Но не раньше, чем поймет, что все это означает и чем грозит.
– Итак, если я станцую с метлой, она вызовет мой дух, который научится летать. Во сне?
Болгай кивнул.
– И все это необходимо для того, чтобы научить меня управлять собственными снами и чтобы я мог помешать наступлению Великой Тьмы, а тем самым предотвратить наступление конца света?
– Более или менее. Тебе не придется спасать мир в одиночку. – Болгай едва заметно улыбнулся, и Льешо был вынужден признаться, что идея не слишком убеждает и его. – Толкователям снов Акенбада следовало бы научить тебя, как путешествовать во сне, но их методы слишком пассивны для такого молодого человека, тем более призванного спасти мир. Предстоящая же битва потребует от тебя умения контролировать собственные передвижения наяву.
Льешо и во сне вполне хватало неприятностей от сновидений, он совсем не хотел, чтобы они вмешивались и в реальный мир. С этой точки зрения, наверное, как раз и стоило научиться контролировать их. Однако беспокойство оставалось, так же как оставалась без ответа масса важных вопросов. Принц задал один из них:
– Как, например, я мог узнать, что мастер Марко отправился на юг, а мы пошли не следом за ним, в степи, а совсем в ином направлении?
– Ответ на загадку потребуй от своих товарищей. Сомнений насчет маршрута волшебника не возникало никогда.
Бикси. Сходство между ним и мастером Марко бросалось в глаза – он заметил его в тот самый момент, когда увидел этих людей рядом. Нет, конечно, это были не отец и сын; возможно, они не были даже дальними родственниками. Но если Бикси принадлежал к народу гарнов, то и волшебник, несомненно, тоже.
– О Богиня! – выдохнул Льешо. – Этот человек отправился домой, чтобы оттуда начать наступление на небесный мир! Было ужасно сознавать даже то, что мастер Марко стремится получить «всего лишь» империю Шан. Что же говорить теперь, когда не осталось сомнений, что это далеко не единственная его цель?
– Вполне возможно, – согласился Болгай. – Только сначала он непременно захватит все степные земли. Ну так как, потанцуем?
Чимбай-хан должен был давно знать намерения мастера Марко, и сразиться с волшебником ему предстояло в любом случае – с помощью крошечного отряда Льешо или без нее. Больше того, шаман напророчил ему потерю сына, и так же, как и мастер Ден, хан послал молодого человека на обучение к Болгаю. Обдумав все обстоятельства, принц понял, что выбирать не приходится, и взялся за метлу.
– Что же я должен делать?
– Просто танцевать.
Шаман начал играть на своей странной скрипочке, словно специально выбрав старую народную мелодию из Кунгола, которую Льешо знал с раннего детства. В большой праздник – день Богини – на простиравшейся от дворца Солнца до Храма Луны главной площади устраивали грандиозные танцы, приглашая повеселиться тысячи людей. Король и королева тоже принимали участие в действе – на обоих были широкие, на крестьянский манер панталоны, которые отличались только качеством ткани: при каждом движении они переливались всеми цветами радуги. Свободные, но стянутые в талии длинные одежды с разрезами не мешали движениям, а, напротив, развеваясь, придавали им воздушность. Праздничный головной убор матери украшали спускавшиеся до плеч многочисленные ленты, а отец держал в руке удивительный трехслойный зонт, которым во время танца бережно прикрывал свою партнершу от солнца.
С того момента, как родную страну разорили завоеватели, Льешо было уже не до танцев, однако, как ни странно, все движения сохранились в голове. И вот теперь он выпускал их на волю здесь, в чужой земле, на мягкой траве: шаг вперед, поворот, полшага в сторону, еще поворот, шаг, шаг. Метла вела себя как истинная госпожа, и юноша любезно кланялся ей, ведя в изысканном танце и представляя, что веточки – это пышные волосы, а ручка – тонкая талия дамы.
Болгай заиграл другую мелодию, и пара закружилась быстрее, хотя принц уже заметно устал. Сбитые в дальней дороге ступни болели, мышцы ног ныли от перегрузки. Дыхание стало коротким, а мысли улетели куда-то далеко, но юноша продолжал танцевать. Бросив взгляд в ту сторону, откуда доносились звуки, он заметил, что Болгай, играя, тоже танцует – прыгает из стороны в сторону и кружится, словно резвящийся горностай. Льешо изо всех сил старался не отстать от постоянно убыстряющегося синкопированного ритма, но музыка, как нельзя лучше соответствуя движениям шамана, начинала требовать от человека почти невозможного.
– Впечатляет, – загадочно произнес Болгай и наконец снова сменил мелодию, на сей раз заиграв что-то гораздо более спокойное, немного напоминающее величавую поступь верблюда.
Льешо начал двигаться в такт новым звукам, осторожно ступая по истоптанной ночным танцем земле – теперь уже за ним оставались кровавые следы. Несмотря на пронзавшее тело изнеможение, дух принца возбужденно воспарял, словно лишь ждал от музыки разрешения свободно взлететь и пронестись по воздуху. Но вот музыка снова изменилась, и весь мир неожиданно исчез, оставив юношу в полном одиночестве – в такой глубокой тишине, что хотелось вырваться из нее прочь, в привычный мир звуков. Боль в ногах прошла; ее сменило ощущение легкости, изящества, словно не только мышцы, но ум и сердце освободились от оков окружающего мира. И в этом удивительном состоянии свободы Льешо прыгал, кружился, закидывал голову словно в полете.
И вдруг юноша резко остановился, настороженно вслушиваясь, вглядываясь и внюхиваясь в ночную тьму. Музыка внезапно наполнилась дотоле неведомыми звуками. Он перестал ощущать ее, не мог понять ни мелодии, ни ритма – все искажалось наполнившими воздух странными новыми запахами, несущими в себе скрытые воспоминания. Великая Луна внезапно стала светить ярче, а попадавшие в ее лучи предметы становились мягче, приобретая расплывчатые очертания. И когда принц открыл рот, чтобы позвать Болгая, он смог издать только высокий, протяжный звериный крик.
– Тише, тише, дитя.
Болгай прекратил играть и осторожно приблизился, но даже это движение испугало Льешо. Он со всех ног бросился к реке и ожидавшей на другом берегу свободе.
Вверх, вверх – и вот он уже летит. Река осталась далеко внизу, однако он не упал, а перелетел через нее – нет, скорее пробежал по воздуху на четырех сильных ногах. Опустившись на другом берегу, метнулся к лесу. Ветки били по лицу, и он отворачивался от них, на ходу изменяя направление, но все равно бежал все глубже и глубже в лес, в конце концов окончательно запутавшись и перестав понимать, где он и куда движется. Главное – оказаться как можно дальше от угрозы, опасности… нет, это вовсе не опасность, это просто шаман.
Все произошло само собой. В свете пробивавшегося сквозь ветки деревьев фальшивого рассвета Льешо осознал, что оставил человеческий облик на берегу реки и превратился в лесное существо. В короля леса – оленя. Он остановился, гордо подняв украшенную ветвистыми рогами голову, и стал ждать, когда же Болгай найдет его.
Долго ждать не пришлось. Шелест опавших листьев предупредил о приближении горностая, и вот появился сам шаман, чихая и отряхиваясь – с его шкурки во все стороны летели брызги. Потом он зажмурил глаза, как-то расплылся, начал стремительно расти и через минуту-другую принял человеческий облик. Украшенная тотемами звериного духа одежда еще не высохла после купания в реке, но никаких иных признаков трансформации заметно не было.
Одежда была хорошим знаком. Льешо очень не хотелось бы возвратиться в образ человека нагим. Подобный исход оказался бы достойным завершением самой унизительной недели его жизни. Загвоздка, правда, состояла лишь в том, что стать человеком он не мог.
– Не паникуй, – успокоил Болгай.
Поздно. Едва шаман протянул руку, чтобы дотронуться до плеча ученика, тот бросился в сторону. Остановился, дрожа, на безопасном расстоянии, готовый бежать в любую минуту. Животное чувство – надо учиться его контролировать.
– Подумай о чем-нибудь, что всегда остается с тобой и что можно использовать в качестве якоря, когда дух отправляется в путешествие.
Фибский нож… но у оленя нет ни талии, ни пояса, на который его можно было бы повесить. Жемчужины – три лежат в висящей на простом шнуре ладанке, а четвертая, Свин, – на серебряной цепи. Льешо тут же ощутил на тонкой, сильной шее вес драгоценностей и занервничал. Животная часть его существа стремилась как можно быстрее освободиться от лишнего груза, а человеческая хотела сжать тяжелые жемчужины рукой, однако рук больше не было – их заменили копыта.
И вдруг руки появились. Шея стала короче, а голова заметно легче, так как рога исчезли, растворившись в воздухе.
Неожиданно потеряв равновесие, принц шлепнулся прямо в сухие листья, плотным ковром укрывавшие землю под тем деревом, возле которого он только что стоял в виде оленя.
– Очень хорошо. – Болгай одобрительно улыбнулся. – Теперь, очевидно, можно начать.
– Может быть, начнем со сна? – с надеждой в голосе поинтересовался Льешо.
Фальшивый рассвет окрашивал небо в серые тона. Юноша настолько устал, что оказался даже не в силах подняться на ноги. По телу волнами пробегала дрожь.
– Как только научишься контролировать движение собственных сновидений, времени для сна окажется вполне достаточно.
Болгай протянул руку, помогая ученику встать. Льешо крепко схватился за нее, пытаясь стряхнуть с одежды листья и испытывая отвращение к самому себе. С головы до ног он был покрыт грязью – результат ночного танца с метлой и утренней игры в джиду.
– Можно умыться в реке?
– И осквернить Онгу? – Шаман презрительно фыркнул. – Если будешь хорошо учиться, то, возможно, я позволю тебе зачерпнуть чашечку воды и использовать ее так, как тебе заблагорассудится.
Льешо понял, что сможет выбирать, сполоснуть ли этой водой лицо или выпить ее – и на то, и на другое ее просто не хватит. Он вздохнул, с нежностью вспоминая то единственное, чего в Жемчужной бухте вполне хватало, – воду. Впрочем, слова Болгая напомнили и еще об одном немаловажном обстоятельстве – они оба сейчас находились на противоположном берегу реки.
– Как мы вернемся на тот берег? – с тревогой спросил он. Болгай слегка пожал плечами, показывая, что с этим проблем не будет.
– Когда научишься контролировать сновидения, сможешь куда угодно отправляться и откуда угодно возвращаться. Если захочешь попасть на другой берег реки, желание тут же исполнится.
От страшной усталости кружилась голова, а тело казалось невесомым. В подобном состоянии можно было поверить чему угодно.
– Ну так давай начинать, – согласился принц, небрежно взмахнув рукой, которую вовсе не ощущал.
Чтобы удостовериться, что все в порядке, посмотрел на плечо: да, рука действительно растет оттуда.
– Хороший мальчик.
Скрипка осталась на другом берегу реки, однако Болгай раздвинул висящие на шее горностаевые шкурки и через голову снял деревянное кольцо. По всему его периметру на равных расстояниях в небольших углублениях висели маленькие тарелки, а между ними – колокольчики. Шаман встряхнул удивительным инструментом, и лес огласился звоном.
– Если в материальном мире тебе необходимо куда-нибудь отправиться, но у тебя нет верблюда, что ты будешь делать?
Снова загадки. Эта, во всяком случае, казалась достаточно простой.
– Пойду пешком.
Болгай принялся ходить по небольшому кругу.
– А если захочешь прибыть в место назначения быстрее?
– Тогда побегу.
Болгай кивнул и принялся ритмично постукивать краем деревянного кольца о ладонь.
– Когда тебе надо попасть туда, куда ты направляешься во сне?
– Сейчас. Но ведь уже почти рассвело…
– Ну, значит, беги, пока не встало Великое Солнце.
Болгай рассмеялся. Он продолжал двигаться по кругу, однако теперь уже бежал, подняв руки вверх, так что кольцо звенело в такт шагам.
Льешо догадался, что это тоже была загадка, и означала она, что он может передвигаться не только в пространстве, но и во времени. Принц последовал за шаманом. Хотя часов и не было, внезапно обнаружилось, что жемчужины выбивают на груди ритм, который постепенно подчинил и разум, и ноги, и руки. Руки сами собой начали подниматься, имитируя движения шамана. На бегу юноша обдумывал, куда хочет направиться, что увидеть и как найти желаемое. Необходимо как можно быстрее попасть туда, где томятся Адар, Хмиши и Льинг, но это очень страшно. Лучше начать с более безопасного путешествия, чтобы, прежде чем прыгать в огонь, удостовериться в собственной способности вернуться обратно.
Стоило лишь подумать о безопасности, как в уме возникло лицо Шокара. Льешо отправился за братом в его сны, в шатровый город хана.
Шокар склонился над висевшим на железном крюке чайником. В чистом, незнакомом очаге горит огонь. Комната с низким потолком и открытыми стропилами; посредине длинный дощатый стол, вокруг него – скамейки. На стенах, кажется, висят полки, хотя во сне их плохо видно. Но главное, конечно, – это придвинутое к очагу кресло-качалка. В нем сидит женщина и, качая на коленях малышку, смотрит на Шокара широко раскрытыми влажными глазами. Взрослые явно не замечают присутствия Льешо, однако девочка ведет себя так, словно видит что-то недоступное взору родителей.
– Знаю, что тебе необходимо идти, – заговорила женщина, явно отвечая на аргументы мужа. Глаза ее выражали страстное желание удержать его, не отпускать от себя, крепко привязав к каминной решетке. Но она лишь опустила глаза, стараясь ничем не выдать собственных чувств. – Они твои братья, и если они погибнут, а ты останешься в живых – здесь, вместе с нами, – то ты мне этого не простишь. Разве мы сможем тогда быть вместе?
– Я никогда и ни в чем тебя не обвиню, – ответил Шокар. Льешо видел, как он протянул к жене руку, но она в этот момент смотрела на дочку, и ласка так и повисла в воздухе.
– Конечно, не специально, – согласилась женщина. – Но чувство вины будет разъедать и сердце, и душу – до тех пор, пока в них не останется места для меня. – Она взглянула на мужа в отчаянии, словно битва за его душу началась прямо здесь, в этом мирном сельском доме. – И для себя, и для наших детей я мечтаю о лучшей доле. А потому веди своих солдат и освободи братьев. Но постарайся не забывать нас. Когда битва закончится, сразу возвращайся. А когда самый младший из братьев, принц, покончит со своими видениями и битвами, привози его сюда, к нам, – пусть немного поживет в тепле и уюте, отдохнет душой.
Шокар положил руки на подлокотники кресла, чтобы оно не качалось.
– Обязательно.
Наклонившись, брат поцеловал дочку в лобик, а потом завладел губами жены. Льешо не подозревал в спокойном, рассудительном Шокаре такой страсти. Он отвернулся, стесняясь того, что невольно нарушил тайну чужого сна, хотя Шокар и не скрывал, что его ждет семья. Как же мог он, Льешо, тащить брата почти на край света?
Сожалеть было некогда: открылась дверь, и в комнату ворвалась шустрая ватага детей – три мальчика и девочка.
– А что это за парень сидит там, в углу? – поинтересовался старший, бросив быстрый взгляд в сторону Льешо.
Мальчик оказался так похож на бабушку, погибшую мать Льешо, что глаза принца увлажнились. Шокар принял его слова за шутку.
– Может быть, это упали с неба Ган и Чен?
– Нет! – пропищала младшая из девочек, пряча лицо в складках юбочки. – Там дядя!
– Льешо? Как ты сюда попал? Я думал, что ты вместе с императором Шу… – Пытаясь прогнать видение, Шокар даже поморгал и потряс головой. – Да нет. Шу ведь сейчас на пути в Дарнэг. Тогда что здесь делаю я?
– Это сон, – пробормотал Льешо, потрясенный тем горем, которое внезапно исказило черты брата.
– Нет, не может быть!
И Льешо тут же улетел с тихой семейной фермы, снова перенесся через реку и шлепнулся на спину у ног гарнского шамана.
– Что я наделал! – с горечью воскликнул он, закрывая лицо руками.
– Что случилось? – с участием уточнил Болгай.
– Я оторвал брата от семьи, от дома, оставил ферму без хозяина, детей без отца, а жену без мужа, способного защитить от бед надвигающейся войны. А сейчас я вторгся в его сон и разрушил даже то призрачное утешение, которое приносили ему сновидения.
Льешо мог гордиться этим ответом – он удался на славу: точный и полный. А потому трудно было понять, почему Болгай вдруг принялся фыркать, словно лошадь, на морду которой уселась муха.
– Ну давай, давай, надувайся, пока не лопнешь! – возмутился Льешо. – Можешь объяснить, что я сказал неправильно на этот раз?
– Все как обычно. Принял на себя вину за все грехи и пороки мира и за все принятые вокруг решения. Сколько стоит мир, столько мужчины уходят на войну, потому что считают это необходимым. Цель может быть любая – честь, слава, богатство или просто право ходить по чужому пастбищу. Защита близких или наказание врагов. Как ни удивительно, никто из этих людей не нуждается в помощи принца Льешо, в том числе и твой брат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
– Итак, если я станцую с метлой, она вызовет мой дух, который научится летать. Во сне?
Болгай кивнул.
– И все это необходимо для того, чтобы научить меня управлять собственными снами и чтобы я мог помешать наступлению Великой Тьмы, а тем самым предотвратить наступление конца света?
– Более или менее. Тебе не придется спасать мир в одиночку. – Болгай едва заметно улыбнулся, и Льешо был вынужден признаться, что идея не слишком убеждает и его. – Толкователям снов Акенбада следовало бы научить тебя, как путешествовать во сне, но их методы слишком пассивны для такого молодого человека, тем более призванного спасти мир. Предстоящая же битва потребует от тебя умения контролировать собственные передвижения наяву.
Льешо и во сне вполне хватало неприятностей от сновидений, он совсем не хотел, чтобы они вмешивались и в реальный мир. С этой точки зрения, наверное, как раз и стоило научиться контролировать их. Однако беспокойство оставалось, так же как оставалась без ответа масса важных вопросов. Принц задал один из них:
– Как, например, я мог узнать, что мастер Марко отправился на юг, а мы пошли не следом за ним, в степи, а совсем в ином направлении?
– Ответ на загадку потребуй от своих товарищей. Сомнений насчет маршрута волшебника не возникало никогда.
Бикси. Сходство между ним и мастером Марко бросалось в глаза – он заметил его в тот самый момент, когда увидел этих людей рядом. Нет, конечно, это были не отец и сын; возможно, они не были даже дальними родственниками. Но если Бикси принадлежал к народу гарнов, то и волшебник, несомненно, тоже.
– О Богиня! – выдохнул Льешо. – Этот человек отправился домой, чтобы оттуда начать наступление на небесный мир! Было ужасно сознавать даже то, что мастер Марко стремится получить «всего лишь» империю Шан. Что же говорить теперь, когда не осталось сомнений, что это далеко не единственная его цель?
– Вполне возможно, – согласился Болгай. – Только сначала он непременно захватит все степные земли. Ну так как, потанцуем?
Чимбай-хан должен был давно знать намерения мастера Марко, и сразиться с волшебником ему предстояло в любом случае – с помощью крошечного отряда Льешо или без нее. Больше того, шаман напророчил ему потерю сына, и так же, как и мастер Ден, хан послал молодого человека на обучение к Болгаю. Обдумав все обстоятельства, принц понял, что выбирать не приходится, и взялся за метлу.
– Что же я должен делать?
– Просто танцевать.
Шаман начал играть на своей странной скрипочке, словно специально выбрав старую народную мелодию из Кунгола, которую Льешо знал с раннего детства. В большой праздник – день Богини – на простиравшейся от дворца Солнца до Храма Луны главной площади устраивали грандиозные танцы, приглашая повеселиться тысячи людей. Король и королева тоже принимали участие в действе – на обоих были широкие, на крестьянский манер панталоны, которые отличались только качеством ткани: при каждом движении они переливались всеми цветами радуги. Свободные, но стянутые в талии длинные одежды с разрезами не мешали движениям, а, напротив, развеваясь, придавали им воздушность. Праздничный головной убор матери украшали спускавшиеся до плеч многочисленные ленты, а отец держал в руке удивительный трехслойный зонт, которым во время танца бережно прикрывал свою партнершу от солнца.
С того момента, как родную страну разорили завоеватели, Льешо было уже не до танцев, однако, как ни странно, все движения сохранились в голове. И вот теперь он выпускал их на волю здесь, в чужой земле, на мягкой траве: шаг вперед, поворот, полшага в сторону, еще поворот, шаг, шаг. Метла вела себя как истинная госпожа, и юноша любезно кланялся ей, ведя в изысканном танце и представляя, что веточки – это пышные волосы, а ручка – тонкая талия дамы.
Болгай заиграл другую мелодию, и пара закружилась быстрее, хотя принц уже заметно устал. Сбитые в дальней дороге ступни болели, мышцы ног ныли от перегрузки. Дыхание стало коротким, а мысли улетели куда-то далеко, но юноша продолжал танцевать. Бросив взгляд в ту сторону, откуда доносились звуки, он заметил, что Болгай, играя, тоже танцует – прыгает из стороны в сторону и кружится, словно резвящийся горностай. Льешо изо всех сил старался не отстать от постоянно убыстряющегося синкопированного ритма, но музыка, как нельзя лучше соответствуя движениям шамана, начинала требовать от человека почти невозможного.
– Впечатляет, – загадочно произнес Болгай и наконец снова сменил мелодию, на сей раз заиграв что-то гораздо более спокойное, немного напоминающее величавую поступь верблюда.
Льешо начал двигаться в такт новым звукам, осторожно ступая по истоптанной ночным танцем земле – теперь уже за ним оставались кровавые следы. Несмотря на пронзавшее тело изнеможение, дух принца возбужденно воспарял, словно лишь ждал от музыки разрешения свободно взлететь и пронестись по воздуху. Но вот музыка снова изменилась, и весь мир неожиданно исчез, оставив юношу в полном одиночестве – в такой глубокой тишине, что хотелось вырваться из нее прочь, в привычный мир звуков. Боль в ногах прошла; ее сменило ощущение легкости, изящества, словно не только мышцы, но ум и сердце освободились от оков окружающего мира. И в этом удивительном состоянии свободы Льешо прыгал, кружился, закидывал голову словно в полете.
И вдруг юноша резко остановился, настороженно вслушиваясь, вглядываясь и внюхиваясь в ночную тьму. Музыка внезапно наполнилась дотоле неведомыми звуками. Он перестал ощущать ее, не мог понять ни мелодии, ни ритма – все искажалось наполнившими воздух странными новыми запахами, несущими в себе скрытые воспоминания. Великая Луна внезапно стала светить ярче, а попадавшие в ее лучи предметы становились мягче, приобретая расплывчатые очертания. И когда принц открыл рот, чтобы позвать Болгая, он смог издать только высокий, протяжный звериный крик.
– Тише, тише, дитя.
Болгай прекратил играть и осторожно приблизился, но даже это движение испугало Льешо. Он со всех ног бросился к реке и ожидавшей на другом берегу свободе.
Вверх, вверх – и вот он уже летит. Река осталась далеко внизу, однако он не упал, а перелетел через нее – нет, скорее пробежал по воздуху на четырех сильных ногах. Опустившись на другом берегу, метнулся к лесу. Ветки били по лицу, и он отворачивался от них, на ходу изменяя направление, но все равно бежал все глубже и глубже в лес, в конце концов окончательно запутавшись и перестав понимать, где он и куда движется. Главное – оказаться как можно дальше от угрозы, опасности… нет, это вовсе не опасность, это просто шаман.
Все произошло само собой. В свете пробивавшегося сквозь ветки деревьев фальшивого рассвета Льешо осознал, что оставил человеческий облик на берегу реки и превратился в лесное существо. В короля леса – оленя. Он остановился, гордо подняв украшенную ветвистыми рогами голову, и стал ждать, когда же Болгай найдет его.
Долго ждать не пришлось. Шелест опавших листьев предупредил о приближении горностая, и вот появился сам шаман, чихая и отряхиваясь – с его шкурки во все стороны летели брызги. Потом он зажмурил глаза, как-то расплылся, начал стремительно расти и через минуту-другую принял человеческий облик. Украшенная тотемами звериного духа одежда еще не высохла после купания в реке, но никаких иных признаков трансформации заметно не было.
Одежда была хорошим знаком. Льешо очень не хотелось бы возвратиться в образ человека нагим. Подобный исход оказался бы достойным завершением самой унизительной недели его жизни. Загвоздка, правда, состояла лишь в том, что стать человеком он не мог.
– Не паникуй, – успокоил Болгай.
Поздно. Едва шаман протянул руку, чтобы дотронуться до плеча ученика, тот бросился в сторону. Остановился, дрожа, на безопасном расстоянии, готовый бежать в любую минуту. Животное чувство – надо учиться его контролировать.
– Подумай о чем-нибудь, что всегда остается с тобой и что можно использовать в качестве якоря, когда дух отправляется в путешествие.
Фибский нож… но у оленя нет ни талии, ни пояса, на который его можно было бы повесить. Жемчужины – три лежат в висящей на простом шнуре ладанке, а четвертая, Свин, – на серебряной цепи. Льешо тут же ощутил на тонкой, сильной шее вес драгоценностей и занервничал. Животная часть его существа стремилась как можно быстрее освободиться от лишнего груза, а человеческая хотела сжать тяжелые жемчужины рукой, однако рук больше не было – их заменили копыта.
И вдруг руки появились. Шея стала короче, а голова заметно легче, так как рога исчезли, растворившись в воздухе.
Неожиданно потеряв равновесие, принц шлепнулся прямо в сухие листья, плотным ковром укрывавшие землю под тем деревом, возле которого он только что стоял в виде оленя.
– Очень хорошо. – Болгай одобрительно улыбнулся. – Теперь, очевидно, можно начать.
– Может быть, начнем со сна? – с надеждой в голосе поинтересовался Льешо.
Фальшивый рассвет окрашивал небо в серые тона. Юноша настолько устал, что оказался даже не в силах подняться на ноги. По телу волнами пробегала дрожь.
– Как только научишься контролировать движение собственных сновидений, времени для сна окажется вполне достаточно.
Болгай протянул руку, помогая ученику встать. Льешо крепко схватился за нее, пытаясь стряхнуть с одежды листья и испытывая отвращение к самому себе. С головы до ног он был покрыт грязью – результат ночного танца с метлой и утренней игры в джиду.
– Можно умыться в реке?
– И осквернить Онгу? – Шаман презрительно фыркнул. – Если будешь хорошо учиться, то, возможно, я позволю тебе зачерпнуть чашечку воды и использовать ее так, как тебе заблагорассудится.
Льешо понял, что сможет выбирать, сполоснуть ли этой водой лицо или выпить ее – и на то, и на другое ее просто не хватит. Он вздохнул, с нежностью вспоминая то единственное, чего в Жемчужной бухте вполне хватало, – воду. Впрочем, слова Болгая напомнили и еще об одном немаловажном обстоятельстве – они оба сейчас находились на противоположном берегу реки.
– Как мы вернемся на тот берег? – с тревогой спросил он. Болгай слегка пожал плечами, показывая, что с этим проблем не будет.
– Когда научишься контролировать сновидения, сможешь куда угодно отправляться и откуда угодно возвращаться. Если захочешь попасть на другой берег реки, желание тут же исполнится.
От страшной усталости кружилась голова, а тело казалось невесомым. В подобном состоянии можно было поверить чему угодно.
– Ну так давай начинать, – согласился принц, небрежно взмахнув рукой, которую вовсе не ощущал.
Чтобы удостовериться, что все в порядке, посмотрел на плечо: да, рука действительно растет оттуда.
– Хороший мальчик.
Скрипка осталась на другом берегу реки, однако Болгай раздвинул висящие на шее горностаевые шкурки и через голову снял деревянное кольцо. По всему его периметру на равных расстояниях в небольших углублениях висели маленькие тарелки, а между ними – колокольчики. Шаман встряхнул удивительным инструментом, и лес огласился звоном.
– Если в материальном мире тебе необходимо куда-нибудь отправиться, но у тебя нет верблюда, что ты будешь делать?
Снова загадки. Эта, во всяком случае, казалась достаточно простой.
– Пойду пешком.
Болгай принялся ходить по небольшому кругу.
– А если захочешь прибыть в место назначения быстрее?
– Тогда побегу.
Болгай кивнул и принялся ритмично постукивать краем деревянного кольца о ладонь.
– Когда тебе надо попасть туда, куда ты направляешься во сне?
– Сейчас. Но ведь уже почти рассвело…
– Ну, значит, беги, пока не встало Великое Солнце.
Болгай рассмеялся. Он продолжал двигаться по кругу, однако теперь уже бежал, подняв руки вверх, так что кольцо звенело в такт шагам.
Льешо догадался, что это тоже была загадка, и означала она, что он может передвигаться не только в пространстве, но и во времени. Принц последовал за шаманом. Хотя часов и не было, внезапно обнаружилось, что жемчужины выбивают на груди ритм, который постепенно подчинил и разум, и ноги, и руки. Руки сами собой начали подниматься, имитируя движения шамана. На бегу юноша обдумывал, куда хочет направиться, что увидеть и как найти желаемое. Необходимо как можно быстрее попасть туда, где томятся Адар, Хмиши и Льинг, но это очень страшно. Лучше начать с более безопасного путешествия, чтобы, прежде чем прыгать в огонь, удостовериться в собственной способности вернуться обратно.
Стоило лишь подумать о безопасности, как в уме возникло лицо Шокара. Льешо отправился за братом в его сны, в шатровый город хана.
Шокар склонился над висевшим на железном крюке чайником. В чистом, незнакомом очаге горит огонь. Комната с низким потолком и открытыми стропилами; посредине длинный дощатый стол, вокруг него – скамейки. На стенах, кажется, висят полки, хотя во сне их плохо видно. Но главное, конечно, – это придвинутое к очагу кресло-качалка. В нем сидит женщина и, качая на коленях малышку, смотрит на Шокара широко раскрытыми влажными глазами. Взрослые явно не замечают присутствия Льешо, однако девочка ведет себя так, словно видит что-то недоступное взору родителей.
– Знаю, что тебе необходимо идти, – заговорила женщина, явно отвечая на аргументы мужа. Глаза ее выражали страстное желание удержать его, не отпускать от себя, крепко привязав к каминной решетке. Но она лишь опустила глаза, стараясь ничем не выдать собственных чувств. – Они твои братья, и если они погибнут, а ты останешься в живых – здесь, вместе с нами, – то ты мне этого не простишь. Разве мы сможем тогда быть вместе?
– Я никогда и ни в чем тебя не обвиню, – ответил Шокар. Льешо видел, как он протянул к жене руку, но она в этот момент смотрела на дочку, и ласка так и повисла в воздухе.
– Конечно, не специально, – согласилась женщина. – Но чувство вины будет разъедать и сердце, и душу – до тех пор, пока в них не останется места для меня. – Она взглянула на мужа в отчаянии, словно битва за его душу началась прямо здесь, в этом мирном сельском доме. – И для себя, и для наших детей я мечтаю о лучшей доле. А потому веди своих солдат и освободи братьев. Но постарайся не забывать нас. Когда битва закончится, сразу возвращайся. А когда самый младший из братьев, принц, покончит со своими видениями и битвами, привози его сюда, к нам, – пусть немного поживет в тепле и уюте, отдохнет душой.
Шокар положил руки на подлокотники кресла, чтобы оно не качалось.
– Обязательно.
Наклонившись, брат поцеловал дочку в лобик, а потом завладел губами жены. Льешо не подозревал в спокойном, рассудительном Шокаре такой страсти. Он отвернулся, стесняясь того, что невольно нарушил тайну чужого сна, хотя Шокар и не скрывал, что его ждет семья. Как же мог он, Льешо, тащить брата почти на край света?
Сожалеть было некогда: открылась дверь, и в комнату ворвалась шустрая ватага детей – три мальчика и девочка.
– А что это за парень сидит там, в углу? – поинтересовался старший, бросив быстрый взгляд в сторону Льешо.
Мальчик оказался так похож на бабушку, погибшую мать Льешо, что глаза принца увлажнились. Шокар принял его слова за шутку.
– Может быть, это упали с неба Ган и Чен?
– Нет! – пропищала младшая из девочек, пряча лицо в складках юбочки. – Там дядя!
– Льешо? Как ты сюда попал? Я думал, что ты вместе с императором Шу… – Пытаясь прогнать видение, Шокар даже поморгал и потряс головой. – Да нет. Шу ведь сейчас на пути в Дарнэг. Тогда что здесь делаю я?
– Это сон, – пробормотал Льешо, потрясенный тем горем, которое внезапно исказило черты брата.
– Нет, не может быть!
И Льешо тут же улетел с тихой семейной фермы, снова перенесся через реку и шлепнулся на спину у ног гарнского шамана.
– Что я наделал! – с горечью воскликнул он, закрывая лицо руками.
– Что случилось? – с участием уточнил Болгай.
– Я оторвал брата от семьи, от дома, оставил ферму без хозяина, детей без отца, а жену без мужа, способного защитить от бед надвигающейся войны. А сейчас я вторгся в его сон и разрушил даже то призрачное утешение, которое приносили ему сновидения.
Льешо мог гордиться этим ответом – он удался на славу: точный и полный. А потому трудно было понять, почему Болгай вдруг принялся фыркать, словно лошадь, на морду которой уселась муха.
– Ну давай, давай, надувайся, пока не лопнешь! – возмутился Льешо. – Можешь объяснить, что я сказал неправильно на этот раз?
– Все как обычно. Принял на себя вину за все грехи и пороки мира и за все принятые вокруг решения. Сколько стоит мир, столько мужчины уходят на войну, потому что считают это необходимым. Цель может быть любая – честь, слава, богатство или просто право ходить по чужому пастбищу. Защита близких или наказание врагов. Как ни удивительно, никто из этих людей не нуждается в помощи принца Льешо, в том числе и твой брат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56