Хабиба нуждался в живой приманке – именно на нее он собирался поймать мастера Марко. В роли такой приманки и выступал Льешо.
Юноша потянулся к висящему на поясе ножу, чтобы защитить братьев, но Хабиба совладал с собой и, глубоко вздохнув, успокоился.
– Не стоит придавать эту беседу гласности, – заметил он, окинув быстрым взглядом дорогу, – а мне еще предстоит засвидетельствовать почтение Динхе.
Балар продолжал несколько растерянно стоять, загораживая вход в пещеру, однако Хабиба небрежным жестом отстранил его и вошел в святая святых прорицателей. Харлол неотступно следовал за ним, крепко сжимая рукоятки сразу двух кинжалов. Льешо считал, что этот человек имеет здесь куда больше прав, чем все остальные, а потому не возражал.
– Одним глупым поступком вы до предела разгневали всех наших врагов, – резко заметила Каду, вслед за отцом входя в зияющую драконью пасть.
– Наших друзей защитит мастер Ден, – попытался успокоить ее Льешо.
Однако слова мало помогли.
– Мастер Ден, может быть, и защитил бы, но вот как насчет Чи-Чу?
– Не нам с тобой судить богов, – остановил воительницу Льешо.
Из-за спины раздался тревожный шепот Балара:
– Чи-Чу. Это прозвище ненадежного человека?
Яростный взгляд Льешо оказался чрезвычайно выразительным.
– О боги, Льешо! Что мы наделали?
Каду явно замкнулась на своих мыслях, не в силах найти выход. Льешо знал, что именно следует ответить на ее вопрос: они разрушили империю и разгневали лукавого бога. Превратили смертную богиню войны в своего врага. Оставили брата и священную целнтельницу погибать в руках врагов. Однако чистое безумие – обсуждать все это посреди дороги, где любое неосторожное слово может преодолеть даже мощные оборонительные сооружения, за которыми скрывается Акенбад. А потому он вошел в пешеру вслед за Каду, лишь коротко заметив братьям:
– Надеюсь, вы все поймете правильно.
В пещере дракона суетились служители. Столы к завтраку давно убрали, а сейчас накрывали легкий ужин гостям. Среди женщин, расставляющих блюда с фруктами и хлебцами, Льешо узнал Кагар. И снова она бросила на Каду быстрый неприязненный взгляд. Однако спросить девушку, что значат эти взгляды, не удалось – из угла появился сияющий карлик-музыкант.
– Господин Хабиба! Я ни на минуту не сомневался, что Льешо сумеет вас разыскать! А это и есть ваша прелестная дочь?
– Приветствую тебя! Да, с тех пор, как ты в последний раз видел Каду, она заметно подросла. Однако я прибыл в такую даль вовсе не для того, чтобы предаваться приятным воспоминаниям в твоем обществе, а чтобы обсудить с благословенной Динхой одно очень срочное дело.
Эти двое вполне могли оказаться знакомы друг с другом. Семья музыканта жила в провинции госпожи Сьен Ма, и, подобно Хабибе, карлик служил императору. Но Собачьи Уши покинул императора и помогал похитителям – пусть даже и его собственным братьям. Так что подобное знакомство бросало тень на Хабибу – полагаться на него как на советчика было опасно.
– Дитя пустыни. – Дотронувшись до плеча прислуживавшего ей человека, Динха отпустила его, а потом поднялась, чтобы приветствовать мага; на ее лицо легла грустная улыбка, которая часто сопровождает встречи давно не видевшихся добрых знакомых. – Ты успешно нашел нас, спасибо молодому принцу.
Хабиба опустился перед Динхой на одно колено и склонил голову.
– Приветствую тебя, Мать пустыни. Познакомься со своей внучкой.
С этими словами волшебник взял за руку дочь и подвел ее поближе.
– Внучка! – Динха взяла Каду за обе руки и нежно расцеловала. – Твой отец – прекрасный человек, но как долго он не показывал мне тебя!
Льешо стоял рядом с Харлолом и не мог не заметить на его лице явные признаки волнения.
– Правда? – шепотом поинтересовался принц. – Или просто вежливость?
Харлол недовольно скривился.
– Все ташеки – дети Динхи. А что касается волшебника, то любой скажет, что в нем течет кровь ташеков.
Значит, и правда, и вежливость одновременно. Действительно, и сам Хабиба, и его дочь выглядели достаточно экзотично. Отчасти их черты напоминали внешность ташеков: например, разрез глаз, форма лба. Но в целом эти лица оставались загадочными.
Итак, круг замкнулся, подумал Л ьешо. Он совсем запутался в интригах тех, кому нет никакого дела до Фибии.
Впрочем, раздумывать было некогда. От объятия Динхи висевший на спине Каду мешок внезапно громко запищал, чрезвычайно напугав скрывшихся в тени слуг. Оба меча Харлола со свистом вылетели из ножен. В это мгновение Маленький Братец, испуганно озираясь, вылез на плечо своей хозяйки, и пустынник, раздраженно закатив глаза, спрятал оружие.
– Извините мой энтузиазм, маленький господин. – В залог мира Динха протянула мартышке экзотический фрукт. – Друг моей внучки – мой друг.
Маленький Братец милостиво принял подношение, и Динха пригласила к столу всех присутствующих. Сама же она взяла с поднесенного служительницей блюда немного овощей.
– Толкователи снов давно не знают покоя, Хабиба, и твое имя часто звучит в молитвах. Но позволь мне поблагодарить тебя за возможность лицезреть юного принца Льешо.
Льешо взял яркий фрукт и пониже склонил голову. Если он притворится невидимым, то, возможно, они его и не заметят. Впрочем, можно было и совсем исчезнуть; Хабиба и так говорил о нем в таком тоне, словно он непослушный новобранец.
– Я не вправе принять благодарность, Динха. Молодой человек мне не подчиняется. – С этими словами волшебник обмакнул кусок лепешки в острый соус и отправил его в рот. Прожевав, объяснил, что имел в виду: – Если бы я мог его контролировать, ситуация сложилась бы совсем иначе.
– И все же, – возразила Динха, – до его прихода в Акенбад наш Святой Колодец пересох. Во сне джинн Великой Богини привел принца Льешо к питающему колодец источнику и показал, как освободить воду из заточения. Если бы не помощь юноши, тебя бы сейчас встретили лишь призраки.
– Его посещал джинн?
Хабиба бросил стремительный взгляд на Льешо, потом вновь обернулся к Динхе.
– Во сне, – подтвердила та, – и, полагаю, не впервые. Свободной от еды рукой Льешо вытащил новую, в серебряной оправе жемчужину.
– Свинья показала мне вот это, – пояснил он. – Она привела меня к источнику, и в нем была жемчужина.
– Значит, теперь мы уже на «ты» со слугами Великой Богини, – как бы между прочим заметил Хабиба.
Однако острый взгляд выдал неподдельный интерес. Даже Маленький Братец ощутил напряжение и отвлекся от своей трапезы. Жемчужина привлекла внимание мартышки, и она тут же попыталась ее выхватить.
– Воришка, не смей!
Льешо быстро сжал кулак. Подняв глаза, он заметил, что рука Хабибы тоже тянется к нему, словно стремясь схватить драгоценность. Время словно остановилось, замерзнув в жадных глазах мага.
Наконец, словно выйдя из транса, Хабиба опустил руку.
– Примите мои извинения, юный принц. И вы сам, и Великая Богиня, которой вы служите.
Он опустил голову, стыдясь того, что только что сделал, однако дочь, зная отца, внимательно наблюдала за ним, ожидая хотя бы малейшего намека, призывающего ее к немедленному действию.
Динха, словно успокаивая, похлопала Хабибу по руке:
– Может, тебе стоит начать все заново?
– Начать откуда, с какой именно точки? – пожал плечами Хабиба. – С момента рождения седьмого сына короля Фибии? Или с момента падения разрушенного гарнами любимого королевства Великой Богини и начала страданий людей? А может быть, с тех трудностей и опасностей, которые пришлось пережить одному из семи братьев на пути рабства и битв, чтобы освободить родину от тиранов?
– Некоторые считают, – ехидно заметила Динха, – что сам король, отец мальчика, уделял слишком много внимания покровительствующей ему Богине – в ущерб собственному народу. А это само по себе уже тирания. Ведь известно, что, если потерять бдительность и разум в малом, не миновать катастрофы в великом… Разумеется, я вовсе не собираюсь обсуждать политику и поступки умершего.
Льешо было тяжело слушать подобные речи. Интересно, ожидают ли от него возражений? Ему не хотелось спорить: дело в том, что он и сам пришел точно к такому же выводу. Больше того, примерно на полпути между Дарнэгом и Акенбадом он начал задумываться, не нуждается ли в подобном напоминании и Шу. Если императору суждено выжить в плену у гарнов, когда-нибудь они, наверное, сядут с ним вдвоем и не спеша побеседуют об отцах, стремлении к безрассудным приключениям и оставшемся без правителя народе.
Динха тем временем продолжала беседу с Хабибой:
– Так, может быть, тебе стоит начать с того, что делал наш юный принц в Дарнэге?
Льешо украдкой взглянул на Харлола. Пустынник всецело принадлежал Динхе – какие же из его знаний могут остаться скрытыми от того, кто рассчитывает на преданность этого человека и даже способен проникнуть в его сны? Но ведь и Динха способна читать сны, в том числе и сны самого Льешо. Нет, ему вовсе не снились оставленные в Дарнэге товарищи, ему снилась волшебная свинья. Судя по всему, Харлол считал Шу просто прекрасно владеющим оружием купцом, имеющим с Льешо чисто деловые отношения.
– С самого начала я знал, что это глупый план, – пробормотал Хабиба.
Волшебник ее сиятельства, судя по всему, собирался открыть правду. У Льешо появилось дурное предчувствие.
– Предполагалось, что отряд капитана Бор-ка-мара справится с любым поворотом событий.
– Шу очень волновался насчет положения в Дарнэге, – заметил Льешо. Ему не хотелось, чтобы вина за принятые императором решения целиком легла на плечи военного. – Он остановился в загородной таверне, чтобы встретиться со шпионами госпожи Сьен Ма, а Бор-ка-мара направил в город, где вполне можно было ожидать засады. Но каким-то образом гарны пронюхали о его планах и организовали нападение.
В этот момент принцу показалось, причем уже не впервые, что богине войны было угодно отправить отряд Льешо именно туда, куда он и попал.
Маленький Братец уютно устроился на руках хозяйки и решил вздремнуть. Девушка покрепче обняла любимца, словно ища у этого маленького существа защиты в ожидании плохих новостей. Балар тоже обнаружил брата в грязной гостинице, так что о секретности в данном случае говорить не приходилось. А он сам оказался привязанным к спине верблюда еще до того, как смог выяснить что-нибудь конкретное насчет заговора. Льешо оставалось лишь пожать плечами – увы, он не мог развеять страхи Каду.
– Динха, – снова заговорил Хабиба, и на сей раз голос его звучал растерянно, даже жалобно. – Динха, кажется, мы потеряли императора Шана, любимого союзника госпожи Сьен Ма.
В глазах колдуна сквозило истинное отчаяние – он не мог вернуться к госпоже и сообщить ей о смерти Шу. Причем потерян не только император – потеряны и все его спутники.
– Вместе с императором пропали и лукавый бог Чи-Чу, и Карина, дочь Мары – той самой, которая мечтает попасть на небеса в качестве восьмой смертной богини, и принц Фибии – целитель Адар.
– Ты говоришь об императоре? – изумился Льюка. – Неужели я мог так ошибиться в своих видениях будущего?
– Речь идет о Шу, купце. Дело в том, что он путешествовал под видом купца.
– Я и понятия не имел… – Глаза стоявшего у двери Харлола расширились от ужаса. – Ты, принц-прорицатель, утаил самое главное.
Последние слова ташек прошептал едва слышно, словно про себя, но Льешо все-таки их понял.
– Я не мог раскрыть чужую тайну.
– О чем спор? – заинтересовался Хабиба.
Харлол воспользовался заданным вопросом, чтобы упасть к ногам волшебника.
– Я осмелился поднять руку на императора, – признался он. – Это страшное преступление, и жизни моей пришел конец. Пусть заслуженная кара придет как можно скорее, и милостивая смерть освободит страдальца от угрызений совести.
– Не говори ерунды. – Ради убедительности Льешо даже ткнул нового товарища в бок. – Если бы Шу хотел твоей смерти, то не задумываясь прикончил бы тебя.
Хабиба, однако, взглянул на убитого горем пустынника с нескрываемым раздражением:
– Так, значит, ты не знал, что сражаешься с императором?
– Не знал, о господин.
– А если бы знал, скрестил бы с ним оружие – там, на площади?
– Нет, о господин.
Второй ответ прозвучал совсем тихо и с паузами – погонщик верблюдов лежал ничком на покрытом толстым ковром полу и целовал ноги волшебника.
– А нанес ли ты императору раны – вольно или невольно?
– Нет, мой господин. Это он одолел меня, ранил, а потом отдал на попечение принца-целителя, который тоже путешествовал инкогнито.
– Тогда, честно говоря, я не очень понимаю, что мы здесь так горячо обсуждаем. Почему бы тебе не отправиться к двери и не стать на страже, как ты делал это раньше?
Харлол еще мгновение полежал на полу, простертый между Динхой и волшебником. Наконец, пробормотав: «Слушаюсь, мой господин», он поднялся на ноги:
– С благословения Динхи предлагаю и свое боевое искусство, и собственную храбрость на службу великому императору – готов отдать жизнь за его свободу и безопасность.
Льешо отметил про себя, что титул великого императора – это уж чересчур, даже если учесть то почтение, которое внушила молодому сопернику воинская доблесть Шу. В то же время принц понимал, что необходимо принимать любую возможную помощь, тем более что он уже успел привыкнуть к обществу ташека. Поэтому лучше и не заводить речь о нападении на Адара, с которого все и началось.
Однако оказалось, что Динха имеет на пустынника собственные виды.
– Ты с такой легкостью покидаешь свой пост? – поинтересовалась она.
Харлол покраснел.
– Но, Динха!..
Взгляд его выражал мольбу, просьбу отпустить с ржавого крючка, однако Динха не пожелала пойти навстречу.
– Продолжай выполнять то дело, которое начал, – строго велела она, – и оно приведет к осуществлению предначертания. Именно так.
Льешо не совсем понял суть этого глубокомысленного замечания, однако оно вполне убедило Харлола – молодой человек с прежним энтузиазмом отправился на свой пост.
После того, как вопрос об ошибочном нападении на Шу был выяснен, Льюка протянул руку – ладонью вверх – в знак всеобщего мира и спокойствия.
– Я уверен, что бандиты не посмеют нанести своим узникам вред, – заявил он, хотя в его голосе сквозило сомнение. – Какую бы линию поведения они ни избрали, остается возможность переговоров.
– Но они уже ранили императора.
Никто даже не поинтересовался, откуда Льешо это знает. Динха вовсе не удивилась. Тут раздался возглас разочарования и боли – он принадлежал Балару. Не в силах удержаться на ногах от угрызений совести, принц опустился на колени.
– Я ничего не знал, – шептал он, не желая привлекать к себе внимание и в то же время не в силах выдержать обрушившуюся боль. – Мы совершили ужасную ошибку…
– Неужели ты думаешь, дитя, что драгоценную компанию императоров и принцев смогло бы спасти присутствие одного-единственного мальчика, если ее не сумели защитить даже боги?
Динха произнесла эти слова, обращаясь к Хабибе, но предназначены они были, конечно, всем присутствующим. Она не спускала с волшебника взгляда до тех пор, пока он наконец не уступил ее логике.
– Нет, Динха.
Волшебник подобно Харлолу пытался взвалить на свои плечи даже то, в чем вовсе не был виноват.
– И разве не сама покровительствующая юному принцу Богиня послала к нему приближенного, садовника Свина, чтобы тот привел нашего спасителя к святому источнику Акенба-да? Разве Свин не вручил юноше потерянную Богиней черную жемчужину из ожерелья как подтверждение испытания и обязательства освободить от врагов Великой Богини родную страну и даже врата Небесного царства?
– Именно так, Динха.
Льешо украдкой взглянул на Каду – воительница наблюдала за отцом, словно притаившаяся кобра. Хабиба уронил слезу:
– Но моя госпожа претерпела такие потери…
– Твоя госпожа – покровительница войн и собирает лишь тот урожай, который сеет на чужих полях. Мальчик, которого ты пытаешься обвинить во всех бедах, пострадал от замыслов ее сиятельства, и все же ты возлагаешь бремя ее потерь именно на него?
– Нет, Динха.
Хабиба вздохнул, словно давая волю давно подавляемому, не уходящему гневу.
Льешо думал, что ему будет приятно увидеть унижение могущественного мага, но сейчас оказалось, что сила приносит уверенность и спокойствие. Действительно, если бы Хабибу можно было поставить на место, как любого другого человека, разве смог бы он защитить и от мастера Марко, и от полчищ гарнов? Льешо слишком хорошо помнил, как лежал поверженный мастер Яке, растративший в битве всю свою силу и тактическое мастерство. Неужели теперь ему предстоит потерять еще одного защитника?
– Прости, мой принц.
– Прощаю. Однако нам важно освободить товарищей до того, как мастер Марко или его приспешники успеют нанести им вред.
Хабиба обычно обращался с Льешо как с юношей-учеником, солдатом-подчиненным, а порой даже как с причиняющим неудобства ребенком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
Юноша потянулся к висящему на поясе ножу, чтобы защитить братьев, но Хабиба совладал с собой и, глубоко вздохнув, успокоился.
– Не стоит придавать эту беседу гласности, – заметил он, окинув быстрым взглядом дорогу, – а мне еще предстоит засвидетельствовать почтение Динхе.
Балар продолжал несколько растерянно стоять, загораживая вход в пещеру, однако Хабиба небрежным жестом отстранил его и вошел в святая святых прорицателей. Харлол неотступно следовал за ним, крепко сжимая рукоятки сразу двух кинжалов. Льешо считал, что этот человек имеет здесь куда больше прав, чем все остальные, а потому не возражал.
– Одним глупым поступком вы до предела разгневали всех наших врагов, – резко заметила Каду, вслед за отцом входя в зияющую драконью пасть.
– Наших друзей защитит мастер Ден, – попытался успокоить ее Льешо.
Однако слова мало помогли.
– Мастер Ден, может быть, и защитил бы, но вот как насчет Чи-Чу?
– Не нам с тобой судить богов, – остановил воительницу Льешо.
Из-за спины раздался тревожный шепот Балара:
– Чи-Чу. Это прозвище ненадежного человека?
Яростный взгляд Льешо оказался чрезвычайно выразительным.
– О боги, Льешо! Что мы наделали?
Каду явно замкнулась на своих мыслях, не в силах найти выход. Льешо знал, что именно следует ответить на ее вопрос: они разрушили империю и разгневали лукавого бога. Превратили смертную богиню войны в своего врага. Оставили брата и священную целнтельницу погибать в руках врагов. Однако чистое безумие – обсуждать все это посреди дороги, где любое неосторожное слово может преодолеть даже мощные оборонительные сооружения, за которыми скрывается Акенбад. А потому он вошел в пешеру вслед за Каду, лишь коротко заметив братьям:
– Надеюсь, вы все поймете правильно.
В пещере дракона суетились служители. Столы к завтраку давно убрали, а сейчас накрывали легкий ужин гостям. Среди женщин, расставляющих блюда с фруктами и хлебцами, Льешо узнал Кагар. И снова она бросила на Каду быстрый неприязненный взгляд. Однако спросить девушку, что значат эти взгляды, не удалось – из угла появился сияющий карлик-музыкант.
– Господин Хабиба! Я ни на минуту не сомневался, что Льешо сумеет вас разыскать! А это и есть ваша прелестная дочь?
– Приветствую тебя! Да, с тех пор, как ты в последний раз видел Каду, она заметно подросла. Однако я прибыл в такую даль вовсе не для того, чтобы предаваться приятным воспоминаниям в твоем обществе, а чтобы обсудить с благословенной Динхой одно очень срочное дело.
Эти двое вполне могли оказаться знакомы друг с другом. Семья музыканта жила в провинции госпожи Сьен Ма, и, подобно Хабибе, карлик служил императору. Но Собачьи Уши покинул императора и помогал похитителям – пусть даже и его собственным братьям. Так что подобное знакомство бросало тень на Хабибу – полагаться на него как на советчика было опасно.
– Дитя пустыни. – Дотронувшись до плеча прислуживавшего ей человека, Динха отпустила его, а потом поднялась, чтобы приветствовать мага; на ее лицо легла грустная улыбка, которая часто сопровождает встречи давно не видевшихся добрых знакомых. – Ты успешно нашел нас, спасибо молодому принцу.
Хабиба опустился перед Динхой на одно колено и склонил голову.
– Приветствую тебя, Мать пустыни. Познакомься со своей внучкой.
С этими словами волшебник взял за руку дочь и подвел ее поближе.
– Внучка! – Динха взяла Каду за обе руки и нежно расцеловала. – Твой отец – прекрасный человек, но как долго он не показывал мне тебя!
Льешо стоял рядом с Харлолом и не мог не заметить на его лице явные признаки волнения.
– Правда? – шепотом поинтересовался принц. – Или просто вежливость?
Харлол недовольно скривился.
– Все ташеки – дети Динхи. А что касается волшебника, то любой скажет, что в нем течет кровь ташеков.
Значит, и правда, и вежливость одновременно. Действительно, и сам Хабиба, и его дочь выглядели достаточно экзотично. Отчасти их черты напоминали внешность ташеков: например, разрез глаз, форма лба. Но в целом эти лица оставались загадочными.
Итак, круг замкнулся, подумал Л ьешо. Он совсем запутался в интригах тех, кому нет никакого дела до Фибии.
Впрочем, раздумывать было некогда. От объятия Динхи висевший на спине Каду мешок внезапно громко запищал, чрезвычайно напугав скрывшихся в тени слуг. Оба меча Харлола со свистом вылетели из ножен. В это мгновение Маленький Братец, испуганно озираясь, вылез на плечо своей хозяйки, и пустынник, раздраженно закатив глаза, спрятал оружие.
– Извините мой энтузиазм, маленький господин. – В залог мира Динха протянула мартышке экзотический фрукт. – Друг моей внучки – мой друг.
Маленький Братец милостиво принял подношение, и Динха пригласила к столу всех присутствующих. Сама же она взяла с поднесенного служительницей блюда немного овощей.
– Толкователи снов давно не знают покоя, Хабиба, и твое имя часто звучит в молитвах. Но позволь мне поблагодарить тебя за возможность лицезреть юного принца Льешо.
Льешо взял яркий фрукт и пониже склонил голову. Если он притворится невидимым, то, возможно, они его и не заметят. Впрочем, можно было и совсем исчезнуть; Хабиба и так говорил о нем в таком тоне, словно он непослушный новобранец.
– Я не вправе принять благодарность, Динха. Молодой человек мне не подчиняется. – С этими словами волшебник обмакнул кусок лепешки в острый соус и отправил его в рот. Прожевав, объяснил, что имел в виду: – Если бы я мог его контролировать, ситуация сложилась бы совсем иначе.
– И все же, – возразила Динха, – до его прихода в Акенбад наш Святой Колодец пересох. Во сне джинн Великой Богини привел принца Льешо к питающему колодец источнику и показал, как освободить воду из заточения. Если бы не помощь юноши, тебя бы сейчас встретили лишь призраки.
– Его посещал джинн?
Хабиба бросил стремительный взгляд на Льешо, потом вновь обернулся к Динхе.
– Во сне, – подтвердила та, – и, полагаю, не впервые. Свободной от еды рукой Льешо вытащил новую, в серебряной оправе жемчужину.
– Свинья показала мне вот это, – пояснил он. – Она привела меня к источнику, и в нем была жемчужина.
– Значит, теперь мы уже на «ты» со слугами Великой Богини, – как бы между прочим заметил Хабиба.
Однако острый взгляд выдал неподдельный интерес. Даже Маленький Братец ощутил напряжение и отвлекся от своей трапезы. Жемчужина привлекла внимание мартышки, и она тут же попыталась ее выхватить.
– Воришка, не смей!
Льешо быстро сжал кулак. Подняв глаза, он заметил, что рука Хабибы тоже тянется к нему, словно стремясь схватить драгоценность. Время словно остановилось, замерзнув в жадных глазах мага.
Наконец, словно выйдя из транса, Хабиба опустил руку.
– Примите мои извинения, юный принц. И вы сам, и Великая Богиня, которой вы служите.
Он опустил голову, стыдясь того, что только что сделал, однако дочь, зная отца, внимательно наблюдала за ним, ожидая хотя бы малейшего намека, призывающего ее к немедленному действию.
Динха, словно успокаивая, похлопала Хабибу по руке:
– Может, тебе стоит начать все заново?
– Начать откуда, с какой именно точки? – пожал плечами Хабиба. – С момента рождения седьмого сына короля Фибии? Или с момента падения разрушенного гарнами любимого королевства Великой Богини и начала страданий людей? А может быть, с тех трудностей и опасностей, которые пришлось пережить одному из семи братьев на пути рабства и битв, чтобы освободить родину от тиранов?
– Некоторые считают, – ехидно заметила Динха, – что сам король, отец мальчика, уделял слишком много внимания покровительствующей ему Богине – в ущерб собственному народу. А это само по себе уже тирания. Ведь известно, что, если потерять бдительность и разум в малом, не миновать катастрофы в великом… Разумеется, я вовсе не собираюсь обсуждать политику и поступки умершего.
Льешо было тяжело слушать подобные речи. Интересно, ожидают ли от него возражений? Ему не хотелось спорить: дело в том, что он и сам пришел точно к такому же выводу. Больше того, примерно на полпути между Дарнэгом и Акенбадом он начал задумываться, не нуждается ли в подобном напоминании и Шу. Если императору суждено выжить в плену у гарнов, когда-нибудь они, наверное, сядут с ним вдвоем и не спеша побеседуют об отцах, стремлении к безрассудным приключениям и оставшемся без правителя народе.
Динха тем временем продолжала беседу с Хабибой:
– Так, может быть, тебе стоит начать с того, что делал наш юный принц в Дарнэге?
Льешо украдкой взглянул на Харлола. Пустынник всецело принадлежал Динхе – какие же из его знаний могут остаться скрытыми от того, кто рассчитывает на преданность этого человека и даже способен проникнуть в его сны? Но ведь и Динха способна читать сны, в том числе и сны самого Льешо. Нет, ему вовсе не снились оставленные в Дарнэге товарищи, ему снилась волшебная свинья. Судя по всему, Харлол считал Шу просто прекрасно владеющим оружием купцом, имеющим с Льешо чисто деловые отношения.
– С самого начала я знал, что это глупый план, – пробормотал Хабиба.
Волшебник ее сиятельства, судя по всему, собирался открыть правду. У Льешо появилось дурное предчувствие.
– Предполагалось, что отряд капитана Бор-ка-мара справится с любым поворотом событий.
– Шу очень волновался насчет положения в Дарнэге, – заметил Льешо. Ему не хотелось, чтобы вина за принятые императором решения целиком легла на плечи военного. – Он остановился в загородной таверне, чтобы встретиться со шпионами госпожи Сьен Ма, а Бор-ка-мара направил в город, где вполне можно было ожидать засады. Но каким-то образом гарны пронюхали о его планах и организовали нападение.
В этот момент принцу показалось, причем уже не впервые, что богине войны было угодно отправить отряд Льешо именно туда, куда он и попал.
Маленький Братец уютно устроился на руках хозяйки и решил вздремнуть. Девушка покрепче обняла любимца, словно ища у этого маленького существа защиты в ожидании плохих новостей. Балар тоже обнаружил брата в грязной гостинице, так что о секретности в данном случае говорить не приходилось. А он сам оказался привязанным к спине верблюда еще до того, как смог выяснить что-нибудь конкретное насчет заговора. Льешо оставалось лишь пожать плечами – увы, он не мог развеять страхи Каду.
– Динха, – снова заговорил Хабиба, и на сей раз голос его звучал растерянно, даже жалобно. – Динха, кажется, мы потеряли императора Шана, любимого союзника госпожи Сьен Ма.
В глазах колдуна сквозило истинное отчаяние – он не мог вернуться к госпоже и сообщить ей о смерти Шу. Причем потерян не только император – потеряны и все его спутники.
– Вместе с императором пропали и лукавый бог Чи-Чу, и Карина, дочь Мары – той самой, которая мечтает попасть на небеса в качестве восьмой смертной богини, и принц Фибии – целитель Адар.
– Ты говоришь об императоре? – изумился Льюка. – Неужели я мог так ошибиться в своих видениях будущего?
– Речь идет о Шу, купце. Дело в том, что он путешествовал под видом купца.
– Я и понятия не имел… – Глаза стоявшего у двери Харлола расширились от ужаса. – Ты, принц-прорицатель, утаил самое главное.
Последние слова ташек прошептал едва слышно, словно про себя, но Льешо все-таки их понял.
– Я не мог раскрыть чужую тайну.
– О чем спор? – заинтересовался Хабиба.
Харлол воспользовался заданным вопросом, чтобы упасть к ногам волшебника.
– Я осмелился поднять руку на императора, – признался он. – Это страшное преступление, и жизни моей пришел конец. Пусть заслуженная кара придет как можно скорее, и милостивая смерть освободит страдальца от угрызений совести.
– Не говори ерунды. – Ради убедительности Льешо даже ткнул нового товарища в бок. – Если бы Шу хотел твоей смерти, то не задумываясь прикончил бы тебя.
Хабиба, однако, взглянул на убитого горем пустынника с нескрываемым раздражением:
– Так, значит, ты не знал, что сражаешься с императором?
– Не знал, о господин.
– А если бы знал, скрестил бы с ним оружие – там, на площади?
– Нет, о господин.
Второй ответ прозвучал совсем тихо и с паузами – погонщик верблюдов лежал ничком на покрытом толстым ковром полу и целовал ноги волшебника.
– А нанес ли ты императору раны – вольно или невольно?
– Нет, мой господин. Это он одолел меня, ранил, а потом отдал на попечение принца-целителя, который тоже путешествовал инкогнито.
– Тогда, честно говоря, я не очень понимаю, что мы здесь так горячо обсуждаем. Почему бы тебе не отправиться к двери и не стать на страже, как ты делал это раньше?
Харлол еще мгновение полежал на полу, простертый между Динхой и волшебником. Наконец, пробормотав: «Слушаюсь, мой господин», он поднялся на ноги:
– С благословения Динхи предлагаю и свое боевое искусство, и собственную храбрость на службу великому императору – готов отдать жизнь за его свободу и безопасность.
Льешо отметил про себя, что титул великого императора – это уж чересчур, даже если учесть то почтение, которое внушила молодому сопернику воинская доблесть Шу. В то же время принц понимал, что необходимо принимать любую возможную помощь, тем более что он уже успел привыкнуть к обществу ташека. Поэтому лучше и не заводить речь о нападении на Адара, с которого все и началось.
Однако оказалось, что Динха имеет на пустынника собственные виды.
– Ты с такой легкостью покидаешь свой пост? – поинтересовалась она.
Харлол покраснел.
– Но, Динха!..
Взгляд его выражал мольбу, просьбу отпустить с ржавого крючка, однако Динха не пожелала пойти навстречу.
– Продолжай выполнять то дело, которое начал, – строго велела она, – и оно приведет к осуществлению предначертания. Именно так.
Льешо не совсем понял суть этого глубокомысленного замечания, однако оно вполне убедило Харлола – молодой человек с прежним энтузиазмом отправился на свой пост.
После того, как вопрос об ошибочном нападении на Шу был выяснен, Льюка протянул руку – ладонью вверх – в знак всеобщего мира и спокойствия.
– Я уверен, что бандиты не посмеют нанести своим узникам вред, – заявил он, хотя в его голосе сквозило сомнение. – Какую бы линию поведения они ни избрали, остается возможность переговоров.
– Но они уже ранили императора.
Никто даже не поинтересовался, откуда Льешо это знает. Динха вовсе не удивилась. Тут раздался возглас разочарования и боли – он принадлежал Балару. Не в силах удержаться на ногах от угрызений совести, принц опустился на колени.
– Я ничего не знал, – шептал он, не желая привлекать к себе внимание и в то же время не в силах выдержать обрушившуюся боль. – Мы совершили ужасную ошибку…
– Неужели ты думаешь, дитя, что драгоценную компанию императоров и принцев смогло бы спасти присутствие одного-единственного мальчика, если ее не сумели защитить даже боги?
Динха произнесла эти слова, обращаясь к Хабибе, но предназначены они были, конечно, всем присутствующим. Она не спускала с волшебника взгляда до тех пор, пока он наконец не уступил ее логике.
– Нет, Динха.
Волшебник подобно Харлолу пытался взвалить на свои плечи даже то, в чем вовсе не был виноват.
– И разве не сама покровительствующая юному принцу Богиня послала к нему приближенного, садовника Свина, чтобы тот привел нашего спасителя к святому источнику Акенба-да? Разве Свин не вручил юноше потерянную Богиней черную жемчужину из ожерелья как подтверждение испытания и обязательства освободить от врагов Великой Богини родную страну и даже врата Небесного царства?
– Именно так, Динха.
Льешо украдкой взглянул на Каду – воительница наблюдала за отцом, словно притаившаяся кобра. Хабиба уронил слезу:
– Но моя госпожа претерпела такие потери…
– Твоя госпожа – покровительница войн и собирает лишь тот урожай, который сеет на чужих полях. Мальчик, которого ты пытаешься обвинить во всех бедах, пострадал от замыслов ее сиятельства, и все же ты возлагаешь бремя ее потерь именно на него?
– Нет, Динха.
Хабиба вздохнул, словно давая волю давно подавляемому, не уходящему гневу.
Льешо думал, что ему будет приятно увидеть унижение могущественного мага, но сейчас оказалось, что сила приносит уверенность и спокойствие. Действительно, если бы Хабибу можно было поставить на место, как любого другого человека, разве смог бы он защитить и от мастера Марко, и от полчищ гарнов? Льешо слишком хорошо помнил, как лежал поверженный мастер Яке, растративший в битве всю свою силу и тактическое мастерство. Неужели теперь ему предстоит потерять еще одного защитника?
– Прости, мой принц.
– Прощаю. Однако нам важно освободить товарищей до того, как мастер Марко или его приспешники успеют нанести им вред.
Хабиба обычно обращался с Льешо как с юношей-учеником, солдатом-подчиненным, а порой даже как с причиняющим неудобства ребенком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56