– Уже совсем поздно, – проговорил он бархатным голосом. – Я должен отвезти тебя домой.– Но я не хочу ехать домой, – мечтательно протянула я. – Хотя, наверное, должна. Иначе мадам Одетта очень рассердится на меня.– Не думаю, – уверил меня Сет. – Мы с ней старые друзья, ты же помнишь. Ты сможешь провести ночь на моей кровати.– А где же будешь спать ты?– Не волнуйся обо мне. – Сет помог мне подняться на ноги. – Пойдем, я покажу тебе мою спальню.Маленький ночник на низком столике рядом с его кроватью отбрасывал длинные дрожащие тени. Мебель в комнате была очень массивной. На окнах висели тяжелые темно-зеленые бархатные занавески, выглядевшие в полутьме почти черными.Сет оставил меня на несколько минут и вернулся с бутылкой шампанского в корзинке и двумя изумительными бокалами в виде головок тюльпанов.– У нас прекрасный повод для праздника. – Он сел на край кровати и предложил мне последовать его примеру. Я так и поступила. Читатель, конечно, решит, что я вела себя очень глупо (и так оно и было), но к тому времени я сильно опьянела от шампанского, которое Сет заставил меня выпить в течение вечера.Сет открыл бутылку и наполнил бокалы.– Пью за тебя, мадемуазель графиня Рони, – произнес он тост и подал мне бокал. – Ты выросла. Сейчас ты самая красивая женщина в Париже, и я рад, что снова нашел тебя.– А я пью за тебя, мсье Сет Гаррет, – отозвалась я, поднимая свой бокал. – Когда-то ты помог мне, хоть я тебе и не нравилась. И я тоже счастлива, что мы встретились снова, когда я уже выросла.Мы осушили бокалы.– Позволь, я помогу тебе раздеться, – сказал Сет и взял из моей руки бокал. – Не могу обещать, что буду ловок, как горничная, но я постараюсь.Я повернулась к нему спиной и перебросила волосы на грудь. Он легонько дотронулся сзади до моей шеи. Я вздрогнула и невольно хихикнула. Когда лиф был расстегнут, Сет предложил мне снять платье: он поможет расшнуровать корсет.– Я не могу этого сделать, – пробормотала я в растерянности.– Почему же? – Сет шутливо дернул меня за прядь волос и рассмеялся. – Ты же под ним не голая. Кроме того, не думаешь ли ты, что я никогда не видел женщин в корсете?– Уверена, что ты видел женщин и без корсета, – медленно сказала я, неожиданно вспомнив сцену, которую я наблюдала однажды в России, между Сетом и женой хозяина постоялого двора.– Я и тебя однажды видел обнаженной, – снова засмеялся он. – Так что раздевайся и ничего не бойся.Я встала и сняла платье, затем после некоторых колебаний и нижние юбки. Сет стоял позади меня и старательно расшнуровывал корсет – эту железную клетку, которая мешала мне дышать весь вечер.– Уф. – Корсет упал на пол, и я с облегчением потерла ноющий живот. На мне остались лишь тонкая нижняя рубашка до талии и шелковые розовые панталоны. – Как приятно снять это ужасное приспособление! Люди, создающие моду, явно женоненавистники. Так глупо – стискивать свое тело корсетом. Вот сейчас я опять ощущаю себя цыганкой.– А значит, – Сет снова подал мне полный бокал, – у тебя внутри теперь найдется еще местечко для шампанского.– Боже, как хороша жизнь! – Я опустошила бокал и с размаху опустилась на кровать Сета, затем скинула бальные туфельки и поболтала ногами в воздухе. Сет осторожно взял бокал у меня из рук и снова наполнил его. – Вы не согласны со мной, мсье Сет? – Я поглядела на него. – Жизнь удивительна.Сет Гаррет тоже решил устроиться поудобнее. Он снял сюртук, жилет и белый шелковый галстук, прилег на кровать и положил голову на согнутую в локте руку.– Думаю, сегодня ночью жизнь благоволит ко мне, малышка. – Он протянул руку и коснулся моих волос. – Ты красива. И забавна. И за весь вечер ни разу не назвала меня горгио.Я весело рассмеялась.– Зачем же мне так тебя называть, если я больше не цыганка? – Я легла на спину и раскинула руки в стороны. – Мы теперь оба горгио! Оба цивилизованные! Ты ведь действительно считаешь, что я теперь воспитанная женщина, ведь так? – с тревогой спросила я.Сет подвинулся ближе. Его рубашка была расстегнута у ворота, и я видела мягкие волоски на его груди, черные и с легкой сединой.– Для меня ты достаточно воспитана, графиня. – Он легко и нежно поцеловал меня в губы.– Зачем ты это делаешь? – спросила я тихо, не пытаясь отстраниться. Да я и не хотела этого.– Потому что ты сказала, что тебе это нравится, помнишь? – Сет еще раз поцеловал меня, придвигаясь все ближе, пока я не ощутила на себе тяжесть его тела. Этот поцелуй длился гораздо дольше, чем первый, но я мечтала, чтобы он никогда не кончался. Целуя меня в третий раз, Сет нежно раздвинул языком мои губы. Я втянула воздух и отвернула голову.– Удивлена? – тихо засмеявшись, спросил он. – Ничего, ты скоро привыкнешь. Это самый лучший способ целоваться. – Новый поцелуй был глубоким и долгим. Да, это было хорошо: казалось, его язык лижет мне сердце. Я неуверенно подняла руки и легонько погладила его шею. Сет вздрогнул и приподнял голову. – Считается, что ты должна закрыть глаза, когда тебя целуют. – Он мягко провел пальцами по моей щеке.– Почему?– Так будет лучше, – пообещал он. – Попробуй. – Сет поцеловал меня в закрытые глаза. – И не открывай их.Его поцелуи становились все неистовее и требовательнее. Он бормотал мое имя, целовал мне шею, плечи и, легонько поглаживая рукой мою правую грудь, вдруг высвободил ее из рубашки. Наклонив голову, он обхватил губами маленький розовый сосок. Я замерла, вскрикнув от неожиданности, и тогда он успокаивающе поцеловал меня в губы. Потом развязал пояс на моих панталонах.Я зашевелилась под ним и, задыхаясь, пролепетала:– О, мсье… не надо… Что ты?.. О-о… – Он заставил меня замолчать, прижавшись губами к моему рту, а затем целовал меня вновь и вновь, пока я не расслабилась.– Я хочу тебя. Я хочу видеть тебя.Его голос стал хриплым. Слова доносились словно откуда-то издалека. Я чувствовала себя как в полудреме и не могла ни пошевелить рукой, ни приподнять голову. Сет очень осторожно раздел меня, и я даже не протестовала. Я плыла, будто на облаке, одурманенная шампанским и страстью, и мне хотелось подниматься все выше и выше. А Сет был словно буря – у меня не оставалось ни сил, ни желания, чтобы противостоять ему.Я лежала совершенно обнаженная. Он тоже разделся, и в свете лампы его мощный торс отливал бронзой. Его руки нежно гладили мое тело. Я приподняла голову и легонько коснулась кончиками пальцев его щеки. Я была слишком сконфужена, чтобы смотреть ниже. Мимолетный взгляд на нечто огромное и тяжелое между его ног смутил меня.– Боишься, цыганочка? – прошептал Сет.– Ты сделаешь мне больно, как мой дядя?– А что если и так? – Он запустил пальцы в мои волосы и провел губами по моей шее. – Будешь плакать?– Ты же знаешь, что нет. Я цыганка!Его объятия стали крепче, а поцелуи еще настойчивее. Я ощущала напряжение желания в его теле, и от этого у меня кружилась голова. Мышцы его шеи походили на натянутые канаты, лоб и грудь покрывали бисеринки пота. Губы обжигали мне кожу – такими горячими и болезненными были его прикосновения. Он напоминал сейчас голодного волка, терзающего упавшую жертву.Мое тело тянулось к нему. Я прижималась все ближе и целовала его так, как он хотел, чтобы я его целовала. Сет раздвинул мои бедра и в следующее мгновение проник внутрь меня, однако я не чувствовала боли, было только удивление оттого, что я почти не ощущала тяжести его тела.О, как я хотела сделать его счастливым, как мне хотелось заставить Сета полюбить меня. И хотя меня все еще пугали его огромный рост, сила и чувственный голод, происходящее совсем не было похоже на то, что случилось в Москве. Тогда я стремилась высвободиться и убежать, а сейчас – сейчас я вовсе не хотела, чтобы все закончилось. Я чувствовала, как меня захлестывает волна наслаждения, и моим единственным желанием стало доставить Сету удовольствие. Он подчинил меня ритму своих движений, и мы, проникая друг в друга, поднимались и падали, словно качаясь на морских волнах. Наконец, мощно содрогнувшись, Сет глубоко вошел в меня, извергнув семя. В следующий миг он обессиленно застыл, тяжело дыша. Его сердце бешено колотилось, словно он только что взбежал вверх по нескончаемо длинной лестнице.Я смотрела на Сета, лежащего рядом, и по моим щекам катились слезы. Но я плакала не от боли и не от сожаления о том, что произошло: ведь я не сомневалась, что очень скоро мы станем мужем и женой. Меня так поразила та неведомая сила, захватившая нас обоих, что я не смогла сдержать своих чувств. Я крепко прижалась к Сету, отвела волосы от его лица и легонько поцеловала в губы. Я даже испытывала что-то похожее на гордость, словно в одиночку укротила дикого зверя. Впрочем, в некотором смысле именно так оно и было.Сет слегка застонал и открыл глаза.– Ну как? Тебе понравилось?– О да! – горячо ответила я. – Да. Это не было похоже… когда мой дядя… ты знаешь. Это было великолепно. – Я грустно вздохнула. – Жаль, что я не сохранила девственность для тебя.– Мне не жаль, – фыркнул Сет. – Невинность – самая большая помеха в постели.Меня поразило, как цинично он произнес слово «невинность», но я промолчала. Ведь у цивилизованных людей другие представления, совсем не такие, как у цыган. Ни один цыган не женится на девушке, которая уже принадлежала до него другому мужчине. Утром, после первой брачной ночи, жених выносит запятнанные кровью простыни как доказательство порядочности своей избранницы. Возможно, Сету не требовалось, чтобы его жена была невинной. Что ж, я была только рада.– Это и есть то, чем занимаются женатые люди?– Не только это, – с коротким смешком ответил Сет. – Существует множество разнообразных способов.Эти «важные» слова ничего не сказали мне, но я не стала просить его объяснить их значение. Впереди было еще много времени, как казалось мне. Я чувствовала себя сонной и счастливой. И любимой. Глава 6Я СТАНОВЛЮСЬ МУДРЕЕ Я замерла на середине лестницы. По черным и белым мраморным квадратам пола на коленях ползал лысый мужчина и собирал рассыпавшиеся жемчужины. Услышав мои шаги, он поднял голову.– О! – Он торопливо поднялся. Поверх черных брюк и белой рубашки на нем был длинный черный фартук. Очевидно, слуга. – Доброе утро, мадемуазель.Я медленно спустилась по лестнице, держась за перила. Из высоких окон около входной двери лились потоки солнечного света. Я прикрыла ладонью глаза и зажмурилась.– Доброе утро. – Мой голос показался мне каким-то слабым, словно доносившимся издалека. – Не могли бы вы… не могли бы вы сказать мне, мсье, где я нахожусь?– Где? Вы в особняке мсье Сета Гаррета, мадемуазель, – вежливо ответил слуга. Из его тона было ясно, что неплохо бы было мне самой знать об этом.– Да-да, – нетерпеливо перебила я его. – Но я не знаю, где расположен этот дом. Я должна вернуться назад…– А… – В его глазах мелькнула тень сочувствия. – Я сейчас позову кучера, Буше. Он отвезет вас домой, мадемуазель. Не могли бы вы подождать несколько минут? – Он кивнул на стул с высокой спинкой, что стоял около стены, и быстро вышел.Я, вздохнув, тяжело опустилась на нижнюю ступень лестницы. Ужасно болела голова, меня слегка мутило, на душе скребли кошки. Я вспомнила обнаженного мужчину, которого оставила наверху, вспомнила все бесстыдство прошедшей ночи и в ужасе закрыла глаза. Мы еще дважды занимались любовью: перед тем как заснуть и рано утром. Потом Сет заснул, а я лежала и думала, думала, думала. Я испытывала сильную радость, к которой примешивалось легкое сожаление и удивление от того, что все так быстро произошло. Сейчас надо было скорее вернуться к мадам Одетте и объясниться с ней. Разумеется, до свадьбы мне придется жить на рю де Вожирар – того требуют приличия. Да, необходимо еще о многом подумать, а моя голова словно разламывается на куски…Через некоторое время за входной дверью послышался шорох колес по подъездной дорожке. Вошел слуга.– Коляска подана, мадемуазель. Сюда, пожалуйста. Он распахнул входную дверь и проводил меня к воротам, где стояла коляска. Я вспомнила, что этот же кучер вез нас вчера вечером. Они со слугой обменялись многозначительными взглядами, но я решила, что их просто смущает вид моих распущенных волос. Надо было бы вновь заплести их в косы и уложить в прическу, но я растеряла все шпильки, и было лень их искать.Кучер открыл передо мной дверцу коляски и помог сесть. Я дала ему адрес мадам Одетты на рю де Вожирар. Оглянувшись назад, я увидела на пороге дома слугу, который грустно качал головой.Дверь мне открыла Мари-Клэр. Она бросила на меня какой-то кислый взгляд и проворчала:– Хозяйка еще в постели. Она не желает тебя видеть.– Я знаю, что она рассердилась… Но я должна поговорить с ней, Мари-Клэр, и все объяснить.– Тебе придется долго объясняться, – фыркнула служанка. – Я еще никогда не видела ее такой злой. Не удивляйся, если она будет швыряться в тебя подушками и вазами.Я подобрала юбки и стала медленно подниматься по лестнице в спальню мадам Одетты. Старуха полулежала на кровати, ее лицо, окруженное огненно-рыжими волосами, казалось бледным и одутловатым. Я еще ни разу не видела мою наставницу такой старой и изможденной.Прежде чем я открыла рот, она крикнула:– Убирайся! Я не хочу больше тебя видеть!– О мадам, – ласково сказала я, приближаясь к кровати. – Я знаю, вы так обижены, но у меня для вас прекрасные новости! Я скоро выйду замуж, как вы и планировали.– Мне плевать, что с тобой будет! – По морщинистым щекам мадам Одетты потекли слезы, но она даже не стала их вытирать. – Я не хочу слушать, что ты сделала, где ты была и какой еще позор ты навлекла на мою голову. Я просто не хочу этого знать! Ты бросила меня вчера вечером! Я была не в силах выносить твое безобразное поведение и поднялась наверх, чтобы прилечь, а ты, эгоистка, даже не поинтересовалась, как я себя чувствую. Все, о чем ты думала, – это как бы повеселиться и… попасть в еще одну скандальную историю! Мне уже известно все о том, что вы с этим негодяем Сетом Гарретом сделали с Симоной и Пьером Делакруа. Ты с ума сошла? Разве не повторяла я тебе сотни раз, чтобы ты каждую минуту думала, что делаешь? И что же? Ты устроила безобразную сцену, опозорила себя, и, как будто этого еще недостаточно, – уехала с бала с этим подлецом, этим повесой, этим… мерзавцем!У меня пересохло во рту.– Но я думала… он ваш друг.– Друг? Ты думаешь, он навязал мне маленького оборвыша, потому что я ему так нравлюсь? Да этому человеку нет дела ни до кого, кроме самого себя. Он самый жестокий, холодный и злобный негодяй из всех, кого я знаю.– О нет! – вскричала я. – Он был очень добр ко мне, очень добр! Он… мы собираемся пожениться!Мадам Одетта взглянула на мое счастливое, светящееся надеждой лицо.– Маленькая дурочка, – сказала она презрительно. – Он сделал тебе предложение? – Я открыла рот, но не издала ни звука. – Так я и думала, что нет. Ты вообразила, что погубленная репутация – верный путь к замужеству? Да ты еще хуже, чем просто дура! Ты разрушила все свои надежды на брак с порядочным мужчиной. Неужели ты думаешь, что нужна кому-нибудь теперь, после того, как тебя скомпрометировал и бросил самый известный ловелас Парижа?– Но… вы никогда не говорили… – слабо запротестовала я. – Вы… говорили… я думала, что он ваш друг! Вы ошибаетесь, мадам, Сет – он совсем другой!Но пока я говорила, перед моими глазами промелькнула картина из недавнего прошлого: Сет Гаррет, обнаженный, навалившийся на жену хозяина постоялого двора. Мне стало дурно.– Он именно то, что я сказала, если не еще хуже! – гневно бросила мадам Одетта. Ее пальцы судорожно сжимались, сминая покрывало. – И если ты думаешь, что весь Париж сегодня не обсуждает того, что случилось прошлой ночью!.. Ты теперь его законная шлюха! Я больше не хочу иметь с тобой дела! Немедленно убирайся из моего дома! Отправляйся к своему любовнику! Ему придется приютить тебя. А знаешь, что с тобой будет потом? Он попользуется тобой, возьмет твою красоту и юность и в конце концов вышвырнет тебя на помойку, откуда ты и пришла. Он сделал это с Симоной и еще не знаю со сколькими другими женщинами, и он сделает это с тобой. Думаешь, ты чем-то от них отличаешься? Думаешь, он тебя любит? Да он всю ночь смеялся над тобой, потому что ты оказалась достаточно глупа, чтобы попасться в его сети. Ни один приличный мужчина теперь к тебе и на пушечный выстрел не подойдет, маленькая цыганская дура! А я… мне наплевать!– Мадам, – сокрушенно сказала я, сев на край кровати и касаясь ее руки. – Вы ошибаетесь, я знаю. Он не такой. Он поступит, как подобает джентльмену.Мадам Одетта презрительно фыркнула и отдернула руку. Отвернувшись и уткнувшись лицом в подушку, она произнесла невыразительным, тусклым голосом:– Убирайся! Бери свои вещи и уходи из моего дома. Я умываю руки. Ты навсегда останешься грязной цыганкой, я должна была предвидеть это. Вот Сет Гаррет сразу раскусил тебя, иначе не сделал бы того, что сделал. Убирайся!Я встала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59