– Если бы не я, его бы здесь сейчас не было.
– Если бы не ты, Шу все еще был бы не столько императором, сколько генералом, а богиня войны все еще держала бы его за фаворита. Подумай сам, что это означало бы для твоего брата, которому пришлось бы возделывать землю в империи, которой управляет подобная парочка? Жизнь обстоит так, что военные все равно будут сражаться, потому что это их единственное дело. А император пошлет в сражение своих подданных, не спрашивая, хотят они того или нет, просто потому, что воинственные монархи всегда поступают именно так. Ты похож на них, Льешо, принц снов?
– Никогда не стремился на престол, – пожал Льешо плечами, отрицая одновременно и обвинение, и последовавший за ним вопрос. – К сожалению, я становлюсь именно таким против собственного желания.
– Ну что же, можно сказать, что кое-чему ты научился.
Болтай вытащил из волос застрявшую веточку и отряхнул с одежды листья: ожидая, пока Льешо возвратится из сна Шокара, он немного полежал на земле. Впрочем, Великое солнце еше не успело подняться высоко. Льешо решил, что скорее всего лишь недавно закончилось время завтрака, и тут же вспомнил о своем пустом желудке. Словно поняв мысли хозяина, тот отозвался гневным рычанием.
– Достаточно, – остановил Болгай. – Четыре раза – это уже урок. Прежде чем накормить зверя, который так страшно урчит в твоем животе, тебе предстоит посетить еще несколько снов. И на сей раз нам придется отправиться дальше вожделенной норы, в которой можно уютно поспать. Предстоит переправиться через реку.
Живя среди прорицателей Акенбада, Льешо уже путешествовал по чужим снам, и тогда просыпаться приходилось вдалеке от собственной постели. Наверняка передвигаться по миру во сне куда легче, чем делать это наяву, в реальном мире. Но шаману требовалось нечто большее, чем простая переправа через реку, и принц понимал, кого ему предстоит увидеть. А потому, глубоко вздохнув, чтобы успокоиться и взять себя в руки, он вызвал в уме образ императора Шу и побежал по кругу – все быстрее и быстрее.
Шея Льешо вытянулась и покрылась грубым рыжевато-коричневым мехом. На голове снова выросли рога, руки и ноги вытянулись, превратившись в ноги оленя. Крепкие копыта с силой оттолкнулись от земли и вознесли короля леса ввысь, всплеском звериной энергии вырвав из круга. Лес исчез за спиной.

Глава двадцать восьмая

Через секунду Льешо был уже над Дарнэгом и довольно тяжело опустился на крышу дворца правителя. Копыта стукнули по терракотовой черепице и превратились в руки и ноги, удержать равновесие на которых оказалось совсем не легко. Жемчужина на серебряной цепи тоже внезапно обрела конечности и начала отчаянно толкаться. Так что на крыше, среди осколков черепицы, теперь барахтались двое – Льешо и джинн. Первым умудрился встать на ноги Свин и сразу принялся отряхиваться, приводя в порядок камзол.
– Ты собираешься пойти туда или планируешь попросить императора принять тебя здесь, на крыше?
– Так, значит, он здесь?
– В спальне. Хотя на твоем месте я без предупреждения там бы не появлялся.
– Ему хоть немного лучше?
Магия сна, которая принесла их обоих сюда, в Дарнэг, начала понемногу испаряться. Льешо побрел по крыше, решая, как с нее спуститься и при этом не получить от часовых стрелу в спину.
– Об этом тебе лучше справиться у госпожи Сьен Ма, – многозначительно ответил Свин.
– Неужели смертная богиня в Дарнэге?
– Больше того, в спальне императора Шу. – Джинн скорчил гримасу. – Не думаю, что стоит удивлять их неожиданным появлением.
– О!
С некоторым трудом переварив только что полученную информацию, Льешо пришел к единственному выводу, который мог бы объяснить загадочное поведение спутника. Мысль заставила его вздрогнуть. Сон, в котором фигурировали кобра и черепаха, сказал многое, а Бикси все знал и того раньше. И все же сны – это одно, а спальня – кое-что совсем другое. Во всяком случае, так казалось Льешо.
– Так, значит, они… Когда это произошло?
– Определенно не тогда, когда госпожа была замужем за правителем Фаршо, – медленно, словно перебирая в уме факты и принимая решение, ответил Свин. Но это была, конечно, игра. Не приходилось сомневаться, что джинн совал свой нос в дела императора еще до того, как превратился в жемчужину и скатился с небес.
– Думаю, они обнаружили, что имеют много общего, встретившись в имперской столице.
Крыша дворца была настолько неровной, что немало историй могли бы так и остаться незаконченными. Изо всех сил стараясь не скатиться и не сорваться, Льешо по пути обдумывал полученные от джинна сведения. Итак, смертная богиня войны и император, сам, подобно военачальнику, ведущий в бой свои полки.
Госпожа Сьен Ма очень хорошо относилась к Льешо. На арене в Фаршо она вырвала его из рук господина Ю и научила стрелять из лука. Когда Марко напал на поместье правителя, она помогла мальчику спастись бегством, а во время этого бегства вернула драгоценные семейные реликвии: нефритовую свадебную чашу и одну из потерянных Великой Богиней жемчужин. И еще куда менее приятную вещь – то самое короткое копье, которое постоянно стремилось его убить. Она даже рискнула собственной безопасностью, чтобы отвлечь внимание преследователя и тем самым выгадать время.
Ее сиятельство много раз спасала Льешо жизнь, но в то же время она казалась холодной, далекой и опасной. А кроме того, несравненно старше самых старых прапрапрадедов императора, давно покоящихся в усыпальнице недалеко от дворца. Бикси упоминал чувства госпожи, однако ее присутствие в императорской спальне свидетельствовало о его ответном расположении. И все же Шу просто не мог быть настолько опрометчивым! – пугала одна лишь мысль об этом.
– Она что, заколдовала его? – поинтересовался Льешо. Подобный вариант казался единственно возможным. Свин смешливо фыркнул:
– Нет, дитя мое! Кто тебе сказал, что подобная госпожа нуждается в каком-то колдовстве? Логичнее было бы спросить, какое наваждение напустил на смертную богиню наш Шу!
Поскольку Льешо слышал, как рассуждал о чувствах богини Бикси, он постарался и сам выстроить умозаключение. Он слышал, что женщины тянутся к королям, хотя на себе этого пока еще не испытал. Возможно, к императору богиню привлекло само дело, которому она служила. Шу прекрасно мог бы – и скорее всего должен был бы – остаться дома, во дворце, заниматься мирными делами собственных провинций. А вместо этого он потихоньку выскользнул через черный ход и побежал воевать бок о бок с пустынниками Гансау и встречаться со своими шпионами в неприятных и опасных местах. Он был хорошим генералом, а потому старался сохранить живыми и невредимыми как можно больше своих солдат. Льешо подумал, что следовало бы и раньше заметить тягу Шу к военным опасностям. Но он почему-то лишь сейчас испугался этой склонности.
– Осторожнее! – крикнул Свин – задумавшись, принц поскользнулся на оторвавшемся куске черепицы.
– Ой!
Он упал и поехал вниз, тщетно пытаясь ухватиться за красные глиняные пластины, которые тут же ломались. Льешо разжимал руку, пластины съезжали с крыши и с треском падали во двор, однако юноше было не до этого – он пытался найти хоть какую-то опору.
– Стой! – раздался снизу громкий голос, а за ним последовал свист стрелы, которая пролетела возле самого уха принца, едва его не задев.
– Не стреляйте! Свои! – закричал возмутитель спокойствия и понял, что падает. – Спасите!
Шлеп! Хвала Богине, фасад дворца был украшен балконами. Льешо приземлился на один из них. Встав на колени, он засунул в рот пораненный палец, из которого вовсю текла кровь. Украшенные витражами высокие двери оказались распахнутыми, а на пороге стоял потерявший от удивления дар речи Хабиба.
– Что ты делаешь здесь, в Дарнэге? – спросил он, наконец-то придя в себя. – И как попал на крышу?
– А ты мог бы поверить в то, что на самом деле меня здесь нет?
– Что касается тебя, дитя, я мог бы поверить во что угодно. – Хабиба взглянул на принца так, как, наверное, смотрел бы на продаваемого ворами хромого верблюда, однако, отойдя в сторону, пропустил его в комнату. – Ты бы лучше спрятался, пока кто-нибудь из охранников тебя не засек и не посадил в темницу. Таково было любимое развлечение бывшего правителя, и я сомневаюсь, что его люди уже утратили эту привычку. Льешо вошел в комнату, и волшебник пристально, сощурившись, взглянул на него.
– У кого ты сейчас занимаешься?
– У Болгая. Льюка его ненавидит.
– Еще бы. – Хабиба плотно закрыл дверь. – Я и сам хотел порекомендовать его тебе, но не думал, что ты способен преодолеть естественную ненависть к гарнам.
Комната оказалась теплой и светлой – по углам в больших подсвечниках горела целая батарея свечей. Свисавшая с потолка масляная лампа освещала стоящую на рабочем столе серебряную чашу с водой, а воздух наполнял нежный аромат душистых трав. Льешо заметил у стены мягкий, с множеством подушек диван и с удовольствием погрузился в него, устало потирая глаза.
– Они вовсе не плохие люди. Во всяком случае, те, которых я встретил в городе Чимбай-хана. Жители севера и сами терпят крупные неприятности от южных кланов, так что в них мы нашли союзников.
– А что скажешь о самом шамане Болгае?
– Он очень странный, и его уроки тоже. Все, что происходит сейчас, мне снится, понимаешь? Наяву. Во всяком случае, так он мне сказал. И это вполне возможно, так как я настолько устал, что мог бы свалиться там, где стою, – или сесть. Ведь нельзя же мечтать о сне, если спишь, правда?
– Ты ходишь во сне, – заключил Хабиба. – А это первый твой опыт?
– Второй, если не считать более ранних, непрофессиональных. Впрочем, Болгай говорит, что первый не считается, так как я не покидал города хана, а Шокар спал, когда я пришел в его сон. А сейчас со мной был Свин, но он куда-то делся, а может быть, так и сидит на крыше. Император здесь?
– Я отведу тебя к нему.
Хабиба накрыл серебряную чашу куском белой шелковой ткани. Льешо не понимал, что она символизирует, так как до сих пор не знал, откуда волшебник родом и где учился. Однако он хорошо осознавал, что означает стоящая ночью в мастерской чаша с водой. Впрочем, откуда взялась ночь, если принц начал свое путешествие на рассвете?
– Путешествия во сне далеко не всегда следуют за обычными часами. Время и расстояние оказываются перепутанными и смещенными. Чем дальше ты уходишь, тем больше путаешься во времени.
Хабиба вывел нежданного гостя в широкий, словно улица, коридор и ответил на еще один невысказанный вопрос. Наверное, эта черта магов и была самой неприятной. Льешо собирался спросить, когда именно происходит все то, что сейчас происходит. А где оно происходит, он знал и сам. Маг, однако, опередил его вопрос.
– Вполне возможно, мы разговариваем в твоем будущем или твоем прошлом; в любом случае это вечер после предыдущего дня.
Чего-то подобного Льешо и ожидал.
Они подошли к украшенным золотом широким двойным дверям, и Хабиба громко постучал по встроенной в одну из панелей мембране. В комнате послышалось движение и раздались тихие голоса.
Дверь открыла госпожа Сьен Ма. На ней был богатый халат из белого шелка, подпоясанный широким золотым поясом. Распущенные волосы бархатной волной спускались на плечи. Льешо постарался не думать о том, что было надето на богине под халатом, если вообще что-то было надето, и что привело ее волосы в такой живописный беспорядок. Взгляд вниз не помог, потому что на ногах госпожи оказались всего лишь подходящие случаю вышитые комнатные туфли.
– Он здесь, – коротко произнесла богиня и отступила на шаг, пропуская посетителей.
Льешо покраснел до корней волос, явно сомневаясь, стоит ли входить, однако Сьен Ма сделала широкий жест.
– Заходи, не стесняйся. Он будет рад тебя видеть. Слова прозвучали так, словно император не знал, кто стоит у двери его спальни, и Льешо переступил порог. Однако когда госпожа захлопнула дверь, оставив Хабибу за ней, юноша усомнился в том, что поступил правильно.
Комната оказалась просторная, роскошно украшенная шторами, гобеленами и позолотой, хотя и не такая пышная, как королевские покои в Шане. На подиуме, за отодвинутым сейчас пологом, стояла огромная смятая кровать. Император стоял возле окна спиной к двери, в домашних штанах и куртке свободного покроя. Льешо изо всех сил натянул поводья собственного разыгравшегося воображения, но румянец на его щеках отказывался подчиняться и продолжал пылать.
– Это твой сон или мой? – уточнил Шу и лишь после этого отвернулся от отражения в стекле.
– Думаю, мой, – ответил принц. – Дело в том, что Болгай учит меня путешествовать во сне.
– Гарнское имя. Ты выбираешь странных учителей, принц Льешо.
Юноша уже настолько привык общаться с магами и чародеями разных мастей, что неподдельно удивился тому, что имя оказалось незнакомым для Шу. На душе стало немного легче, ощущение овцы – или раба! – бегущей между двумя рядами прицелившихся стрелков, прошло.
– Ничуть не более странных, чем вы сами. – Принц выразительно взглянул в сторону госпожи. – Я ошибался, когда так за вас беспокоился, или, напротив, был более прав, чем мне казалось?
Шу отмел вопрос одним движением плеча, но Льешо не собирался сдаваться.
– Что случилось с Цу-таном? Спрашиваю не из любопытства. Дело в том, что мы пытаемся разыскать Адара, Хмиши и Льинг, и я должен знать, что с ними произошло.
– Забудь о Хмиши. Он уже мертв и ждет лишь того момента, когда тело его смирится и перестанет качать к сердцу кровь.
– Я не могу этого принять.
– Значит, не принимай. То, во что ты веришь, в конечном итоге не имеет ни малейшего значения.
Шу настолько стремительно и целеустремленно пересек комнату, что Льешо отступил на шаг, ожидая нападения. Но император всего лишь слегка задел локоть гостя – подойдя к низкому столику, он взял стоящую на нем бутылку и вылил ее содержимое в бокал.
– Он отдал Хмиши своим помощникам, чтобы те продолжали его пытать. Но другого, более ценного пленника он бережет – боится гнева хозяина, – ответил Шу, опустошив бокал. – Адар должен оставаться невредимым, во всяком случае, физически, до тех пор, пока Цу-тан не притащит его в лагерь Марко, на юг страны. Как поступит сам волшебник, я, к сожалению, сказать не могу, однако Цу-тан не сулил ровным счетом ничего хорошего.
Льешо содрогнулся. И все-таки время для спасения Адара еще оставалось. Больше того, хотя в сновидениях принц слышал крики Хмиши, он не хотел верить, что искусство брата-целителя не сможет спасти его. Сложнее обстояло дело с Шу, который отказывался признавать собственную боль.
– А вы? Что сделал охотник за колдунами с вами?
– Просто нещадно избивал, чтобы я знал свое место.
Император небрежно махнул рукой, словно желая перевести разговор на другую тему или показать, что побои – полная ерунда. Но в то же время снова потянулся к бутылке.
Решительно закрыв бутылку рукой, Льешо не позволил вновь наполнить бокал.
– Значит, мастер Марко. На расстоянии?
Госпожа Сьен Ма со сдержанным интересом наблюдала, как император медленно покачал головой – нет. Она не поддержала возлюбленного, но и не выказала никаких признаков осуждения, а потому Льешо продолжил поиск истины.
– Он ведь убил прорицателей Акенбада прямо в их снах, – напомнил юноша. – Приходил и в мои сны, угрожая смертью. Кое-какие приемы из его арсенала мне знакомы, хотя до сих пор я не обладаю информацией, достаточной для того, чтобы понять форму его духа.
Лицо Шу внезапно осветилось пониманием. Каждая история добавляла новые детали в картину не только сил мастера Марко, но и его недостатков.
– Он поднял моих мертвых, – наконец заговорил полководец. – Привел в мои сны изувеченные, страшные тела, вытащив из могил, где они уже давно начали гнить. Они проклинали меня за свои страдания. Целые поля, покрытые телами убитых в сражениях. Деревни, опустошенные болезнями, которые зарождаются в непогребенных трупах. Старики, умершие от голода после того, как враги унесли с собой все запасы. Погибли все: дети, подростки, старые женщины и их юные сильные сыновья – все, все! – исключительно ради того, чтобы генералы и императоры могли получить лишнюю пядь земли. Эти люди приходили в мои сны и показывали свои страшные раны и увечья. Они обвиняли меня в собственной гибели и призывали на мою голову позор и страдания.
– Это хитрость, уловка, – начал было Льешо, но госпожа Сьен Ма легким движением головы остановила гостя.
Ее широко раскрытые, неподвижные глаза не отрывались от лица императора, и принц невольно вздрогнул, моля небеса, чтобы эта женщина никогда не вздумала смотреть на него с таким хищным интересом. Если это и есть любовь, то он не хочет для себя даже малой доли этого страшного чувства.
– Если вам так тяжело и больно, почему вы не вернетесь домой, к своим людям?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56