Семантика, значение любого
слова в мире всегда не окончательны - это одно из самых важных теоретических
утверждений в нашей автодидактической области. То есть мы, если говорить об
искреннем понимании, понимая что-то, всегда понимаем по-другому. Но до
искреннего понимания мы-то часто и не доползаем, хотя иногда два сантиметра
остается, и пользуемся устойчивыми формулами на уровне обыденного сознания:
"Так велели в ЦК". Все. Не ведено думать. А должно быть ведено никакими не
ЦК, ни анархо-синдикалистскими, ни коммунистическими, ни даже
демократическими. Должно быть ведено Господом Богом, Который в нас. А
технологическая манифестация этой Божьей воли - да простит меня Господь Бог,
что я как бы технологизирую этот процесс, - проявляется в актуализированном
интересе. Вот откуда берется чистота намерений и все остальное. А когда это
Богом благословлено, то вы чувствуете, как астральное покровительство
проявляется во всех ваших делах: что бы вы ни делали, все у вас начинает
получаться. Заметьте, когда-то говорили так: "Приступаю к работе, но
по-мо-лясь". Заметили - это же не только настрой, это катарсис,
осуществленный перед работой, настраивающий человека на намерение чистое,
непротивочеловеческое, потому что человек - порождение чудесной чистой
космической красоты. Бога, и он, естественно, тоже может на какое-то
мгновение прикасаться к этому высшему в мастерстве. Поэтому опять
получается, что самый большой грех - не становиться.
Вот что стоит за этим тезисом - "Самонаблюдение". Потом у нас будет
целая тема, посвященная этому вопросу, и мы поподробней разберем эту
проблему. Но первое правило, которое мы прежде всего должны внушить нашим
детям и себе: наблюдай, смотри, что в тебе творится. Потому что детские
сказки, которые мы переживаем, интересуют нас и с другой стороны: почему мне
страшно, почему я плачу, что Красная Шапочка делает то-то, а Волк то-то?
Вспомним себя, когда мы были маленькими, мы мучились, особенно если были
пытливыми, от того, что не знали имен, не знали субстантивов, имен
существительных, не знали того нарицательного материала, который для нас
никогда не должен быть нарицательным, потому что каждая деталь - это
проявление бытия, и имена должны быть только собственные. Все живо, все
трепещет, все органично. Поэтому такая система собственных имен прежде всего
должна быть у нас в круге концентрации внимания.
Последнее, восьмое правило формулируется следующим образом: усвоение
предыдущего материала - необязательное условие для перехода к последующему,
достаточность понимания. Я думаю, что особых объяснений тут не требуется, мы
уже гoвoрили о фрагментарности и, соответственно, о бессмысленности
добиваться сразу полного усвоения материала и совершенного знания.
Следовательно, неусвоение материала не должно быть тормозом для перехода к
последующему, особенно когда речь идет о первом круге.
А теперь, перед тем, как перейти к теме "Культура движений речевого
аппарата", посвятим несколько слов переосмыслению слова "работа". Мы
привыкли считать настоящей работой то, что дается с трудом. Тяжелая работа,
по нашему обыденному представлению, и является работой, а все остальное -это
какая-то синекура, это что-то такое, что нельзя назвать серьезной работой. Я
не говорю о конкретных примерах из биографий, допустим, художников или
певцов: когда последние, приезжая на родину, обыкновенно в свое село, на
вопрос, где они работают, отвечали, что поют в опере, а им серьезно
возражали, что их, мол, спрашивали, не где они поют, а где они работают. Вот
в таком положении и я сейчас оказываюсь с вами. Я говорю о пении, о поэзии,
о музыке, о творчестве как о сплошной деятельности, которая тебя наполняет,
и волнении, которое дает зримый результат, -и стараюсь избегать слова
"работа". Я могу давать этому процессу какие угодно названия, не употребляя
слово "работа", но пока я все-таки не назову это работой, не переосмыслив
это слово вместе с вами, мы, пожалуй, не найдем общего языка. Конечно,
"fatigue " французское (и по-английски есть такое же, почти что аналогично
произносимое слово) -"тяжелый изнурительный труд" мы не должны считать
основой нашего образования. Но творчество, как известно, все равно есть
работа - работа тотальная, напряженная, ежемгновенная, круглосуточная.
Ту работу, которая нам предназначена, вверена как человеческая работа
по исполнению, воплощению себя, конечно же, тоже можно превратить в
творчество. И эту работу человек должен исполнять, естественно, как игровую.
Что я имею в виду? Можно по-разному играть на рояле, можно по-разному играть
в футбол, можно делать различные движения, которые, естественно, будут
представлять собой систему игровых, потому что есть цель, есть правила, есть
движения, значит, в какой-то степени, есть игра. Это очень сокращенная
схема, я ею не буду заниматься, она совершенно ясна, потому что все мы, в
принципе, наверное, умные люди, и понимаем, что все, где есть правила, где
есть цель, достижение, обязательно носит игровой характер. Но это может быть
не очень серьезным, развлекательным дивертисментом, а может быть чем-то
таким, что напомнит "Пассакалью" Генделя, готический храм, "Notre-Dame de
Paris" - "Собор Парижской богоматери" Виктора Гюго, и возникнет трагедия,
возникнет какой-то особый, специфический оттенок игры, который, конечно же,
связан с появлением внутри священной серьезности. Я бы очень советовал вам
прочесть книгу Йохана Хейзинги, замечательного нидерландского историка,
мыслителя, писателя, которая так и называется:
"Homo ludens", "Человек играющий". Его концепция состоит в том, что все
есть игра, но человеческая игра - это, конечно же, игра со священной
серьезностью. Заметьте: священной серьезностью. И никогда, пожалуйста, не
надо в автодидактике забывать о том, что эта священная серьезность
невероятно важна в работе - в нашем понимании этого термина, - то есть при
обучении. От этого именно и приобретается тембр храмовости в наших занятиях,
ведь в храме естественно манифестируется веками разработанная игра, даже
более того - игры, summa summarum игр, то, что накоплено, а потом
переработано, и еще раз накоплено, и переработано вновь; все вместе это
представляет собой грандиозное действо, которое каким-то образом как бы
соответствует внутренней систематике чего-то космического. А космическое -
это тоже громадное действие. Гармония миров, по Кеплеру (такая же, как у
Пифагора система обертонов и унтертонов), точно так же устроена, если можно
говорить о ней, как об устроенной (вы, наверное, согласитесь, что можно),
потому что Устроитель, Великий Архитектор - Природа, Бог, все ипостаси
назовем ~ вложил общую систематику в окружающий мир: ведь в вурфах роста
ребенка те же соотношения, что и в числах Фибоначчи. А это связано, конечно,
с каким-то своеобразным священным чином всех событий, которые мы делаем
именно так, с серьезностью. Но серьезность, понятно по определению, которое
мы с вами уже давно выяснили, может только тогда быть истинной, когда она
парадоксально настраивается игрово. Эта мысль должна быть обязательно
усвоена, хотя она не так уж и проста. Дело в том, что, говоря об игре как о
системе движений, например, на стадионе, на зеленом поле, мы можем говорить
о двойном отношении: отношении профессионального футболиста, допустим
Марадоны или Пеле, к футболу и отношении к футболу у растущего организма, у
мальчика, который хочет бегать, который развивается. У него есть императив,
идущий от его витальности, а у Пеле императив иной, у Пеле - творческий
императив, я позволю за него расписаться, потому что Пеле - Моцарт футбола,
а это совсем другое, там есть священный серьез, там есть храмовость.
А теперь перейдем непосредственно к культуре движений, но сначала мышц
руки, например. С чего начинается движение, мы знаем - с пред-икта, со
слабой доли. А с чего же начинается пред-икт, то есть предударное движение,
то, которое приготавливает результирующую часть движения? Естественно, с
мыслей, естественно, с того, что кошка перед прыжком, допустим, или лев, или
человек, находящийся на вышке для прыжков в воду, проделывают вступительное
движение сначала про себя. Понаблюдайте за кошкой, как это когда-то делал
Жюль Ренар, замечательнейший наблюдатель, один из самых наблюдательных
французских писателей, - вы увидите как кошка делает какое-то внутреннее
движение, прежде чем прыгнуть, и еще не прыгнув, уже исполняет прыжок
целиком. Да и мы все, если действительно по-настоящему исполняем некое
действие, сначала исполняем его про себя. Это просебяшное" исполнение
движений нужно рассмотреть сейчас под увеличительным стеклом новых, еще пока
непривычных нам, воззрений. И давайте изучать, когда нам лучше, когда хуже,
когда удобней, когда менее удобно, рассматривая все случаи и начиная
заниматься культурой движений именно в этом аспекте. Что такое культура в
данном случае? Это, конечно, тот набор осознанных приемов, которые у нас
есть относительно предмета. И вот потому-то мы и должны сейчас, поняв эти
исходные вещи, заняться самым простым. Теперь, пожалуй, можно перейти от уже
видимого нам, свободно доступного мира внешних движений к движениям, которые
полуспрятаны, но которые детям, кстати, частично хотя бы, доступны как
внешние. Это движения речевого аппарата.
У вас есть таблица. Вы видите здесь рисунки так называемого речевого
аппарата. Что на них изображено? Здесь изображены изготовки, то есть
пред-иктовые стадии, начальные фазы движений самых трудных звуков, которые
существуют в этих трех языках. Буквой "F" обозначен французский, буквой "D"
- Deutsche Sprache, немецкий, и буквой "Е" - английский. Но прежде я напомню
вам о законе фокусировки, посвятив для начала несколько слов тому, о чем
очень полезно подумать людям, желающим освоить культуру движений речевого
аппарата, чтобы, пользуясь ею, заниматься гораздо лучше и математикой, и
философией, и всем другим, но, в первую очередь, нам нужно убедиться в том,
что этот системный подход поможет заниматься иностранными языками, причем до
такой степени, что я смогу, наконец, воспитать себя как деятеля - я имею в
виду грамматикальное использование этого слова, - как человека, который при
помощи воспитания движений речевого аппарата придет к мастерству, к навыкам.
Причем к навыкам, не равнозначным тем результатам, которые желает получить
человек, пользуясь, в основном, только слухом и очень мало следя за
движением. Результаты у нас окажутся наверняка лучше, потому что мы будем
тренировать непосредственно движение.
Когда мы правильно говорим на каком-то языке, то в нашем организме, в
нашем мозгу осуществляются определенные напряжения, характерные именно для
этого языка. Эти напряжения, психические и ментальные, транслируются на
речевой аппарат, и речевой аппарат соответственно отражает их в работе мышц.
Таким образом, мы можем смело говорить о существовании некой воображаемой
геометрической точки в полости рта или даже за его пределами, вы в этом
сейчас убедитесь, в которую направлены все векторы напряжений мышц, векторы
напряжений психических, ментальных и так далее. Но для нас сейчас важны
напряжения именно мышечные. Почему? По Фрейду, мы уже говорили об этом,
психическое напряжение вытесняется при помощи осознания движения. Поэтому
звук мы ставим не как звук (аудиция, слушание будет интересовать нас через
секунду, через сотую долю секунды, но после, а сначала человеку должно
поинтересоваться, что же за движение при помощи своего речевого аппарата он
будет совершать), а как заведомо точное движение, которое неточно нельзя
сделать, ибо от правильности движения зависит наша свобода, наше
освобождение от психической зажатости, ведь мы не говорим на иностранных
языках потому, что не уверены в правильности звукодвижения, и эта
подсознательная, но абсолютная вместе с тем уверенность становится преградой
на пути к Шекспиру, например, не дает накопить достаточное количество
лексических единиц, мешает мыслить, наконец.
Итак, с чего начинается движение? С изготовки. Чтобы начать двигаться,
я уже говорил об этом, нужно сначала начать падать. Изготовкой шага будет
падение. Потом я подставляю ногу, осуществляя собственно шаг, и вступаю в
результирующую фазу, или результацию. Следом за ней идет релаксация: я
расслабляю ту часть мышц, которая перед этим работала. То же самое нужно
осуществлять с речевым аппаратом, имея такую систему движений, которая может
совершенствоваться нами сознательно.
Возьмем для начала очень трудный звук, который лингвисты называют
щелевой межзубный [T] и который, заметьте, очень многие школьники
произносят, делая движение в обратную сторону. Описания технологии
произнесения этого звука в наших учебниках, к сожалению, акцентируют
внимание на фазе результации, и иллюстрации в них, как правило, изображают
именно ее. Поэтому смотрите внимательно на изготовки, ориентируясь на точки,
которые должны фиксироваться нашим сознанием в момент образования движения.
Итак, высовываем язык, прижимая его к верхним зубам (изготовка), затем
втягиваем, для тренировки можно сначала беззвучно, не включая абсолютно
голос, просто глядя (результация), и расслабляем (релаксация). Таким образом
получается очень простое движение: высунуть язык, прижать к верхним зубам,
погладить верхние зубы, расслабить. Голос, естественно, при необходимости
включается в фазе результации.
Скажите, пожалуйста, какой ученик, какого класса не может сделать это
движение? Нет такого ученика, не существует и быть не может в природе.
Потому что каждый может прижать язык к верхним зубам и создать изготовку,
ощутив, как эта изготовка помогает проговорить звук, то есть сделать
движение, которое осуществит произнесение. А этой фазы как раз и нет в
учебниках. И когда сейчас мы начнем таким образом разбирать самые сложные
звуки французского, английского, немецкого языков, вы увидите, как на ваших
глазах произойдет чудо. При применении закона фокусировки мы сможем
перенастраиваться с одного языка на другой, с одного звукодвижения в одном
языке - на 2, 5, 10 других языков. И вы получите магическую таблицу, которую
сочините сами, от которой станет весело на душе и которая поможет
тренироваться не по 5 часов в сутки, а по 25, вставая на час раньше.
Итак, [T], а если я добавлю голос, будет [D]. Этот звук имеет два
варианта - глухой и звонкий, как"п" - "б", "ф" - "в", "к" - "г", "с"-"э" в
русском. Тут я уже включаю аудицию и начинаю тренироваться, и у меня
получается, потому что я знаю: надо на ми-крончик высунуть язык, прижать к
верхним зубам, с задержкой погладив их, втянуть обратно. Все. И не будет
этого знаменитого: [ze 'teibI], ибо мы уже знаем, как это движение
осуществляется, и мы хотим повторять - заметьте, а желание повтора у ученика
-это мечта педагога. И если у меня есть желание повторять, я знаю, что у
меня будет результат, потому что я совершенствуюсь.
Результат, я думаю, сегодня же начнет достигаться многими из вас. А
сейчас мы разберем звук, который вы осуществите с точки зрения результации,
с изготовкой мы постараемся справиться вместе. 'Это звук уникальный, на мой
взгляд, звук, с которого начинается слово "мама" в большинстве, пожалуй,
языков мира, почти во всех, которые мне известны, кроме грузинского и еще
некоторых, - [m]. Итак, какая здесь изготовка? Изготовка - сомкнутые губы. А
теперь я предлагаю почтенному обществу сказать [m] на английском языке.
Слабо, как говорят в России?! Слабо! А почему слабо, да потому что вы не
додумались использовать закон фокусировки! [m] - это по-английски.
По-арабски [m]* (* - произносится с перефокусировкой) окажется другим. Если
по-русски - [m]*. Если по-французски - [m]*. Если по-украински - [m]*. И
совершенно разные артикуляции! Совершенно разные гримасы! Вот это и есть
труд, когда мысль работает и ты знаешь, что ты двигаешь и зачем двигаешь.
Когда вы научитесь перенастраивать изготовки, если есть аналогичный звук в
другом языке, - научитесь работать. А теперь смотрите, я объясню вам, как с
помощью манков можно перефокусироваться на все три языка, потому что манки -
это подспорье для хорошей практики (а практика - вещь уже, простите,
социальная, политическая), которая сегодня же, наверное, начнется, потому
что слишком уж хочется овладеть тремя языками на таком уровне, чтобы читать
свободно (а чего там?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26