Я сидела на полу, раскачиваясь взад-вперед, и оплакивала свое дитя. Через три дня я заснула и проспала целый день.Проснувшись, я сразу приказала Анне собирать вещи.– Все кончено. Прошлого не вернешь. Мой ребенок мертв, Анна, но я не могу оплакивать его всю жизнь. Он только расстроится, если узнает, что его мать горюет. Мы поедем в Мюнхен, чтобы встретиться там с королем Баварии, и, не сомневаюсь, эта встреча предназначена мне моей судьбой. Но я скажу тебе, Анна: ни один мужчина больше не посмеет так бессердечно обойтись со мной. Я отдала свое сердце человеку, у которого в груди кусок льда вместо сердца, человеку, который не способен был любить. Я проклинаю его! – сказала я хрипло и сжала кулаки. – Он будет скитаться по свету до самой смерти и никогда не узнает ни счастья, ни любви. Он никогда не обретет покоя на этой земле.Анна выглядела очень напуганной, так что я обняла ее и прижала к себе.– Не волнуйся, Анна. Я редко проклинаю людей, но этот случай особый. А теперь поторопись. Мы должны вовремя успеть на поезд! Глава 10РЯДОМ С КОРОЛЕМ – Посмотрите, вот она. Новая любовница короля! Русская! Как они забавно смотрятся вместе – она почти на полголовы выше его.Я вздрогнула. Больше всего мне хотелось выпалить что-нибудь язвительное в адрес этих двух затянутых в корсеты и шелка гарпий, которые шушукались, прикрываясь веерами. Но мужчина рядом со мной был спокоен.– Не обращай на них внимания, дорогая. Они стары и глупы, сплетни – единственная радость в их жизни.– Я бы выпорола этих злобных сук.– А я бы не возражал, – вздохнул король Людвиг. – Говоря откровенно, я бы вздел их на дыбу, а потом повесил на людном перекрестке с табличками «Наказаны за то, что сплетничали о своем короле». Но, увы, – вздохнул он еще раз, – мы живем в просвещенные времена. Сотню лет назад можно было использовать грубую силу, чтобы пугать и повелевать, но теперь нет. Король в наши дни – всего лишь кукла, символ власти, не больше… но вот и я разворчался, как старая женщина! По крайней мере, дорогая Рони, я хоть заставил тебя улыбнуться.– Я переживаю не за себя, – сказала я. – Они же не знают тебя так, как знаю я, и я счастлива, что ты относишься к числу моих друзей.– А я благодарю судьбу за то, что она привела тебя ко мне, – король нежно поцеловал мою руку, – моя милая Афродита.Мы прошли в королевскую ложу в маленьком прелестном театре в королевской резиденции Мюнхена. Зрители встали, приветствуя нас, мы с королем заняли свои места, и все последовали нашему примеру. Перед занавесом появился мужчина в белом парике и в ливрее королевской династии Виттельсбак и трижды стукнул посохом о пол, возвещая начало представления. Занавес взвился. В этот вечер давали «Фауста» Гете.Мои познания в немецком были все еще довольно слабы, но я полностью отдалась происходившему на сцене, игнорируя любопытные взгляды публики. Своим поведением я, казалось, говорила: «Я здесь, чтобы наслаждаться пьесой, а если вы хотите сплетничать, то это меня не касается».Куда бы я ни шла, вокруг меня раздавался взволнованный шепот. Шесть месяцев назад я была скорбящей матерью, брошенной женой бессердечного авантюриста. А сейчас я стала лучшим другом и, как утверждали некоторые, любовницей Людвига, короля Баварии. Я стала силой, с которой не могли не считаться в Мюнхене. Король, по общему мнению, был слабым, безвольным человеком, и мои враги предсказывали, что через несколько лет именно я буду управлять страной. Конечно, все это была вздорная болтовня, но нельзя было заткнуть рты злопыхателям.Когда мы с Анной прибыли в Мюнхен, я послала ее с нашим багажом в гостиницу, а сама пошла прямиком в королевскую резиденцию и потребовала встречи с королем. Я не назвалась и сказала лишь, что у нас есть один общий друг.Меня ввели в приемную и попросили подождать. Прошел целый час, и я уже потеряла терпение.– Я прошу всего несколько минут королевского внимания, – сказала я секретарю на ломаном немецком. – Но я должна увидеть его. Это очень важно!– Король – очень занятой человек, мадам, – извиняясь, сказал секретарь. – Возможно, вам придется ходить сюда в течение нескольких недель.– Я не стану приходить ни завтра, ни послезавтра, ни через несколько недель, – твердо сказала я, – потому что никуда не уйду и останусь здесь до тех пор, пока не повидаюсь с королем.Я не имела ни малейшего представления, что скажу королю при встрече, но в ту минуту это казалось мне несущественным. Секретарь поспешно вышел.Через несколько минут в комнату вошел человек в черном мундире с красной перевязью. Это был высокий мужчина с прилизанными черными волосами, длинными, закрученными на концах усами и необычайно длинным и тонким носом. У него были глаза стального серого цвета без малейшего проблеска юмора или доброты.– Я барон Вольфганг Карл фон Цандер, мадам. – Мужчина безукоризненно владел французским. Очевидно, секретарь предупредил его о несовершенстве моего знания немецкого языка. – Я друг и советник короля Людвига и его королевского величества кронпринца Максимилиана. Если вы сообщите мне суть вашего дела к королю, возможно, я смогу помочь вам.– Я хочу немедленно поговорить с королем и сама сообщу ему суть дела! Пожалуйста, передайте ему, что его ждут!– Он уже знает, что здесь находится странная женщина, которая отказывается назвать себя.– Он не узнает моего имени, даже если я назовусь.По темному лицу барона пробежала тень недовольства.– Правитель такой могущественной страны, как Бавария, не обязан встречаться с любым, кто попросит аудиенции. Просто скажите мне…– Я не верю, что королю доложили обо мне. Я сама сделаю это!И я быстро прошла к дверям, через которые появился барон.– Немедленно вернитесь! – воскликнул барон. – Или я буду стрелять!Я только ускорила шаги. Проскочив через двойную дверь, я выпалила:– Прошу простить меня, ваше величество, но я должна поговорить с вами прежде, чем этот человек убьет меня!– Извините меня, ваше величество, – раздался за моей спиной голос барона, – но эта женщина силой прорвалась в ваши покои, несмотря на мой запрет.Король стоял перед высоким окном спиной к нам. На нем был домашний халат, и он занимался тем, что просовывал кусок хлеба через прутья решетки, которыми были забраны окна. Повернувшись, он спокойно произнес:– Убери свое оружие, Вольфганг. С каких это пор мы стали направлять пистолеты на богинь? Как поживаешь, моя дорогая? – Раскрыв объятия, он пошел ко мне. – Очень рад снова встретить тебя.Я стояла, приоткрыв рот от удивления. Это был тот самый смешной человечек из парка Пратер в Вене. Опомнившись, я присела в глубоком реверансе.– Прошу прощения, ваше величество! Я даже и не подозревала…– Ничего страшного, моя дорогая. – Король взял меня за руки и заставил встать. Он засмеялся. – Ты должна простить стареющему монарху его маленькие причуды. Вольфганг, ты еще здесь? Пожалуйста, оставь нас.Барон убрал пистолет и, выпрямившись, щелкнул каблуками.– Как прикажете, ваше величество, – холодно заметил он, слегка поклонившись. Бросив на меня злобный взгляд, от которого я даже поежилась, барон четким военным шагом вышел из комнаты.– Ваш подчиненный разозлился на меня, – сказала я виновато. – Кроме того, я вас отвлекла. Он сказал, что вы не хотите меня видеть…– Не волнуйся о Вольфганге, – успокоил король, подводя меня к длинной кушетке перед камином. – Он всегда на кого-нибудь злится. Вообще этот человек – страшный зануда, но я не могу от него избавиться. Он, к сожалению, лучший друг моего сына. Ты выглядишь еще привлекательней, чем в прошлый раз. Я так рад, что ты приняла мое приглашение. А как твой маленький?– Он мертв. В Вене была эпидемия гриппа. – Я отвернулась, глядя в огонь.Король сжал мои руки.– Как мне жаль, – сказал он с искренним сочувствием. – Но ты теперь у меня в гостях! Ты будешь жить в моем дворце и я назначу тебя… эээ… я назначу тебя официальной музой первого поэта королевства, то есть меня. Знаешь, что я заметил, когда ты сидела в парке? Меня поразило сходство между тобой и скульптурой. Ты помнишь ее? Афродита. Копия римской копии из моей коллекции, и неплохая. Такое красивое лицо, чистое, благородное и такое холодное, каким только может быть камень. Но я увидел тебя, и статуя словно ожила. Ты плакала, и мне показалось, что у меня вот-вот разорвется сердце. Ты самое теплое, живое и ослепительно красивое создание, какое я когда-либо видел. Я очень жалел, что ты не приняла тогда моего приглашения на чай. Но потом мы встретились снова. Судьба! Ты рассказала мне о своих бедах, и я понял, что ты должна всегда находиться рядом со мной. Понимаешь? Я в некотором роде известный собиратель красоты. Позволь показать тебе кое-что.Он взял меня за руку и провел по лабиринту коридоров в большой зал. Его энтузиазм напоминал мне радость маленького мальчика, и я понимала, что он собирался показать мне что-то, чем он сильно гордился.Вдоль стен стояли многочисленные бюсты и статуи: римские императоры, сенаторы, военачальники. Там были греческие мальчики и мужчины и целый пантеон богов и богинь. Я ничего не знала об античном искусстве, понимая только, что эти статуи очень старые и что я видела нечто подобное во Флоренции и Риме.– Моя коллекция, – гордо объявил король Людвиг. – Или по крайней мере часть ее. Собиралась годами. Некоторые статуи не слишком хороши, но вот эта…Узнаешь? Афродита, но вовсе не похожая на ту жалкую мраморную статую в Пратере. Посмотри, как сверкает мрамор, как он гладко отполирован. Разве она не прелестна? А теперь посмотри на ее лицо! Она – это ты, дорогая. Ты!Статуя была действительно красива, но, как мне показалось, сходство между нами ограничивалось только фигурой: у Афродиты были красивые бедра, длинные ноги и полная грудь.– У тебя те же классические пропорции, – радостно продолжал король. – Твое лицо разделено на совершенные трети. Расстояние от лба к носу, длина носа и расстояние от носа к подбородку равны. Ты сама это увидишь. – Он нетерпеливо подвел меня к зеркалу. – Классический прямой нос! Замечательные скулы. Неповторимый округлый подбородок. О! – Людвиг Баварский судорожно вздохнул и воздел руки к небу. – Всю свою жизнь я был истинным ценителем красоты. Я живу ради красоты, и я окружаю себя красивыми вещами и красивыми женщинами.– А теперь вы решили и меня прибавить к своему великолепному пантеону? – улыбнулась я.– Да. Именно так. – Король одобрительно кивнул. – Ты, наверное, сочла довольно эгоистичной мою просьбу приехать в Мюнхен, но все мужчины эгоисты, моя дорогая, и почему король должен отличаться от остальных? Обещаю, что буду хорошо заботиться о тебе. Ты получишь все, что захочешь, только попроси.– Я хочу научиться читать и писать, – объявила я твердо. – Я наполовину цыганка и никогда не училась грамоте.– Замечательно! Восхитительно! – Людвиг всплеснул руками. – Я сам стану учить тебя. Английскому и немецкому. Не умеешь читать, да? Весьма необычное занятие для меня – преподавание. Как я могу писать для тебя стихи, если ты не сможешь их прочесть? Я сейчас же отдам приказ приготовить тебе подходящие апартаменты. Думаю, лучше всего рядом с моими. Вольфгангу придется переехать.Мы с Людвигом вернулись в зал. Он непрерывно болтал и смеялся, словно маленький мальчик, который наслаждается новой игрушкой. Однако, прежде чем мы вошли в его комнату, он остановился и коснулся рукой моего рукава.– Есть еще кое-что, моя дорогая. – Он слегка покраснел. – Я не стану… эээ… просить что-либо у тебя… кроме… эээ… Кроме того, о чем я уже сказал. Ты будешь моей музой, и ничем больше. Когда передо мной столь совершенная красота, мне не хочется… эээ… Ты понимаешь, что я имею в виду?– Прекрасно понимаю, – ответила я. – Вы не хотите спать со мной. – Он покраснел и смущенно уставился на свои туфли. Я ласково взяла его за руку и сказала: – Я очень благодарна вам за честь, ваше величество. Благодарна, что вы согласились стать моим другом. Обещаю, я не подведу вас.– Мы будем лучшими Друзьями, – счастливо согласился король, – а также учителем и ученицей, богиней и ее верным поклонником. Пойдем, моя милая Венера, отпразднуем нашу встречу шампанским. Какой сегодня чудесный день.Мои комнаты были элегантно обставленными, светлыми и очень удобными. Анна никак не могла поверить нашему счастью – жить в королевской резиденции рядом с самим королем. Людвиг заходил каждое утро, чтобы позавтракать со мной, и каждый вечер перед тем, как лечь спать. Он всегда приносил какую-нибудь безделушку из его огромной коллекции: украшение, вазу или статуэтку. Он часто обращался ко мне «Венера» или «Афродита», и мне иногда казалось, что он действительно считает меня богиней любви и красоты.Почти сразу же он приказал придворному художнику герру Штилеру нарисовать мой портрет для «Галереи красавиц» – известного на весь мир собрания портретов самых красивых женщин Европы, где были изображения и дочери мюнхенского сапожника, и портреты самых избранных дам высшего света со всех континентов. Королю так понравился мой маленький портрет, что он заказал у Штилера еще одну работу, где я была написана в костюме Афродиты – греческой тоге, которая оставляла открытой одну руку и грудь. Он присутствовал на каждом сеансе и, когда все было закончено, приказал повесить этот портрет у себя в спальне. Нечего и говорить, что эта история вызвала страшный скандал. Но король, казалось, ничего не замечал.– Ты теперь всегда со мной, – вздыхал он радостно, – и когда я сплю, и когда бодрствую.Однако речь при этом шла только о портрете. Я была в недоумении. Нельзя было сказать, что король Людвиг не любил женщин, наоборот, он обожал их. Почему же он не хотел лечь со мной в постель?Мы проводили вместе долгие часы. Я училась читать и писать так же упорно, как некогда училась играть в карты. Став грамотной, я собиралась уничтожить последнее преимущество, которое имели передо мной горгио: никогда больше ни один мужчина не сможет оставить мне записку, которую я не смогу прочитать.Король Людвиг был необычным монархом. Он чувствовал себя крайне неловко во время традиционных церемоний с его присутствием и очень любил гулять по улицам, останавливаясь, чтобы поболтать с продавцом, студентом или прачкой. Его фигура давно примелькалась на улицах Мюнхена: всегда чем-то озабоченный, с опущенными плечами – внешность не короля, а профессора из университета.Он был знатоком истории и ценителем антиквариата. Едва ли несколько человек во всем мире могли сравниться с ним в познаниях о древнем искусстве. Он провел меня по Глиптотеке – первому музею в Европе, построенному специально, чтобы представить широкой публике античное искусство. Одновременно, по приказу Людвига, строилась Пинакотека, или музей живописи, который должен был вместить его внушительную коллекцию картин. Его любовь к красоте и огромные познания вдохновляли меня, и я очень многое узнала от своего старшего друга. Король Людвиг стал для меня учителем и отцом, и я искренне привязалась к нему.Очень скоро я поняла, что его положение правителя было крайне непрочным. Когда дело доходило до принятия политических решений, король Баварии становился таким же наивным, как пекари и столяры, с которыми он частенько общался. Возможно, даже еще более наивным.Прислушиваясь к дворцовым сплетням, я обнаружила, что самым могущественным человеком в Баварии был не король или кронпринц Максимилиан, а барон Вольфганг Карл фон Цандер. Одно его имя вызывало страх и уважение, он держал всю страну в своих железных руках. Он лично отбирал королевских гвардейцев, и они были преданы только ему. Принц Максимилиан, который обещал стать таким же слабовольным монархом, как и его отец, однако без щедрости и великодушия последнего, был полностью во власти барона. Все соглашались в том, что, когда кронпринц придет к власти, настоящим правителем Баварии станет Вольфганг фон Цандер.Этот могущественный сановник навестил меня через месяц после моего появления в резиденции короля. Я сидела в гостиной с учебником немецкого языка, когда туда вошла моя служанка.– В чем дело, Анна?Анна выпятила живот и похлопала рукой по левой груди, затем изобразила длинные свисающие усы.– А, барон, – пробормотала я, закрывая книгу. – Пожалуйста, попроси его войти.Я пересела на кушетку и расправила свои юбки.В комнате появился барон. Он выглядел великолепно в белом мундире с голубой лентой через плечо и отделанными золотом ножнами шпаги.– Добрый вечер, фрау Гаррет. – Он поклонился.– Откуда вы узнали это имя? – Обычно я представлялась как мадам Ульянова и говорила всем, что недавно прибыла из России.Не дожидаясь приглашения, барон сел рядом со мной.– О, у меня есть друзья в Лондоне и Париже. – Он слегка пожал плечами. – Вы и ваш муж достаточно примелькались на континенте за два года. Что за карьера! Воспитана цыганами, привезена в Париж проезжим авантюристом, образование получила у вышедшей в тираж старой куртизанки, а потом стала любовницей одного из самых крупных негодяев в Европе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59