над ним на металлическом крюке висел чайник, а рядом, на треноге, висел котел, в котором варилось какое-то зелье с резким неприятным запахом. Зелье больше всего походило на лекарство, но, к сожалению, судя по всему, это был обед. Не приходилось удивляться, что трактир пустовал, так что вся компания могла разместиться без всякого стеснения. Уселись все вместе, на длинных скамейках, за большим, не знавшим скатерти столом.
Шу выбрал место в дальнем углу у окна. Отсюда было хорошо видно и улицу, и трактирщика. Первым он усадил Льешо, потом сел сам, показав Льинг на место рядом с собой, у стены. Адар и Карина сели напротив, а с краю пристроился музыкант, поставив на скамейку рядом с собой сумку с флейтами.
Тощий трактирщик вытер руки о какую-то грязную тряпку, взяв ее с собой в качестве полотенца, и подошел к гостям. Вблизи было хорошо заметно, что углы его рта опущены так низко, что почти касаются подбородка, – очевидно, обиженное, недовольное выражение стало для него совершенно обычным.
– Чем могу служить, господин? – обратился он к императору, слегка поклонившись и окинув гостя внимательным, изучающим взглядом.
Опыт сразу подсказал ему, что потребуется скромно одетому негоцианту из Гуинмера.
Император положил на стол потрепанный кошелек.
– Принесите и мне, и моим попутчикам все, что у вас сегодня есть.
Увидев тощий старый кошелек, трактирщик едва сдержал презрительную усмешку, однако велел крутившейся возле очага перемазанной сажей девчонке принести посетителям тарелки. Льешо так хотелось надеяться, что где-нибудь в глубине харчевни, за толстой дверью, скрывается настоящая кухня со свежеиспеченным хлебом и только что зажаренной птицей. Впрочем, с таким кошельком, который положил на стол Шу, им не узнать, так ли это… Девчонка принялась разливать по тарелкам неприглядное серое варево из котла, а трактирщик тем временем снова обратил внимание на гостей.
– Если нам здесь понравится, – заговорил Шу, – то мы останемся на ночь.
– Постараемся все устроить, – с кривой усмешкой заверил хозяин. – Наверху сдается комната. Кровать там вполне устойчивая и очень широкая, господину будет где расположиться. Вместе с той компанией, которая придется ему по вкусу.
Льешо усомнился, что кто-нибудь, кроме них, решится здесь ночевать. Оплата за комнату с кроватью производилась за каждый проведенный там час, так что о состоянии постельного белья лучше было и не задумываться. Зачем-то взглянув на открытые стропила крыши, трактирщик счел нужным пояснить:
– Наш юноша так хорош и искусен, что поэты слагают в его честь оды, а наша девушка – истинная находка, почти совсем свежая. Работала служанкой в богатом доме, в городе, обладает прекрасными манерами и воспитанием. Ее уволили потому, что она отказалась делать бесплатно то, за что здесь получает неплохую мзду. Так что потеря правителя – ваша находка, милостивый государь.
Значит, служанка из дворца правителя. Это многое объясняет: может быть, потому они здесь и остановились. Льешо уже знал о широкой сети императорских шпионов, так что открытие его вовсе не поразило. Однако, проследив за взглядом трактирщика, он все-таки удивился. Сидевшие поодаль мужчина и женщина давно перешагнули эпоху рассвета и явно не соответствовали описанию. Зато единственной их одеждой служили просторные распахнутые халаты и деревянные туфли на толстых высоких каблуках.
Льешо уже не раз приходилось видеть обнаженных женщин на Жемчужном острове, где рабыни именно в таком виде добывали жемчуг. Да и Льинг, рядом с которой проходила его жизнь, тоже нередко оказывалась раздетой. Скромность не позволяла юноше воспринимать картину фривольно – женщины всегда были лишь товарищами. Однако сейчас все выглядело совсем иначе. Девица заметила взгляд Льешо и ткнула партнера в бок, явно отпуская какую-то скабрезную шуточку. Потом, вызывающе глядя прямо в глаза юноше, распахнула халат еще шире и исполнила короткий непристойный танец. Несмотря на расстояние, Льешо остро ощутил тепло и запах ее тела и покраснел. Мужчина же, ухмыльнувшись и подмигнув, лизнул живот танцовщицы, а потом послал воздушный поцелуй.
– За скромную плату все ваши слуги смогут устроиться на ночлег здесь, внизу, после того, как мои работники уйдут домой.
С трудом вернувшись к действительности, Льешо заметил, что трактирщик задумчиво переводит взгляд с Шу на Карину. Адар тут же обнял девушку, и хозяин переключился на трех молодых фибов в военной форме. Снова грязно ухмыльнувшись, он прокомментировал:
– Может быть, впрочем, господин предпочитает, чтобы постель его согрели совсем молодые тела?
Император старательно выдерживал условия роли. Он беззаботно взглянул на предлагаемые его вниманию радости.
– После ужина пришлите ко мне эту парочку. Возможно, она сможет кое-чему научить моих птенцов.
Значит, не только женщина, но и мужчина шпионит в пользу императора. Судя по всему, хозяин не подозревал о том, какого именно свойства разговоры могут состояться в комнате на втором этаже. Подозвав девчонку-служанку, он объявил:
– Моя работница проветрит комнату, добрый господин.
– Хорошо. Мы устали и рано отправимся отдыхать.
Для пущей убедительности Шу провел пальцем по лицу Льешо. Случалось, что они разыгрывали комедию и раньше, но сейчас, судя по всему, требовалась какая-то особенная реакция. Поэтому юноша вздрогнул и резко дернул головой, изобразив в глазах страх.
– Ну-ну, хороший мальчик!
Император снисходительно улыбнулся и погладил Льешо по голове. Судя по всему, роль была исполнена убедительно.
Трактирщик никак не комментировал произошедшую сцену. В провинции Гуинмер строго соблюдались религиозные правила. Однако нищета диктовала свои законы; бедность постоялых дворов на окраинах, да и сама эта гостиница на задворках города показывали, что Дарнэг смирился с продажностью, лицемерно спрятав ее подальше от глаз. Хозяин таверны решил, что проницательно распознал пороки своего постояльца.
Адар знал императора совсем недавно и вдобавок вовсе не разделял «светских» манер трактирщика. Он не мог ни принять подобной игры, ни тем более поверить ей. Резко выпрямившись, Адар напряженно вглядывался в происходящее, ничем, впрочем, не выражая своих эмоций. Стремление защитить брата столкнулось в его душе с той осторожностью, которой научила жизнь в рабстве. На Жемчужном острове мог выжить лишь самый сдержанный и осмотрительный из невольников. Сейчас условия были совершенно иными – Адар не был рабом. А потому Льешо затаил дыхание, испугавшись, что брат не потерпит ни малейших посягательств на его личную безопасность – будь то со стороны императора или даже самого лукавого бога. К счастью, Адар всегда очень тонко воспринимал окружающую ситуацию, так что напряжение Льешо странным образом его успокоило, одновременно заставив быть более осторожным и осмотрительным. А именно таким Льешо и хотел видеть старшего брата.
Шу, разумеется, не мог оставить негодование врачевателя, да и руку на плече Карины, без внимания. Он лениво проговорил, словно скучая в своей пресыщенности, и слова его ничуть не удивили трактирщика:
– Если хочешь, можешь взять ее себе. Я вовсе не жадный похотливый хозяин. От тебя я жду лишь услуг целителя – умения восстановить силы и здоровье, когда они оказываются на исходе. – Ухмыльнувшись, он пояснил, что именно имеет в виду: – Иногда бывает довольно сложно не сломать те игрушки, с которыми любишь развлекаться.
На самом деле Шу в этот момент думал о погибших, оставшихся на многочисленных бранных полях. Льешо оказался проницательным юношей – он понял мысли императора и подумал, что правда порою куда тяжелее лжи и притворства.
Собачьи Уши, воспользовавшись замешательством Адара и наступившей короткой паузой, успел положить маленькую ручку на грудь Льинг и подмигнул:
– Какой милый солдатик! Хочешь увидеть мой клинок?
Льинг ответила ледяной улыбкой и вытащила из ножен длинный фибский нож.
– Желаешь сравнить? – коротко поинтересовалась она, сияя ослепительно белыми зубами.
На лезвии оказалась капля крови, и девушка вытерла ее о плечо назойливого ухажера. Музыкант тотчас убрал руку. Льинг спрятала клинок в ножны, а внимательно наблюдавший за происходящим трактирщик понимающе подмигнул.
Льешо все еще волновался за Адара. Когда дело касалось благополучия брата, принц-лекарь терял обычное благоразумие и неуместной защитой мог разрушить пока неведомый хитрый план императора. Однако к Адару постепенно возвращалось обычное самообладание. Возможно, он понял, что ситуация имеет иные, неведомые ему измерения, а возможно, просто решил не торопить события. В данный момент, во всяком случае, все закончилось благополучно. Шу улыбнулся целителю так, словно только что чрезвычайно удачно разыграл его.
Льешо же прикрыл глаза, желая лишь одного – чтобы неожиданные соперники не вступили в схватку до того, как император доберется до дворца правителя.
– Ну вот, теперь, когда неурядицы улажены, я готов воспринимать любую информацию.
Шу снова обратил внимание на хозяина гостиницы. Конечно, скоро шпионы доложат ему все подробности происходящих в Гуинмерс событий, но и пропустить случай услышать мнение подданных он тоже не хотел.
– Что именно вы желаете узнать?
Трактирщик с сомнением взглянул на лежащий на столе кошелек.
Шу пожал плечами с видом человека, предпочитающего не говорить лишних слов, и высыпал содержимое кошелька на стол. Взгляд трактирщика моментально изменился: действительно, высыпавшиеся монеты говорили сами за себя. Это было чистое золото – ценность клиента моментально подскочила в десятки раз, а все подозрения хозяина тут же отступили.
– За последнюю пару недель незнакомцы здесь останавливались? – поинтересовался Шу.
– Кроме вас? – Хозяин гостиницы сравнил стоимость своих секретов с лежащим на столе золотом и продолжил: – Кто именно вас интересует?
– Все, кто может нанести вред странствующему купцу.
Шу взмахнул рукой, словно показывая, что это понятно и без объяснений, и одна из золотых монет перекочевала из его пальцев в ладонь трактирщика.
– Слишком много гарнов. – Хозяин гостиницы произнес это так, словно силой вырвал слова из собственного горла. – Да и ташеки шныряют повсюду, причем явно чего-то боятся, оглядываются при каждом скрипе половицы.
– Замышляют неприятности?
Шу не столько спрашивал, сколько утверждал. Трактирщик глубоко вздохнул и почесал затылок.
– Скорее всего, – согласился он и попробовал монетку на зуб, чтобы убедиться в ее подлинности.
Наблюдавший за происходящим Льешо подумал, что монета куда более подлинна, чем трактирщик может себе представить. Больше того, она только что явилась с монетного двора того самого императора, который, переодевшись купцом, преспокойно сидит сейчас здесь.
– Самое надежное сейчас – сидеть тихо и не высовываться. Могу поспорить, что обязательно заварится смута – сухой сезон в этом году наступает рано, а гарны что-то слишком активно перемещаются.
Трактирщик сделал шаг назад и нервно оглянулся. Однако в руке его словно сама собой оказалась вторая монета. А Льешо тем временем обнаружил, что потерял аппетит – тем более что перед ним стояла далеко не жареная индейка.
Сладко, словно кот, потянувшись, Шу одной рукой обнял Льешо, а другой – Льинг.
– Джун-Ан – служанка ее сиятельства, – прошептал он в самое ухо Льешо и склонил голову, подав женщине знак; та тотчас же отошла в тень галереи.
Льешо решил проверить собственные шпионские способности и совсем не удивился, обнаружив, что в его жизнь вмешалась сама смертная богиня войны Сьен Ма.
– Признайтесь, это Сьен Ма распорядилась отослать Бор-ка-мара вместе с его людьми и встретиться с вашими шпионами именно здесь, в этом притоне? – уточнил он, стараясь говорить как можно тише, чтобы никто, кроме императора, не услышал его слова.
Тем не менее окружающие услышали в его голосе вызов.
Шу схватил парня за волосы и потряс – предупреждение оказалось в равной степени и настоящим, и разыгранным специально для маленькой, но внимательной аудитории.
– Как ты думаешь, сколько внимания привлечет к себе в подобном заведении отряд опытных солдат? Запомни то, что я сейчас тебе скажу. Куда безопаснее играть роль маленького человека с большими пороками, чем предстать во всем величии власти, богатства и обязанностей. – Еще разок, для острастки, встряхнув голову Льешо, Шу отпустил его, не преминув добавить: – Мы сможем уехать отсюда тотчас же, как я получу донесение Джун-Ан.
– Если наше время еще не кончилось.
Хмиши и мастер Ден уже давно должны были бы вернуться. Льешо становилось по-настоящему страшно. Грядут неприятности.
Шу тем временем тянул его за руку, словно ничего и не слыша:
– Сейчас мы с тобой отправимся в ту самую комнату наверху и…
В этот миг входная дверь широко открылась, и послышался голос:
– Говорят, здесь остановились фибы…
– Балар!
С широкой улыбкой Адар вскочил со своего места и изо всех сил сжал вошедшего в объятиях. Сил оказалось столько, что висевшая за его спиной трехструнная лютня жалобно зазвенела.
Однако времени на приветствия не осталось. Кто-то из сидящих за столом громко вскрикнул, и в то же мгновение через черный ход в трактир ворвалась целая толпа гарнов. Через пару секунд враги валом повалили и через входную дверь. Третья группа проникла через окна второго этажа и сейчас же присоединилась к атаке, кубарем скатываясь вниз по лестнице и спрыгивая с галереи. Сидевшие на галерее шпионы ее сиятельства скрылись из виду, и лишь капающая кровь красноречиво поведала об их судьбе. Льешо вытащил меч и принялся отчаянно обороняться, стремясь пробиться к стоящим в самом центре схватки безоружным братьям.
Балар размахивал лютней словно молотом. Таким способом ему удалось сбить с ног напавшего на него гарна, однако гриф инструмента не выдержал и раскололся пополам. Балар бросил ставший бесполезным инструмент и принял воинственную позу, которую Льешо сразу узнал. Мастер Ден давно, еще в цирке гладиаторов господина Чинши, продемонстрировал ему все необходимые движения. Казалось даже, что это было в прошлой жизни. Мастер Яке доказал, что некоторые позы Льешо знал с раннего детства, но Балар, при всей своей аристократичности и мягкости, к грациозности танцора добавил непреклонность бойца, долгое время изучавшего Путь Богини.
Бой разгорелся в полную силу; Льешо потерял из виду обоих братьев и давным-давно потерял счет атаковавшим его врагам. Единственное, что он видел, – это блеск собственного меча. Ощущение времени пропало: казалось, он сражается за собственную жизнь во дворце Солнца, потом на дороге из Фаршо, потом на рыночной площади имперской столицы. Вкладывая в бой все свои познания в боевом искусстве, юноша обнаружил в собственной душе место, где действие заменяло мысль, а движения были инстинктивными. Нет, он не погибнет в этой грязной гостинице и не сдастся в плен.
Однако налетчиков-гарнов становилось все больше.
Льешо не услышал прорезавший шум боя странный, больше похожий на вой крик, зато ясно ощутил тупой удар по затылку. И вот он уже падает, падает – в бездонную черную яму, которая смыкается над его головой, словно вода в Жемчужной бухте.
Часть вторая
АКЕНБАД
Глава девятая
Хмиши кричал. Судя по осипшему голосу, напоминающему скрип попавшего в мельничный жернов песка, кричал он уже давно. Голова Льешо раскалывалась от этого крика, словно звук раздирал ее на куски.
– Льинг? – прошептал юноша, однако даже это усилие оказалось чрезмерным и отозвалось новым приступом боли.
Наверное, все это сон, только слишком уж он похож на явь. Хмиши где-то подвергается пыткам, а вина лежит на нем, Льешо, потому что ему не удалось этого избежать.
Поморгав, юноша начал кое-что видеть; однако лучше бы зрение и не возвращалось: земля вздымалась словно бушующий океан.
– Ты очнулся, Льешо?
Голос императорского музыканта по имени Собачьи Уши раздался откуда-то из-за его собственной задницы, и тут стало ясно, что движется вовсе не земля, а он сам, причем лежа лицом вниз. Ясно стало и то, что предал их всех именно этот карлик.
Кто-то – должно быть, кто-то из помощников, потому что у карлика просто не хватило бы сил, – поднял Льешо и швырнул на верблюжий горб. Теперь уже он сидел, уткнувшись лицом в шерсть животного, и кто-то начал колотить его по спине и почкам. Попытавшись выпрямиться, юноша обнаружил, что враги привязали его руки и ноги к стягивавшим живот верблюда лямкам. Открыв глаза, он увидел перед собой верблюжью шерсть. Вдохнув, ощутил ее запах. Уже одно это было неприятно, не говоря о том, что верблюд под ним дергался так, словно кто-то им жонглировал.
Он бежал. Верблюд бежал. Еще в детстве Льешо несколько раз наблюдал за верблюжьими гонками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
Шу выбрал место в дальнем углу у окна. Отсюда было хорошо видно и улицу, и трактирщика. Первым он усадил Льешо, потом сел сам, показав Льинг на место рядом с собой, у стены. Адар и Карина сели напротив, а с краю пристроился музыкант, поставив на скамейку рядом с собой сумку с флейтами.
Тощий трактирщик вытер руки о какую-то грязную тряпку, взяв ее с собой в качестве полотенца, и подошел к гостям. Вблизи было хорошо заметно, что углы его рта опущены так низко, что почти касаются подбородка, – очевидно, обиженное, недовольное выражение стало для него совершенно обычным.
– Чем могу служить, господин? – обратился он к императору, слегка поклонившись и окинув гостя внимательным, изучающим взглядом.
Опыт сразу подсказал ему, что потребуется скромно одетому негоцианту из Гуинмера.
Император положил на стол потрепанный кошелек.
– Принесите и мне, и моим попутчикам все, что у вас сегодня есть.
Увидев тощий старый кошелек, трактирщик едва сдержал презрительную усмешку, однако велел крутившейся возле очага перемазанной сажей девчонке принести посетителям тарелки. Льешо так хотелось надеяться, что где-нибудь в глубине харчевни, за толстой дверью, скрывается настоящая кухня со свежеиспеченным хлебом и только что зажаренной птицей. Впрочем, с таким кошельком, который положил на стол Шу, им не узнать, так ли это… Девчонка принялась разливать по тарелкам неприглядное серое варево из котла, а трактирщик тем временем снова обратил внимание на гостей.
– Если нам здесь понравится, – заговорил Шу, – то мы останемся на ночь.
– Постараемся все устроить, – с кривой усмешкой заверил хозяин. – Наверху сдается комната. Кровать там вполне устойчивая и очень широкая, господину будет где расположиться. Вместе с той компанией, которая придется ему по вкусу.
Льешо усомнился, что кто-нибудь, кроме них, решится здесь ночевать. Оплата за комнату с кроватью производилась за каждый проведенный там час, так что о состоянии постельного белья лучше было и не задумываться. Зачем-то взглянув на открытые стропила крыши, трактирщик счел нужным пояснить:
– Наш юноша так хорош и искусен, что поэты слагают в его честь оды, а наша девушка – истинная находка, почти совсем свежая. Работала служанкой в богатом доме, в городе, обладает прекрасными манерами и воспитанием. Ее уволили потому, что она отказалась делать бесплатно то, за что здесь получает неплохую мзду. Так что потеря правителя – ваша находка, милостивый государь.
Значит, служанка из дворца правителя. Это многое объясняет: может быть, потому они здесь и остановились. Льешо уже знал о широкой сети императорских шпионов, так что открытие его вовсе не поразило. Однако, проследив за взглядом трактирщика, он все-таки удивился. Сидевшие поодаль мужчина и женщина давно перешагнули эпоху рассвета и явно не соответствовали описанию. Зато единственной их одеждой служили просторные распахнутые халаты и деревянные туфли на толстых высоких каблуках.
Льешо уже не раз приходилось видеть обнаженных женщин на Жемчужном острове, где рабыни именно в таком виде добывали жемчуг. Да и Льинг, рядом с которой проходила его жизнь, тоже нередко оказывалась раздетой. Скромность не позволяла юноше воспринимать картину фривольно – женщины всегда были лишь товарищами. Однако сейчас все выглядело совсем иначе. Девица заметила взгляд Льешо и ткнула партнера в бок, явно отпуская какую-то скабрезную шуточку. Потом, вызывающе глядя прямо в глаза юноше, распахнула халат еще шире и исполнила короткий непристойный танец. Несмотря на расстояние, Льешо остро ощутил тепло и запах ее тела и покраснел. Мужчина же, ухмыльнувшись и подмигнув, лизнул живот танцовщицы, а потом послал воздушный поцелуй.
– За скромную плату все ваши слуги смогут устроиться на ночлег здесь, внизу, после того, как мои работники уйдут домой.
С трудом вернувшись к действительности, Льешо заметил, что трактирщик задумчиво переводит взгляд с Шу на Карину. Адар тут же обнял девушку, и хозяин переключился на трех молодых фибов в военной форме. Снова грязно ухмыльнувшись, он прокомментировал:
– Может быть, впрочем, господин предпочитает, чтобы постель его согрели совсем молодые тела?
Император старательно выдерживал условия роли. Он беззаботно взглянул на предлагаемые его вниманию радости.
– После ужина пришлите ко мне эту парочку. Возможно, она сможет кое-чему научить моих птенцов.
Значит, не только женщина, но и мужчина шпионит в пользу императора. Судя по всему, хозяин не подозревал о том, какого именно свойства разговоры могут состояться в комнате на втором этаже. Подозвав девчонку-служанку, он объявил:
– Моя работница проветрит комнату, добрый господин.
– Хорошо. Мы устали и рано отправимся отдыхать.
Для пущей убедительности Шу провел пальцем по лицу Льешо. Случалось, что они разыгрывали комедию и раньше, но сейчас, судя по всему, требовалась какая-то особенная реакция. Поэтому юноша вздрогнул и резко дернул головой, изобразив в глазах страх.
– Ну-ну, хороший мальчик!
Император снисходительно улыбнулся и погладил Льешо по голове. Судя по всему, роль была исполнена убедительно.
Трактирщик никак не комментировал произошедшую сцену. В провинции Гуинмер строго соблюдались религиозные правила. Однако нищета диктовала свои законы; бедность постоялых дворов на окраинах, да и сама эта гостиница на задворках города показывали, что Дарнэг смирился с продажностью, лицемерно спрятав ее подальше от глаз. Хозяин таверны решил, что проницательно распознал пороки своего постояльца.
Адар знал императора совсем недавно и вдобавок вовсе не разделял «светских» манер трактирщика. Он не мог ни принять подобной игры, ни тем более поверить ей. Резко выпрямившись, Адар напряженно вглядывался в происходящее, ничем, впрочем, не выражая своих эмоций. Стремление защитить брата столкнулось в его душе с той осторожностью, которой научила жизнь в рабстве. На Жемчужном острове мог выжить лишь самый сдержанный и осмотрительный из невольников. Сейчас условия были совершенно иными – Адар не был рабом. А потому Льешо затаил дыхание, испугавшись, что брат не потерпит ни малейших посягательств на его личную безопасность – будь то со стороны императора или даже самого лукавого бога. К счастью, Адар всегда очень тонко воспринимал окружающую ситуацию, так что напряжение Льешо странным образом его успокоило, одновременно заставив быть более осторожным и осмотрительным. А именно таким Льешо и хотел видеть старшего брата.
Шу, разумеется, не мог оставить негодование врачевателя, да и руку на плече Карины, без внимания. Он лениво проговорил, словно скучая в своей пресыщенности, и слова его ничуть не удивили трактирщика:
– Если хочешь, можешь взять ее себе. Я вовсе не жадный похотливый хозяин. От тебя я жду лишь услуг целителя – умения восстановить силы и здоровье, когда они оказываются на исходе. – Ухмыльнувшись, он пояснил, что именно имеет в виду: – Иногда бывает довольно сложно не сломать те игрушки, с которыми любишь развлекаться.
На самом деле Шу в этот момент думал о погибших, оставшихся на многочисленных бранных полях. Льешо оказался проницательным юношей – он понял мысли императора и подумал, что правда порою куда тяжелее лжи и притворства.
Собачьи Уши, воспользовавшись замешательством Адара и наступившей короткой паузой, успел положить маленькую ручку на грудь Льинг и подмигнул:
– Какой милый солдатик! Хочешь увидеть мой клинок?
Льинг ответила ледяной улыбкой и вытащила из ножен длинный фибский нож.
– Желаешь сравнить? – коротко поинтересовалась она, сияя ослепительно белыми зубами.
На лезвии оказалась капля крови, и девушка вытерла ее о плечо назойливого ухажера. Музыкант тотчас убрал руку. Льинг спрятала клинок в ножны, а внимательно наблюдавший за происходящим трактирщик понимающе подмигнул.
Льешо все еще волновался за Адара. Когда дело касалось благополучия брата, принц-лекарь терял обычное благоразумие и неуместной защитой мог разрушить пока неведомый хитрый план императора. Однако к Адару постепенно возвращалось обычное самообладание. Возможно, он понял, что ситуация имеет иные, неведомые ему измерения, а возможно, просто решил не торопить события. В данный момент, во всяком случае, все закончилось благополучно. Шу улыбнулся целителю так, словно только что чрезвычайно удачно разыграл его.
Льешо же прикрыл глаза, желая лишь одного – чтобы неожиданные соперники не вступили в схватку до того, как император доберется до дворца правителя.
– Ну вот, теперь, когда неурядицы улажены, я готов воспринимать любую информацию.
Шу снова обратил внимание на хозяина гостиницы. Конечно, скоро шпионы доложат ему все подробности происходящих в Гуинмерс событий, но и пропустить случай услышать мнение подданных он тоже не хотел.
– Что именно вы желаете узнать?
Трактирщик с сомнением взглянул на лежащий на столе кошелек.
Шу пожал плечами с видом человека, предпочитающего не говорить лишних слов, и высыпал содержимое кошелька на стол. Взгляд трактирщика моментально изменился: действительно, высыпавшиеся монеты говорили сами за себя. Это было чистое золото – ценность клиента моментально подскочила в десятки раз, а все подозрения хозяина тут же отступили.
– За последнюю пару недель незнакомцы здесь останавливались? – поинтересовался Шу.
– Кроме вас? – Хозяин гостиницы сравнил стоимость своих секретов с лежащим на столе золотом и продолжил: – Кто именно вас интересует?
– Все, кто может нанести вред странствующему купцу.
Шу взмахнул рукой, словно показывая, что это понятно и без объяснений, и одна из золотых монет перекочевала из его пальцев в ладонь трактирщика.
– Слишком много гарнов. – Хозяин гостиницы произнес это так, словно силой вырвал слова из собственного горла. – Да и ташеки шныряют повсюду, причем явно чего-то боятся, оглядываются при каждом скрипе половицы.
– Замышляют неприятности?
Шу не столько спрашивал, сколько утверждал. Трактирщик глубоко вздохнул и почесал затылок.
– Скорее всего, – согласился он и попробовал монетку на зуб, чтобы убедиться в ее подлинности.
Наблюдавший за происходящим Льешо подумал, что монета куда более подлинна, чем трактирщик может себе представить. Больше того, она только что явилась с монетного двора того самого императора, который, переодевшись купцом, преспокойно сидит сейчас здесь.
– Самое надежное сейчас – сидеть тихо и не высовываться. Могу поспорить, что обязательно заварится смута – сухой сезон в этом году наступает рано, а гарны что-то слишком активно перемещаются.
Трактирщик сделал шаг назад и нервно оглянулся. Однако в руке его словно сама собой оказалась вторая монета. А Льешо тем временем обнаружил, что потерял аппетит – тем более что перед ним стояла далеко не жареная индейка.
Сладко, словно кот, потянувшись, Шу одной рукой обнял Льешо, а другой – Льинг.
– Джун-Ан – служанка ее сиятельства, – прошептал он в самое ухо Льешо и склонил голову, подав женщине знак; та тотчас же отошла в тень галереи.
Льешо решил проверить собственные шпионские способности и совсем не удивился, обнаружив, что в его жизнь вмешалась сама смертная богиня войны Сьен Ма.
– Признайтесь, это Сьен Ма распорядилась отослать Бор-ка-мара вместе с его людьми и встретиться с вашими шпионами именно здесь, в этом притоне? – уточнил он, стараясь говорить как можно тише, чтобы никто, кроме императора, не услышал его слова.
Тем не менее окружающие услышали в его голосе вызов.
Шу схватил парня за волосы и потряс – предупреждение оказалось в равной степени и настоящим, и разыгранным специально для маленькой, но внимательной аудитории.
– Как ты думаешь, сколько внимания привлечет к себе в подобном заведении отряд опытных солдат? Запомни то, что я сейчас тебе скажу. Куда безопаснее играть роль маленького человека с большими пороками, чем предстать во всем величии власти, богатства и обязанностей. – Еще разок, для острастки, встряхнув голову Льешо, Шу отпустил его, не преминув добавить: – Мы сможем уехать отсюда тотчас же, как я получу донесение Джун-Ан.
– Если наше время еще не кончилось.
Хмиши и мастер Ден уже давно должны были бы вернуться. Льешо становилось по-настоящему страшно. Грядут неприятности.
Шу тем временем тянул его за руку, словно ничего и не слыша:
– Сейчас мы с тобой отправимся в ту самую комнату наверху и…
В этот миг входная дверь широко открылась, и послышался голос:
– Говорят, здесь остановились фибы…
– Балар!
С широкой улыбкой Адар вскочил со своего места и изо всех сил сжал вошедшего в объятиях. Сил оказалось столько, что висевшая за его спиной трехструнная лютня жалобно зазвенела.
Однако времени на приветствия не осталось. Кто-то из сидящих за столом громко вскрикнул, и в то же мгновение через черный ход в трактир ворвалась целая толпа гарнов. Через пару секунд враги валом повалили и через входную дверь. Третья группа проникла через окна второго этажа и сейчас же присоединилась к атаке, кубарем скатываясь вниз по лестнице и спрыгивая с галереи. Сидевшие на галерее шпионы ее сиятельства скрылись из виду, и лишь капающая кровь красноречиво поведала об их судьбе. Льешо вытащил меч и принялся отчаянно обороняться, стремясь пробиться к стоящим в самом центре схватки безоружным братьям.
Балар размахивал лютней словно молотом. Таким способом ему удалось сбить с ног напавшего на него гарна, однако гриф инструмента не выдержал и раскололся пополам. Балар бросил ставший бесполезным инструмент и принял воинственную позу, которую Льешо сразу узнал. Мастер Ден давно, еще в цирке гладиаторов господина Чинши, продемонстрировал ему все необходимые движения. Казалось даже, что это было в прошлой жизни. Мастер Яке доказал, что некоторые позы Льешо знал с раннего детства, но Балар, при всей своей аристократичности и мягкости, к грациозности танцора добавил непреклонность бойца, долгое время изучавшего Путь Богини.
Бой разгорелся в полную силу; Льешо потерял из виду обоих братьев и давным-давно потерял счет атаковавшим его врагам. Единственное, что он видел, – это блеск собственного меча. Ощущение времени пропало: казалось, он сражается за собственную жизнь во дворце Солнца, потом на дороге из Фаршо, потом на рыночной площади имперской столицы. Вкладывая в бой все свои познания в боевом искусстве, юноша обнаружил в собственной душе место, где действие заменяло мысль, а движения были инстинктивными. Нет, он не погибнет в этой грязной гостинице и не сдастся в плен.
Однако налетчиков-гарнов становилось все больше.
Льешо не услышал прорезавший шум боя странный, больше похожий на вой крик, зато ясно ощутил тупой удар по затылку. И вот он уже падает, падает – в бездонную черную яму, которая смыкается над его головой, словно вода в Жемчужной бухте.
Часть вторая
АКЕНБАД
Глава девятая
Хмиши кричал. Судя по осипшему голосу, напоминающему скрип попавшего в мельничный жернов песка, кричал он уже давно. Голова Льешо раскалывалась от этого крика, словно звук раздирал ее на куски.
– Льинг? – прошептал юноша, однако даже это усилие оказалось чрезмерным и отозвалось новым приступом боли.
Наверное, все это сон, только слишком уж он похож на явь. Хмиши где-то подвергается пыткам, а вина лежит на нем, Льешо, потому что ему не удалось этого избежать.
Поморгав, юноша начал кое-что видеть; однако лучше бы зрение и не возвращалось: земля вздымалась словно бушующий океан.
– Ты очнулся, Льешо?
Голос императорского музыканта по имени Собачьи Уши раздался откуда-то из-за его собственной задницы, и тут стало ясно, что движется вовсе не земля, а он сам, причем лежа лицом вниз. Ясно стало и то, что предал их всех именно этот карлик.
Кто-то – должно быть, кто-то из помощников, потому что у карлика просто не хватило бы сил, – поднял Льешо и швырнул на верблюжий горб. Теперь уже он сидел, уткнувшись лицом в шерсть животного, и кто-то начал колотить его по спине и почкам. Попытавшись выпрямиться, юноша обнаружил, что враги привязали его руки и ноги к стягивавшим живот верблюда лямкам. Открыв глаза, он увидел перед собой верблюжью шерсть. Вдохнув, ощутил ее запах. Уже одно это было неприятно, не говоря о том, что верблюд под ним дергался так, словно кто-то им жонглировал.
Он бежал. Верблюд бежал. Еще в детстве Льешо несколько раз наблюдал за верблюжьими гонками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56