А если
очереди не будет? Думать начнут! Развлечений потребуют более высокого
класса. А там, глядишь, и недовольные появятся.
ВСТРЕЧА
Наконец состоялась долгожданная встреча. Дома вокруг канализационного
люка украсили лозунгами и портретами руководителей Братии и Правительства.
Всю яму засыпали свежими искусственными цветами, специально для этого
выведенными селекционерами артели инвалидов "Союзцветок". Сводный оркестр
Армии и Органов заполнил весь проспект Хозяина. Вдоль проспекта Победителей
выстроился почетный караул. В бронированных машинах приехали руководители
Братии и Правительства, изображенные на портретах. Приехали в том порядке, в
каком висели портреты слева направо, и расположились на трибуне, отделенной
от народных масс пуленепробиваемым стеклом. Оркестр грянул гимн. Начальник
почетного караула замахал шашкой и подскакал к Заибану с докладом. Дворник с
помощью нового Сторожа из ПУПа торжественно приподнял крышку
канализационного люка, зацепив ее железным крючком. Из люка пошло и скоро
заволокло весь Ибанск невероятное зловоние. Ибанцы застыли в оцепенении. Из
люка стали вылезать один за другим члены подибанской делегации. И вид их
поразил ибанцев. Они были готовы ко всему. Их веками приучали к тому, что
разумные существа внеземных цивилизаций могут иметь самый невероятный
фантастический вид. Например, могут быть похожи на осьминогов или на медузу.
Или даже... Впрочем, что об этом говорить. Ибанцы были готовы ко всему, но
только не к этому. Из люка полезли голые... ибанцы, только с залепленными
грязью пустыми глазницами, невероятно грязные и вонючие и сплошь усеянные
мокрицами, червяками, вшами, клопами и прочей нечистью, которую они не
сгоняли, а наоборот, тщательно охраняли от посторонних прикосновений.
Последним вылез глава подибанской делегации (Глапоид), трижды чихнул, трижды
пернул и встал на четвереньки. Члены подибанской делегации замерли по стойке
смирно и запели подибанский государственный гимн, чем-то отдаленно
напоминавший старинную ибанскую народную песню: Шумел камыш, дере-е-е-е-вья
гынулис-с-с-сь! Встреча двух Великих Цивилизаций состоялась.
ПРОЕКТ ПРОГРАММЫ ОППОЗИЦИИ
Революцию не будем мы вершить.
Вы об этом нас напрасно не просите.
Без нее на этом свете тошно жить.
Ну а с нею, так уж вовсе извините!
Мы не будем вам порядки улучшать.
В крайнем случае, когда на нас нажмете,
Мы попробуем немножко поворчать.
А о чем, так хоть убейте, не поймете.
И за истину святую посчитать
Мы готовы бред любой, какой вы скажете.
Как могила, обо всем будем молчать.
Или нагло врать, когда и где прикажете.
Если нужно, лечь готовы на тахту
Завернуть в капрон-нейлон свои конечности.
Влиться-вжаться в гарнитурную мечту.
И забыться в беззаботе и беспечности.
Чуя нежность полированной доски,
Телевизором крутить на расстоянии.
И подохнуть от зевоты и тоски,
Не дослушав речь о нашем процветании.
И не досмотревши ваших рыл.
В общем, не доживши и так далее.
Чтобы кто случайно не отрыл,
Закопайте нас поглубже и подалее.
Всуе не тревожьте наш покой.
Лучше -- без бюста и фотографии.
Ограничьтесь в крайнем случае такой
Скромной, но достойной эпитафией:
Не от хвори и от разлуки.
Не от насилья и старости. Нет.
Сдохли они от обыденной скуки.
В самом расцвете силы и лет.
Хмырь представил проект программы оппозиции Сотруднику. Но тот сунул ее
в ящик, даже не прочитав. Сейчас некогда, сказал он. Не до вас Зайди в
другой раз. И Сотрудник углубился в изучение доклада Агента.
ДОКЛАД АГЕНТА
Агент доносил, что подибанцы воняют по-разному. И по классификации их
вони можно судить о их социальной иерархии. Но если класс запахов,
издаваемых подибанцами, упорядочить по признакам частоты и высоты кривой
вони, то в подибанской делегации обнаруживается одно исключение. Самый
уродливый подибанец, Замухрышка, занимает в делегации самый низкий пост, а
воняет по высшему рангу. По всей вероятности, он и есть фактический глава
делегации. А Глапоид -- для проформы. Как Заперанг-39 в нашей делегации.
Надо к этому Замухрышке подобрать ключик, подумал Сотрудник. Подлинное
общение цивилизаций начинается с вербовки агентуры. Если эти крысы тоже
успели построить псизм, то за ними надо глядеть в оба. Они наверняка
кого-нибудь уже завербовали. Кого? Мувторанг-1979 купил своей хапуге-карге
шубку. На какие шиши, спрашивается. А дачу? Нет, тут что-то нечисто.
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Теперь перед монументальной скульптурой открываются неограниченные
возможности, сказал Мазила в интервью корреспонденту подибанского
телевидения. Наши замечательные ученые изобрели практически вечный, легкий,
без всяких усилий обрабатываемый и общедоступный материал -- соплепласт. Как
он получается? Берутся обыкновенные сопли, которые в изобилии производит
наша литература, кинематография, телевидение, журналистика и прочие сферы
культуры нашего общества. И подвергаются обработке суперультразвуком.
Образуется сверхтекучая плазма, которой можно придать любую форму. Так что
можно делать скульптуры в полкилометра высотой и размером даже с территорию,
на которой, по преданию, находилась легендарная Италия. Кстати сказать,
слухи о том, что найдены остатки этой мифической страны, оказались ложными.
Никакого Микельанджело, на самом деле, не было. Так о чем мы с вами
говорили? Да... Но соплепласт имеет один недостаток. Если наши скульпторы
засрут землю статуями вождей, героев и спортсменов, то от них не будет
никакой возможности избавиться. Это налагает на деятелей культуры повышенные
требования. Над чем я работаю? Я леплю бюст Заибана. Да, я намерен увеличить
его в сто раз. И заменю красный порфир более современным соплепластом.
Прекрасно, сказал корреспондент подибанского телевидения. А наши скульпторы
лепят вождей из калотрона. Это -- кал вторичной, третичной и т.д. обработки.
Прочность необыкновенная. И пластичность чудовищная. Берешь, например, кусок
калотрона-три в руки, а он сам стремится принять форму вождя. И тут же лезет
на трибуну речь произносить. И что ты думаешь? Шпарит без бумажки на любую
тему.
Мазила подарил корреспонденту десяток гравюр и несколько бронзовых
скульптур. Корреспондент обещал в следующий приезд привезти Мазиле пару тонн
калотрона-пять. Для пробы. Живут же люди, подумал Мазила. Техника! А мы
работаем черт знает с чем. Мрамор. Бронза. Золото. Вот купил за пятерку у
одного забулдыги пару старых золотых унитазов. Ерунда. Устаревшие материалы.
ЛЕГЕНДА
Утром Учитель так описывал достоинства Бабы, что Мерин срочно смылся в
туалет, пробыл там довольно долго и вышел утомленным, но успокоенным. На
стенке землянки появился стих:
Член руками жму до боли.
Заглушаю плоти стон.
Жажду задницу поболе.
Грудь -- железо и бетон.
Я схвачу ее, плутовку.
Опрокину, где стоим.
Оборву трусов веревку.
И устрою ей интим.
Потрясающе, сказал Интеллигент. Очень современная лирика. Вполне в духе
эпохи научно-технической революции.
За завтраком Уклонист и Учитель получили дополнительно по полной миске
каши. А это еще что такое, возмутился Уклонист. Лопай, сказал Учитель.
Честно заработано.
Лидер написал рапорт, назвал Старуху и Бабу в качестве свидетелей и
потребовал от них, чтобы они подтвердили происшедшее письменно. Вот сволочь,
сказала Старуха, а еще фронтовик. И подписывать отказалась. Лидер сказал,
что он из принципа и Старуху отдаст под трибунал. Пошел ты в п..... со своим
трибуналом, сказала Старуха. И не таких видали!
Официанточка сунула Учителю записочку. Ребята, говорилось в ней,
приходите сегодня опять. Нельзя же так сразу с первого раза. Ждем.
Старуха поймала в коридоре Уклониста. Если пойдете к этим
вертихвосткам, подтвердим рапорт Лидера, прошипела она. Ого, сказал Учитель.
Нас уже шантажируют. Превосходно. Сегодня идем к старухам. Во-первых, эта
Баба мне нравится. А во-вторых, девчонок надо проучить. Сегодня понервничают
-- завтра как миленькие дадут сами.
Бомбардировщики подняли хай из-за парашютов и обвинили штурмовиков.
Назревал крупный конфликт. Комендант вызвал Лидера, прочитал рапорт,
посоветовал использовать его для туалетных целей и велел немедленно
сматывать удочки. Лидер заикнулся было о нелетной погоде (начался снежок).
Комендант усмехнулся. Слушаюсь, сказал Лидер. И через час группа штурмовиков
уже выруливала на старт.
Как только вышли из поля видения аэродрома. Лидер покачал крыльями и
перевел группу на бреющий полет. И понеслись штурмовики над самой землей,
сбивая винтами кусты и засыхающую траву, разбрызгивая лужи, заставляя
бросаться в грязь случайно подвернувшихся прохожих и шарахаться в стороны
чудом уцелевших кляч. Считается, что высшая романтика авиации -- мертвые
петли, бочки, высота, дальние перелеты и прочее в таком же духе. Но это
грубая ошибка, предрассудок. Нет ничего лучшего в авиации, чем бреющий
полет, да к тому же тогда и там, когда и где он запрещен. Да еще на высоте
ниже положенной... Под тобой, справа, слева и даже порой над тобой, в общем
-- рядом, с ужасающей скоростью проносится земля -- дома, люди, коровы,
собаки, лужи, кусты..., -- все то, в чем ты жил и вырос. Это и твоя
привычная земля. И проносящаяся вихрем неуловимая сказка. И близкая. И
недосягаемая. И привычно серая. И сказочно красивая. Мелькнет и исчезнет
навсегда... И хочется тогда прижимать машину к земле еще ниже... Ниже...
Ниже... Учитель даже не заметил, как шедший за ним Сопляк зацепился за
какой-то бугорок или столбик...
Когда сели на аэродроме запасного полка, в группе недоставало еще
одного экипажа. А в радиаторе машины Теленка механики обнаружили кусок
человеческой руки и черепа. Доигрались, сказал Мерин. Лидера теперь
разжалуют. Теленку дадут вышку. Заменят на штрафной. И амба. А мы -- мы ни
при чем. У нас еще все впереди.
Судьба слепа. Не можешь знать,
Когда ты...
ОЧЕРЕДЬ
По поводу предстоящего юбилея Очереди состоялось чрезвычайное заседание
НВПВГБЦСВКБИ. Решили создать юбилейную комиссию во главе с 3 авторангом.
Комиссия должна разработать план мероприятий и представить на утверждение. В
мероприятия следует включить торжественные заседания, народные гуляния,
концерты самодеятельности, награждения. Ход подготовки к юбилею широко
освещать в печати. По вопросу о том, кто будет зачитывать речь, возникла
дискуссия. Дело в том, что по ибанским законам тот, кто зачитывает речь,
становится ее автором, хотя речь и не пишет. И получает гонорар за
выступление телевидению с этой речью, за публикацию ее во всех газетах, за
публикацию ее отдельными брошюрами и за собрание сочинений, в которые,
естественно, включается речь. Ну и слава, разумеется. Так что вопрос о том,
кто должен читать речь, есть самый главный вопрос ибанского руководства.
Ибанцы научились по числу зачитываемых речей, по темам речей и месту и
времени их зачитывания безошибочно угадывать фактический социальный статус
своих руководителей и их перспективы. На сей раз Заибан решил предоставить
возможность прочитать речь своим Заместителям. Началась дикая склока. В
конце концов победу одержали два претендента -- Заперанг-17 и Заперанг-39.
Моя очередь, вопил Заперанг-17. А где равенство, скулил Заперанг-39. У тебя
уже пятнадцать томов собрания сочинений, а у меня всего семь! А я ведь
постарше! Пришлось вызвать сотрудников ООН. Те решили, что читать будет
Завторанг-7. Надо порадовать трудящихся, сказал Заибан. И предложил включить
в речь сообщение о том, что в этом году ожидается неслыханный урожай
ширли-мырли.
БИОЛОГИЧЕСКИЕ ТРУДНОСТИ
Сразу же обнаружились непредвиденные биологические барьеры. Поскольку
ибанцы по интенсивности издаваемой вони несколько уступали подибанцам,
последние решили, что ибанцы уступают им по уровню интеллекта, а ибанцы
решили, что подибанцы уступают им. И каждая из делегаций поэтому захотела
взять верх. Подибанцы развонялись по сему поводу до такой степени, что главу
ибанской делегации Заперанга-17 хватил инсульт, и его спешно пришлось
заменить Заперангом-39, а всем членам ибанской делегации надеть противогазы.
Благодаря этому ибанская делегация даже выиграла, так как ибанцев
иностранные журналисты перестали путать с подибанцами. Возникла проблема,
как быть дальше. Поручили ЖОПу выработать конструктивные предложения. Крыс
вызвал Балду. Пустяки, сказал Балда. Пусть наши делают вид, будто мы чуточку
глупее их. В Под-Ибанске, в свою очередь, собрался Верховный Дурал и дал
указание своей делегации делать вид, что подибанцы чуточку глупее ибанцев. И
дело пошло на лад. Но обнаружилось новое препятствие: языковый барьер.
ЛЕГЕНДА
Учитель застелил койку и, естественно, завалился на нее в сапогах. И на
стене землянки прочитал следующее:
Если триппер не ловил,
Почитай, что и не жил.
Что такое триппер? Смелость.
Аттестат мужской на зрелость.
Этикетка светская.
Сила молодецкая.
Не замечен он пока
У юнца и старика.
Я за это не боролся.
Я случайно напоролся.
Как и ты. Как он. И он.
Как и прочих легион.
Срок пришел. Иду мочиться.
Вот так раз! Извольте бриться!
Я от боли завопил.
Братцы, триппер подцепил!
Выручайте, говорю.
А иначе погорю.
Ах, напасть! Беда какая!
Эта штучка дорогая.
Коль по-тихому лечить,
Надо уйму заплатить.
Две шинельки. Плюс портянки.
Плюс черняшки две буханки.
В общем, хочешь сделать чисто,
Становись рецидивистом.
Воровать я не хочу
И бреду в санчасть к врачу.
Под стихотворением кто-то приписал:
Врач не лечит это дело
Без Особого Отдела.
Ничего себе, подумал Учитель. И прочитал другое стихотворение,
написанное рядом, но другим почерком.
Звучит команда. Выходи!
По росту разберись.
В грудь слева пятого гляди.
Замри. Не шевелись.
А ты -- из строя. Раз, два, три.
Кругом. Друзьям в лицо смотри.
Ты плохо койку заправлял.
Не чистил сапоги.
Ты хуже всех в мишень стрелял.
Шагал не с той ноги.
Твоих проступков всех не счесть.
Позоришь нашей части честь.
Ученье наше не читал.
Сбегал со строевой.
Кто в самоволку умотал!
Кто спал с чужой вдовой!
Чего стоишь -- молчишь, как пень!
Долой значки! Снимай ремень!
Ты день и ночь вовсю кутил.
И вот тебе финал.
Шинель чужую ты пропил.
Пойдешь под трибунал!
А я? Как будто мне плевать.
Как будто мне не привыкать.
Мол, больше вышки не дают.
Мол, дальше фронта не пошлют.
Любопытно, сказал Учитель вслух. А что напишу тут я? Место свободное
есть. Пришел Мерин. Гони парашют, сказал он. Я нашел покупателя. Ведро
самогонки. И две пары сапог. Не хромовые, конечно. Но натуральная кожа, не
шкасы все-таки. А шкасы потом пропьем. Живем! Кстати, я познакомился с
девочками. Пальчики оближешь. Вечером идем, пригласили.
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Что тут за жизнь, говорит Мазила. Я от этого там отвык, и все это мне
кажется чудовищно нелепым. Как тут работают! В два-три года бюстик
какого-нибудь героя, деятеля, артиста. Надгробие. Если вождь, да еще в рост,
-- большая удача. Несколько иллюстраций к убогой книжонке. Одно полотно на
районной выставке. Портретик в клубе. Награды и звания бог весть за что, но
только не за реальный вклад в искусство. А рецензии... Искусствоведческие
книги... Об этом даже не стоит говорить. Тоска зеленая. Такого вроде не было
даже лет десять назад. Было, говорит Болтун. Всегда так было. Но были
Надежды и Иллюзии. Сейчас и это испарилось. Осталась серость в чистом виде.
У нас то же самое. Вот талантливый молодой человек начинает свою научную
карьеру. Что его ждет? В лучшем случае -- то же самое, что ждет вопиющую
бездарность. Вот взгляни. Журнал. Две рецензии на две книги. Ты думаешь, по
рецензии можно судить о том, какая из них лучше? Нет. В данном случае на
плохую книгу дана прекрасная рецензия. На другую, среднюю, -- очень
сдержанная. Но могло быть иначе. Если бы автор средней книжки имел более
высокий чин, и рецензию дали бы лучше. Одновременно с этими книжками вышла
еще одна. Действительно хорошая. Случайно проскочила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48