- Нет,- продолжал Атро,- вы увидите, что, когда родине грозит
опасность, душа народа верна и надежна, как сталь. В промежутках между
войнами отдельные демагоги в Нио и фабричных городах поднимают большой шум,
но до чего же великолепное зрелище - народ, который смыкает ряды, когда
знамя его страны в опасности... Я знаю, вам не хочется этому верить. Знаете
ли, милый мой, беда одонианства в том, что оно женственно. Оно просто не
включает мужские стороны жизни. "Яркость битвы, кровь и сталь", как говорит
старый поэт. Одонианство не понимает мужества... любви к знамени.

Шевек с минуту помолчал, потом мягко сказал:

- Возможно, это отчасти верно. По крайней мере, знамен у нас нет.

Когда Атро ушел, вошел Эфор, чтобы вынести поднос с грязной посудой.
Шевек остановил его. Он подошел к нему вплотную и со словами:

- Извините, Эфор,- положил на поднос клочок бумаги, на котором
заранее написал: "В этой комнате есть микрофон?"

Слуга наклонил голову, медленно прочитал записку и долго, в упор,
смотрел на Шевека. Потом бросил быстрый косой взгляд на камин.

- В спальне? - спросил Шевек тем же способом.

Эфор отрицательно покачал головой, поставил поднос и пошел за Шевеком
в спальню. Он закрыл за собой дверь бесшумно, как подобает хорошему слуге.

- Засек этот в первый день, когда пыль вытирал,- сказал он с
усмешкой, от которой морщины на его лице стали жесткими и глубокими.

- А здесь нет?
Эфор пожал плечами:
- Н

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33