- Скажи корабельщику, что у твоей т'ан болит
старая рана и она, вероятно, большую часть пути проведет в своей каюте.
- Они станут задавать вопросы, - ответил ке, - и если слух дойдет
досюда, они вспомнят нас. С'арант, что вы сделали?
- Ничего. Делай, что я тебе говорю.
Над покрытой террасами землей нависли голубые сумерки, от слившихся с
плавнями берегов поднимался пар. Я не снимала капюшон и избегала
встретиться с чьим-нибудь взглядом. Внизу, в своей, каюте, я сняла сумочку
и джайанте и легла на койку.
- С'арант, - спросил Родион, - вы больны?
Ке думал, что отправился в дорогу с сумасшедшей. Я закрыла глаза и
почувствовала на себе взгляд Родиона. "Я не сумасшедшая", - подумала я. -
Может быть, в данный момент несколько неуравновешена, но не сумасшедшая.
Действительно нет."
- Где мы?
Уже были почти вторые сумерки, значит, мы проплыли весь день вниз по
реке от Ширия-Шенина.
Родион посмотрел на камень с надписью у причала.
- В Бахарубазурие.
- Иди вниз и принеси мои вещи. Смотри, чтобы тебя не видели.
Позади причального мостика я увидела полускрытые гигантским
тростником плоские крыши больших строений телестре.
Все в целом это имело размеры города со складами и общественными
домами. Это было хорошо. То оказалась одна из торговых телестре, которые
торгуют изделиями гончарного производства, стеклом, бекамилом и прочим
подобными товарами, в которых нуждаются проезжие.
Родион сошел за мной с судна в толпе по сходням. Никто не видел, как
мы ушли.
"Есть хороший шанс, что нашего отсутствия здесь еще не заметили, -
подумала я, - и тогда не будут знать, где мы покинули судно. Они будут
думать, что мы отправились в Хассихил..."
- Мы останемся в общественном доме? - спросил Родион.
- Чтобы они могли нас вспомнить?
- Куда же мы тогда?
Вокруг вдоль стен были расставлены торговые палатки под тентами из
бекамиловой ткани. Я не видела людей в униформах стражников Короны или
городской стражи Андрете, но это ничего не значило. Я спрашивала себя, не
отнесут ли это дело к обязанностям домов-колодцев. Если да, тогда они
передадут сообщение по пунктам связи через рашаку. И нет никакой
возможности остаться вне досягаемости этих линий связи.
- Сначала на рынок. Одеяла и провиант. - Я провела большим пальцем
руки по шнуру с монетами. Нет, бедняками мы, вроде, еще не были.
Сумерки быстро уступали место темноте. Я все время много двигалась,
от длительного напряжения у меня болела спина. Общественные дома были
невелики, в обоих нас более или менее запомнили бы, а позднее и вспомнили
бы. Я хотела затеряться в большой толпе и потому пошла обратно той же
дорогой по грязному следу вблизи причального мостика.
Иной возможности не было. В длинных, низких складских помещениях
никого не оказалось, некоторое из них не годились для ночлега, поскольку
их основательно разрушили зимние бури.
Одна дверь распахнулась, когда я ее толкнула.
- Будет холодно, - возразил Родион.
- Сейчас начало ханиса. Заморозка не должна быть.
Я уложила одеяла под более надежными участками крыши. Родион
дополнительно положил на деревянный пол свое пальто.
Я погрузилась в сон еще прежде, чем ке прекратил что-то жалобно
бормотать.
Послышался скрип, когда открылась дверь.
Родион вскочил и бросился к двери, в которую кто-то вошел.
Ке ударил один раз голой рукой у него не было времени вынуть свой
нож. Затем кто-то прохрипел и тяжело упал на пол. Родион стоял рядом и
ломал от отчаяния руки. Я встала, качаясь, и закрыла дверь.
Проковыляла назад. Ноги мои окоченели от холода, из-за этого я
просыпалась ночью шесть или семь раз. Сейчас у меня кружилась голова.
На ортеанце была даденийская рабочая одежда серо-желтого цвета, он -
нет, она - лежала на спине, являя собой ужасную пародию на сон, и из ее
носа текла кровь.
Я стояла и несколько минут не отрываясь смотрела на женщину. Мой мозг
все не мог прийти в себя от сна. Я чувствовала в своих движениях
вялость... Однако резкость всегда быстра и неожиданна. Я стерла из своей
памяти воспоминания о Ширия-Шенине.
Женщина часто и неглубоко, дышала я чувствовала это по влажному пару
на своей руке, которую поднесла к ее рту. Я вытерла насухо руку и
приподняла пальцем ее веко. Глаз без белка казался мутным из-за
мигательной перепонки.
На ее грубой коже был заметен зимний узор. Одна из ее раскинутых в
стороны рук судорожно сжималась, длинные ногти царапали твердое дерево.
"Зачем ты сюда пришла? За инструментами? Или чтобы найти место, где
ты могла бы побыть одна? Что это было? Или это только потому, что опять
пришло такое хмурое, холодное утро, и ты вошла лишь, чтобы ненадолго
спрятаться от ветра? А сейчас все изменилось, все произошло быстрее, чем
длиться удар сердца, и уже все не так, как прежде."
- С'арант, что вы делаете? - Родион с узлом и нашими пальто уже стоял
на пороге.
- Ей, наверное, требуется медицинская помощь...
- Они через минуту будут здесь, - сказал аширен. - С'арант, нам
нельзя здесь оставаться!
Ке был прав другого выхода не существовало. Родион смотрел на меня с
испугом и без следа раскаяния за содеянное.
Темная кровь - она была темнее, чем у земного человека - перестала
течь и загустела. И я оставила ее так лежать - раненой, - не без
сожаления, да, это так, но какой толк от сожаления, если за ним не следует
действие? Я никогда и никого не послала к ней на помощь, я никогда даже не
упоминала о ней, и это преследует меня до сих пор.
Снаружи тот случайных свидетелей нас скрыл наползший с реки туман.
Над раскинувшейся на востоке равниной всходила шафрановая звезда Каррика.
В полутьме следы казались запутанными и, как я думала, никуда не вели.
Через несколько минут, показавшихся мне часами, я обнаружила тропинку, что
вела вдоль реки в юго-западном направлении.
- Ты не знаешь, как далеко до ближайшей телестре?
Родион помотал головой.
- А до ближайшей пристани?
Ке снова отрицательно покачал головой.
- Тогда нам лучше идти дальше.
Речные берега были сплошь покрыты двулиственным тростником. Солнце,
поднявшись повыше, осветило покинутую землю в нескольких зери к западу
оттого места, где мы находились. Затем, когда оно заполнило собой весь
небосвод, на противоположном берегу вверх потянулись струйки дыма. На реке
белели паруса судов, уже в такую
рань продолжавших свой путь.
- Я хочу есть, - сказал Родион. - Нам надо было бы купить на рынке
побольше еды.
- Это мы наверстаем в ближайшей телестре, - пообещала я.
При этом попыталась вспомнить, сколько же времени уже я сама ничего
не ела. На судне до прибытия в Бахарубазурие... один раз. Сегодня еще
совсем ничего.
Мое мышление предельно сузилось я воспринимала только неровную
дорогу, по которой шла. Земля потрескалась зимой от морозов, в ней было
множество глубоких ям и рытвин очевидно, здесь еще не побывала группа
ремонта дорог из ближайшей телестре.
Я чувствовала слабое сожаление по той причине, что Родиону
приходилось испытывать голод и изнеможение - на глазах кир от сильной
усталости виднелись белки, - тогда как я пребывала в обусловленной
воздействием адреналина эйфории и почти ничего не чувствовала.
Этот день был долгим, и я не могла даже предвидеть, как он
закончится.
Утреннее солнце согревало, но холодный ветер раскачивал молодые
побеги тростника. Навстречу никто не попадался. Я внимательно
всматривалась в местность, надеясь заметить дым из каминной трубы
какой-нибудь телестре.
- С'арант...
- Что случилось? - испуганно спросила я кир.
Без какого-либо волнения, но с решительностью в голосе, не терпящей
возражения, Родион сказал:
- Мне нужно спать.
- Прямо сейчас?
- Я не... - Веки на глазах кир задрожали, ке потер свой лоб и, не
говоря ни слова, повалился на землю. Я успела подхватить кир, прежде чем
ке ударился бы при падении. У меня на руках повисло, обмякнув, теплое,
тяжелое тело.
- Родион!
Золотая кожа кир была в грязи. От голода это или от усталости? Но
кожа с чешуйчатым узором казалась на ощупь грубой и влажной. Приподняв
веки кир, я увидела, что мигательные перепонки опустились, глаза
закатились и в них наполовину виднелись белки.
Шумел ветер, слышался свист рашаку, но птицы летали слишком высоко
для того, чтобы их можно было видеть. Кровь шумела у меня в ушах. Я легко
шлепнула кир ладонью по щекам и с трудом сдержала свою злость. Мне нельзя
было сейчас задерживаться! Неужели я для этого должна была взять с собой
аширен?
Ке не просыпался. Я оставила все кроме своей сумочки на земле,
взвалила кир себе на плечо и, качаясь - ке ни по размерам своего тела, ни
по весу не был ребенком, - медленно пошла по дороге. Впереди должна была
находиться какая-нибудь телестре. Просто должна была.
Вблизи причального мостика стояло несколько небольших строений.
Полуденное солнце нагрело воздух, я под своей ношей была вся в поту. Тело
Родиона казалось каким-то неживым весом. Может, он и действительно уже
неживой? Эта паническая мысль мгновенно промелькнула и исчезла, когда я
почувствовала, как при дыхании двигались ребра кир. Я прошла так,
наверное, два или три зери, сделав много коротких передышек, и тоже была
близка к тому, чтобы упасть от бессилия.
Со двора вышел мужчина, насторожился и подбежал к нам.
- Не могли бы вы помочь...
Он помог мне осторожно опустить Родиона с моего плеча и положить его
на землю. Это был темнокожий, широкоплечий ортеанец, одетый в рабочую
одежду. Все его внимание приковал к себе аширен.
- Как давно уже ке в таком состоянии?
- По дороге... несколько зери отсюда... - Я жадно ловила воздух. -
Здесь есть врач? Говорящий с землей?
Он понимающе кивнул, взял Родиона на руки, и я последовала за ним в
дом телестре.
Некоторое время у меня не было сил что-либо делать.
Одна старая женщина протянула мне бутылку вина и крикнула при этом
какому-то аширен, чтобы тот привел говорящего с землей.
Со своего места в комнате я смотрела, как мужчина, несший Родиона,
положил кир на узкую кровать рядом с камином.
Голова Родиона перекатывалась из стороны в сторону, ке издавал
гортанные звуки.
Полуденное солнце проникало через узкие окна и освещало золотую кожу
и светлые волосы кир. Я слышала, как присутствовавшие вполголоса
обменивались мнениями, и решали не снимать капюшон; я надеялась, что
выглядевший полузолотым ке не позволит им заметить, что я из другого мира.
- У кир это поздно началось, т'ан?
Черный как смоль мужчина в одеянии говорящего с землей осмотрел
Родиона. Взял шестипалые руки кир в свои.
- Поздно?
В его бледных глазах исчезла перепонка, когда он услышал мой акцент.
Успех маскировки зависит не от переодевания, а от того, как себя ведешь.
Никому нельзя смотреть в глаза и ни кому из ортеанцев нельзя относиться
как к чужому.
- Вы иностранка, - сказал он.
- Да, из... - ложь легко далась моему языку, - ...с Покинутого
Побережья. Но что с аширен?
- У кир поздно началось превращение, - сказал он, обернулся и резким
тоном потребовал одеяла. Пожилая женщина вышла и вернулась с несколькими
одеялами и двумя пригоршнями какой-то сушеной травы.
Я села в тень рядом с Родионом, пока говорящий с землей заваривал
травы в сковороде над огнем камина. Аширен извивался на кровати, глаза кир
были полураскрыты, беззвучно шевелились губы.
"А если ке умрет?" - вдруг подумала я.
Говорящий с землей прогнал всех посторонних из комнаты и задернул
полог. Затем поднес парящую сковороду к постели, и пока я держала кир за
плечи, натирал тело горячей жидкостью.
- А теперь мы закроем кир, - сказал он, и мы завернули кир в меха. -
Это тяжело проходит, если наступает поздно, но протекает быстрее. Так или
иначе.
- Ке выздоровеет?
Говорящий с землей пожал плечами, потом посмотрел на мое пальто,
узелок, джайанте и наконец сказал:
- Вам придется прервать путешествие и остаться здесь, пока все это не
пройдет.
Вторая половина дня клонилась к вечеру. Я слышала, как входили другие
люди, их голоса за пологом у двери, но нас никто не беспокоил.
Иногда от боли Родион начинал судорожно дергать руками и ногами, и
требовались большие усилия говорящего с землей и мои, чтобы удержать его
на месте. Наконец ке, кажется, уснул.
- Теперь нам нужно подождать. Не хотите ли поужинать с нами? -
спросил ортеанец. - Если же ваши обычаи требуют, чтобы вы ели одна,
иностранка, то я, конечно, распоряжусь, и еду принесут вам сюда.
- Если бы вы так сделали, я была бы вам поистине благодарна.
На берегах Ай, которую называют главной дорогой Пейр-Дадени, всегда
много иностранцев. Тон говорящего с землей выражал въевшуюся в плоть и
кровь жителей Южной земли неприязнь к Покинутому Побережью.
- Откуда вы, т'ан?
- Из Касабаарде.
Это было единственное название города на Покинутом Побережье, какое я
знала кроме Кель Харантиша. А назвать последний из-за Родиона мне
показалось нецелесообразным.
- Тогда вы не обязаны постоянно носить маски, не так ли?
- Маски? - Ложь прозвучала естественно, сама собой. - Только не за
городом. А вы тоже путешествуете?
- По Ай. Меня зовут Пел'касир, - ответил он, - я из дома-колодца в
Хассихиле. Вам знаком Хассихил?
Я помотала головой. Мне было ясно, что сейчас нужно говорить очень
осторожно.
- Возможно, мы видели это с судна, когда плыли вверх по реке.
- В Ширия-Шенин? - предположил он.
- Мои попутчики движутся туда. Мне же пришла в голову сумасшедшая
мысль пойти по берегу и встретиться с ними там. Но вот теперь...
- Превращение началось, сказал Пел'касир. - Если ке переживет
полночь, все будет в порядке.
Когда наступил вечер, я задремала.
Меня разбудили крики Родиона. Пел'касир снова уменьшал боли кир
отваром из трав. Я пыталась удерживать меха, чтобы они не сползали с него.
Волосы кир серебристо-белой гривы спутались, косички расплелись. Волосы
прилипли к шероховатой коже вокруг желто-коричневых глаз. Ке смотрел на
меня, но ничего не видел перед собой.
Лишь поздним вечером ке стал впадать в глубокий, походивший на
состояние транса, сон.
- Миновало, - с облегчением сказал Пел'касир. Снял с Марика меха и
смазал новою, гладкую кожу травяным отваром. В ближайшее время произойдет
еще несколько внутренних изменений. Несколько время еще несколько
внутренних изменений. Несколько дней покоя без движения... да, аширен-те,
да...
Изменилось немногое. Появилась припухлость вокруг верхней пары
грудных сосков, стала более выраженной половая щель. Однако изменения были
однозначными. Пел'касир прикрыл золотистые плечи одеялом, желто-коричневые
глаза открылись и узнали меня.
- Да, когда-нибудь у нее самой будут аширен, - сказал говорящий с
землей и убрал у нее со лба прядь волос. Выражение его глаза при этом
можно было бы истолковать и как зависть.
- С'ар... - на губах на мгновение появилось слабая улыбка, затем ее
веки опустились, и она снова уснула.
- Теперь и вы можете поспать, - сказал Пел'касир. - Теперь она вне
опасности.
- Благодарю вас. - Я не смогла больше ничего сказать от изнеможения.
- Ей нельзя двигаться несколько дней.
- Нет. Нет, мы останемся здесь. - Я с трудом встала. - Могу ли я
получить здесь бумагу и палочку для письма? Мне нужно послать вверх по
реке сообщение моим попутчикам, чтобы они не беспокоились за нас.
Говорящий с землей кивнул.
- Здесь проплывает много лодок. Одна из них наверняка возьмет с собой
ваше послание.
Наступило утро, но я так и не смогла уснуть всю ночь. Я понимала, что
непременно должно была двигаться вниз по реке, и ужасно волновалась.
- Куда вы хотите отправится?
- Вниз по реке. - Ортеанка перегнулась через поручни причалившего
судна. - Мы плывем в телестре Лей'эриэл.
- Это далеко от сюда?
Она отступила назад, чтобы уступить место двум торговцам, загружавшим
на борт завернутые в бекамиловую ткань какие-то гончарные изделия. -
Сорок, может быть, даже и пятьдесят зери. Ну, иностранка, так же, хотите
ли плыть?
- Да. Подождите.
- Но недолго! - крикнула она мне вслед.
Родион спала, когда я ее покинула. Я взяла себе узел и джайанте и
надела тяжелое пальто.
Ее лицо было спокойно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
старая рана и она, вероятно, большую часть пути проведет в своей каюте.
- Они станут задавать вопросы, - ответил ке, - и если слух дойдет
досюда, они вспомнят нас. С'арант, что вы сделали?
- Ничего. Делай, что я тебе говорю.
Над покрытой террасами землей нависли голубые сумерки, от слившихся с
плавнями берегов поднимался пар. Я не снимала капюшон и избегала
встретиться с чьим-нибудь взглядом. Внизу, в своей, каюте, я сняла сумочку
и джайанте и легла на койку.
- С'арант, - спросил Родион, - вы больны?
Ке думал, что отправился в дорогу с сумасшедшей. Я закрыла глаза и
почувствовала на себе взгляд Родиона. "Я не сумасшедшая", - подумала я. -
Может быть, в данный момент несколько неуравновешена, но не сумасшедшая.
Действительно нет."
- Где мы?
Уже были почти вторые сумерки, значит, мы проплыли весь день вниз по
реке от Ширия-Шенина.
Родион посмотрел на камень с надписью у причала.
- В Бахарубазурие.
- Иди вниз и принеси мои вещи. Смотри, чтобы тебя не видели.
Позади причального мостика я увидела полускрытые гигантским
тростником плоские крыши больших строений телестре.
Все в целом это имело размеры города со складами и общественными
домами. Это было хорошо. То оказалась одна из торговых телестре, которые
торгуют изделиями гончарного производства, стеклом, бекамилом и прочим
подобными товарами, в которых нуждаются проезжие.
Родион сошел за мной с судна в толпе по сходням. Никто не видел, как
мы ушли.
"Есть хороший шанс, что нашего отсутствия здесь еще не заметили, -
подумала я, - и тогда не будут знать, где мы покинули судно. Они будут
думать, что мы отправились в Хассихил..."
- Мы останемся в общественном доме? - спросил Родион.
- Чтобы они могли нас вспомнить?
- Куда же мы тогда?
Вокруг вдоль стен были расставлены торговые палатки под тентами из
бекамиловой ткани. Я не видела людей в униформах стражников Короны или
городской стражи Андрете, но это ничего не значило. Я спрашивала себя, не
отнесут ли это дело к обязанностям домов-колодцев. Если да, тогда они
передадут сообщение по пунктам связи через рашаку. И нет никакой
возможности остаться вне досягаемости этих линий связи.
- Сначала на рынок. Одеяла и провиант. - Я провела большим пальцем
руки по шнуру с монетами. Нет, бедняками мы, вроде, еще не были.
Сумерки быстро уступали место темноте. Я все время много двигалась,
от длительного напряжения у меня болела спина. Общественные дома были
невелики, в обоих нас более или менее запомнили бы, а позднее и вспомнили
бы. Я хотела затеряться в большой толпе и потому пошла обратно той же
дорогой по грязному следу вблизи причального мостика.
Иной возможности не было. В длинных, низких складских помещениях
никого не оказалось, некоторое из них не годились для ночлега, поскольку
их основательно разрушили зимние бури.
Одна дверь распахнулась, когда я ее толкнула.
- Будет холодно, - возразил Родион.
- Сейчас начало ханиса. Заморозка не должна быть.
Я уложила одеяла под более надежными участками крыши. Родион
дополнительно положил на деревянный пол свое пальто.
Я погрузилась в сон еще прежде, чем ке прекратил что-то жалобно
бормотать.
Послышался скрип, когда открылась дверь.
Родион вскочил и бросился к двери, в которую кто-то вошел.
Ке ударил один раз голой рукой у него не было времени вынуть свой
нож. Затем кто-то прохрипел и тяжело упал на пол. Родион стоял рядом и
ломал от отчаяния руки. Я встала, качаясь, и закрыла дверь.
Проковыляла назад. Ноги мои окоченели от холода, из-за этого я
просыпалась ночью шесть или семь раз. Сейчас у меня кружилась голова.
На ортеанце была даденийская рабочая одежда серо-желтого цвета, он -
нет, она - лежала на спине, являя собой ужасную пародию на сон, и из ее
носа текла кровь.
Я стояла и несколько минут не отрываясь смотрела на женщину. Мой мозг
все не мог прийти в себя от сна. Я чувствовала в своих движениях
вялость... Однако резкость всегда быстра и неожиданна. Я стерла из своей
памяти воспоминания о Ширия-Шенине.
Женщина часто и неглубоко, дышала я чувствовала это по влажному пару
на своей руке, которую поднесла к ее рту. Я вытерла насухо руку и
приподняла пальцем ее веко. Глаз без белка казался мутным из-за
мигательной перепонки.
На ее грубой коже был заметен зимний узор. Одна из ее раскинутых в
стороны рук судорожно сжималась, длинные ногти царапали твердое дерево.
"Зачем ты сюда пришла? За инструментами? Или чтобы найти место, где
ты могла бы побыть одна? Что это было? Или это только потому, что опять
пришло такое хмурое, холодное утро, и ты вошла лишь, чтобы ненадолго
спрятаться от ветра? А сейчас все изменилось, все произошло быстрее, чем
длиться удар сердца, и уже все не так, как прежде."
- С'арант, что вы делаете? - Родион с узлом и нашими пальто уже стоял
на пороге.
- Ей, наверное, требуется медицинская помощь...
- Они через минуту будут здесь, - сказал аширен. - С'арант, нам
нельзя здесь оставаться!
Ке был прав другого выхода не существовало. Родион смотрел на меня с
испугом и без следа раскаяния за содеянное.
Темная кровь - она была темнее, чем у земного человека - перестала
течь и загустела. И я оставила ее так лежать - раненой, - не без
сожаления, да, это так, но какой толк от сожаления, если за ним не следует
действие? Я никогда и никого не послала к ней на помощь, я никогда даже не
упоминала о ней, и это преследует меня до сих пор.
Снаружи тот случайных свидетелей нас скрыл наползший с реки туман.
Над раскинувшейся на востоке равниной всходила шафрановая звезда Каррика.
В полутьме следы казались запутанными и, как я думала, никуда не вели.
Через несколько минут, показавшихся мне часами, я обнаружила тропинку, что
вела вдоль реки в юго-западном направлении.
- Ты не знаешь, как далеко до ближайшей телестре?
Родион помотал головой.
- А до ближайшей пристани?
Ке снова отрицательно покачал головой.
- Тогда нам лучше идти дальше.
Речные берега были сплошь покрыты двулиственным тростником. Солнце,
поднявшись повыше, осветило покинутую землю в нескольких зери к западу
оттого места, где мы находились. Затем, когда оно заполнило собой весь
небосвод, на противоположном берегу вверх потянулись струйки дыма. На реке
белели паруса судов, уже в такую
рань продолжавших свой путь.
- Я хочу есть, - сказал Родион. - Нам надо было бы купить на рынке
побольше еды.
- Это мы наверстаем в ближайшей телестре, - пообещала я.
При этом попыталась вспомнить, сколько же времени уже я сама ничего
не ела. На судне до прибытия в Бахарубазурие... один раз. Сегодня еще
совсем ничего.
Мое мышление предельно сузилось я воспринимала только неровную
дорогу, по которой шла. Земля потрескалась зимой от морозов, в ней было
множество глубоких ям и рытвин очевидно, здесь еще не побывала группа
ремонта дорог из ближайшей телестре.
Я чувствовала слабое сожаление по той причине, что Родиону
приходилось испытывать голод и изнеможение - на глазах кир от сильной
усталости виднелись белки, - тогда как я пребывала в обусловленной
воздействием адреналина эйфории и почти ничего не чувствовала.
Этот день был долгим, и я не могла даже предвидеть, как он
закончится.
Утреннее солнце согревало, но холодный ветер раскачивал молодые
побеги тростника. Навстречу никто не попадался. Я внимательно
всматривалась в местность, надеясь заметить дым из каминной трубы
какой-нибудь телестре.
- С'арант...
- Что случилось? - испуганно спросила я кир.
Без какого-либо волнения, но с решительностью в голосе, не терпящей
возражения, Родион сказал:
- Мне нужно спать.
- Прямо сейчас?
- Я не... - Веки на глазах кир задрожали, ке потер свой лоб и, не
говоря ни слова, повалился на землю. Я успела подхватить кир, прежде чем
ке ударился бы при падении. У меня на руках повисло, обмякнув, теплое,
тяжелое тело.
- Родион!
Золотая кожа кир была в грязи. От голода это или от усталости? Но
кожа с чешуйчатым узором казалась на ощупь грубой и влажной. Приподняв
веки кир, я увидела, что мигательные перепонки опустились, глаза
закатились и в них наполовину виднелись белки.
Шумел ветер, слышался свист рашаку, но птицы летали слишком высоко
для того, чтобы их можно было видеть. Кровь шумела у меня в ушах. Я легко
шлепнула кир ладонью по щекам и с трудом сдержала свою злость. Мне нельзя
было сейчас задерживаться! Неужели я для этого должна была взять с собой
аширен?
Ке не просыпался. Я оставила все кроме своей сумочки на земле,
взвалила кир себе на плечо и, качаясь - ке ни по размерам своего тела, ни
по весу не был ребенком, - медленно пошла по дороге. Впереди должна была
находиться какая-нибудь телестре. Просто должна была.
Вблизи причального мостика стояло несколько небольших строений.
Полуденное солнце нагрело воздух, я под своей ношей была вся в поту. Тело
Родиона казалось каким-то неживым весом. Может, он и действительно уже
неживой? Эта паническая мысль мгновенно промелькнула и исчезла, когда я
почувствовала, как при дыхании двигались ребра кир. Я прошла так,
наверное, два или три зери, сделав много коротких передышек, и тоже была
близка к тому, чтобы упасть от бессилия.
Со двора вышел мужчина, насторожился и подбежал к нам.
- Не могли бы вы помочь...
Он помог мне осторожно опустить Родиона с моего плеча и положить его
на землю. Это был темнокожий, широкоплечий ортеанец, одетый в рабочую
одежду. Все его внимание приковал к себе аширен.
- Как давно уже ке в таком состоянии?
- По дороге... несколько зери отсюда... - Я жадно ловила воздух. -
Здесь есть врач? Говорящий с землей?
Он понимающе кивнул, взял Родиона на руки, и я последовала за ним в
дом телестре.
Некоторое время у меня не было сил что-либо делать.
Одна старая женщина протянула мне бутылку вина и крикнула при этом
какому-то аширен, чтобы тот привел говорящего с землей.
Со своего места в комнате я смотрела, как мужчина, несший Родиона,
положил кир на узкую кровать рядом с камином.
Голова Родиона перекатывалась из стороны в сторону, ке издавал
гортанные звуки.
Полуденное солнце проникало через узкие окна и освещало золотую кожу
и светлые волосы кир. Я слышала, как присутствовавшие вполголоса
обменивались мнениями, и решали не снимать капюшон; я надеялась, что
выглядевший полузолотым ке не позволит им заметить, что я из другого мира.
- У кир это поздно началось, т'ан?
Черный как смоль мужчина в одеянии говорящего с землей осмотрел
Родиона. Взял шестипалые руки кир в свои.
- Поздно?
В его бледных глазах исчезла перепонка, когда он услышал мой акцент.
Успех маскировки зависит не от переодевания, а от того, как себя ведешь.
Никому нельзя смотреть в глаза и ни кому из ортеанцев нельзя относиться
как к чужому.
- Вы иностранка, - сказал он.
- Да, из... - ложь легко далась моему языку, - ...с Покинутого
Побережья. Но что с аширен?
- У кир поздно началось превращение, - сказал он, обернулся и резким
тоном потребовал одеяла. Пожилая женщина вышла и вернулась с несколькими
одеялами и двумя пригоршнями какой-то сушеной травы.
Я села в тень рядом с Родионом, пока говорящий с землей заваривал
травы в сковороде над огнем камина. Аширен извивался на кровати, глаза кир
были полураскрыты, беззвучно шевелились губы.
"А если ке умрет?" - вдруг подумала я.
Говорящий с землей прогнал всех посторонних из комнаты и задернул
полог. Затем поднес парящую сковороду к постели, и пока я держала кир за
плечи, натирал тело горячей жидкостью.
- А теперь мы закроем кир, - сказал он, и мы завернули кир в меха. -
Это тяжело проходит, если наступает поздно, но протекает быстрее. Так или
иначе.
- Ке выздоровеет?
Говорящий с землей пожал плечами, потом посмотрел на мое пальто,
узелок, джайанте и наконец сказал:
- Вам придется прервать путешествие и остаться здесь, пока все это не
пройдет.
Вторая половина дня клонилась к вечеру. Я слышала, как входили другие
люди, их голоса за пологом у двери, но нас никто не беспокоил.
Иногда от боли Родион начинал судорожно дергать руками и ногами, и
требовались большие усилия говорящего с землей и мои, чтобы удержать его
на месте. Наконец ке, кажется, уснул.
- Теперь нам нужно подождать. Не хотите ли поужинать с нами? -
спросил ортеанец. - Если же ваши обычаи требуют, чтобы вы ели одна,
иностранка, то я, конечно, распоряжусь, и еду принесут вам сюда.
- Если бы вы так сделали, я была бы вам поистине благодарна.
На берегах Ай, которую называют главной дорогой Пейр-Дадени, всегда
много иностранцев. Тон говорящего с землей выражал въевшуюся в плоть и
кровь жителей Южной земли неприязнь к Покинутому Побережью.
- Откуда вы, т'ан?
- Из Касабаарде.
Это было единственное название города на Покинутом Побережье, какое я
знала кроме Кель Харантиша. А назвать последний из-за Родиона мне
показалось нецелесообразным.
- Тогда вы не обязаны постоянно носить маски, не так ли?
- Маски? - Ложь прозвучала естественно, сама собой. - Только не за
городом. А вы тоже путешествуете?
- По Ай. Меня зовут Пел'касир, - ответил он, - я из дома-колодца в
Хассихиле. Вам знаком Хассихил?
Я помотала головой. Мне было ясно, что сейчас нужно говорить очень
осторожно.
- Возможно, мы видели это с судна, когда плыли вверх по реке.
- В Ширия-Шенин? - предположил он.
- Мои попутчики движутся туда. Мне же пришла в голову сумасшедшая
мысль пойти по берегу и встретиться с ними там. Но вот теперь...
- Превращение началось, сказал Пел'касир. - Если ке переживет
полночь, все будет в порядке.
Когда наступил вечер, я задремала.
Меня разбудили крики Родиона. Пел'касир снова уменьшал боли кир
отваром из трав. Я пыталась удерживать меха, чтобы они не сползали с него.
Волосы кир серебристо-белой гривы спутались, косички расплелись. Волосы
прилипли к шероховатой коже вокруг желто-коричневых глаз. Ке смотрел на
меня, но ничего не видел перед собой.
Лишь поздним вечером ке стал впадать в глубокий, походивший на
состояние транса, сон.
- Миновало, - с облегчением сказал Пел'касир. Снял с Марика меха и
смазал новою, гладкую кожу травяным отваром. В ближайшее время произойдет
еще несколько внутренних изменений. Несколько время еще несколько
внутренних изменений. Несколько дней покоя без движения... да, аширен-те,
да...
Изменилось немногое. Появилась припухлость вокруг верхней пары
грудных сосков, стала более выраженной половая щель. Однако изменения были
однозначными. Пел'касир прикрыл золотистые плечи одеялом, желто-коричневые
глаза открылись и узнали меня.
- Да, когда-нибудь у нее самой будут аширен, - сказал говорящий с
землей и убрал у нее со лба прядь волос. Выражение его глаза при этом
можно было бы истолковать и как зависть.
- С'ар... - на губах на мгновение появилось слабая улыбка, затем ее
веки опустились, и она снова уснула.
- Теперь и вы можете поспать, - сказал Пел'касир. - Теперь она вне
опасности.
- Благодарю вас. - Я не смогла больше ничего сказать от изнеможения.
- Ей нельзя двигаться несколько дней.
- Нет. Нет, мы останемся здесь. - Я с трудом встала. - Могу ли я
получить здесь бумагу и палочку для письма? Мне нужно послать вверх по
реке сообщение моим попутчикам, чтобы они не беспокоились за нас.
Говорящий с землей кивнул.
- Здесь проплывает много лодок. Одна из них наверняка возьмет с собой
ваше послание.
Наступило утро, но я так и не смогла уснуть всю ночь. Я понимала, что
непременно должно была двигаться вниз по реке, и ужасно волновалась.
- Куда вы хотите отправится?
- Вниз по реке. - Ортеанка перегнулась через поручни причалившего
судна. - Мы плывем в телестре Лей'эриэл.
- Это далеко от сюда?
Она отступила назад, чтобы уступить место двум торговцам, загружавшим
на борт завернутые в бекамиловую ткань какие-то гончарные изделия. -
Сорок, может быть, даже и пятьдесят зери. Ну, иностранка, так же, хотите
ли плыть?
- Да. Подождите.
- Но недолго! - крикнула она мне вслед.
Родион спала, когда я ее покинула. Я взяла себе узел и джайанте и
надела тяжелое пальто.
Ее лицо было спокойно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67