– По-настоящему. – Она взяла Ронвен за руку. – О Ронвен, я так его люблю! Подожди еще немного, пожалуйста. Я знаю, что он полюбит тебя, наверняка полюбит. – Ронвен едва подавила в себе укол ревности, вызванный словами Элейн. Но, видя горящие от счастья и умоляющие глаза Элейн, она растаяла, потому что никогда не могла отказать ей, если та о чем-нибудь просила.
– Я подожду, детка, – сказала она, скрывая обиду и грусть. – Я буду держаться от него подальше и ждать. – И все же то, как Элейн относилась к ней те две недели перед отъездом, сильно задело Ронвен. Казалось, Элейн совсем забыла о ее существовании. Но Ронвен наблюдала за происходящим и выжидала, старалась не попадаться графу на глаза, как она и обещала. Когда супругам и их свите пришло время отправиться в путь, она отказалась ехать, ссылаясь на усталость; однако она попросила Лунед с особой тщательностью заботиться об Элейн во время ее путешествия.
Ронвен еще раз просмотрела письмо Эиниона; да, подумала она, вот это важно. Эинион никогда бы не вызвал Элейн, если бы не считал это вопросом жизни и смерти. Эиниону Ронвен готова была доверить Элейн, как самой себе; она уважала и ценила этого человека больше самого принца. Не подчиниться ему означало не подчиниться воле богов, а вот подчинение было равносильным тому, чтобы разлучить Элейн с мужем, снова отправиться с ней в Гвинед, поехать домой.
Она медленно прошлась по комнате; к юбке цеплялась пыльная сухая трава, которой был устлан пол. Глаза Ронвен сияли; эти письма давали ей повод отозвать Элейн назад, забрать ее домой. Она надолго застыла перед камином, не замечая, что остальные женщины враждебно смотрят на нее, забыв на некоторое время про свои веретена и шитье. За несколько недель, прошедших после приезда Ронвен, нрав ее становился все капризнее, а высокомерие все более вызывающим. Ее красивое лицо осунулось, похудело и побледнело. Казалось, она совсем не замечала окружающих.
Что теперь предпримет Элейн, как она поступит? Решит вернуться в Гвинед и вмешаться в запутанные политические дрязги и интриги своих братьев? Поехать к Эиниону? Или же она решит остаться с мужем и в качестве графини объезжать свои владения? В памяти Ронвен снова всплыло лицо Элейн, ее горящие от счастья глаза, – она знала то, что Ронвен уже никогда не узнает и не сможет понять, и ее голос: «О Ронвен, я так его люблю!» В тот миг она поняла, как ей следует поступить.
Ронвен медленно и уверенно положила оба письма в огонь и наблюдала, как они загорелись, почернели и превратились в пепел.
VIII
Пенмон, Энглси. Апрель
Эинион сидел в своей одинокой хижине отшельника и смотрел в огонь, чувствуя, как ледяные ветра обволакивают его, окутывают плечи и холодят спину. Тело его ломило, и боль отвлекала его от раздумий. Сейчас он уже не мог думать ни о чем, кроме холодного ветра, который кружил вокруг острова и катил по морю барашки белой пены.
Наклонившись, он взял полено и бросил его в огонь. Сегодня утром в пламени он видел гонца, видел, как тот передал письмо Ронвен. Эинион улыбнулся и почувствовал себя увереннее. Уж Ронвен наверняка поймет всю важность письма, и Элейн скоро вернется. Осталось подождать всего несколько дней, и она вернется. Всего несколько дней…
Эинион помрачнел: ему вдруг стало больно дышать. Хижина была полна дыма, завывания ветра превратились в плачущий крик. Он посмотрел в огонь, положил руку на грудь, собрал все свои силы и хотел было подняться на ноги, когда боль подкосила его. Она стиснула его железной хваткой и, словно кованая решетка, вдавила его грудь и сжала сердце, нанося ему последний страшный удар. Эинион услышал свой громкий крик – это его легкие сделали последнее усилие, прежде чем отказать навсегда. Глубокая тьма обволокла его, она пожирала его разум, но потом Эиниона озарило прозрение: Элейн не собиралась вернуться, ему не суждено увидеть ее снова, хотя в глубине души он всегда думал, что именно так и будет. Ронвен предала своих богов, она бросила его письмо в огонь; в приступе слепящей боли он видел, как она делает это. И вот теперь Элейн придется одной противостоять своей судьбе и смотреть ей в лицо, лишившись его наставлений.
Когда Эиниона накрыла кромешная тьма и шум ветра стоял у него в ушах, он последний раз напряг все тело, сделал несколько шагов в темноту и навзничь упал в огонь.
Глава восьмая
I
Йоркшир. Апрель 1233
– Королева Шотландии беременна! – Эту новость с некоторой долей злорадства гонец сообщил ошеломленному окружению графа Честера. – Его милость велит, чтобы все подданные разделили вместе с ним эту радость и благодарили Всевышнего за то, что он наконец услышал его молитвы. Ваша тетя, миледи, – продолжал вестник, повернувшись к разом покрасневшей Элейн, – просит приветствовать вас особо и надеется, что вы и ваш супруг посетите в скором времени их величеств на севере.
– А ты говорила, что это мне предстоит стать королем. – Джон обрушился на Элейн, едва они остались одни. – Пресвятая Дева Мария, как я мог поверить тебе? Как ты могла так обманывать меня?
– Я не обманывала, – вскричала Элейн. – Я сказала вам только то, что сказали мне самой. – Джон стоял в центре комнаты, крепко сжав одну руку другой; суставы его пальцев побелели, и было видно, что он пытается снова овладеть собой. – Это ничего не значит. – Она бросилась к нему и положила ладони ему на руки. – Ребенок ведь еще не родился… Мало ли что может произойти. Для вашего восхождения на престол могут понабодиться годы, ведь король Александр еще не стар.
Элейн надеялась, что вселит в мужа уверенность, но тот лишь нахмурился.
– Он всего лишь на восемь лет старше меня, всего на восемь, Элейн. – Джон печально улыбнулся. – И он здоров и крепок, в то время как я… – Он оставил свое предложение незаконченным.
– Но вы сейчас очень хорошо себя чувствуете, сейчас вы сильнее, чем когда-либо, – твердо сказала она. – И потом, у него куда больше шансов погибнуть в бою, чем у вас. Он ведь король, и ему приходится вести людей против мятежников. Вы же сами мне об этом говорили.
– А я? А если мне придется повести моих людей на поле сражения? Как ты думаешь, много ли у меня тогда будет шансов уцелеть? – Чувство юмора вернулось к нему, и глаза его чуть посветлели.
– Ваши люди последуют за вами хоть на край света. – Элейн пыталась сдержать нетерпение, которое так и рвалось наружу. – Вы же знаете это. И потом, я возношу молитвы Пресвятой Деве Марии о том, чтобы в один прекрасный день вы спокойно взошли на престол. А сейчас отправьте Александру письмо с поздравлениями и сообщите, что мы навестим его, как только сможем. Должна же я осмотреть страну, в которой проведу большую часть жизни рядом с ее королем. – Подняв голову, она поцеловала его в губы и по его лицу поняла, что его отчаяния как не бывало. Вскоре он уже крепко обнимал ее и жадно целовал в губы.
– Ты опять это видела? Ты видела это в огне? – спросил он. – Ты ведь знаешь, что произойдет, ведь правда? – Он совсем забыл, что запретил ей смотреть в огонь, велев закрывать глаза и молиться, как только Элейн почувствует, что видение приближается. Прикосновения ее губ пробудили Джона. Элейн видела, как глаза его ярко горели. Подавшись вперед, он стал расстегивать ее накидку. – Скажи мне, Элейн, скажи мне, что ты видела. – В спешке он порвал воротник ее платья. Наклонившись, Джон стал целовать ее грудь; оба они возбуждались все сильнее. Элейн хотела было успокоить мужа, сказать ему именно то, что он хотел слышать, но не могла этого сделать. Она не могла лгать о видениях.
– Я ничего не видела, любовь моя, ничего, – прошептала она. – Мы должны ждать. – Элейн стояла перед ним совершенно нагая; ее платье и верхняя юбка упали к ногам. Она положила голову ему на грудь, а он жадно покусывал ее соски. Боль только добавила ей возбуждения, она почувствовала, как огонь желания разгорается в низу ее живота. Она ощутила, что тянет Джона за волосы, желая, чтобы он уложил ее на пол и овладел ею прямо здесь.
– Вдруг кто-нибудь войдет? – Его пыл начинал угасать; он удрученно смотрел на красоту ее бледного тела и ощупью искал ее платье.
– Тогда заприте дверь, милорд, – улыбнулась она. В ее глазах горело желание. – Сейчас же…
Она стянула с кровати покрывало и бросила его прямо на пол перед камином. Затем опустилась на колени и стала дрожащими руками расплетать косы.
– Элейн… – хрипло сказал Джон.
– Заприте дверь, милорд. – Она с удивлением услышала в своем голосе повелительные нотки. Элейн ждала, что Джон рассердится, но он тотчас же подчинился. Все еще поспешно расплетая косы, она выпрямилась, стоя на покрывале, зная, что ее грудь манит его. Элейн увидела, как он дрожащими руками поспешно начал расстегивать пояс – на этот раз он не мог устоять перед ней.
Когда все закончилось, она еще долго лежала на спине и смотрела на круглые каменные своды потолка. Косые лучи солнца пробивались через занавешенные окна, заливая своим теплым светом все то, что висело на стенах, странным и чудесным образом оживляя обстановку. Элейн чувствовала, как на ее коже стынет испарина, оставленная телом мужа. Как всегда, возбуждение Джона схлынуло разом, и ей оставалось только держать голову мужа на руках, ощущая неутоленную страсть и одиночество.
В усадьбе было тихо. Каждый был занят своим делом; женщины решили насладиться холодным весенним солнцем и побыть на воздухе, оставив на время плохо проветриваемый дом. В покоях графа стояла тишина, нарушаемая лишь шипением остывающих в камине углей.
II
Замок Роксбург, Шотландия. Май 1233
– Сир, вы должны поговорить с королевой. – Расстроенный советник кружил вокруг Александра, пока тот мерил шагами зал для приемов. – Она умоляет вас об этом, сир.
– Нет! – сквозь зубы ответил в десятый раз Александр. – Нет, нет, нет, я не хочу ее видеть.
– Но она винит во всем себя, сир…
– У нее есть на то основания! – вскинулся король. – Ей говорили о том, что она должна отдыхать. Все знамения говорили об этом! Это было предначертано свыше и ясно как день.
– Он резко поднял руку и указал на высокую крышу залы. – А она не придала этому значения! Она все знала лучше других. Ей надо было отправиться верхом на соколиную охоту, и в итоге она потеряла ребенка. О Господи, еще бы она не была виновата! Я не желаю ее видеть. А теперь убирайся с глаз!
Мужчина огорченно поклонился и поспешил к западным дверям зала. Весь его вид красноречиво свидетельствовал, что он не одобряет поведения короля. Снаружи, томимые ожиданием, толпились женщины. С первого взгляда они поняли, что ответил король, и в унынии поспешили удалиться.
Сама королева рыдала не переставая. Прошло уже три дня, как у нее случился выкидыш, но рыдания ее не прекращались. Она ничего не ела, совсем не спала и без устали звала своего мужа.
– Успокойтесь мадам, прошу вас. – Расстроенная камеристка, сидевшая у ее кровати, промочила ей лицо тканью, смоченной в розовой воде. – Вы только сделаете себе хуже. У вас будут и другие дети, вот увидите.
Джоанна заметила женщин, сгрудившихся около двери. Она приподнялась на подушках; лицо ее опухло и покрылось пятнами от невысыхающих слез.
– Где он? Он придет?
Принцесса Маргарет, младшая сестра короля, вышла вперед, пожала плечами и покачала головой.
– Он скоро придет, моя дорогая, очень скоро. Александр просто не хочет утомлять тебя…
– Просто он считает меня виноватой. Ведь он обвиняет меня, так ведь? Это я во всем виновата, и он знает об этом! – Ее рыдания перешли в истерические вопли. – Если бы я только не поехала верхом, если бы я только спокойно сидела…
– Успокойся, прошу тебя. – Маргарет осторожно погладила ее руку. – Не убивайся так. Тебе нужно отдыхать!
– Нет! Я должна увидеться с ним! – Голос Джоанны сорвался на истерический крик. Сдернув покрывало, она опустила свои тонкие ноги на пол и резко вскочила с кровати.
– Ваша милость, пожалуйста, ложитесь в постель. – Женщины окружили ее и отчаянно пытались уложить ее обратно.
– Где он? Где король? – Слезы градом катились по ее лицу.
– Джоанна, я не знаю, где он. Ради Бога, успокойся… – Маргарет схватила ее за руку. – Если ты станешь искать его, ничего хорошего не выйдет. Он сам придет к тебе, когда будет готов говорить с тобой.
– Так я никогда не дождусь его. – Она толкнула Маргарет с такой силой, что та отшатнулась, в то время как Джоанна босиком ринулась к двери; ее ночная сорочка волочилась за ней по полу. Больше ее никто не пытался остановить, однако придворные дамы спускались вслед за ней по длинной винтовой лестнице так быстро, как только могли. Джоанна догадывалась, где может быть ее муж. Он был в королевских конюшнях и нетерпеливо ожидал, пока конюхи седлали и взнуздывали его огромного жеребца; в руке у короля был бокал вина. Все утро он много пил, однако он был далеко не пьян, когда увидел свою жену, которая босиком бежала к нему по каменному полу. Волосы ее беспорядочно разметались, а лицо было мокрым от слез.
Вид жены охладил гнев и разочарование короля, словно ведро холодной воды. Первый раз за все это время он подумал о том, как она была несчастна и как больно ей было от постигшего их горя.
Александр отшвырнул бокал; тот упал на булыжники, поливая их кроваво-красным вином, и бросился к ней.
– Джоанна! Джоанна, дорогая. – Он взял ее на руки и зарылся лицом в ее волосы. – Постарайся забыть это, любовь моя. У нас еще будут дети. Вот увидишь, у нас будут еще дети.
– Прости, прости меня. Это я во всем виновата… – Рыдая, она вцепилась в него.
– Нет, на то была воля Господа. – И он понес ее обратно, не обращая внимания на толпившихся вокруг людей. Он внес ее в дом и пошел вверх лестнице, успокаивая жену, словно маленького ребенка, которому приснился дурной сон. Затем осторожно он положил ее на кровать, а сам сел рядом и взял ее за руку. – Сейчас я хочу только, чтобы ты побыстрее поправилась. А потом, – он улыбнулся, – мы попробуем еще раз. Сейчас ты должна отдохнуть. Я вызову врача, он даст тебе какое-нибудь средство, чтобы ты побыстрее смогла уснуть. – Александр бережно укрыл жену одеялом, наклонился и поцеловал в лоб. Когда он уходил, лицо его было мрачным.
Королевский клерк незамедлительно отписал графу Честеру, что у королевы Шотландии случился выкидыш и что король велит ему прибыть в Шотландию. Для вероятного наследника престола настало время поближе познакомиться с будущим королевством.
III
Замок Честер. Май 1233
Вздрогнув, Ронвен неожиданно проснулась и в страхе стала озираться вокруг. За занавесками, огораживающими ее кровать, в комнате было совершенно темно; огонь погас. Она ничего не слышала, но ее била дрожь, и она чувствовала, как холодный пот покрывает ее с головы до ног. Одеяла ее были скомканы. Ронвен тихо лежала, скованная ужасом. От камина доносилось мирное посапывание: там спокойно спали две девушки-служанки; они свернулись калачиком, плотно закутавшись в одеяла, но за балдахином кровати Ронвен их было не видно. В комнате было полно людей, однако здесь стояла абсолютная тишина. «Нужно зажечь свечи, которые лежали в коробке рядом с подсвечником, кремнем и трутом», – подумала Ронвен, но пошевелиться не могла.
– Эинион, – прошептала она в полной тишине.
Он все знал. Он знал, что она сожгла его письмо, и был очень рассержен, и мало сказать – рассержен. Ронвен чувствовала, как в темноте ее обволакивает его гнев. Она схватила подушку и прижала ее к себе; глаза ее были широко открыты. Пытаясь как можно плотнее вжаться в стену, Ронвен почувствовала прикосновение камня к лопаткам, там, где кончались плотные расшитые занавеси.
– Я сделала это ради нее. – Хотя Ронвен произнесла это вслух, она понимала, что это было слабым оправданием. Он велел Элейн вернуться, а она, Ронвен, вмешалась и все погубила. Тонко всхлипнув, она схватилась за амулет, который висел у нее на груди, но как он мог защитить ее, если сами боги гневались ее поступку.
Одна из девушек, спавших у камина, застонала и села, дрожа от холода. Она огляделась в темноте и затем, подавшись вперед, нащупала холодную золу на краю камина. Именно она отвечала за то, чтобы огонь в камине горел не переставая. Девушка поворошила угли в очаге; пальцы ее были выпачканы золой, так как она нащупывала тепло, искала маленькую искорку, чтобы снова разжечь огонь. Она нашла тлеющий уголек, случайно обжегшись об него; обложив его ветками и листьями, лежавшими возле камина, она осторожно подула. Огонь разгорелся, и очаг ожил; об этом говорила струйка дыма, поднявшаяся из поленьев. Через несколько минут огонь запылал в камине с новой силой.
Через щель в занавесках Ронвен увидела пламя; посмотрев на тени, она глубоко вздохнула. Он ушел, а вместе с ним исчезли его гнев и отчаяние. Она с облегчением уткнулась лбом в колени, чувствуя, как волосы падают на плечи. Может быть, это было всего лишь предупреждение, может быть, ей следует отправить Элейн письмо, чтобы та вернулась в Уэльс?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
– Я подожду, детка, – сказала она, скрывая обиду и грусть. – Я буду держаться от него подальше и ждать. – И все же то, как Элейн относилась к ней те две недели перед отъездом, сильно задело Ронвен. Казалось, Элейн совсем забыла о ее существовании. Но Ронвен наблюдала за происходящим и выжидала, старалась не попадаться графу на глаза, как она и обещала. Когда супругам и их свите пришло время отправиться в путь, она отказалась ехать, ссылаясь на усталость; однако она попросила Лунед с особой тщательностью заботиться об Элейн во время ее путешествия.
Ронвен еще раз просмотрела письмо Эиниона; да, подумала она, вот это важно. Эинион никогда бы не вызвал Элейн, если бы не считал это вопросом жизни и смерти. Эиниону Ронвен готова была доверить Элейн, как самой себе; она уважала и ценила этого человека больше самого принца. Не подчиниться ему означало не подчиниться воле богов, а вот подчинение было равносильным тому, чтобы разлучить Элейн с мужем, снова отправиться с ней в Гвинед, поехать домой.
Она медленно прошлась по комнате; к юбке цеплялась пыльная сухая трава, которой был устлан пол. Глаза Ронвен сияли; эти письма давали ей повод отозвать Элейн назад, забрать ее домой. Она надолго застыла перед камином, не замечая, что остальные женщины враждебно смотрят на нее, забыв на некоторое время про свои веретена и шитье. За несколько недель, прошедших после приезда Ронвен, нрав ее становился все капризнее, а высокомерие все более вызывающим. Ее красивое лицо осунулось, похудело и побледнело. Казалось, она совсем не замечала окружающих.
Что теперь предпримет Элейн, как она поступит? Решит вернуться в Гвинед и вмешаться в запутанные политические дрязги и интриги своих братьев? Поехать к Эиниону? Или же она решит остаться с мужем и в качестве графини объезжать свои владения? В памяти Ронвен снова всплыло лицо Элейн, ее горящие от счастья глаза, – она знала то, что Ронвен уже никогда не узнает и не сможет понять, и ее голос: «О Ронвен, я так его люблю!» В тот миг она поняла, как ей следует поступить.
Ронвен медленно и уверенно положила оба письма в огонь и наблюдала, как они загорелись, почернели и превратились в пепел.
VIII
Пенмон, Энглси. Апрель
Эинион сидел в своей одинокой хижине отшельника и смотрел в огонь, чувствуя, как ледяные ветра обволакивают его, окутывают плечи и холодят спину. Тело его ломило, и боль отвлекала его от раздумий. Сейчас он уже не мог думать ни о чем, кроме холодного ветра, который кружил вокруг острова и катил по морю барашки белой пены.
Наклонившись, он взял полено и бросил его в огонь. Сегодня утром в пламени он видел гонца, видел, как тот передал письмо Ронвен. Эинион улыбнулся и почувствовал себя увереннее. Уж Ронвен наверняка поймет всю важность письма, и Элейн скоро вернется. Осталось подождать всего несколько дней, и она вернется. Всего несколько дней…
Эинион помрачнел: ему вдруг стало больно дышать. Хижина была полна дыма, завывания ветра превратились в плачущий крик. Он посмотрел в огонь, положил руку на грудь, собрал все свои силы и хотел было подняться на ноги, когда боль подкосила его. Она стиснула его железной хваткой и, словно кованая решетка, вдавила его грудь и сжала сердце, нанося ему последний страшный удар. Эинион услышал свой громкий крик – это его легкие сделали последнее усилие, прежде чем отказать навсегда. Глубокая тьма обволокла его, она пожирала его разум, но потом Эиниона озарило прозрение: Элейн не собиралась вернуться, ему не суждено увидеть ее снова, хотя в глубине души он всегда думал, что именно так и будет. Ронвен предала своих богов, она бросила его письмо в огонь; в приступе слепящей боли он видел, как она делает это. И вот теперь Элейн придется одной противостоять своей судьбе и смотреть ей в лицо, лишившись его наставлений.
Когда Эиниона накрыла кромешная тьма и шум ветра стоял у него в ушах, он последний раз напряг все тело, сделал несколько шагов в темноту и навзничь упал в огонь.
Глава восьмая
I
Йоркшир. Апрель 1233
– Королева Шотландии беременна! – Эту новость с некоторой долей злорадства гонец сообщил ошеломленному окружению графа Честера. – Его милость велит, чтобы все подданные разделили вместе с ним эту радость и благодарили Всевышнего за то, что он наконец услышал его молитвы. Ваша тетя, миледи, – продолжал вестник, повернувшись к разом покрасневшей Элейн, – просит приветствовать вас особо и надеется, что вы и ваш супруг посетите в скором времени их величеств на севере.
– А ты говорила, что это мне предстоит стать королем. – Джон обрушился на Элейн, едва они остались одни. – Пресвятая Дева Мария, как я мог поверить тебе? Как ты могла так обманывать меня?
– Я не обманывала, – вскричала Элейн. – Я сказала вам только то, что сказали мне самой. – Джон стоял в центре комнаты, крепко сжав одну руку другой; суставы его пальцев побелели, и было видно, что он пытается снова овладеть собой. – Это ничего не значит. – Она бросилась к нему и положила ладони ему на руки. – Ребенок ведь еще не родился… Мало ли что может произойти. Для вашего восхождения на престол могут понабодиться годы, ведь король Александр еще не стар.
Элейн надеялась, что вселит в мужа уверенность, но тот лишь нахмурился.
– Он всего лишь на восемь лет старше меня, всего на восемь, Элейн. – Джон печально улыбнулся. – И он здоров и крепок, в то время как я… – Он оставил свое предложение незаконченным.
– Но вы сейчас очень хорошо себя чувствуете, сейчас вы сильнее, чем когда-либо, – твердо сказала она. – И потом, у него куда больше шансов погибнуть в бою, чем у вас. Он ведь король, и ему приходится вести людей против мятежников. Вы же сами мне об этом говорили.
– А я? А если мне придется повести моих людей на поле сражения? Как ты думаешь, много ли у меня тогда будет шансов уцелеть? – Чувство юмора вернулось к нему, и глаза его чуть посветлели.
– Ваши люди последуют за вами хоть на край света. – Элейн пыталась сдержать нетерпение, которое так и рвалось наружу. – Вы же знаете это. И потом, я возношу молитвы Пресвятой Деве Марии о том, чтобы в один прекрасный день вы спокойно взошли на престол. А сейчас отправьте Александру письмо с поздравлениями и сообщите, что мы навестим его, как только сможем. Должна же я осмотреть страну, в которой проведу большую часть жизни рядом с ее королем. – Подняв голову, она поцеловала его в губы и по его лицу поняла, что его отчаяния как не бывало. Вскоре он уже крепко обнимал ее и жадно целовал в губы.
– Ты опять это видела? Ты видела это в огне? – спросил он. – Ты ведь знаешь, что произойдет, ведь правда? – Он совсем забыл, что запретил ей смотреть в огонь, велев закрывать глаза и молиться, как только Элейн почувствует, что видение приближается. Прикосновения ее губ пробудили Джона. Элейн видела, как глаза его ярко горели. Подавшись вперед, он стал расстегивать ее накидку. – Скажи мне, Элейн, скажи мне, что ты видела. – В спешке он порвал воротник ее платья. Наклонившись, Джон стал целовать ее грудь; оба они возбуждались все сильнее. Элейн хотела было успокоить мужа, сказать ему именно то, что он хотел слышать, но не могла этого сделать. Она не могла лгать о видениях.
– Я ничего не видела, любовь моя, ничего, – прошептала она. – Мы должны ждать. – Элейн стояла перед ним совершенно нагая; ее платье и верхняя юбка упали к ногам. Она положила голову ему на грудь, а он жадно покусывал ее соски. Боль только добавила ей возбуждения, она почувствовала, как огонь желания разгорается в низу ее живота. Она ощутила, что тянет Джона за волосы, желая, чтобы он уложил ее на пол и овладел ею прямо здесь.
– Вдруг кто-нибудь войдет? – Его пыл начинал угасать; он удрученно смотрел на красоту ее бледного тела и ощупью искал ее платье.
– Тогда заприте дверь, милорд, – улыбнулась она. В ее глазах горело желание. – Сейчас же…
Она стянула с кровати покрывало и бросила его прямо на пол перед камином. Затем опустилась на колени и стала дрожащими руками расплетать косы.
– Элейн… – хрипло сказал Джон.
– Заприте дверь, милорд. – Она с удивлением услышала в своем голосе повелительные нотки. Элейн ждала, что Джон рассердится, но он тотчас же подчинился. Все еще поспешно расплетая косы, она выпрямилась, стоя на покрывале, зная, что ее грудь манит его. Элейн увидела, как он дрожащими руками поспешно начал расстегивать пояс – на этот раз он не мог устоять перед ней.
Когда все закончилось, она еще долго лежала на спине и смотрела на круглые каменные своды потолка. Косые лучи солнца пробивались через занавешенные окна, заливая своим теплым светом все то, что висело на стенах, странным и чудесным образом оживляя обстановку. Элейн чувствовала, как на ее коже стынет испарина, оставленная телом мужа. Как всегда, возбуждение Джона схлынуло разом, и ей оставалось только держать голову мужа на руках, ощущая неутоленную страсть и одиночество.
В усадьбе было тихо. Каждый был занят своим делом; женщины решили насладиться холодным весенним солнцем и побыть на воздухе, оставив на время плохо проветриваемый дом. В покоях графа стояла тишина, нарушаемая лишь шипением остывающих в камине углей.
II
Замок Роксбург, Шотландия. Май 1233
– Сир, вы должны поговорить с королевой. – Расстроенный советник кружил вокруг Александра, пока тот мерил шагами зал для приемов. – Она умоляет вас об этом, сир.
– Нет! – сквозь зубы ответил в десятый раз Александр. – Нет, нет, нет, я не хочу ее видеть.
– Но она винит во всем себя, сир…
– У нее есть на то основания! – вскинулся король. – Ей говорили о том, что она должна отдыхать. Все знамения говорили об этом! Это было предначертано свыше и ясно как день.
– Он резко поднял руку и указал на высокую крышу залы. – А она не придала этому значения! Она все знала лучше других. Ей надо было отправиться верхом на соколиную охоту, и в итоге она потеряла ребенка. О Господи, еще бы она не была виновата! Я не желаю ее видеть. А теперь убирайся с глаз!
Мужчина огорченно поклонился и поспешил к западным дверям зала. Весь его вид красноречиво свидетельствовал, что он не одобряет поведения короля. Снаружи, томимые ожиданием, толпились женщины. С первого взгляда они поняли, что ответил король, и в унынии поспешили удалиться.
Сама королева рыдала не переставая. Прошло уже три дня, как у нее случился выкидыш, но рыдания ее не прекращались. Она ничего не ела, совсем не спала и без устали звала своего мужа.
– Успокойтесь мадам, прошу вас. – Расстроенная камеристка, сидевшая у ее кровати, промочила ей лицо тканью, смоченной в розовой воде. – Вы только сделаете себе хуже. У вас будут и другие дети, вот увидите.
Джоанна заметила женщин, сгрудившихся около двери. Она приподнялась на подушках; лицо ее опухло и покрылось пятнами от невысыхающих слез.
– Где он? Он придет?
Принцесса Маргарет, младшая сестра короля, вышла вперед, пожала плечами и покачала головой.
– Он скоро придет, моя дорогая, очень скоро. Александр просто не хочет утомлять тебя…
– Просто он считает меня виноватой. Ведь он обвиняет меня, так ведь? Это я во всем виновата, и он знает об этом! – Ее рыдания перешли в истерические вопли. – Если бы я только не поехала верхом, если бы я только спокойно сидела…
– Успокойся, прошу тебя. – Маргарет осторожно погладила ее руку. – Не убивайся так. Тебе нужно отдыхать!
– Нет! Я должна увидеться с ним! – Голос Джоанны сорвался на истерический крик. Сдернув покрывало, она опустила свои тонкие ноги на пол и резко вскочила с кровати.
– Ваша милость, пожалуйста, ложитесь в постель. – Женщины окружили ее и отчаянно пытались уложить ее обратно.
– Где он? Где король? – Слезы градом катились по ее лицу.
– Джоанна, я не знаю, где он. Ради Бога, успокойся… – Маргарет схватила ее за руку. – Если ты станешь искать его, ничего хорошего не выйдет. Он сам придет к тебе, когда будет готов говорить с тобой.
– Так я никогда не дождусь его. – Она толкнула Маргарет с такой силой, что та отшатнулась, в то время как Джоанна босиком ринулась к двери; ее ночная сорочка волочилась за ней по полу. Больше ее никто не пытался остановить, однако придворные дамы спускались вслед за ней по длинной винтовой лестнице так быстро, как только могли. Джоанна догадывалась, где может быть ее муж. Он был в королевских конюшнях и нетерпеливо ожидал, пока конюхи седлали и взнуздывали его огромного жеребца; в руке у короля был бокал вина. Все утро он много пил, однако он был далеко не пьян, когда увидел свою жену, которая босиком бежала к нему по каменному полу. Волосы ее беспорядочно разметались, а лицо было мокрым от слез.
Вид жены охладил гнев и разочарование короля, словно ведро холодной воды. Первый раз за все это время он подумал о том, как она была несчастна и как больно ей было от постигшего их горя.
Александр отшвырнул бокал; тот упал на булыжники, поливая их кроваво-красным вином, и бросился к ней.
– Джоанна! Джоанна, дорогая. – Он взял ее на руки и зарылся лицом в ее волосы. – Постарайся забыть это, любовь моя. У нас еще будут дети. Вот увидишь, у нас будут еще дети.
– Прости, прости меня. Это я во всем виновата… – Рыдая, она вцепилась в него.
– Нет, на то была воля Господа. – И он понес ее обратно, не обращая внимания на толпившихся вокруг людей. Он внес ее в дом и пошел вверх лестнице, успокаивая жену, словно маленького ребенка, которому приснился дурной сон. Затем осторожно он положил ее на кровать, а сам сел рядом и взял ее за руку. – Сейчас я хочу только, чтобы ты побыстрее поправилась. А потом, – он улыбнулся, – мы попробуем еще раз. Сейчас ты должна отдохнуть. Я вызову врача, он даст тебе какое-нибудь средство, чтобы ты побыстрее смогла уснуть. – Александр бережно укрыл жену одеялом, наклонился и поцеловал в лоб. Когда он уходил, лицо его было мрачным.
Королевский клерк незамедлительно отписал графу Честеру, что у королевы Шотландии случился выкидыш и что король велит ему прибыть в Шотландию. Для вероятного наследника престола настало время поближе познакомиться с будущим королевством.
III
Замок Честер. Май 1233
Вздрогнув, Ронвен неожиданно проснулась и в страхе стала озираться вокруг. За занавесками, огораживающими ее кровать, в комнате было совершенно темно; огонь погас. Она ничего не слышала, но ее била дрожь, и она чувствовала, как холодный пот покрывает ее с головы до ног. Одеяла ее были скомканы. Ронвен тихо лежала, скованная ужасом. От камина доносилось мирное посапывание: там спокойно спали две девушки-служанки; они свернулись калачиком, плотно закутавшись в одеяла, но за балдахином кровати Ронвен их было не видно. В комнате было полно людей, однако здесь стояла абсолютная тишина. «Нужно зажечь свечи, которые лежали в коробке рядом с подсвечником, кремнем и трутом», – подумала Ронвен, но пошевелиться не могла.
– Эинион, – прошептала она в полной тишине.
Он все знал. Он знал, что она сожгла его письмо, и был очень рассержен, и мало сказать – рассержен. Ронвен чувствовала, как в темноте ее обволакивает его гнев. Она схватила подушку и прижала ее к себе; глаза ее были широко открыты. Пытаясь как можно плотнее вжаться в стену, Ронвен почувствовала прикосновение камня к лопаткам, там, где кончались плотные расшитые занавеси.
– Я сделала это ради нее. – Хотя Ронвен произнесла это вслух, она понимала, что это было слабым оправданием. Он велел Элейн вернуться, а она, Ронвен, вмешалась и все погубила. Тонко всхлипнув, она схватилась за амулет, который висел у нее на груди, но как он мог защитить ее, если сами боги гневались ее поступку.
Одна из девушек, спавших у камина, застонала и села, дрожа от холода. Она огляделась в темноте и затем, подавшись вперед, нащупала холодную золу на краю камина. Именно она отвечала за то, чтобы огонь в камине горел не переставая. Девушка поворошила угли в очаге; пальцы ее были выпачканы золой, так как она нащупывала тепло, искала маленькую искорку, чтобы снова разжечь огонь. Она нашла тлеющий уголек, случайно обжегшись об него; обложив его ветками и листьями, лежавшими возле камина, она осторожно подула. Огонь разгорелся, и очаг ожил; об этом говорила струйка дыма, поднявшаяся из поленьев. Через несколько минут огонь запылал в камине с новой силой.
Через щель в занавесках Ронвен увидела пламя; посмотрев на тени, она глубоко вздохнула. Он ушел, а вместе с ним исчезли его гнев и отчаяние. Она с облегчением уткнулась лбом в колени, чувствуя, как волосы падают на плечи. Может быть, это было всего лишь предупреждение, может быть, ей следует отправить Элейн письмо, чтобы та вернулась в Уэльс?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60