Мой психиатр сказал, что
это скорее продиктовано не чувством неполноценности и уни-
женности, как мне всегда казалось, а стремлением превзойти
всех остальных.
Социальное программирование
Недавно заведующий главной студенческой медицинской службой
рассказал мне, что ежегодно около 500 студентов (а это 5 % от об-
щего количества обучающихся) обращаются за помощью в связи со
своей особой проблемой. Они чувствуют себя одинокими. Каждый
получает индивидуальную психотерапевтическую помощь в соответ-
ствии с тем, симптомом чего, по мнению психотерапевта, является
это ощущение. Заведующий полагал, что традиционный фрейдов-
ский психоанализ едва ли мог бы помочь хоть в одном из этих случа-
ев. Сталкиваться, как правило, приходилось с вполне осознанными
житейскими проблемами, с которыми Эго должно каждодневно
справляться в жизни каждого человека.
<А представьте себе, что все пятьсот студентов явились к вам в
один день,- сказал я.- Каков тогда будет диагноз и какие методы
изберет психотерапевт?>
. <Мы позовем декана или директора общежития и спросим, что у
них там происходит, что вызывает такую массовую реакцию>,- был
ответ.
<А когда студенты к вам приходят поодиночке, то вы каждого
спрашиваете, что с ним не в порядке, а не что там у них происходит?>
<В общем, да>.
Из сказанного ясно, что корни застенчивости следует также ис-
кать в экологии социального Я. Ошибка моего собеседника сродни
той, которую допускают психиатры, психологи, терапевты, кримина-
листы - все те, кто анализирует, расследует, лечит и судит человека,
недооценивая силу обстоятельств. Ниже мы рассмотрим вопрос о
влиянии некоторых внешних сил, не подвластных человеку.
Мобильность и одиночество
Вэнс Паккард в книге <Нация незнакомцев> утверждает, что геогра-
фическая мобильность стала типичной особенностью американской
семьи. <Средний американец примерно 14 раз в своей жизни меняет
место жительства,- пишет Паккард.- Каждый год примерно
40 млн. американцев переезжают на новое место>. Более половины
из 32 млн. человек, живших в сельской местности в 1940 г., в после-
дующие два десятилетия снялись с насиженных мест. Для многих
мест (университетские городки, поселки при предприятиях) и мно-
гих профессий (летчики, стюардессы, кочующие сезонные рабочие)
переезд - естественное перманентное состояние.
Следствие этого, согласно Паккарду,- <значительный рост чис-
ла граждан, утративших ощущения общности, идентичности и пре-
емственности. Результат этой утраты - потеря ощущения благопо-
лучия как отдельными людьми, так и всем обществом>. А как же
дети? Что ощущают миллионы несовершеннолетних, вынужденных
путешествовать, когда никто на это даже не спрашивает их согла-
сия? Какую цену платят они за оборвавшуюся дружбу, смену знако-
мых мест и столкновение с неизвестностью? И потом, кто заменит
бабушку, от которой пришлось уехать?
Школьница, с рассказа которой началась глава 1,- та самая, что
ото всех пряталась,- одна из жертв мобильности.
...Когда я выросла, дела стали еще хуже. Каждый год мне при-
ходилось идти в новую школу. Наша семья была бедная, и по
мне это было видно. Так что большинство ребят игнорировали
меня, пока им от меня чего-то не требовалось. Получив свое,
они оставляли меня ожидать, когда я снова понадоблюсь. Я
чувствовала себя футбольным мячом в разгар баскетбольного
сезона. Я закрылась в свою скорлупу, и щелочка в ней станови-
Packard V. A nation of strangers. N. Y" 1972.
лась все уже с переходом в каждую новую школу, пока в девя-
том классе не захлопнулась намертво.
Драматические последствия мобильности изучал Роберт Цил-
лер. Он сравнивал три группы восьмиклассников из штата Делавер.
Группа наивысшей мобильности включала 83 ребенка, чьи родители
служили в ВВС США. Эти ребята за свою короткую жизнь успели
сменить семь мест жительства. Другая группа состояла из 60 детей,
чьи родители были гражданскими лицами. Эти дети пережили по 3
переезда или около того. Третью группу составили 76 школьников,
всю жизнь проживших на одном месте.
Каждый ребенок был обследован с помощью различных тестов,
выявлявших чувство идентичности с детьми и взрослыми, ощущение
социальной изоляции, а также самооценку. Как вы, наверное, дога-
дались, дети, пережившие много переездов, оказались наиболее со-
циально изолированными. Дети военных летчиков показали самые
крайние результаты. Собственное Я выступало для них главной точ-
кой отсчета. Такая сосредоточенность на себе объяснима: это реак-
ция на постоянно меняющуюся среду, однако она формирует у ре-
бенка чувство отчуждённости. Эти дети обычно называли себя <не
такими, как все>, <необычными>, <странными> и <одинокими>. Они
были более склонны к идентификации со взрослыми, нежели со свер-
стниками.
Чувство одиночества - испытывает ли его ребенок, взрослый,
или старик - становится все более распространенным по мере того,
как люди всё чаще живут одни или в малой семье. Американцы
теперь позже обзаводятся семьей, имеют меньше детей, чаще разво-
дятся и дальше уезжают от <дома>.
Сегодня среднее количество людей, проживающих под одной
крышей,- меньше трех. Мы быстро превращаемся не просто в на-
цию незнакомцев, а в нацию одиноких незнакомцев.
Человек, застигнутый такими обстоятельствами, может стать
застенчивым хотя бы потому, что просто подойти к другому челове-
ку - затруднительно. Всё реже можно встретить теплые, довери-
тельные и бескорыстные отношения в семье или между соседями.
Просто-напросто человеку не остается возможности завести разго-
вор, почувствовать отклик собеседника, сделать и получить компли-
мент.
Пожалуй, самую тоскливую картину я наблюдал однажды в суб-
боту в большом магазине. Группа детей, собравшихся у фонтана, по-
ка родители делали покупки, сидела поодиночке - каждый со своим
куском пиццы или бутербродом. Их лица были озабочены и невыра-
зительны. А потом - домой, в свой замкнутый мирок, где каждый
изолирован от соседа.
В городах страх перед преступностью превращает домовладель-
цев в добровольных затворников. Дом превращается в тюрьму с ме-
Ziller R. С. The social self. N. Y" 1973.
54
таллическими ставнями, тройными замками и засовами. Некоторые
женщины не выходят за порог, пока муж не вернется с работы и не
отвезет их в магазин. Для одиноких стариков опасности городской
жизни еще более серьезны.
Есть и менее явные факторы, также превращающие наше обще-
ство в генератор застенчивости. Супермаркеты вытесняют менее
экономически эффективные семейные магазинчики, а мы с вами пла-
тим за это невидимую мзду. Вам уже нигде больше не попадется на
глаза табличка: <Отпускаем в долг>. И это не просто утрата кредита,
это утрата индивидуальности. Дружеская беседа с продавцом или
аптекарем - удел прошлого. Такова наша жертва <прогрессу>-
утрата возможности понять, что мы значим для других, а они - для
нас.
Детство я провел в Бронксе. Тогда мало у кого был телефон. Кон-
дитерская лавочка в нашем квартале служила телефонным центром.
Когда мой дядя Норман хотел поговорить со своей подругой Силь-
вией, он звонил в кондитерскую Чарли. Чарли подзывал кого-нибудь
из мальчишек и предлагал заработать пару центов, отправившись к
Сильвии и передав ей кое-что. Довольная Сильвия, конечно же, на-
граждала гонца монеткой, которую тот немедленно тратил на конфе-
ты или стакан сельтерской (в кондитерской Чарли, разумеется).
Цепочка замыкалась. Чтобы наладить контакт между двумя людьми,
требовалось объединение усилий по крайней мере двух посредников.
Этот процесс был медленным и неэффективным по сравнению с
тем, как легко сегодня Норм может дозвониться Сил (конечно, если
он помнит номер телефона и не нуждается в услугах справочной
службы).
А теперь что-то утеряно. Нет надобности полагаться на других,
не нужно просить об одолжении. Сильвии больше не нужны маль-
чишки, Норману незачем звонить Чарли в кондитерскую. Да это и
невозможно. Кондитерской той давно нет, а нынешние мальчишки
сидят в супермаркете у фонтана, каждый со своим бутербродом.
Синдром первенства
Американская система ценностей с акцентом на конкуренцию и лич-
ные достижения также обусловливает распространенность застенчи-
вости. Говоря словами Джеймса Добсона, в нашей стране человече-
ская красота - это золотая монета, ум - серебряная; застенчи-
вость же при этом идет по статье <убытки>. Вот что одна 84-летняя
женщина, уже прабабушка, вспоминает об истоках своей застенчи-
вости:
Думаю, мне не хватало уверенности в себе отчасти потому, что
у меня были две очаровательные сестры. У одной - она на
полтора года старше меня - были прекрасные карие глаза.
Другая - младше меня на три года - была синеглазой, с зо-
лотыми волосами и прекрасной фигурой. А у меня глаза были
серые. Я чувствовала себя гадким утенком меж двух лебедей. А
они-то застенчивыми не были!
То, что многие из нас не достигают своего идела, есть скорее не-
достаток самого идеала, нежели отражение нашей неспособности и
никчемности. В какой момент вы сочтете, что добились в жизни ус-
пеха? Достаточно ли для этого иметь <среднюю> внешность, ум,
рост, вес, доход? Лучше, если б выше среднего. А лучше всего -
быть наилучшим! Бизнес, образование, спорт - всюду необходимо
добиваться первенства.
Мать известного бейсболиста Нолана Райана из команды <Кали-
форнийские ангелы> после одного из матчей сказала журналистам,
что она не слишком довольна сыном. Игра была <не блестящей>
(т. е. Нолан был не единственным, кто набирал очки). Если под успе-
хом подразумевать превосходство над всеми, то тогда <быть как
все>- значит потерпеть неудачу?
Национальная страсть к личному успеху ставит человека в ситуа-
цию соревнования со всеми и каждым. Наше общество стремится
обогатиться за счет достижений тех немногих, кто преуспел, и гото-
во списать в убыток поражения неудачников.
То значение, которое придается доказательству личной значимо-
сти, материальному успеху, общественному статусу, ощутимым до-
стижениям,- всё это чувствуют дети. Чтобы быть любимыми, цени-
мыми и желанными, они должны демонстрировать требуемые дости-
жения. Признание значимости человека зависит от того, чего он до-
бился, а не от того, что он сам собою представляет. Когда на-
ши отношения с людьми сугубо утилитарны, то естественно думать
лишь о том, сколько стоит то, что мы можем дать. И не надо удив-
ляться, что вас уценят, когда вы станете больше не нужны.
Определения и ярлыки
До сих пор мы говорили о застенчивости как о чем-то вроде зубной
боли. Мы описывали ее как неприятное переживание, вызванное на-
рушениями в генах, в сознании, в организме, в обществе. Давайте по-
смотрим с другой стороны: может быть, определение <застенчивый>
возникает раньше, чем сама застенчивость. В пользу такой точки
зрения говорит рассказ одной 57-летней женщины:
Я считаю себя застенчивой. Я так не думала, пока в седьмом
классе учитель не назвал меня <тихой>. С того времени я почув-
ствовала, что мои способности к общению ниже средних. У ме-
ня появилась боязнь, что меня будут отвергать.
Мы постоянно навешиваем ярлыки на других людей, на наши
собственные чувства и на самих себя. Эти ярлыки - удобное резюме
житейского опыта: <Он норвежец>, <Она нерешительна>, <Они не-
выносимы>, <Я гадкий мальчишка>, <Мы честные>. Однако подобные
ярлыки часто определяются системой ценностей того, кто их наве-
шивает, а не объективной информацией. Получить ярлык <коммуни-
ста> из уст сенатора Джозефа Маккарти в 50-х гг. означало быть об-
виненным в том, что ты являешься орудием злых сил русского тота-
литаризма. В Москве нечто подобное, но наоборот, означало опреде-
ление <буржуазный>.
Важно понять, что ярлык может не опираться на конкретную ин-
формацию, а проистекать из чьего-то предубеждения. Более того, и
информация может быть просеяна сквозь субъективный фильтр.
<Психическая болезнь>- ярлык, детально описанный в учебни-
ках психиатрии. Но что такое психическая болезнь? Некто психиче-
ски болен, если кто-то другой, обладающий большей властью и авто-
ритетом, считает его больным. Ни анализ крови, ни рентген, ни ка-
кие-либо иные объективные данные не определяют субъективного
диагноза.
Чтобы продемонстрировать такое положение, мой коллега Дэвид
Розенхэн добровольно ложился в психиатрические клиники в раз-
ных концах страны. То же самое делали несколько его студентов.
Каждый из них являлся к психиатру и жаловался, что слышит ка-
кие-то голоса и таинственные шумы. И всё! Этого было достаточно,
чтобы оказаться запертым в палате. Тогда каждый из этих фальши-
вых больных начинал вести себя абсолютно нормально. Требовалось
ответить на вопрос, когда же их разоблачат и как <нормальных> выд-
ворят из больницы. Ответ: <Никогда>. Не было случая, чтобы ярлык
<психопат> был заменен на <нормальный>. Чтобы выбраться на во-
лю, требовалась помощь друзей, жен, адвокатов.
Силу ярлыков демонстрируют и другие исследования. Негатив-
ные реакции по отношению к человеку усиливаются, если тем, кто с
ним общается, предварительно сообщить, что он когда-то лежал в
психиатрической больнице или что он безработный. Если участни-
кам экспериментальной группы говорили, что один из них, находя-
щийся вне поля их-зрения,-<из таких>, то они начинали игнориро-
вать его, а также если и обращались к нему, то громче, чем обычно,
и в замедленном темпе.
Бывает, что человек соглашается принять навешенный на него
ярлык, ничем его не подтверждая. Таким образом ярлык приклеива-
ется независимо от того, что человек реально собою представляет.
Хуже того, мы часто проявляем поразительную склонность на-
вешивать на себя ярлык, не удостоверившись в его справедливости.
Типичный пример: допустим, я замечаю, что потею, читая лекцию.
Из этого я заключаю, что нервничаю. Если это случается часто, я мо-
гу сделать вывод, что я - <человек нервный>. Ярлык навешен, далее
следует вопрос: <Почему я нервный?> Начинаю искать подходящее
См.: Szux: Т. The myth of mental illness//?. G. Zimbardo, C. Maslach (Eds.).
l\vi:ho[ogv for our times. Glenview, 1977.
Ro\ynliun 1). On being sane in insane places//?. G. Zimbardo, C. Maslach (Eds.).
ycliology for our limes. Glenview, 1977.
" CM.: Farina A., Holland C. H.. Ring K. The role of stigma and set in interpersonal
"raclinii Journal of Abnormal Psychology. 1966. N 71.
объяснение. Ftpi. тся в гл.
слушают невнимате. , а кое-кто вообще )-. .клч,
я нервничаю потому, что плохо читаю лекцию. Э -являет меня
переживать еще больше. Я, наверное, скучный, никуда не годный
преподаватель. Может, мне вообще всё бросить и открыть кулинар-
ный магазинчик? И тут один из студентов говорит: <До чего же жар-
ко! Я весь вспотел и не могу сосредоточиться на лекции>. И я сразу
перестаю быть <нервным>. А если в аудитории - одни застенчивые
и нет ни одного раскованного человека? Чем это кончится для меня?
Часто для навешивания ярлыка достаточно пустякового основа-
ния. А поиск объяснения всегда предвзят: мы принимаем любые до-
воды в пользу ярлыка и отвергаем всё, что с ним не согласуется.
Ярлык может быть фальшивым изначально, как в приведенном
мной примере. В таком случае он отвлекает внимание от реальных
причин явления и приводит к неверному представлению о свох недо-
статках. Ошибки такого рода типичны, когда дело касается ярлыка
<застенчивый>. Вот как это описывает актриса Энджи Дикинсон:
Мне кажется, что люди, которые считают вас <застенчивым>,
не понимают, что этим словом они называют нечто иное -
чувствительность. Они не понимают или не хотят понять ваших
чувств. Я поверила в себя, когда научилась игнорировать лю-
дей, нечувствительных ко мне. Чувствительность, а она харак-
терна для многих детей и даже взрослых,- прекрасное качест-
во. Так что я не позволяю себе идти на поводу у тех, кто чувст-
вительность называет застенчивостью.
Вспомним о том, как человек реагирует на застенчивость (см.
главу 2), и мы увидим, как функционирует механизм навешивания
ярлыков. Те, кто считал себя застенчивыми, и те, кто себя такими не
считал, ничем не отличались друг от друга в отношении того, какого
рода люди и ситуации заставляют их испытывать застенчивость. Их
ощущения и реакции были одни и те же. Причины и следствия для
тех и других сопоставимы, но лишь некоторые уверены, что им свой-
ственна застенчивость. Почему?
Объективно их опыт один и тот же, разница в том, принимает
или нет человек ярлык <застенчивого>. Застенчивые винят себя, не-
застенчивые - обстоятельства. <Разве кому-нибудь нравится высту-
пать на людях или встречаться с незнакомцами?>- скажет неза-
стенчивый человек, объясняя свой внутренний дискомфорт в подоб-
ных ситуациях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
это скорее продиктовано не чувством неполноценности и уни-
женности, как мне всегда казалось, а стремлением превзойти
всех остальных.
Социальное программирование
Недавно заведующий главной студенческой медицинской службой
рассказал мне, что ежегодно около 500 студентов (а это 5 % от об-
щего количества обучающихся) обращаются за помощью в связи со
своей особой проблемой. Они чувствуют себя одинокими. Каждый
получает индивидуальную психотерапевтическую помощь в соответ-
ствии с тем, симптомом чего, по мнению психотерапевта, является
это ощущение. Заведующий полагал, что традиционный фрейдов-
ский психоанализ едва ли мог бы помочь хоть в одном из этих случа-
ев. Сталкиваться, как правило, приходилось с вполне осознанными
житейскими проблемами, с которыми Эго должно каждодневно
справляться в жизни каждого человека.
<А представьте себе, что все пятьсот студентов явились к вам в
один день,- сказал я.- Каков тогда будет диагноз и какие методы
изберет психотерапевт?>
. <Мы позовем декана или директора общежития и спросим, что у
них там происходит, что вызывает такую массовую реакцию>,- был
ответ.
<А когда студенты к вам приходят поодиночке, то вы каждого
спрашиваете, что с ним не в порядке, а не что там у них происходит?>
<В общем, да>.
Из сказанного ясно, что корни застенчивости следует также ис-
кать в экологии социального Я. Ошибка моего собеседника сродни
той, которую допускают психиатры, психологи, терапевты, кримина-
листы - все те, кто анализирует, расследует, лечит и судит человека,
недооценивая силу обстоятельств. Ниже мы рассмотрим вопрос о
влиянии некоторых внешних сил, не подвластных человеку.
Мобильность и одиночество
Вэнс Паккард в книге <Нация незнакомцев> утверждает, что геогра-
фическая мобильность стала типичной особенностью американской
семьи. <Средний американец примерно 14 раз в своей жизни меняет
место жительства,- пишет Паккард.- Каждый год примерно
40 млн. американцев переезжают на новое место>. Более половины
из 32 млн. человек, живших в сельской местности в 1940 г., в после-
дующие два десятилетия снялись с насиженных мест. Для многих
мест (университетские городки, поселки при предприятиях) и мно-
гих профессий (летчики, стюардессы, кочующие сезонные рабочие)
переезд - естественное перманентное состояние.
Следствие этого, согласно Паккарду,- <значительный рост чис-
ла граждан, утративших ощущения общности, идентичности и пре-
емственности. Результат этой утраты - потеря ощущения благопо-
лучия как отдельными людьми, так и всем обществом>. А как же
дети? Что ощущают миллионы несовершеннолетних, вынужденных
путешествовать, когда никто на это даже не спрашивает их согла-
сия? Какую цену платят они за оборвавшуюся дружбу, смену знако-
мых мест и столкновение с неизвестностью? И потом, кто заменит
бабушку, от которой пришлось уехать?
Школьница, с рассказа которой началась глава 1,- та самая, что
ото всех пряталась,- одна из жертв мобильности.
...Когда я выросла, дела стали еще хуже. Каждый год мне при-
ходилось идти в новую школу. Наша семья была бедная, и по
мне это было видно. Так что большинство ребят игнорировали
меня, пока им от меня чего-то не требовалось. Получив свое,
они оставляли меня ожидать, когда я снова понадоблюсь. Я
чувствовала себя футбольным мячом в разгар баскетбольного
сезона. Я закрылась в свою скорлупу, и щелочка в ней станови-
Packard V. A nation of strangers. N. Y" 1972.
лась все уже с переходом в каждую новую школу, пока в девя-
том классе не захлопнулась намертво.
Драматические последствия мобильности изучал Роберт Цил-
лер. Он сравнивал три группы восьмиклассников из штата Делавер.
Группа наивысшей мобильности включала 83 ребенка, чьи родители
служили в ВВС США. Эти ребята за свою короткую жизнь успели
сменить семь мест жительства. Другая группа состояла из 60 детей,
чьи родители были гражданскими лицами. Эти дети пережили по 3
переезда или около того. Третью группу составили 76 школьников,
всю жизнь проживших на одном месте.
Каждый ребенок был обследован с помощью различных тестов,
выявлявших чувство идентичности с детьми и взрослыми, ощущение
социальной изоляции, а также самооценку. Как вы, наверное, дога-
дались, дети, пережившие много переездов, оказались наиболее со-
циально изолированными. Дети военных летчиков показали самые
крайние результаты. Собственное Я выступало для них главной точ-
кой отсчета. Такая сосредоточенность на себе объяснима: это реак-
ция на постоянно меняющуюся среду, однако она формирует у ре-
бенка чувство отчуждённости. Эти дети обычно называли себя <не
такими, как все>, <необычными>, <странными> и <одинокими>. Они
были более склонны к идентификации со взрослыми, нежели со свер-
стниками.
Чувство одиночества - испытывает ли его ребенок, взрослый,
или старик - становится все более распространенным по мере того,
как люди всё чаще живут одни или в малой семье. Американцы
теперь позже обзаводятся семьей, имеют меньше детей, чаще разво-
дятся и дальше уезжают от <дома>.
Сегодня среднее количество людей, проживающих под одной
крышей,- меньше трех. Мы быстро превращаемся не просто в на-
цию незнакомцев, а в нацию одиноких незнакомцев.
Человек, застигнутый такими обстоятельствами, может стать
застенчивым хотя бы потому, что просто подойти к другому челове-
ку - затруднительно. Всё реже можно встретить теплые, довери-
тельные и бескорыстные отношения в семье или между соседями.
Просто-напросто человеку не остается возможности завести разго-
вор, почувствовать отклик собеседника, сделать и получить компли-
мент.
Пожалуй, самую тоскливую картину я наблюдал однажды в суб-
боту в большом магазине. Группа детей, собравшихся у фонтана, по-
ка родители делали покупки, сидела поодиночке - каждый со своим
куском пиццы или бутербродом. Их лица были озабочены и невыра-
зительны. А потом - домой, в свой замкнутый мирок, где каждый
изолирован от соседа.
В городах страх перед преступностью превращает домовладель-
цев в добровольных затворников. Дом превращается в тюрьму с ме-
Ziller R. С. The social self. N. Y" 1973.
54
таллическими ставнями, тройными замками и засовами. Некоторые
женщины не выходят за порог, пока муж не вернется с работы и не
отвезет их в магазин. Для одиноких стариков опасности городской
жизни еще более серьезны.
Есть и менее явные факторы, также превращающие наше обще-
ство в генератор застенчивости. Супермаркеты вытесняют менее
экономически эффективные семейные магазинчики, а мы с вами пла-
тим за это невидимую мзду. Вам уже нигде больше не попадется на
глаза табличка: <Отпускаем в долг>. И это не просто утрата кредита,
это утрата индивидуальности. Дружеская беседа с продавцом или
аптекарем - удел прошлого. Такова наша жертва <прогрессу>-
утрата возможности понять, что мы значим для других, а они - для
нас.
Детство я провел в Бронксе. Тогда мало у кого был телефон. Кон-
дитерская лавочка в нашем квартале служила телефонным центром.
Когда мой дядя Норман хотел поговорить со своей подругой Силь-
вией, он звонил в кондитерскую Чарли. Чарли подзывал кого-нибудь
из мальчишек и предлагал заработать пару центов, отправившись к
Сильвии и передав ей кое-что. Довольная Сильвия, конечно же, на-
граждала гонца монеткой, которую тот немедленно тратил на конфе-
ты или стакан сельтерской (в кондитерской Чарли, разумеется).
Цепочка замыкалась. Чтобы наладить контакт между двумя людьми,
требовалось объединение усилий по крайней мере двух посредников.
Этот процесс был медленным и неэффективным по сравнению с
тем, как легко сегодня Норм может дозвониться Сил (конечно, если
он помнит номер телефона и не нуждается в услугах справочной
службы).
А теперь что-то утеряно. Нет надобности полагаться на других,
не нужно просить об одолжении. Сильвии больше не нужны маль-
чишки, Норману незачем звонить Чарли в кондитерскую. Да это и
невозможно. Кондитерской той давно нет, а нынешние мальчишки
сидят в супермаркете у фонтана, каждый со своим бутербродом.
Синдром первенства
Американская система ценностей с акцентом на конкуренцию и лич-
ные достижения также обусловливает распространенность застенчи-
вости. Говоря словами Джеймса Добсона, в нашей стране человече-
ская красота - это золотая монета, ум - серебряная; застенчи-
вость же при этом идет по статье <убытки>. Вот что одна 84-летняя
женщина, уже прабабушка, вспоминает об истоках своей застенчи-
вости:
Думаю, мне не хватало уверенности в себе отчасти потому, что
у меня были две очаровательные сестры. У одной - она на
полтора года старше меня - были прекрасные карие глаза.
Другая - младше меня на три года - была синеглазой, с зо-
лотыми волосами и прекрасной фигурой. А у меня глаза были
серые. Я чувствовала себя гадким утенком меж двух лебедей. А
они-то застенчивыми не были!
То, что многие из нас не достигают своего идела, есть скорее не-
достаток самого идеала, нежели отражение нашей неспособности и
никчемности. В какой момент вы сочтете, что добились в жизни ус-
пеха? Достаточно ли для этого иметь <среднюю> внешность, ум,
рост, вес, доход? Лучше, если б выше среднего. А лучше всего -
быть наилучшим! Бизнес, образование, спорт - всюду необходимо
добиваться первенства.
Мать известного бейсболиста Нолана Райана из команды <Кали-
форнийские ангелы> после одного из матчей сказала журналистам,
что она не слишком довольна сыном. Игра была <не блестящей>
(т. е. Нолан был не единственным, кто набирал очки). Если под успе-
хом подразумевать превосходство над всеми, то тогда <быть как
все>- значит потерпеть неудачу?
Национальная страсть к личному успеху ставит человека в ситуа-
цию соревнования со всеми и каждым. Наше общество стремится
обогатиться за счет достижений тех немногих, кто преуспел, и гото-
во списать в убыток поражения неудачников.
То значение, которое придается доказательству личной значимо-
сти, материальному успеху, общественному статусу, ощутимым до-
стижениям,- всё это чувствуют дети. Чтобы быть любимыми, цени-
мыми и желанными, они должны демонстрировать требуемые дости-
жения. Признание значимости человека зависит от того, чего он до-
бился, а не от того, что он сам собою представляет. Когда на-
ши отношения с людьми сугубо утилитарны, то естественно думать
лишь о том, сколько стоит то, что мы можем дать. И не надо удив-
ляться, что вас уценят, когда вы станете больше не нужны.
Определения и ярлыки
До сих пор мы говорили о застенчивости как о чем-то вроде зубной
боли. Мы описывали ее как неприятное переживание, вызванное на-
рушениями в генах, в сознании, в организме, в обществе. Давайте по-
смотрим с другой стороны: может быть, определение <застенчивый>
возникает раньше, чем сама застенчивость. В пользу такой точки
зрения говорит рассказ одной 57-летней женщины:
Я считаю себя застенчивой. Я так не думала, пока в седьмом
классе учитель не назвал меня <тихой>. С того времени я почув-
ствовала, что мои способности к общению ниже средних. У ме-
ня появилась боязнь, что меня будут отвергать.
Мы постоянно навешиваем ярлыки на других людей, на наши
собственные чувства и на самих себя. Эти ярлыки - удобное резюме
житейского опыта: <Он норвежец>, <Она нерешительна>, <Они не-
выносимы>, <Я гадкий мальчишка>, <Мы честные>. Однако подобные
ярлыки часто определяются системой ценностей того, кто их наве-
шивает, а не объективной информацией. Получить ярлык <коммуни-
ста> из уст сенатора Джозефа Маккарти в 50-х гг. означало быть об-
виненным в том, что ты являешься орудием злых сил русского тота-
литаризма. В Москве нечто подобное, но наоборот, означало опреде-
ление <буржуазный>.
Важно понять, что ярлык может не опираться на конкретную ин-
формацию, а проистекать из чьего-то предубеждения. Более того, и
информация может быть просеяна сквозь субъективный фильтр.
<Психическая болезнь>- ярлык, детально описанный в учебни-
ках психиатрии. Но что такое психическая болезнь? Некто психиче-
ски болен, если кто-то другой, обладающий большей властью и авто-
ритетом, считает его больным. Ни анализ крови, ни рентген, ни ка-
кие-либо иные объективные данные не определяют субъективного
диагноза.
Чтобы продемонстрировать такое положение, мой коллега Дэвид
Розенхэн добровольно ложился в психиатрические клиники в раз-
ных концах страны. То же самое делали несколько его студентов.
Каждый из них являлся к психиатру и жаловался, что слышит ка-
кие-то голоса и таинственные шумы. И всё! Этого было достаточно,
чтобы оказаться запертым в палате. Тогда каждый из этих фальши-
вых больных начинал вести себя абсолютно нормально. Требовалось
ответить на вопрос, когда же их разоблачат и как <нормальных> выд-
ворят из больницы. Ответ: <Никогда>. Не было случая, чтобы ярлык
<психопат> был заменен на <нормальный>. Чтобы выбраться на во-
лю, требовалась помощь друзей, жен, адвокатов.
Силу ярлыков демонстрируют и другие исследования. Негатив-
ные реакции по отношению к человеку усиливаются, если тем, кто с
ним общается, предварительно сообщить, что он когда-то лежал в
психиатрической больнице или что он безработный. Если участни-
кам экспериментальной группы говорили, что один из них, находя-
щийся вне поля их-зрения,-<из таких>, то они начинали игнориро-
вать его, а также если и обращались к нему, то громче, чем обычно,
и в замедленном темпе.
Бывает, что человек соглашается принять навешенный на него
ярлык, ничем его не подтверждая. Таким образом ярлык приклеива-
ется независимо от того, что человек реально собою представляет.
Хуже того, мы часто проявляем поразительную склонность на-
вешивать на себя ярлык, не удостоверившись в его справедливости.
Типичный пример: допустим, я замечаю, что потею, читая лекцию.
Из этого я заключаю, что нервничаю. Если это случается часто, я мо-
гу сделать вывод, что я - <человек нервный>. Ярлык навешен, далее
следует вопрос: <Почему я нервный?> Начинаю искать подходящее
См.: Szux: Т. The myth of mental illness//?. G. Zimbardo, C. Maslach (Eds.).
l\vi:ho[ogv for our times. Glenview, 1977.
Ro\ynliun 1). On being sane in insane places//?. G. Zimbardo, C. Maslach (Eds.).
ycliology for our limes. Glenview, 1977.
" CM.: Farina A., Holland C. H.. Ring K. The role of stigma and set in interpersonal
"raclinii Journal of Abnormal Psychology. 1966. N 71.
объяснение. Ftpi. тся в гл.
слушают невнимате. , а кое-кто вообще )-. .клч,
я нервничаю потому, что плохо читаю лекцию. Э -являет меня
переживать еще больше. Я, наверное, скучный, никуда не годный
преподаватель. Может, мне вообще всё бросить и открыть кулинар-
ный магазинчик? И тут один из студентов говорит: <До чего же жар-
ко! Я весь вспотел и не могу сосредоточиться на лекции>. И я сразу
перестаю быть <нервным>. А если в аудитории - одни застенчивые
и нет ни одного раскованного человека? Чем это кончится для меня?
Часто для навешивания ярлыка достаточно пустякового основа-
ния. А поиск объяснения всегда предвзят: мы принимаем любые до-
воды в пользу ярлыка и отвергаем всё, что с ним не согласуется.
Ярлык может быть фальшивым изначально, как в приведенном
мной примере. В таком случае он отвлекает внимание от реальных
причин явления и приводит к неверному представлению о свох недо-
статках. Ошибки такого рода типичны, когда дело касается ярлыка
<застенчивый>. Вот как это описывает актриса Энджи Дикинсон:
Мне кажется, что люди, которые считают вас <застенчивым>,
не понимают, что этим словом они называют нечто иное -
чувствительность. Они не понимают или не хотят понять ваших
чувств. Я поверила в себя, когда научилась игнорировать лю-
дей, нечувствительных ко мне. Чувствительность, а она харак-
терна для многих детей и даже взрослых,- прекрасное качест-
во. Так что я не позволяю себе идти на поводу у тех, кто чувст-
вительность называет застенчивостью.
Вспомним о том, как человек реагирует на застенчивость (см.
главу 2), и мы увидим, как функционирует механизм навешивания
ярлыков. Те, кто считал себя застенчивыми, и те, кто себя такими не
считал, ничем не отличались друг от друга в отношении того, какого
рода люди и ситуации заставляют их испытывать застенчивость. Их
ощущения и реакции были одни и те же. Причины и следствия для
тех и других сопоставимы, но лишь некоторые уверены, что им свой-
ственна застенчивость. Почему?
Объективно их опыт один и тот же, разница в том, принимает
или нет человек ярлык <застенчивого>. Застенчивые винят себя, не-
застенчивые - обстоятельства. <Разве кому-нибудь нравится высту-
пать на людях или встречаться с незнакомцами?>- скажет неза-
стенчивый человек, объясняя свой внутренний дискомфорт в подоб-
ных ситуациях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28