Билли прекрасно помнила, как люди разговаривают с богачами. Все последние тринадцать лет, с того дня, как она вышла за Эллиса Айкхорна, с ней говорили по-особому, с интонациями, которые приберегают только для очень богатых. Она часто размышляла над великой американской загадкой: почему, чем именно богатые отличаются от простых смертных. Фицджеральд, О'Хара и десятки менее крупных писателей страстно восхищались богатыми, словно деньги — самое обворожительное из всех достоинств человека; не красота, не талант, даже не власть, а именно деньги. Про себя Билли считала, что богатые необычны только потому, что люди обращаются с ними как с богатыми. Она пыталась понять, почему они так суетятся. Не то чтобы они ожидали, что богач начнет им покровительствовать и переводить деньги на банковские счета. Однако в интонациях, которые она слышала от других каждый день, были все же и легкая застенчивость, и чрезмерная предупредительность, и желание очаровать, инстинктивное стремление угодить.Может быть, ей никогда не удалось бы заметить, что люди общаются с богатыми не так, как с другими, если бы перемена в ее собственном положении не была такой резкой. Родись она богатой, думала она, у нее недостало бы жизненного опыта, чтобы удивиться раскованности Спайдера. Если не считать некоторых, очень немногих женщин в Лос-Анджелесе, чье богатство и положение позволяли им не помнить о ее деньгах, никто не разговаривал с ней так, как Спайдер. * * * Спайдер, как это умел только он, подкатил в классическом «Мерседесе» с откидным верхом, и с той минуты, как он поинтересовался, не хочет ли она опустить верх, между ними вступило в силу молчаливое соглашение о прекращении огня.— О, опустите, пожалуйста, — сказала Билли, подумав при этом, что ей за все тридцать три года ни разу не приходилось ездить в автомобиле с опущенным верхом, хотя предполагается, что все американки именно так проводят молодые годы. Или это относится к прошлому поколению? Как бы то ни было, на ее долю это не выпадало.Когда они миновали Калабасас, шоссе почти опустело, вокруг простирались коричневые, выжженные солнцем холмы, кое-где мелькали зеленые дубы, пейзаж был прост, как детский рисунок. Вскоре после Окснарда они увидели слева Тихий океан, их почти ничто не разделяло с Японией, разве только редкие буровые вышки. Спайдер вел машину, как разгоряченный танцор фламенко, проклиная ограничения скорости, гнал, словно ему черти на пятки наступали.— Когда я в последний раз ездил по этой дороге, запросто можно было делать по сто двадцать километров. Мы доезжали до Санта-Барбары меньше чем за час.— А куда вы спешили?— Да просто развлекались. А иногда, после долгой вечеринки, надо было поскорее доставить девчонку домой, прежде чем ее родители поднимут тревогу на весь штат.— Настоящий калифорнийский мальчишка, правда?— Самый что ни на есть, разве что не серфер. Если хотите беззаботно и беспутно провести юные годы, проведите их здесь. — Он радостно рассмеялся куче своих воспоминаний.Билли поняла, что настал удобный момент, чтобы вынудить Спайдера раскрыться и выяснить, чем же он, собственно, занимался до настоящего времени, но ей было слишком хорошо и не хотелось напрягаться. Ветер шевелит волосы, солнце светит в лицо, и в открытой машине она словно девчонка со старой рекламы кока-колы; с каждым километром, отделявшим их от Родео-драйв, ее подавленное беспокойство рассеивалось.Она ни разу не была в Санта-Барбаре. Пока Эллис был жив, все свои путешествия они совершали на самолете. Не соблазняли ее и редкие приглашения на вечера в Монтесито — округ, что неподалеку от Санта-Барбары, где на нескольких десятках тщательно охраняемых квадратных километров проживали самые богатые и где ландшафт знаменит не только своей живописностью, но и законами, запрещающими продажу спиртного, хотя на каждом шагу попадаются винные погреба. Правда, название «Балтмор» звучит не слишком привлекательно, однако Билли была потрясена, когда из-за поворота навстречу им вылетел роскошный, построенный словно без всякого проекта старинный отель, зависший на высоком обрыве над морем, — романтичный и в прекрасном состоянии, напоминавший мираж, будто картинка из фешенебельной аристократической жизни прошлого. Вдали, вдоль побережья, тянулись голубые горы, прибой разбивался о скалы там, внизу.— Так могла выглядеть Французская Ривьера лет пятьдесят назад! — воскликнула она.— Никогда там не был, — сказал Спайдер.— Мы с мужем часто бывали там. А здесь — здесь прекрасно. Я не знала, что так близко от города есть такие места.— Поблизости нет. Это первое. Дальше, если ехать по побережью, становится все лучше и лучше. Будем обедать снаружи или внутри?«Спайдер просто ослепителен», — подумала Билли, стоя у входа в отель. При виде его улыбки можно подумать, что он каждую секунду ожидает услышать что-то очень хорошее. Самый красивый парень, какого она видела. Явно беспроигрышное сочетание: золотые волосы и синие, синие, синие глаза. Почему это всегда срабатывает?— Снаружи, конечно.Он, похоже, замышляет что-то, но она знала, чего он желает, и была настороже. Может, он и красавчик, но она-то не легкая добыча. К тому же она хочет снизить свои убытки. * * * Послав Вэлентайн корзину орхидей, Джош Хиллмэн совершил, может быть, первый в своей жизни абсолютно бессмысленный поступок. Позвонив ей на следующий день, чтобы пригласить на ужин, он совершил второй.Он знал точно, куда поведет Вэлентайн, — в потаенное место, в ресторан «94-я эскадрилья» в аэропорту Ван-Нис. Он туда еще никого не водил. Лет пять назад Джош увлекся авиацией. Он никогда не интересовался спортом, но всегда мечтал летать. Прикинув, что вполне может позволить себе проводить один день в неделю вне работы и один выходной день вне дома, он начал учиться летать, к вящему неодобрению жены. Джоанна летала только на «Пан-Ам», и то после двух «милтаунов» и трех мартини, выпитых в баре аэропорта. Едва получив лицензию частного пилота, Джош купил «Бичкрафт-Сьерра» и принялся выкраивать все больше и больше времени по выходным, чтобы целиком отдаться упоению полетом. Джоанна не обращала внимания: у нее было плотное расписание турниров по теннису и триктраку. Не обращала она внимания и на то, что вечерами он нередко допоздна задерживался на работе: ей приходилось еженедельно делать сотни звонков, чтобы держать на учете и быть на связи со множеством женщин, которых она мобилизовала к тяжкому труду на ниве культуры и помощи здравоохранению. Часто, приземлившись, Джош заходил в «94-ю эскадрилью», чтобы немного выпить перед возвращением домой.Ресторан был весьма необычен: он в точности воспроизводил интерьер старинного французского деревенского дома из выветренных кирпичей и осыпавшегося известняка, который, как предлагалось верить, был вывезен британским авиационным подразделением во время Первой мировой войны. На земляном полу были свалены мешки с песком, за которыми лежали спрятанные винтовки, у входа стоял фургон с сеном, патефон наигрывал «Путь далек до Типперэри» и «Запрячь свои печали в мешок заплечный старый», на стенах висели указатели, уводившие посетителей в «комнату для заседаний», и выцветшие фотографии бравых погибших пилотов. Старый биплан, словно видение иного мира в современной реальности, стоял припаркованный между постройкой былых времен и площадкой, от которой тянулись параллельные взлетные полосы аэродрома Ван-Ниса, откуда ежедневно взлетали и куда приземлялись семнадцать сотен частных самолетов. Джошу нравилось это место, вызывавшее ощущение ностальгии и сладкой меланхолии, уголок, в котором почему-то совсем не ощущалось фальши, как бы много стилизации ни было кругом. Но Джоанна, несомненно, высмеяла бы его, как бутафорский ресторан, и непременно поинтересовалась бы, почему, раз уж им приходится обедать в Долине, им не пойти бы в «Ласерр».«Эскадрилья» совершенно очаровала Вэлентайн. Это было именно то, что она ожидала обнаружить в Калифорнии, — чудесная мистификация. К тому же она ощутила, что ее начинает очаровывать и Джош Хиллмэн. Если не считать Спайдера, все последние годы она провела среди мужчин, которые не являлись мужчинами или которые, может, и были мужчинами, но главным их интересом в жизни стала покупка и продажа женской одежды. Хватит! Она была готова к встрече с мужчиной серьезным, но не мрачным, состоятельным, но не чванливым — короче, с настоящим мужчиной! А Джош Хиллмэн, впервые за двадцать лет изменив своей привычке ответственно относиться к браку, испытывал ощущение свободы и неограниченного выбора. Перед ним вдруг вместо длинной, прямой дороги распахнулось пространство в триста шестьдесят градусов. Он в какой-то миг вспомнил любимую поговорку дедушки: «Если истинный еврей решит отведать свинины, то съест столько, что жир потечет по подбородку». Сравнится ли удовольствие от общения с Вэлентайн О'Нил со вкусом свиного ростбифа? Это Джош Хиллмэн и намеревался выяснить.Их столик помещался у окна, за которым наступила темнота. Мимо пролетали огни шедших на посадку самолетов, крылатые машины проплывали за звуконепроницаемым стеклом, напоминая удивительных рыб со светящимися глазами.— Вэлентайн, почему у вас такое имя? — спросил он.Она с любопытством отметила, что он произносит его на французский лад.— Моя мама любила Шевалье, и меня назвали в честь одной его песни.— А, это «Валентинэ».— Вы ее знаете? Не может быть!Он промычал первые несколько музыкальных фраз и, смущаясь так, что его голос стал едва слышен, произнес стихи: «Elle avail de tout petits petons, Valentiine, Elle avail de tout petits tetons, Que je tatais a tatons, Ton ton tontaine!»— Но откуда вы их знаете?— Мой сосед по комнате в юридической школе без конца крутил эту пластинку.— А знаете ли вы, что значат эти слова?— Что-то вроде: у нее крошечные ножки и крошечные груди.— Не совсем так: tetons — это жаргон, означает «сиськи». А остальное?— Я не уверен…— Крошечные титьки, которые я tatais, ощупываю, a tatons — тиская их.— Никогда бы не подумал, что Шевалье случалось что-то тискать.— Я тоже. А вы знаете остальное?— «Elle avait un tout petit menton», — ответил он, — крошечный подбородок, и «elle etait frisee comme un mouton!» — она кудрявая, как овечка. Как вы.— Невероятно! А остальное? Нет? Ага! Вы не знаете самого главного: у нее ужасный характер! Да-да, и, кроме того, она небольшого ума и очень любит распоряжаться — autoritaire. А затем однажды, через много лет, Шевалье встречает ее на улице, а у нее огромные ноги, двойной подбородок и тройной poitrine!— Вэлентайн! Вы разбиваете мне сердце. Лучше бы я не знал.Они покатились со смеху, упиваясь сладостным весельем, которое подступает, когда двое решают вместе сбежать от повседневности, хотя бы на один вечер. Они смеялись тем особым, волнующим смехом заговорщиков, который означает, что двое нашли друг в друге гораздо больше привлекательного, чем ожидали.— Итак, вы — Иисус Навин, библейский герой, разрушивший стены Иерихона, а я всего лишь Вэлентайн, первая любовница Шевалье, восемнадцатилетняя девчонка, которую он встретил на улице Жюстин. Мы друг другу не ровня.— Разве? А у вас нет более внушительного второго имени?— Это ужасная тайна.— Скажите мне.— Мари-Анж. — Она с плутовским видом попыталась состроить смиренную физиономию. — Мария-Ангел.— Какое скромное, непритязательное имя. Ваша мама, наверное, считала, что не стоит идти на риск.— Вы правы. Мы, французы, предусмотрительны.— А вы сумасшедшая, мисс О'Нил. Вы ведь ирландка.— А вы, евреи, разве не предусмотрительны? И не сумасшедшие немного?— Все до одного. Разве вы не слышали теории, что ирландцы — на самом деле заблудшее колено Израилево?— Я не удивлюсь. Но я бы не отважилась пойти в ирландский бар на Третьей авеню, чтобы сообщить им эту приятную новость, — озорно подхватила она.— Вы истинная нью-йоркская душа, правда?— Боюсь, не до конца. Я женщина без страны, не совсем парижанка, не совсем из Нью-Йорка, а теперь я в Калифорнии. До чего нелепо. Кто-нибудь когда-нибудь становится истинным калифорнийцем?— Вы уже стали. Почти все истинные калифорнийцы родом из других мест. По пальцам можно пересчитать тех, кто обосновался здесь хотя бы две сотни лет назад. До тех пор здесь жили только индейцы да отцы-францисканцы, так что мы — самый иммигрантский штат в стране иммигрантов.— А вы ощущаете, что здесь ваш дом?— Когда-нибудь я свожу вас на авеню Ферфакс. Вы поймете почему.Джош на мгновение сам удивился своему приглашению. Джоанну он ни разу не водил на авеню Ферфакс. Они проезжали мимо по дороге на Фармерс-Маркет, но никогда не останавливались. Она ее ненавидела. Почему он захотел показать его Вэлентайн, чья элегантность словно пропитана воздухом Парижа? Оживленное, шумное, суетливое и в высшей степени неизящное «гетто» своего детства… * * * Спайдер и Билли обедали на воздухе, под навесами отеля «Сайта-Барбара Балтмор», стеклянная ширма, декорированная цветами, и пальмы ограждали их от прохладного бриза, летевшего с Тихого океана. Билли спокойно ждала, понимая, что начать разговор предстоит Спайдеру: она потягивала «Драй Сак» со льдом и ела сандвич с двойным майонезом, чтобы удвоить грех (позже она накажет себя голоданием), ощущая упоительную власть над ситуацией.Через некоторое время опытный глаз Спайдера отметил, что дама расслабилась настолько, насколько это возможно в вертикальном положении. Он небрежно заметил:— Неплохо здесь, правда?Она лишь слегка улыбнулась в ответ, не тратя слов.— Я так долго пробыл на Восточном побережье, — продолжал он, — что едва помню, как выглядит Калифорния. А Беверли-Хиллз! Боже мой, я уверен, что однажды ночью он исчезнет, как Бригадун, и лет сто не появится. А вам так не кажется?— Может быть, — неосторожно ответила Билли.— Я знал, что вы поймете, Билли. Шатаясь вчера по городу, мы с Вэл поняли, что ввязались в совершенно новое дело.Билли собралась с силами, но Спайдер не уступил площадку.— Если взять «Магазин грез» и перенести его в Париж, Нью-Йорк, Милан или Токио, он станет восьмым чудом света. Женщины будут за квартал занимать очередь, лишь бы попасть в него, так он хорош, превосходен! Но, Билли, Билли, это Беверли-Хиллз! Обиталище самых неряшливо одетых богачек во вселенной! Мне вчера все время приходилось напоминать себе, что женщины, разгуливающие по улицам в брюках и футболках, в состоянии позволить себе купить все, что захотят, разве не так?Поскольку Билли и сама частенько подумывала об этом, в ее глазах невольно промелькнуло согласие. Прежде чем она успела перебить его, Спайдер пригвоздил ее к месту своим убеждающим взглядом и сказал:— Я уверен, что, если бы вы дали нам с Вэл недельку-другую, не больше, чтобы акклиматизироваться, побродить по городу и присмотреться, что же на самом деле покупают женщины, отправляясь в магазин за дорогой одеждой, взглянуть, что они носят по вечерам, на выходах в «Бистро», «Перино» и «Шейзен», да и во все новые заведения, — кстати, не составите ли вы мне их список, это очень помогло бы, — если мы оценим здешние места свежим взглядом, мы сделаем «Магазин грез» самым процветающим универмагом в городе. Вы знаете, неважно, как женщины одеваются на улицах, но если бы они не решались тратить огромные деньги, здесь, на одном пятачке, не сгрудились бы «Сакс», «Бонвит», «Магнии» и еще десятки дорогих магазинов. Не вижу, почему бы им не оставлять свои суммы именно в «Магазине грез». Билли, но вы сами понимаете, нам нужно некоторое время.— Некоторое время? — Билли постаралась вложить в эти слова побольше сарказма, но простая логика подсказывала ей, что нельзя отказать им в недельке-другой, чтобы не выглядеть глупой, нелогичной, тупой богатой стервой, меняющей свои взгляды каждый день, словом, дилетанткой.— Именно. Столько, сколько вы даете новому парикмахеру. Когда он работает с вами впервые, вы ведь не ждете от него необыкновенных результатов, правда? Вы даете ему попробовать еще раз, через неделю, а может, и в третий раз. К этому времени он успевает узнать, как у вас растут волосы, как они переносят завивку, где у вас вихры, какова масса ваших волос, нужно ли их начесывать или сушить феном. Если и после этого он работает плохо, вы ищете другого парикмахера.— Еще бы, — огрызнулась Билли.— Конечно. — Спайдер глянул на нее с одобрением. Сказывались годы общения с болтливыми моделями. — Вэл поработает над запасами товара, а я составлю концепцию.— Концепцию? Погодите, Спайдер. Вэлентайн по телефону сказала, что вы лучший торговец в мире и сможете полностью реорганизовать магазин. Какое отношение к этому имеет «концепция»?— Я действительно лучший торговец в мире, но прежде всего мне нужно узнать, кто мои покупатели, как они живут, на кого именно нацелен магазин и как их заставить покупать товары в «Магазине грез». Разве вы не знаете, Билли, что покупка одежды может приносить такое же удовлетворение, как хороший секс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69