– Слушаю вас.
– Миссис Лила Кэррен тоже является клиентом вашего банка. Она имеет дела с Ротшильдом и Барингом, но она стала и клиентом Кауттса, вернувшись из Испании шестнадцать лет назад.
– К делу, к делу, старина.
– Дело в том, что она имела с собой эту облигацию и затем решила поместить ее в наш банк на хранение. Около шести месяцев тому назад она пришла к нам и перевела ее на имя своего сына.
Своего сына, своего, сына, своего сына…
И теперь, когда Норман стоял и смотрел на герань под окном, эти слова непрерывно звучали в его ушах. Сын Лилы Кэррен, молодой человек, лишенный своим отцом наследства, и его мать решила вернуть ему это наследство. Сын Лилы Кэррен.
Все эти разрозненные кусочки непонятной головоломки постепенно складывались в общую картину. Именно Майкл Кэррен был ключом к этой загадке, которая началась месяц назад. И до сих пор он, Норман ее не замечал. Неудивительно, что он искал вслепую. Он не ввел Майкла Кэррена в это уравнение, и это стало фатальной ошибкой.
Норману не составило труда задать себе следующий вопрос: «Что собирался Майкл Кэррен делать с этими деньгами?» Но ответить на него не мог.
Сан-Хуан
10 часов утра
– Очень хорошо, что ты направил ко мне этого сеньора Розу.
Бэт и Майкл сидели во внутреннем дворике гостиницы, на той же скамейке под пальмой, где Бэт несколько дней назад сидела с Розой.
– Я подумал, что тебе мог понадобиться человек, который говорил бы по-английски, – объяснял Майкл. – Ну, и как он тебе?
Бэт энергично обмахивалась веером. День был ужасно жаркий и душный, было влажно, небо затягивали темные тучи. Чувствовалось приближение грозы, хотя местные уверяли, что для гроз еще рановато, в это время их почти не бывает на острове.
– Мне он очень понравился, мы очень хорошо пообщались. Интереснейший человек.
– Интересный человек? – удивился Майкл. – Вот уж не думал, что ты найдешь Розу интересным человеком. Полезным – это еще можно понять, но не более.
– Нет, ты ошибаешься, он действительно много знает. Мы долго беседовали тогда во вторник, когда он пришел навестить меня. А вчера я решила навестить его.
Майкл в изумлении уставился на нее:
– Как же ты его нашла? Где? Что тебя заставило?
– Я нашла его в таверне, в той, которая называется «Эль Галло». Он мне сказал, чтобы в случае, если мне понадобиться с ним встретиться, я кого-нибудь послала туда.
– Понятно. И ты послала за ним Тилли или Бриггса?
Бэт покачала головой.
– А вот и нет, я пошла сама.
– Что? Сама? Бог ты мой, да они там в этой таверне шеи повыворачивали.
– Никто ничего не выворачивал. Все прошло очень и очень спокойно. Дело в том, что я отправилась к нему сразу после ленча и там никого, кроме бармена, не было. Этого Педро. Ты ведь знаешь – он сын Розы.
«Да. Боже, вот так сюрприз! Решимости ей не занимать», – подумал Майкл. Сейчас перед ним предстала та часть натуры Бэт, которая была для него как белое пятно на карте в период их тайных встреч.
– А о чем вы беседовали с сеньором Розой в этой таверне?
– А мы оттуда ушли. Он меня отвел к скалам, к тем, за фортом, не за тем, где мы были, не за резиденцией губернатора, а за другим, они называют его Эль Морро. Там никого не было вообще. Ни души. Очень уединенное местечко, там так хорошо.
– Понятно. Хотя ты и не ответила на мой вопрос. Или, может быть у тебя нет таких намерений выкладывать мне все, например, зачем ты искала встречи с Розой и о чем вы говорили.
Она резко закрыла веер, все равно от него не было толку в этой жаре.
– Да нет, я собиралась тебе рассказать об этом. Просто думаю, все ли ты поймешь?
– Давай попытаемся, – тихо сказал Майкл.
В нем росло беспокойство. Он понимал, что это беспокойство не имело под собой никакой почвы, не о чем ему было сейчас беспокоиться. Но он хорошо представлял себе Бэт, прогуливающуюся по Сан-Хуану в одиночестве, привлекавшую внимание, сующую свой очаровательный носик куда не следует.
– Расскажи мне, как все было, – холодно сказал он.
– Понятно. Ты на меня сердишься.
– Нет, разумеется, я на тебя не сержусь.
– Не нет, а да – ты на меня злишься.
– Бэт! Ради Христа! Извини меня, прошу прощения за свои слова. Но ты иногда бываешь несносна.
– Буду стараться такой не быть. – Она помолчала.
Потом решилась.
– Мистер Роза и я рассуждали об иудаизме. Он – сын Израиля, ты знаешь об этом?
– Еврей, – поправил Майкл. – Все эти эвфемизмы – слегка прикрытые оскорбления. Он – еврей, это просто и ясно. Да, я знаю об этом.
– Ведь твоя мать тоже еврейка, нет?
– Да. Мои бабушка и дедушка – родители Лилы были евреи. Хорошо. А к чему все эти выяснения?
– Майкл, ты устал, раздражен. Не следовало мне заводить этот разговор сейчас.
Он действительно очень устал. Из Понсе вернулся вчера к вечеру с твердым намерением как можно скорее увидеться с Нурьей. Но вначале следовало убедиться, что и с Бэт было все в порядке, затем выкупаться и сменить одежду. Но когда он пришел в гостиницу, там его ждали записки: одна от епископа, другая – от Люса. Оба этих человека желали видеть его по срочному делу. Он выкинул из головы Нурью, а Бэт заявил, что они встретятся только утром. Его Преподобие тоже потерпит. А вот Люса выпускать из-под контроля не следовало, он вполне мог запаниковать и наделать глупостей, Майкл решил встретиться с ним.
Весь вечер, несмотря на усталость, он просидел у Люса в его квартире над банком, рассказывая о своей поездке. Ему удалось не только рассеять его всевозможные страхи, но и заставить Люса чуть ли не плясать от радости по поводу удачного исхода дел, и восторгаться тем, как ловко Майкл обтяпал эту сделку. Они говорили о том, какие они теперь богатые. Во всяком случае, Майкл. Да и Люсу должно было хватить на беззаботную старость.
Перед уходом Майкл заплатил ему эквивалент в песетах на сумму пятнадцать тысяч фунтов. В счет причитающейся суммы. А остальные деньги – всего Майкл пообещал ему заплатить восемьдесят три тысячи фунтов стерлингов – Люс должен был получить после того, как миллион будет переведен от Кауттса.
А переведен он будет либо, когда на горе рак свистнет, либо после дождичка в четверг, ухмыльнулся про себя Майкл, представив себе переполох, царящий сейчас в Лондоне.
Но в эту минуту Майкл не думал о Люсе. Он вспомнил о нем лишь как об источнике своей усталости. Он взглянул на Бэт.
– Может быть это и правда не горит, но раз ты уж начала, то договаривай.
– Хорошо, Майкл, я и правда сейчас понять не могу, как это я не догадалась сама? Ведь каждому известно, что Мендоза… – она замолчала.
Не было необходимости переспрашивать, все и так было ясно, но он все-таки спросил ее:
– Что Мендоза?
– Они тоже евреи. Во всяком случае, были, пока лорд Уэстлэйк не перешел в христианство.
– Некоторые из них и до сих пор ими остаются.
Майкл говорил это спокойным ровным голосом, стараясь ничем не выдавать кипевшую в нем злость, причем ему было за эту злость стыдно. Почему эта тема вызывала в нем такое раздражение?
– У меня среди Мендоза есть двоюродные братья, которые и не думают переходить в христианство.
– Я думаю, что Джемми и Генри и мой свекор изображают из себя христиан. И Тим тоже.
– Я что-то не понимаю. Ты имеешь в виду, что втайне они остаются евреями? В тайниках души, если можно так выразиться.
– Нет, не это. Они евреями не остаются. Это все обман, основанный на голом расчете. Все Мендоза, которых я знаю, ни в кого и ни во что, кроме себя, не верят.
– Включая и меня?
– Еще не знаю, – прошептала она. – Именно это я и хочу выяснить, но сейчас пока не знаю.
Он больше не мог этого терпеть. Частица того бешенства, которое он испытывал, была изложена в словах.
– А почему ты никогда не спросила об этом у меня самого, а предпочла обсуждать семейные дела с посторонним человеком?
– Я не могла спросить у тебя.
– Что значит «не могла»?
– Это значит, что я знала твою реакцию, знала, что ты будешь реагировать… Вот точно так же, как и сейчас реагируешь. Я знала, что тебя это взбесит, но ты будешь делать вид, что со всем соглашаешься. Ты – закрытый человек, Майкл Кэррен. Ты можешь быть открытым, я один раз почувствовала это, когда мы… когда мы были в постели, – она буквально выдохнула последние слова и мгновенно залилась краской.
– Знаешь, ты права, я действительно считаю, что не все следует обсуждать, – процедил он. – Но, коль скоро ты решила забраться в эти дебри, то тебе придется выслушать и другую часть этой истории. В Кордове дело обстояло несколько по-иному. Мои предки в Испании были христианами на протяжении нескольких веков. Во всяком случае, начиная с возникновения инквизиции. А может быть и раньше. Когда я появился на свет, меня крестили по римско-католическому обряду. Так решили они.
– Это не имеет значения, – она говорила очень эмоционально, стараясь объяснить ему, заставить его понять, что ее истинные намерения продиктованы любовью к нему и только ею. – Не имеет значения, кем был твой отец, происхождение определяется по матери. Мистер Роза мне рассказал об этом.
– Проклятье! – на сей раз он не извинялся за свои языковые вольности. – Ты не обидишься, если я задам тебе один вопрос? – Так вот, какое это имеет отношение к тебе, черт возьми? Какое тебе до этого дело?
– Не мне, а нам, Майкл, неужели ты не понимаешь? Мне известно, что ты не ешь свинины: Бриггс рассказал Тилли, а она мне. И еще мне известно, что ты хочешь вернуть себе наследство, которого тебя незаконно лишил твой отец – Кордову. Достаточно поставить рядом эти два обстоятельства. Я поняла, что, если я хочу тебе помогать, мне следует знать чуть больше о тебе. Именно поэтому я и отправилась к мистеру Розе и вытряхнула из него все, что он знал и что мог мне рассказать.
– Что значит помогать? Каким образом ты собираешься мне помогать?
– Помогать тебе, когда мы будем вместе. Теперь он был уже достаточно взбешен, чтобы сказать ей: мы не будем жить вместе. Это невозможно. Ты была лишь эпизодом в моей жизни. Эпизодом и останешься.
Но он все же не решился выложить ей всю эту безрадостную правду. Это было бы слишком болезненно для нее, если бы он сказал ей эти слова. Слишком жестоко, а она ничем не заслужила такого жестокого отношения к ней. Он встал, собираясь уйти.
– Майкл! – крикнула она ему вслед. – Майкл, куда ты?
– Не знаю, куда я, но я чувствую, что мне надо немного развеяться. Я разозлен, Бэт. Ты не имеешь права копаться в том, что тебя, черт возьми, не касается. А если мы сейчас продолжим этот разговор, то я могу наговорить такого, о чем мы оба потом будем сожалеть.
Он направился через двор на улицу. Бэт еще раз позвала его, но он даже не обернулся.
Сначала Майкл шел без всякой цели, он сворачивал в извилистые проулки, мощеные камнями, без конца менял направление – ему нужно было остынуть. Сан-Хуан лежал какой-то притихший, Майкл чувствовал, что над островом нависала угроза.
Он и сам смутно ощущал угрозу. Эта угроза исходила от Бэт. Все дело было именно в ней. Бэт была… кем она была? Красивой, чувственной, умной. Она обладала всеми качествами, благодаря которым Майкл мог считать ее женщиной номер один для себя. Бэт восхищала его, но и… пугала его. Пугала она его потому, что была способна увлечь его, заставить вспомнить о человеческих чувствах, потому, что была способна проникнуть в суть вещей, объяснить их. Потому, что очень многое в ней напоминало ему Лилу.
Вот отчего он был сегодня так сильно расстроен. Как и его мать, Бэт не боялась взять инициативу в свои руки. В большинстве своем женщины на это не способны, но Лила была способна и Бэт тоже. Казалось, судьба только и занималась тем, что сводила его с сильными духом женщинами, которые его и отталкивали и привлекали. Проклятье! Женщина должна успокаивать, умиротворять мужчину, утешать его, а не бесконечно выводить из себя.
Полчаса спустя он был уже гораздо спокойнее, раздражение его улеглось, он был в состоянии сдержать себя – так было всегда, стоило ему лишь докопаться до источника этого раздражения. Теперь нужно встретиться с Нурьей, решил Майкл и повернул в направлении Калле Крус, размышляя о несходстве характеров Нурьи и Бэт, как услышал, что его снова кто-то зовет.
– Сеньор Кэррен, я повсюду вас ищу! – к нему подбежал запыхавшийся Фернандо Люс.
– Люс? Что вы здесь делаете?
Банкир взял его за плечо. Его рука дрожала, пальцы вцепились в рукав так, будто это был спасательный круг.
– Дон Майкл, пожалуйста, нам нужно поговорить.
– Мы же целых четыре часа с вами проговорили вчера вечером.
– А сейчас… – Люс внезапно замолчал и стал озираться. – Пожалуйста, прошу вас, пойдемте ко мне, так будет надежнее.
Эти слова он уже почти шептал.
Майкл не мог отказаться. Люс пока еще оставался центральной фигурой. Они молча шли по Калле Форталеза и через десять минут уже поднимались по ступенькам в апартаменты Люса. Когда они входили, хозяин квартиры поочередно закрывал на ключ все двери. Ключи Люс носил на большом кольце, укрепленном на его часовой цепочке. Проверив еще, по меньшей мере, два раза все запоры, он облегченно вздохнув, сказал.
– Теперь мы, кажется, одни, хвала Господу. Я отослал всю прислугу.
Майкл уселся в кресло, не дожидаясь приглашения.
– К чему это все, Люс?
– К тому, чтобы я мог сосредоточиться. Чтобы я мог с вами говорить в полной уверенности, что нас никто не может подслушать. И…
– И вы теперь расскажете мне, что вас так взволновало. Вчера вечером вы были в очень хорошем настроении, веселый, хоть куда. А сейчас у вас такой вид, будто вы явились с похорон вашей матери.
– Моей матери, дон Майкл? Я не понимаю вас, моя мать…
– Это было лишь сравнение, образ, понимаете?
– Скажите мне, что вас так напугало.
Люс подошел к столу и достал еще один ключ. Этим небольшим ключиком он отпер резную деревянную дверцу, которую невозможно было заметить на тумбе его стола, настолько хорошо она была замаскирована. Это был сейф. Оттуда он извлек конверт и подал его Майклу. Руки Люса дрожали.
– Телеграмма? Уж не из Лондона ли?
Кэррен посмотрел на пуэрториканца. Майкла охватило волнение, которое он постарался скрыть.
Майкл держал перед собой небольшой листок бумаги и ничего не понимал – слова, стоящие на нем, ничего ему не говорили.
– Это что, шифр? – недоуменно спросил он у Люса.
– Ах, мать моя, совсем забыл!
Люс подбежал к еще одному ящику и тут же вернулся к креслу, где восседал Майкл, сунув ему еще одну бумажку.
– Вот расшифровка.
Текст был как всегда короткий – всего несколько слов.
ПЕРЕВЕДИТЕ ЛОНДОН НЕМЕДЛЕННО ЭКВИВАЛЕНТ ТРИСТА ТЫСЯЧ ФУНТОВ СТЕРЛИНГОВ тчк ПОДПИСАНО НОРМАН МЕНДОЗА
– Я не могу выполнить это распоряжение, – прошептал Люс. – Все резервы исчерпаны. Я ведь их отдал вам. Что мне сейчас делать, дон Майкл?
Майкл торжествовал, душа его пела. Сработало! И отлично сработало, именно так, как и замышлялось! Он как мог скрывал свое восхищение, свою, готовую вырваться наружу, неистовую радость. Голос его, как обычно, был ровен, отстраненно-холодноватый тон, с которым он обычно разговаривал с Люсом, удавался ему и сейчас. Правда, теперь он добавил в него чуть-чуть доверительных ноток.
– Прежде всего, принесите чего-нибудь выпить для себя и для меня. И хватит вести себя так, будто мир низвергается в геену огненную. Никуда он не низвергается.
– Но…
– Но беспокоится не о чем. Вы – в полной безопасности.
– Как я могу быть в безопасности? Как в безопасности может быть банк? То, что я сделал, я ведь говорил вам, это почти противозаконно, я говорил вам, что…
– Успокойтесь, Люс. Поймите, вы не могли решить этот вопрос по-другому – вы же здесь на месте обязаны были принимать решение, вам пришлось это делать, а не им – они вон где – за тысячи миль отсюда. Какие здесь могут быть советы и консультации?
Майкл подумал было, не сказать ли ему больше, но не стал делать этого – не время, пока не время. Он еще успеет, стоит лишь подождать несколько дней, от силы неделю.
Люс последовал его призыву и принес два здоровенных бокала, почти доверху наполненных коньяком. Один из них он подал Майклу, другой в два глотка выхлестал сам.
– Что мне делать? – еще раз спросил Люс.
– Вы пошлете Мендоза в Лондон телеграмму. Дайте мне ручку и бумагу, я напишу вам текст.
Люс сделал, как было велено, потом внимательно смотрел, как Майкл набрасывал текст.
– Вот и все, – сказал Майкл и, отложив ручку, отдал банкиру листок.
РЕЗЕРВЫ ВРЕМЕННО ИСЧЕРПАНЫ ВАЖНОЙ ОПЕРАЦИИ ОБЕЩАЮЩЕЙ БАНКУ БОЛЬШУЮ ВЫГОДУ
Люс прочитал это вслух, медленно шевеля губами и вчитываясь в каждое слово.
– Если я решусь это отослать, то это означает конец моей работы здесь, – он уже говорил спокойнее, видимо коньяк начинал действовать.
– Возможно, но не обязательно. У Мендоза есть заботы и поважнее.
– Что вы имеете в виду? Откуда вам… Майкл поднялся.
– Сейчас это не имеет значения. Позже я вам все объясню. А вы пока зашифруйте это и отправьте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57