Она открыла глаза и посмотрела на него. На какой-то момент они оказались одни во всем мире – она, король и его сын, но тут же их снова обступили голоса, взгляды и люди. Странное, чудесное видение исчезло.
Элейн не возражала. Она поняла, что король что-нибудь придумает. Обязательно придумает.
XIII
Через три для он нашел выход из положения. Ему помогла Ронвен.
Две женщины, закутанные в плотные накидки, выскользнули из боковых ворот замка, прошли переулком через квартал шорников, мимо конюшен, а потом зашли в маленький двор, примыкавший к булочной. Наружная лестница привела их на второй этаж, в комнату, пропитанную запахом свежего хлеба. Высокое узкое окно выходило на реку, хотя сейчас этот ручей, медленно текущий среди городского мусора, мало напоминал реку.
– Запри за мной дверь, – прошептала Ронвен, – и никому не открывай. Если не постучат вот так, – и она шесть раз ударила костяшками пальцев по оконной раме. – Здесь в корзинке вино и пироги, если проголодаетесь от любви. – Ронвен подмигнула Элейн. – Постель, конечно, не слишком чистая, но если она подойдет королю, то тебе и подавно! – Ронвен похлопала по покрывалу из грубой шерсти, сморщила нос от поднявшейся пыли и, еще раз оглядев комнату, тихо вышла.
Элейн подошла к окну. В комнате было жарко, а от реки пахло грязью и сыростью. Ей захотелось снять платье, но она решила подождать, пока не узнает, чего хочет от нее Александр… Ронвен, правда, как будто знала это, но возможно ли, что после всего, что произошло между ними, он все еще любит ее?
Элейн задумчиво прошлась по комнате. Вдалеке послышался звон колокола: в аббатстве Келсо начиналась вечерня.
Снизу, из булочной, доносились женские голоса и шлепки теста, бросаемого в печь, во дворе напротив беспрестанно лаяла собака, а по мостовой, ведущей к замку, постукивали колеса повозок. Ее внимание привлекли крики и плеск воды – несколько мальчишек, раздевшись догола, прыгали в речке, поднимая брызги, и поливая друг друга. Элейн понаблюдала за ними, потом села на кровать, прислонившись к стене и прикрыв глаза.
Должно быть, она вздремнула, потому что, посмотрев в окно, увидела, как солнце скрывается за домами. Внизу, в булочной, было тихо, стих даже уличный шум.
– Он не придет, – подумала Элейн.
Во рту у нее пересохло; живот ее уже не томился ожиданием. Ее охватило тяжелое чувство покорности судьбе. Значит, так оно и должно быть! Элейн сняла салфетку, которой была накрыта корзина со снедью, и заглянула туда. Ей сразу захотелось и пить и есть, и тут же в животе у нее забурчало.
Она сидела на кровати, скрестив ноги, держа в одной руке чашу с вином, а в другой пирог, когда внизу, в тихом переулке, послышались шаги. Кто-то остановился, подойдя к дому, и Элейн затаила дыхание. Шаги уже слышались на лестнице, кто-то шагал, переступая через одну ступеньку. Рука Элейн, державшая вино, судорожно сжалась и побелела, когда засов дернулся в двери вверх-вниз; раздалось приглушенное проклятие, и после паузы быстрый стук по косяку.
Раз-два-три-четыре-пять-шестъ…
Он все-таки пришел! Поставив чашу на стол так резко, что вино расплескалось, Элейн вскочила с кровати, стряхнула крошки с платья и, подбежав к двери, трясущимися руками отодвинула засов.
Александр тоже был закутан в простую накидку, его золотисто-рыжие волосы скрывал капюшон. Захлопнув ногой дверь, он едва поймал Элейн, бросившуюся в его объятия.
– Элейн, милая, ты уже подумала, что я не приду? Боже милосердный, как я скучал по тебе! – Он прижал ее к себе так сильно, что она чуть не задохнулась. – Элейн, что же я наделал? Ведь ты должна была быть матерью маленького Алекса! Ты должна была стать королевой! Боже, каким глупцом я был! Когда тебя не было рядом, я словно лишился части себя. Я, наверное, никогда больше не позволю тебе уехать. Почему наша судьба разлучает нас? – Он отстранил ее от себя, посмотрел ей в глаза; это был тихий крик его измученной души.
Элейн приникла к его груди.
– Ты – король, и ты не властен над своей судьбой, – грустно сказала она. Ее поразило то, какой страстью и гневом были наполнены его слова. Если эти чувства искренни, то почему тогда он отверг ее, почему женился на Мари?
Догадавшись, о чем она подумала, Александр простонал:
– Ты права. Моя судьба – это мой трон, моя страна. Женись я на тебе – и Шотландия была бы ввергнута в хаос. И все же, зная это, я не могу жить без тебя! Что же нам делать, милая моя?
– Заниматься любовью, – тихо проговорила Элейн. – Если наша любовь от Бога, ей не нужно ни благословение церкви, ни одобрение людей.
Александру вдруг стало нечем дышать. Взглянув на Элейн, он словно растворился в ее глазах, но в следующее мгновение очнулся, покрывая поцелуями эти глаза, и волосы, и губы, и щеки… Руки его тем временем устремились за спину, там, где шнурки удерживали ее платье, и, наконец, Элейн стояла перед ним – нагая и прекрасная. Взгляд Александра ласкал ее почти ощутимо, его любовь жгла кожу, воспламеняла чувство и заставляла замирать сердце. Элейн протянула руку и расстегнула массивную золотую пряжку, удерживавшую плащ на плечах короля. Вдруг Александр улыбнулся:
– Ты сильно похудела, милая. Почему ты не доела пирожок? – Он кивнул на надкушенный кусок, лежащий около подушки.
– Сейчас я не могу есть.
– Хорошо, тогда позже! – сказал он, шагнув ей навстречу…
Было уже очень поздно, совсем темно, когда они добрались до того, что оставалось в корзинке. Яркие звезды смотрели через окно на эту ночную трапезу.
Элейн засмеялась:
– Я вся в крошках!
– Тогда я слижу их! Хочешь еще вина, милая? – Кувшин стукнулся о чашу, несколько капель пролилось Элейн на грудь, и Александр слизнул и их.
– Нам пора уходить?
– Да. И поодиночке. – Александр вздохнул. – Нас, вероятно, уже ищут. Надеюсь, твоя леди Ронвен имеет в запасе историю-другую для твоего мужа, а?
– Она что-нибудь придумает. – Элейн и думать не хотела о том, что Ронвен придумает для Роберта. С тех пор как она снова почувствовала себя в объятиях Александра, все остальное ее не интересовало. – Мы сможем увидеться здесь еще раз?
– Конечно! – решительно ответил он.
Уже рассветало, когда Александр оделся и направился к двери.
– Не возвращайся в замок, пока не откроют главные ворота, – сказал он Элейн, – а потом смешайся с толпой, и тебя не заметят.
Он повернулся и исчез за дверью.
XIV
Они еще трижды встречались в маленькой комнатке над пекарней, пока Александр вместе со своим двором не начал готовиться к отъезду на север, в замок Стирлинг. Их встречи, похоже, прошли незамеченными, а в ту первую ночь, когда Элейн вернулась в замок лишь под утро, Роберт, как оказалось, напился до беспамятства и спал в большой гостиной замка прямо на полу. Каждый день Элейн с опасением ожидала, что Роберт решит вернуться в Лондон, но он, казалось, был рад дожидаться здесь своего брата, проводя время таким образом.
Но пока о Роджере не было никаких известий.
XV
Замок Стирлинг. Октябрь
Две недели спустя после переезда в Стирлинг Ронвен снова принесла Элейн ее тяжелую накидку и велела одеваться.
– Быстрее! – сказала она. – Тут не так легко остаться незамеченной. Я получила записку от короля, ты должна ждать его в доме точильщика у стен замка. Сэр Роберт ускакал куда-то со своим братом, я сама видела их, а королева, как всегда, сидит с ребенком. Трудностей быть не должно. – Она поправила накидку. – Ты счастлива, милая?
Элейн кивнула.
– Я так люблю его, что не представляю, как могла бы жить без него!
– Даже если ты никогда не сможешь стать его королевой?
– Даже и тогда. – Элейн улыбнулась. – Эинион ошибся, мы должны смириться с этим. Или, может быть, боги передумали?!
– Ты больше не заглядывала в будущее?
– Нет. – Элейн шепнула Доннету, что он должен остаться дома, и тот разочарованно поджал хвост. – Я не хочу знать будущее, Ронвен. Я живу настоящим, вот и все. Я хочу быть ближе к Александру и хочу, чтобы Роберт держался подальше от меня и моей постели. Неужели это так ужасно?
Женщины помолчали некоторое время, потом Ронвен покачала головой и сказала:
– Для меня важно только то, что ты счастлива, милая.
Узкая улица, по которой они шли в поисках дома точильщика, была вымощена грубым булыжником. Наконец они увидели этот дом, стоявший почти у самой стены замка. Рядом с домом стояла крытая повозка, запряженная двумя быками, разморенными осенним солнцем. Окна дома были закрыты ставнями; он казался совершенно безжизненным. Ронвен провела Элейн по темному, дурно пахнущему проходу вокруг дома, но та не обращала ни на что внимания, поглощенная мыслями о предстоящем свидании. В тупике, в стене дома, маленькая дверь была приоткрыта.
– Сюда! – шепнула Ронвен. – Прикрой голову, вдруг кто-нибудь увидит тебя! – Она осторожно распахнула дверь и прошла вовнутрь. Узкая лестница привела их из коридора наверх, в комнату. Сквозь закрытые ставни в темноту просачивались лишь тонкие лучики света, но их было достаточно, чтобы Ронвен смогла разглядеть четыре фигуры, закутанные в черные плащи и кого-то ждавшие здесь.
Быстро повернувшись, Ронвен успела крикнуть: «Беги!», но было уже поздно. Еще одна фигура появилась внизу, у подножия лестницы, и отрезала Элейн путь к отступлению. В руке мужчины сверкнул кинжал.
– Здравствуй, радость моя! – Роберт откинул капюшон и поклонился. – Мне очень жаль, но его королевская милость не сможет присутствовать здесь. – Он ухмыльнулся. – Но чтобы ты не чувствовала себя оскорбленной, нас решила почтить своим присутствием королева. – Он еще раз поклонился в сторону одной из темных фигур, и та, сделав шаг вперед, сбросила надвинутый капюшон.
– Леди Честер! – Мари улыбнулась ей и любезно кивнула. – Я решила прийти сама, чтобы во всем убедиться.
– Убедиться? – повторила Элейн.
– Да, убедиться, что слухи не врут и вы снова унизились до того, что стали шлюхой для моего мужа. – Королева снова улыбнулась. – Ведь это я написала записку и приложила к ней королевскую печать. Сэр Роберт, можете забрать свою жену, мы больше не желаем видеть ее при дворе! – Королева двинулась вперед, брезгливо приподняв юбки над грязным полом.
– Нет! – Элейн сделала шаг к лестнице, но там, внизу, стоял человек с кинжалом.
– Нет! – снова повторила она, когда Роберт подошел к ней. Отпрянув, она оказалась в руках человека с кинжалом, успевшего подняться. Его рука, пахнущая бычьей кровью, закрыла ей рот, и Элейн чуть не задохнулась от отвращения. В несколько секунд ее закутали в накидку, сунув в рот какую-то грязную тряпку, набросили на лицо капюшон и стащили вниз по лестнице, бесцеремонно бросив в повозку. Свистнул кнут, и повозка с грохотом покатила вниз по улице к центру города.
Элейн, связанная, с тряпкой во рту, беспомощно перекатывалась по дну повозки. Ударившись обо что-то твердое локтем, она едва не потеряла сознание. Она не понимала, что происходит, куда ее везут, не знала, где Ронвен и что с ней. Весь окружающий мир представлял собой только грохот колес по булыжникам да редкие удары кнута и окрики возницы.
Она потеряла ощущение времени, не зная, минуты или часы прошли, пока не послышался стук копыт лошадей и крики. Повозка остановилась; в нее прыгнул Роберт, приподнял Элейн и посадил ее, прислонив спиной к куче тряпья, потом откинул капюшон и вытащил кляп изо рта. Она с изумлением заметила, что Роберт совершенна трезв. Рядом с арбой Элейн увидела бесчувственное тело связанной Ронвен.
– Ронвен! – позвала ее Элейн, с трудом ворочая пересохшим языком. – Она жива? – Ее мутило, болела голова, но сильнее всего она ощущала злость – на себя, за то, что так глупо попалась в ловушку, и на Роберта.
В этот момент Роберт злобно пнул Ронвен ногой.
– Вытащи кляп, она же задохнется!
– Пусть. – Роберт, не сделав малейшего движения, чтобы помочь Ронвен, уселся на задний борт повозки и посмотрел на Элейн. – Как тебе, дорогая? Удобно?
– Ты же видишь, что нет! – Элейн постаралась сесть поудобнее. Руки ее онемели, щиколотки, стянутые кожаным ремнем, опухли и болели, она задыхалась под тяжестью плотной накидки. Глаза Элейн были прикованы к неподвижному телу Ронвен, лежащему на соломе.
– Куда ты везешь нас? – спросила она.
– К своему другу. Мы поживем там, где король никогда не найдет тебя.
– Не собираешься ли ты убить меня?
Презрение в голосе Элейн и ее вызывающий тон заставили Роберта злобно взглянуть на нее, но он быстро справился со вспышкой гнева и сухо рассмеялся.
– Нет, жена, от тебя мертвой не будет никакого проку. Я потеряю твой доход и ренту, так ведь? Но вот быть посмешищем для всей Шотландии я не намерен, понятно? С этого момента ты будешь верной и послушной женой и никогда больше не увидишь своего Александра.
Конец первой части
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
Элейн не возражала. Она поняла, что король что-нибудь придумает. Обязательно придумает.
XIII
Через три для он нашел выход из положения. Ему помогла Ронвен.
Две женщины, закутанные в плотные накидки, выскользнули из боковых ворот замка, прошли переулком через квартал шорников, мимо конюшен, а потом зашли в маленький двор, примыкавший к булочной. Наружная лестница привела их на второй этаж, в комнату, пропитанную запахом свежего хлеба. Высокое узкое окно выходило на реку, хотя сейчас этот ручей, медленно текущий среди городского мусора, мало напоминал реку.
– Запри за мной дверь, – прошептала Ронвен, – и никому не открывай. Если не постучат вот так, – и она шесть раз ударила костяшками пальцев по оконной раме. – Здесь в корзинке вино и пироги, если проголодаетесь от любви. – Ронвен подмигнула Элейн. – Постель, конечно, не слишком чистая, но если она подойдет королю, то тебе и подавно! – Ронвен похлопала по покрывалу из грубой шерсти, сморщила нос от поднявшейся пыли и, еще раз оглядев комнату, тихо вышла.
Элейн подошла к окну. В комнате было жарко, а от реки пахло грязью и сыростью. Ей захотелось снять платье, но она решила подождать, пока не узнает, чего хочет от нее Александр… Ронвен, правда, как будто знала это, но возможно ли, что после всего, что произошло между ними, он все еще любит ее?
Элейн задумчиво прошлась по комнате. Вдалеке послышался звон колокола: в аббатстве Келсо начиналась вечерня.
Снизу, из булочной, доносились женские голоса и шлепки теста, бросаемого в печь, во дворе напротив беспрестанно лаяла собака, а по мостовой, ведущей к замку, постукивали колеса повозок. Ее внимание привлекли крики и плеск воды – несколько мальчишек, раздевшись догола, прыгали в речке, поднимая брызги, и поливая друг друга. Элейн понаблюдала за ними, потом села на кровать, прислонившись к стене и прикрыв глаза.
Должно быть, она вздремнула, потому что, посмотрев в окно, увидела, как солнце скрывается за домами. Внизу, в булочной, было тихо, стих даже уличный шум.
– Он не придет, – подумала Элейн.
Во рту у нее пересохло; живот ее уже не томился ожиданием. Ее охватило тяжелое чувство покорности судьбе. Значит, так оно и должно быть! Элейн сняла салфетку, которой была накрыта корзина со снедью, и заглянула туда. Ей сразу захотелось и пить и есть, и тут же в животе у нее забурчало.
Она сидела на кровати, скрестив ноги, держа в одной руке чашу с вином, а в другой пирог, когда внизу, в тихом переулке, послышались шаги. Кто-то остановился, подойдя к дому, и Элейн затаила дыхание. Шаги уже слышались на лестнице, кто-то шагал, переступая через одну ступеньку. Рука Элейн, державшая вино, судорожно сжалась и побелела, когда засов дернулся в двери вверх-вниз; раздалось приглушенное проклятие, и после паузы быстрый стук по косяку.
Раз-два-три-четыре-пять-шестъ…
Он все-таки пришел! Поставив чашу на стол так резко, что вино расплескалось, Элейн вскочила с кровати, стряхнула крошки с платья и, подбежав к двери, трясущимися руками отодвинула засов.
Александр тоже был закутан в простую накидку, его золотисто-рыжие волосы скрывал капюшон. Захлопнув ногой дверь, он едва поймал Элейн, бросившуюся в его объятия.
– Элейн, милая, ты уже подумала, что я не приду? Боже милосердный, как я скучал по тебе! – Он прижал ее к себе так сильно, что она чуть не задохнулась. – Элейн, что же я наделал? Ведь ты должна была быть матерью маленького Алекса! Ты должна была стать королевой! Боже, каким глупцом я был! Когда тебя не было рядом, я словно лишился части себя. Я, наверное, никогда больше не позволю тебе уехать. Почему наша судьба разлучает нас? – Он отстранил ее от себя, посмотрел ей в глаза; это был тихий крик его измученной души.
Элейн приникла к его груди.
– Ты – король, и ты не властен над своей судьбой, – грустно сказала она. Ее поразило то, какой страстью и гневом были наполнены его слова. Если эти чувства искренни, то почему тогда он отверг ее, почему женился на Мари?
Догадавшись, о чем она подумала, Александр простонал:
– Ты права. Моя судьба – это мой трон, моя страна. Женись я на тебе – и Шотландия была бы ввергнута в хаос. И все же, зная это, я не могу жить без тебя! Что же нам делать, милая моя?
– Заниматься любовью, – тихо проговорила Элейн. – Если наша любовь от Бога, ей не нужно ни благословение церкви, ни одобрение людей.
Александру вдруг стало нечем дышать. Взглянув на Элейн, он словно растворился в ее глазах, но в следующее мгновение очнулся, покрывая поцелуями эти глаза, и волосы, и губы, и щеки… Руки его тем временем устремились за спину, там, где шнурки удерживали ее платье, и, наконец, Элейн стояла перед ним – нагая и прекрасная. Взгляд Александра ласкал ее почти ощутимо, его любовь жгла кожу, воспламеняла чувство и заставляла замирать сердце. Элейн протянула руку и расстегнула массивную золотую пряжку, удерживавшую плащ на плечах короля. Вдруг Александр улыбнулся:
– Ты сильно похудела, милая. Почему ты не доела пирожок? – Он кивнул на надкушенный кусок, лежащий около подушки.
– Сейчас я не могу есть.
– Хорошо, тогда позже! – сказал он, шагнув ей навстречу…
Было уже очень поздно, совсем темно, когда они добрались до того, что оставалось в корзинке. Яркие звезды смотрели через окно на эту ночную трапезу.
Элейн засмеялась:
– Я вся в крошках!
– Тогда я слижу их! Хочешь еще вина, милая? – Кувшин стукнулся о чашу, несколько капель пролилось Элейн на грудь, и Александр слизнул и их.
– Нам пора уходить?
– Да. И поодиночке. – Александр вздохнул. – Нас, вероятно, уже ищут. Надеюсь, твоя леди Ронвен имеет в запасе историю-другую для твоего мужа, а?
– Она что-нибудь придумает. – Элейн и думать не хотела о том, что Ронвен придумает для Роберта. С тех пор как она снова почувствовала себя в объятиях Александра, все остальное ее не интересовало. – Мы сможем увидеться здесь еще раз?
– Конечно! – решительно ответил он.
Уже рассветало, когда Александр оделся и направился к двери.
– Не возвращайся в замок, пока не откроют главные ворота, – сказал он Элейн, – а потом смешайся с толпой, и тебя не заметят.
Он повернулся и исчез за дверью.
XIV
Они еще трижды встречались в маленькой комнатке над пекарней, пока Александр вместе со своим двором не начал готовиться к отъезду на север, в замок Стирлинг. Их встречи, похоже, прошли незамеченными, а в ту первую ночь, когда Элейн вернулась в замок лишь под утро, Роберт, как оказалось, напился до беспамятства и спал в большой гостиной замка прямо на полу. Каждый день Элейн с опасением ожидала, что Роберт решит вернуться в Лондон, но он, казалось, был рад дожидаться здесь своего брата, проводя время таким образом.
Но пока о Роджере не было никаких известий.
XV
Замок Стирлинг. Октябрь
Две недели спустя после переезда в Стирлинг Ронвен снова принесла Элейн ее тяжелую накидку и велела одеваться.
– Быстрее! – сказала она. – Тут не так легко остаться незамеченной. Я получила записку от короля, ты должна ждать его в доме точильщика у стен замка. Сэр Роберт ускакал куда-то со своим братом, я сама видела их, а королева, как всегда, сидит с ребенком. Трудностей быть не должно. – Она поправила накидку. – Ты счастлива, милая?
Элейн кивнула.
– Я так люблю его, что не представляю, как могла бы жить без него!
– Даже если ты никогда не сможешь стать его королевой?
– Даже и тогда. – Элейн улыбнулась. – Эинион ошибся, мы должны смириться с этим. Или, может быть, боги передумали?!
– Ты больше не заглядывала в будущее?
– Нет. – Элейн шепнула Доннету, что он должен остаться дома, и тот разочарованно поджал хвост. – Я не хочу знать будущее, Ронвен. Я живу настоящим, вот и все. Я хочу быть ближе к Александру и хочу, чтобы Роберт держался подальше от меня и моей постели. Неужели это так ужасно?
Женщины помолчали некоторое время, потом Ронвен покачала головой и сказала:
– Для меня важно только то, что ты счастлива, милая.
Узкая улица, по которой они шли в поисках дома точильщика, была вымощена грубым булыжником. Наконец они увидели этот дом, стоявший почти у самой стены замка. Рядом с домом стояла крытая повозка, запряженная двумя быками, разморенными осенним солнцем. Окна дома были закрыты ставнями; он казался совершенно безжизненным. Ронвен провела Элейн по темному, дурно пахнущему проходу вокруг дома, но та не обращала ни на что внимания, поглощенная мыслями о предстоящем свидании. В тупике, в стене дома, маленькая дверь была приоткрыта.
– Сюда! – шепнула Ронвен. – Прикрой голову, вдруг кто-нибудь увидит тебя! – Она осторожно распахнула дверь и прошла вовнутрь. Узкая лестница привела их из коридора наверх, в комнату. Сквозь закрытые ставни в темноту просачивались лишь тонкие лучики света, но их было достаточно, чтобы Ронвен смогла разглядеть четыре фигуры, закутанные в черные плащи и кого-то ждавшие здесь.
Быстро повернувшись, Ронвен успела крикнуть: «Беги!», но было уже поздно. Еще одна фигура появилась внизу, у подножия лестницы, и отрезала Элейн путь к отступлению. В руке мужчины сверкнул кинжал.
– Здравствуй, радость моя! – Роберт откинул капюшон и поклонился. – Мне очень жаль, но его королевская милость не сможет присутствовать здесь. – Он ухмыльнулся. – Но чтобы ты не чувствовала себя оскорбленной, нас решила почтить своим присутствием королева. – Он еще раз поклонился в сторону одной из темных фигур, и та, сделав шаг вперед, сбросила надвинутый капюшон.
– Леди Честер! – Мари улыбнулась ей и любезно кивнула. – Я решила прийти сама, чтобы во всем убедиться.
– Убедиться? – повторила Элейн.
– Да, убедиться, что слухи не врут и вы снова унизились до того, что стали шлюхой для моего мужа. – Королева снова улыбнулась. – Ведь это я написала записку и приложила к ней королевскую печать. Сэр Роберт, можете забрать свою жену, мы больше не желаем видеть ее при дворе! – Королева двинулась вперед, брезгливо приподняв юбки над грязным полом.
– Нет! – Элейн сделала шаг к лестнице, но там, внизу, стоял человек с кинжалом.
– Нет! – снова повторила она, когда Роберт подошел к ней. Отпрянув, она оказалась в руках человека с кинжалом, успевшего подняться. Его рука, пахнущая бычьей кровью, закрыла ей рот, и Элейн чуть не задохнулась от отвращения. В несколько секунд ее закутали в накидку, сунув в рот какую-то грязную тряпку, набросили на лицо капюшон и стащили вниз по лестнице, бесцеремонно бросив в повозку. Свистнул кнут, и повозка с грохотом покатила вниз по улице к центру города.
Элейн, связанная, с тряпкой во рту, беспомощно перекатывалась по дну повозки. Ударившись обо что-то твердое локтем, она едва не потеряла сознание. Она не понимала, что происходит, куда ее везут, не знала, где Ронвен и что с ней. Весь окружающий мир представлял собой только грохот колес по булыжникам да редкие удары кнута и окрики возницы.
Она потеряла ощущение времени, не зная, минуты или часы прошли, пока не послышался стук копыт лошадей и крики. Повозка остановилась; в нее прыгнул Роберт, приподнял Элейн и посадил ее, прислонив спиной к куче тряпья, потом откинул капюшон и вытащил кляп изо рта. Она с изумлением заметила, что Роберт совершенна трезв. Рядом с арбой Элейн увидела бесчувственное тело связанной Ронвен.
– Ронвен! – позвала ее Элейн, с трудом ворочая пересохшим языком. – Она жива? – Ее мутило, болела голова, но сильнее всего она ощущала злость – на себя, за то, что так глупо попалась в ловушку, и на Роберта.
В этот момент Роберт злобно пнул Ронвен ногой.
– Вытащи кляп, она же задохнется!
– Пусть. – Роберт, не сделав малейшего движения, чтобы помочь Ронвен, уселся на задний борт повозки и посмотрел на Элейн. – Как тебе, дорогая? Удобно?
– Ты же видишь, что нет! – Элейн постаралась сесть поудобнее. Руки ее онемели, щиколотки, стянутые кожаным ремнем, опухли и болели, она задыхалась под тяжестью плотной накидки. Глаза Элейн были прикованы к неподвижному телу Ронвен, лежащему на соломе.
– Куда ты везешь нас? – спросила она.
– К своему другу. Мы поживем там, где король никогда не найдет тебя.
– Не собираешься ли ты убить меня?
Презрение в голосе Элейн и ее вызывающий тон заставили Роберта злобно взглянуть на нее, но он быстро справился со вспышкой гнева и сухо рассмеялся.
– Нет, жена, от тебя мертвой не будет никакого проку. Я потеряю твой доход и ренту, так ведь? Но вот быть посмешищем для всей Шотландии я не намерен, понятно? С этого момента ты будешь верной и послушной женой и никогда больше не увидишь своего Александра.
Конец первой части
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60