Блейз заметил, что я наблюдала за ними.
- Вы не можете ему в этом отказать. Давайте, поищем кухню; я ничего
не ел со вчерашнего вечера.
"А не боится ли он нас?" - спросила я себя, глядя вслед Бродину. Но
это могло оказаться и нервной его оценкой. Он происходил из Южной Дадени и
являлся, вероятно, религиозным человеком, искавшим скорого покоя или
утешения.
Как и в Дамари-на-Холме, здесь имели кухни, хлева для животных и
кузнеца, все за стенами дома-колодца. Здесь значительную площадь занимали
сады и дворы, росли кусты "птичьего крыла" и высокие деревья лапуур.
Позднее, в течении этого утра, я вернулась во двор и подошла к
воротам; меня одолевали беспокойство и любопытство. Здесь не было иного
занятия кроме ожидания, именно это ожидание исключало спокойствие, которое
было возможно в Касабаарде.
Здесь находилось много тех, кто посвятил себя Богине. Они ходили
босыми со сбритыми гривами и в одеяниях священников, состоявших из одного
лишь полотнища коричневого цвета, обмотанного вокруг талии и завязанного
на бедрах. Древние каменные плиты были покрыты грязными следами ног.
Никто из хранителей колодца или говорящих с землей не произносили ни
слова, хотя кое-кто из них с любопытством посматривал в мою сторону.
Я все еще стояла у ворот, когда прибыла следующая группа, состоявшая
из стражников Короны и нескольких человек в одежде корабельщиков, и я
узнала во главе всей этой компании т'ан Эвален. С ней находились женщина с
Покинутого Побережья - Хавот-джайр - и Халтерн.
Я увидела подходившего Тирзаэла и тоже приблизилась к группе.
- Как вы добрались? - спросила я Халтерна.
- На море бывают волны огромной высоты, - ответил тот. - Он был
бледен. - Я все еще не пришел в себя от всего - этого. Мы две недели
постояли в порту Кварта, чтобы переждать штормовую погоду, иначе были бы
здесь до вас. Кристи, есть ли что-нибудь в чем вы срочно нуждаетесь?
- Если хотите сделать что-нибудь очень приятное, то можете держать
Сэма Хакстона в курсе дел, происходящих здесь... - Меня прервал Тирзаэл,
разъединивший нас резким жестом. Он принял у Эвален Хавот-джайр и
выпроводил остальных наружу.
- Вы, - сказал он, когда они ушли, - не должны позволять себе
святотатств в ЕЕ доме.
Однажды я была признана ЕЮ, - сказала я, испытывая тайное
удовольствие при виде его изумленного лица. - В одном доме-колодце в
Корбеке.
Но там, в Корбеке, существовал и другой дом-колодец, придуманный
Арадом фарс с судебным процессом и ночи в камере, о которых я не хотела и
думать. В этот момент я спросила себя, чем же все-таки закон Короны
отличается от справедливости домов-колодцев.

В доме Богини ничто не менялось кроме света: белое солнце днем и
яркие звезды ночью.
Блейз предался молчаливому наблюдению. Родион злилась, как кацца в
клетке. Хавот-джайр вела себя настороженно, держалась в стороне; она
слишком мало реагировала на все окружающие, чтобы ее можно было считать
нормальной.
Моя единственная в этот день попытка поговорить с ней окончилась
неудачей. Но, в конце, мне удалось вынудить ее дать мне ответ.
- Я бы не хотела этого знать, - сказала она с выражением имирианским
акцентам. Хотя день был теплым, ее знобило. - Да и что мне оттого, если
одним чужаком станет больше или меньше? Если бы я вас убила, то смогла бы,
по крайней мере, отправиться домой, в Кель Харантиш.
- Это и есть ваше желание? - После всего, что я услышала, это очень
удивило меня.
- Я это знала. - Она сидела прислонившись спиной к стене двора и
смотрела в ясное небо. - Что я знаю о заговорах, о других мирах? Ничего.
Что мне нужно знать? Еще меньше. А теперь я никогда...
Она потеряла нить разговора и снова стала рисовать какие-то
замысловатые узоры на грязи, покрывавшей древние, потрескавшиеся плиты
пола.
Я оставила ее. Ее враждебность не вызывала никаких сомнений. Иногда
она растерянно озиралась по сторонам, как будто знала, что что-то не в
порядке, но не могла точно сказать, в чем дело. Я знала, что виновной во
всех своих бедах она считала меня. Видимо, мне следовало быть
предупредительнее к ней и умереть в Касабаарде...
Я стала следить за тем, чтобы она никогда не оказывалась у меня за
спиной.

- Завтра, - сказал Родион и забарабанила каблуком сапога по ножке
стола. - Завтра. О, гибель земли! Как только вы можете сидеть здесь так
спокойно?
В кухне оставалось только мы втроем. Служители Богини поели и
разошлись по своим делам. Лучи послеполуденного солнца косо падали через
окна-бойницы плиты пола.
- Если у тебя есть идея получше, скажи нам.
Она пристально посмотрела на Блейза. Краска, которой были выкрашены
ее волосы, смылась, и грива, приобретшая темно-коричневый оттенок, матово
выделялась на золотистой коже.
- Но должно быть что-нибудь, что мы можем сделать! - сказала она.
- Уметь ждать - бесценная способность. Овладей ею... - сказал он, -
впрочем, нет, мне жаль, что я так сказал, арикей-те.
Она встала. Ее рука скользнула за спину в непроизвольном движении,
характерном для жителей Южной земли, означающем, что имеются харуры. И то,
что их там не было, разозлило ее.
- По мне - оставайся тут сидеть, пока не превратишься в камень, -
сказала она, - может быть, это и есть лучшее твое занятие.
Она тенью промелькнула через дверь, а затем я услышала стук каблуков
ее сапог во дворе. Кто-то заговорил с ней, и до меня долетел ее
раздраженный ответ.
- Ну что, сестра моя, - измученно сказала Блейз, - что вы об этом
думаете?
- Думаю, что она нервничает почти так же, как и я.
Он коротко улыбнулся.
- Не имеет смысла поднимать много шума, если можно только ждать.
Этому я уже очень давно научился. Кристи, не думаете ли вы, что с ней
неладно еще по какой-то причине?
- Например?
Он помолчал, очевидно, подбирая слова, затем сказал:
- Может быть, сейчас для нее положение в Таткаэре выглядит иным, не
таким, каким оно казалось в пути и в Касабаарде.
Он сидел, повернувшись ко мне неизуродованной стороной лица, и
выглядел так моложе. За его ранимостью скрывалось нечто большее, чем
просто физическая сила.
- Я думала, что вы с ней арикей.
- Временами мы спорим мы друг с другом. Для этого есть много причин.
Я думал... надеялся... - Его рука, лежавшая на столе, сжалась в кулаках. -
Мы с ней должны были бы стать н'ри н'сут. Медуэнин и Орландис, и это не
имеет большого значения. Кристи, она молода. Она хочет путешествовать и
участвовать в различных схватках, иметь арикей, какие ей, только
требуются, когда превращение из аширен уже позади. Что же мне делать? Я
состояла на службе почти всюду на Орте и уже не знаю места, куда бы мог
вернуться. - Помолчав немного, он добавил: - Ну так что?
- Гм-м-м. Я как раз подумала о Хакатаку, где я была до прибытия сюда.
Это в основном сельскохозяйственный мир. - сказала я.
- Там было грязно, пища отвратительна и всюду приходилось
передвигаться пешком. Вернувшись на Землю, я могла думать только об одном:
это был последний раз, когда я посетила другой мир, клянусь в том. Никогда
больше.
Потом речь зашла о Каррике, и посмотрели бы вы на меня, как я
старалась, чтобы не ускользнул этот шанс. Вы не поверили бы, обнаружив
такое старание со стороны кого-либо, твердо решившего, подобно мне никогда
в жизни более не покидать свою планету.
- У меня уже давно такое же чувство.
- Не думаю, что она у вас так давно, да и кроме того - какое это
имеет отношение к моей деятельности?
Он запрокинул назад голову и засмеялся. На его шее проступили жилы,
толстые, как жгуты.
- Тут вы, наверное, правы. Мы ничего не сможем сделать, пока не
закончится это расследование. Я следую своему собственному рецепту:
терпение.
"Мне тоже нужно терпение, - подумала я, - и оно нужно мне именно
теперь."
Родион сидела на крою большого колодца и смотрела наружу через
главные ворота. Служители Богини не будит вмешиваться, пока мы не
попытаемся исчезнуть. Я села рядом с нею и погрузила руку в холодную воду.
На большой площади было видно много людей, быстро проходившись мимо
по своим делам. Тут сооружалось нечто вроде палаток и лачуг. Это было не
лучшее лекарство от терпения - сидеть здесь и ощущать себя обреченными на
бездеятельность.
Родион ударила вооруженным когтем пальцем руки по воде. Испуганно
засновали туда-сюда красные рыбки. Затем она сказала:
- Мне бы хотелось снова оказаться в Ширия-Шенине.
Для меня это было неожиданностью.
- Почему?
- О, не зная... я положила там четыре года, знаете ли. Часто мне там
нравилось. Хотя меня и назвали "Полузолотом". Но это я слышала всего лишь
от нескольких человек. - Она пожала плечами. - Надеюсь, что привыкну к
этому месту. И к Орландис.
Что-то в ее поведении не вязалось с тем, что она говорила. Она
скрывала радость, волнение, какой-то сюрприз. "Перед чем она испытывает
такой страх, что утаивает это?" - спросила я себя.
- Что ты хочешь делать, теперь, когда ты уже не аширен?
- Я буду изучать политику, - уверенно сказала она. - Ведь все же одна
Орландис является Т'Ан Мелкати, потому и я вряд ли смогу иначе. То есть,
если я останусь Орландис.
Из-под коротких ресниц сверкнули ее глаза.
- А Медуэнин?
Она вдохнула и потянулась всем своим сильным телом. Мечтательно
сказала:
- Да, Медуэнин. Я еще не знаю римонских телестре...
- Это обязательно должно быть одно или другое, но ничего иного? Нет,
погоди, ничего не говори. Я знаю Южную землю. Но ты, наверное, будешь
путешествовать, не так ли?
- Важно еще и то, куда мне потом вернуться.
- А Блейз?
- Да, это тоже важно. Скоро мне нужно будет решится, Кристи.
Сейчас она казалось мне старше, чем в последние дни, причем не только
физически, но по образу мыслей и поведению. Я сказала:
- Тебе не следовало бы поступать слишком поспешно.
- Дело подвинулось гораздо дальше, чем вы думаете, - ответила она, и
ее глаза излучали буйную веселость. С типично ортеанским сочетанием
радости и озабоченности она добавила: - Мне нужно решить, какая телестре
подойдет мне более всего, чтобы родить там аширен.
- Что... скоро? Сейчас?
Она засмеялось.
- Я знаю с Арентине, что ношу в себе детей. Кристи, держите это при
себе, пока я не решила... Неприлично о чем-то говорить прежде, чем принял
решение. Аширен принадлежат Орландис. Они могут воспротивиться и не
позволить мне назваться н'ри н'сут Медуэнин... если случится так, что я
решусь на это.
- Ты скажешь об этом Блейзу.
- Да, если принимать Медуэнина в расчет... С'арант, а что вы думаете?
Ребенок или дети будут принадлежать не отцу и даже матери, а всей
телестре. Это я узнала еще в Бет'ру-элене.
- Я никому об этом не расскажу, пока этого не сделаешь ты, - сказала
я. - Ты жительница Южной земли и потому одна лучше справишься с этой
проблемой.

Наступил первый день восьмой недели, день судебного процесса. Я
проснулась задолго до первых предрассветных сумерек и услышала, как прибыл
конвой.
Стражники уже ушли обратно, а я еще не успела одеться. Я заметила,
что забрали Бродина. Его доставили в зал Справедливости перед рассветом.
Во время колокольного звона в середине утра они пришли за Родион, а
позднее, незадолго до полученного звона, увели Блейза, после чего осталось
только я одна. Мне приходилось лишь ждать.
Мимо проплывали облака, массивные и причудливых форм, а белесое небо
было усеяно звездами. Миновало полдень. Ничто не двигалось на дне
дома-колодца кроме теней и солнечного света. Приходивший с моря ветер
застревал между зданиями.
Я подумала: "Придут ли за мной сегодня? Но если нет..."
Я заметила, что у ворот что-то происходило, увидела униформу
стражников Корон и пошла им навстречу, прежде чем меня успел позвать
Тирзаэл. За мной пришли восемь стражников Короны и их начальник.
"Сколько же досады они ожидают увидеть? - подумала я. И тут я
вспомнила, что даже не были уверена в том, где точно находился зал.
Мы вышли через другие ворота и оказались в узких проходах между
домами телестре, приютившимися у подножия Цитадели. Ответвления и повороты
сбили меня с толку. А затем, едва в пределах видимости возник зал, мы
натолкнулись на толпу. Это были уроженцы Имира, мелкатийцы в своих
одеждах, походивших на сари, и с зубчатыми ножами, разгоряченные ремондцы
в туниках с высокими воротниками. Все они стояли плечо к плечу с мужчинами
и женщинами из Римона, роскошно одетыми даденийцами, жителями Свободного
порта и даже жителями Кире.
Стражники Короны образовали клин, в середине которого оказалась я, и
мы двинулись сквозь толпу.
Над головами стоявших в толпе людей я увидела внушительных размеров
здание, старинное и - странное дело - хорошо знакомое. Кирпичные стены
бурого цвета описывали целую серию кривых линий, а выше первых двух или
трех метров постепенно сходились в группу куполов, походившую на птичье
гнездо с яйцами. Он был очень древним, этот зал Правосудия, пожалуй, не
менее, чем Теризон.
Толпа не становилась меньше даже тогда, когда мы шли под аркой ворот
Собравшиеся расступились и освободили нас поход. Многие из них были с ан
телестре, как я успела заметить, но в толпе находилось и много детей.
Поразительно большая часть их только что вышла из возраста аширен; им было
по шестнадцать или семнадцать лет.
За вестибюлем, плотно сгрудившись, на каменном полу сидели ортеанцы.
Вверх уходило удивительно большое свободное пространство: многочисленные
купола поддерживались сложными из кирпича колоннами, и все здание
представляло собой один большой зал.
Он был наполнен шумом разговоров жителей Южной земле и беспокойством
оживленных жестов, их сопровождавших, а когда стражники вели меня к
середине зала, многие из аширен и юных взрослых начали шикать и хлопать
ладонями по полу, что у ортеанцев соответствует нашим аплодисментам.
Начальник стражи, невысокий темнокожий человек, сказал мне:
Т'ан, среди молодых у вас есть много странников.
- Об этом я и не подозревала. - Просто у меня никогда не было времени
думать о подобном.
Под центральным куполом стояли восемь кресел-тронов, расположенных
полукругом. Они были вырублены из черного камня и покрыты мехами и мягкой
обивкой. Между окончаниями этой своеобразной подковы находилось каменное
возвышения, поднимавшееся над остальными полом зала не более чем на
толщину нескольких ладоней. Все до единого троны были заняты.
Сутафиори наклонилась к Рурик, беседуя с ней, Хеллел Ханатра слушал
что-то говорившего ему человеку в украшенном яркими лентами одеянии жителя
Кире, гладкий и светлоглазый Ховис Талкул Т'Ан Ремонде был погружен в
разговор с какими-то мужчиной и женщиной, которых я не знала.
Напротив тронов, как бы в дополнение круга, стояла подковообразная
скамья. Сидевшие на ней ортеанцы были разделены на две группы. Некоторые
из них разговаривали друг с другом, а другие углубились в книги и
пергаментные свитки.
Халтерн н'ри н'сут Бет'ру-элен дал мне понять, что я должна сесть на
скамью рядом с ним.
- Как идет разбирательство?
- Они еще заслушивают телестре Андрете. Тури делает большую часть
выступлений. - Он показал на смуглокожую женщину, сидевшую на скамье
недалеко от меня. - Представители телестре Хараин не очень-то этому рады,
но ничего не поделаешь; Бродин виновен.
В глазах Халтерна Бродин уже был осужден. Вскоре после этого я
увидела его на дальнем конце скамьи. По бокам стояли стражники Короны. Его
руки двигались, как беспокойные маленькие зверьки. Его лицо не выражало
никаких чувств, по щекам проходили бледные седы высохших слез, и он,
казалось, не замечал воды, время от времени вытекавшей из его глаз.
Зазвенел колокол. Разговоры стихли, и в зале установилась такая
тишина, что стал слышен шум толпы на улице.
Сутафиори откинулась назад в своем кресле-троне, сцепила друг с
другом пальцы рук и кивнула Халтерну.
- Следующей будет выслушана посланница Доминиона.
- Простите, Т'Ан Сутаи-Телестре, - произнес высокий мужчина рядом с
Ховисом. Он был гигантом по сравнению с ортеанским стандартом; рост его
составлял более двух метров, веси он также немало. Грива его на голове
была выстрижена длинным хохлом.
- Ту'элл Т'Ан Римон, я слушаю вас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67