли со сложным маневром приземлилась рядом с ним. Ему определенно нужно подстричься. Чего он там считает на пальцах? Одет он неплохо, щеголевато. Выглядит ласковым, верным, надежным, но уж очень смешон. Именно таким он и должен быть. И «Лестер» так хорошо сочетается с «Уайнсток». Но что он так озабочен?— Не о чем беспокоиться, — мягко сказала она.— Восемь месяцев и три недели, — вздохнул он, — и вечер вручения наград.— Если ты думаешь, что не стоит, я могу не ходить.— Нет, надо идти. Мой босс высказался определенно. Там должны быть все, кто связан с «Зеркалами». Он считает, что для общественного мнения хуже некуда, если претенденты не показываются на людях, разве что они заняты на натурных съемках где-нибудь в другом конце земного шара. Да и то… Ты будешь там с мужем? Нет? Тогда с парнем? Нет? С отцом? Нет? Черт. Может, с приятелем, с каким-нибудь старым другом, со школьным возлюбленным?Долли улыбнулась этому несуразному увальню. Может, она и не все знает, но ей понятно, на чьи плечи возложена обязанность сопровождать ее на вручение наград Академии, если она не найдет другого парня. А она не найдет.— Съешь еще струделя, Лестер. * * * Вэлентайн не предполагала, что день, начавшийся как обычно, может кончиться в такой безумной гонке. Как она и предсказывала Спайдеру, комедия началась, но смешно было только тем, кто в ней не участвовал. Церемония вручения наград будет через спутник транслироваться на весь земной шар, предполагаемая зрительская аудитория оценивалась в сто пятьдесят миллионов человек. К счастью, представить такую массу невозможно. Тем не менее каждая из клиенток Вэлентайн знала, что Билли в один день увидят больше глаз, чем промелькнуло перед ней за ее жизнь, и эта мысль не умаляла волнения обеих женщин и не гарантировала ощущение безопасности.Мэгги Макгрегор, впервые в жизни заказывая платье, волновалась больше всех. Ведь ей предстояло все время быть в эфире, брать интервью у звезд, и только когда те приезжают, отступать со съемочной группой на задний план. Она почти все время будет на экране.— Вэлентайн, зачем я только в это ввязалась, — стонала Мэгги.— Чепуха, — возражала Вэлентайн, сытая но горло сегодняшним днем, когда она ощутила себя скорее английской нянюшкой с полным домом детей, чем модельером. — Ведь ты своими руками отравишь любого, кто попытается отобрать у тебя эту работу, скажешь, нет? Так что заткнись и дай подумать.Что и говорить, фигура у Мэгги сложная. Она стояла в трусиках и лифчике, и ее миниатюрное, но пышное и зрелое тело не навевало мыслей об элегантности. Спайдер творил чудеса, облачая ее в спокойные, неброские изящные платья, но что годится для еженедельного шоу, то не подходит для вручения наград. Мэгги должна блистать соответственно случаю, преподнести себя и телестудию во всей красе. Вэлентайн пристально вгляделась сквозь частокол черных ресниц.— Мэгги, приподними грудь одной рукой и потяни лифчик вниз другой. Еще ниже. И еще выше. Гм-м… Вот, вот оно! Верхняя часть твоей груди соблазнительная, но не непристойная. Благодарение богу за императрицу Жозефину.— Вэлентайн, — запротестовала Мэгги, — понимаешь, Спайдер не одобрит. Он не позволяет мне оголять грудь перед камерой, ты знаешь, как он сурово к этому относится.— Ты хочешь, чтобы я для тебя смоделировала платье, или лучше купишь что-нибудь готовое у Спайдера? — поинтересовалась Вэлентайн, ни капельки не шутя.— О боже, ты же знаешь, я хочу, чтобы ты сделала мне платье, но, видишь ли… ты уверена, что я не буду выглядеть… вульгарной, хотя бы чуть-чуть?— Ты будешь предельно, абсолютно элегантной. Единственным украшением самого простого, самого скромного, самого утонченного и самого сдержанного платья будет твоя грудь, обнаженная до края сосков. Когда передача закончится, миллионы людей узнают две вещи: кто получил награды и какая у Мэгги Макгрегор фантастическая грудь. А теперь проваливай. Моя ассистентка снимет мерки, первую примерку назначим через две недели.— А из чего будет это «выдержанное платье»? — отважилась полюбопытствовать Мэгги, когда Вэлентайн в нетерпении повернулась к чертежному столу.— Конечно, из черного шифона. Как иначе добиться максимального контраста? И, Мэгги, никаких драгоценностей, кроме сережек, даже нитки жемчуга не надо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69