Чем больше работы, тем больше крайнего удовлетворения, больше чистой радости.
Совершенно бездумно - снова этот опасный зазор между реакцией тела и рациональным решением - Николь сжала кулаки. «Гори оно все синим пламенем! Настало время мальчику лишиться парочки зубов!»
- Полагаю, лейтенант Ши, - раздался вдруг у нее за спиной голос полковника Сэллинджера, - что сегодня вечером я имею исключительное право владеть вашим вниманием.
Резко мотнув головой, одновременно означавшим приветствие всем присутствующим и приглашение Николь следовать за собой, Сэллинджер повел ее в дальний угол у стойки бара, подальше от всех, даже не потрудившись оглянуться, словно в полнейшей уверенности, что она не осмелится ослушаться. Кобри что-то презрительно заворчал, а его собеседники озадаченно переглянулись, словно вопрошая друг друга, как человек, не лишенный глаз, мог проглядеть то, что едва не произошло. Впрочем, Алекс понимал, что Николь приняла это, как утреннюю зарю. Сам Алекс из тех, кому нужно постоянно балансировать над пропастью; а если тебя не пробирает дрожь, то и смысла-то нет, особенно когда не приходится сталкиваться с последствиями собственных действий. Всегда повышать, пусть даже банк взмыл до небес, всегда заступать кому-нибудь дорогу - и какая разница, что стрясется с твоей машиной, если тебя не будет на борту, чтобы разделить ее участь?
Столик был уже накрыт, и едва подошедшая вслед за полковником Николь уселась, как подоспела Сью с салатом.
- Я взял на себя смелость заказать на двоих, - сказал Сэллинджер. - День выдался трудный для нас обоих, так что тянуть с заказом было не очень-то разумно.
- Спасибо, сэр.
Латук оказался свежим и приятно похрустывал на зубах, приправа была восхитительна - не отличаясь мастерством в хитромудрой кулинарии, Сью бесподобно стряпает простые блюда, - и после первого же глотка Николь осознала, что голодна, как стая волков.
- Ну как, полегчало? - осведомился Сэллинджер посреди второго блюда.
Ответом ему послужил вздох и улыбка Николь.
- Любопытно, как полный желудок меняет воззрения на мир, - заметил он.
- Я по-прежнему готова прикончить его на месте, сэр, - отозвалась она, про себя добавив: «Высокомерное дерьмецо».
- Час назад, лейтенант, вы считали, что игра стоит свеч. Вполне естественно. Но не профессионально.
Николь промолчала. Что тут скажешь - полковник совершенно прав.
- Большинство новоприбывших, - продолжал он тем же возмутительно небрежным тоном, без малейшей заминки сменив тему, - летят до Лос-Анджелеса и едут сюда наземным транспортом.
- Какой смысл заводить крылья, если не пользуешься ими?
- Справедливо. Кстати, отличный образчик пилотажа. Кастанеда говорит, что у вас накрылся поршень в левом движке, два цилиндра в правом, и найти замену - задача не для слабых умов.
- Я знаю одно место, - откликнулась Николь. «Вот же сукин сын, осведомился, прежде чем прийти сюда». Как ни странно, его забота доставила ей удовольствие.
- Он тоже, - улыбнулся Сэллинджер. Сидя, они находились на одном уровне, но стоя Николь выше полковника на целую голову. У него классическое тело пилота, летающего на предельных ускорениях - приземистое, коренастое, с широким, могучим торсом портового грузчика, унаследованным от предков, русских крестьян, с незапамятных времен отличавшихся чуточку раскосыми глазами, выдающими примесь татарской крови. Вот только за последнее время в его коротко подстриженных волосах засеребрилось куда больше седины, а морщины глубоко врезались в его грубоватое лицо. Он из тех людей, кто в форме выглядит как-то неуклюже, ему к лицу только летный костюм. И, несмотря на подчеркнутую небрежность манер, его окружает некий ореол человека, наделенного властью, и только самый последний дурак не догадается, что пытаться перечить ему - чистейшее безумие, и решившийся делает это на свой страх и риск (довольно-таки изрядный).
- Дэйв Элиас весьма высокого мнения о вас, - внезапно сообщил он.
«А толку-то что?» - Николь взглянула на Сэллинджера, и вдруг в душе ее всколыхнулась паника: не проговорила ли она часом эти слова вслух?
- Честно говоря, сэр, хотя я и рада назначению сюда, оказаться в Эдвардсе я предполагала меньше всего на свете.
- Почему?
- Сами знаете.
- Да, - едва уловимая усмешка, - знаю. Я считал, что Гарри вышел за рамки. Но порой исключения бывают оправданными. И он доказал, что я не прав. Потому-то я и просил прислать вас обратно. Фактически говоря, настаивал на этом. Даже без этого медотвода я готов был землю перевернуть, только бы заполучить вас.
- Зачем?
- Давайте пройдемся.
Ночь стояла в полном звездном облачении, разукрашенном перистыми облачками, посеребренном восходящим месяцем. Понадобилось лишь немного проехаться на машине, чтобы удалиться от базы и оказаться в первозданной пустыне, где тьму не нарушал ни один лучик искусственного света, и узреть, какое воистину величественное зрелище являют собой небеса. Лучше этого только оказаться в них - для всякого, кто побывал там по-настоящему.
Вот только воздух стал уже не прохладным, как раньше, а по-настоящему морозным, и при всяком выдохе изо рта вырывалось облачко пара. И когда Сэллинджер повел ее обратно через парк, Николь задернула «молнию», подняла воротник и сунула руки поглубже в карманы.
- Только не говорите, что вам не по нутру легкий морозец - девушке, выросшей в Нантукете и столько занимавшейся парусным спортом в открытом море, - заметил он.
«Потрясно, он читал мое личное дело!»
- Чтобы переносить холод, надо привыкать к нему постепенно, и тогда мне это удавалось лучше.
- А что же переменилось?
Она задержалась у Х-15, изумленная миниатюрностью самолета и одновременно восхищенная его обтекаемыми, плоскостными обводами. Потом проговорила:
- В первые сутки после нападения корсаров из засады, пока мы не собрали на тяп-ляп систему энергоснабжения, на «Страннике» не было электричества. В паре-тройке миллиардов кэмэ от Солнца температура практически не отличается от абсолютного нуля. Термоизоляция корабля поправляла положение, но мало-помалу холод брал свое. - В спокойном изложении фактов невозможно ощутить даже тени пережитых тогда чувств. Николь развела руками. - Даже когда мы вернули Карусель - жилой отсек - к жизни, то не осмелились чрезмерно нагружать системы. Настроили нагреватели на очень медленный и плавный подъем температуры. Это хуже всего - вокруг царит почти непереносимый мороз, а ты знаешь, что нагреватели включены и со временем дела пойдут лучше, на большее и надеяться не смеешь, и надо только продержаться до той поры. Казалось, на это уйдет целая вечность.
- И тогда вы нашли халиан'т'а. Сэллинджер произнес последнее слово так же, как подавляющее большинство людей - в английской транслитерации, опуская обертона, обозначаемые апострофами. Человеческое горло не способно издать подобные звуки, а человеческое ухо - их услышать.
- Дурацкое везение, сэр.
- А по-моему, открытие, учитывая дальнейшее. Вдали мелькнула какая-то вспышка, и не успела Николь повернуть голову в ту сторону, как сверху обрушился оглушительный грохот, волной вздымающийся до небес, когда пилот, выведя самолет на исходную, дал полную тягу. Взлет показался невероятно быстрым - машина только успела тронуться, и уже взмыла вверх, опираясь на конус голубого пламени длиной в половину корпуса. Миг - и она затерялась вдали, будто еще одна звездочка на небосклоне, негромким «ба-бах» провозгласив о преодолении звукового барьера.
Здесь, возвышаясь над парком и над сухим озером - верхняя точка обеспечивает на диво хороший обзор всей территории базы, - находится мемориал. Строгий кенотаф с лишенной вычурности доской, на которой высечены имена погибших пилотов, начиная с Гленна Эдвардса, подарившего базе свое имя. Это памятник для туристов, а настоящий мемориал, по мнению летчиков-испытателей, находится на стене в «Сорвиголовах».
- Вы имеете представление, лейтенант, - как бы между прочим поинтересовался Сэллинджер, - сколько человек сейчас хорошо ориентируются в культуре халиан'т'а?
Фрагменты головоломки начали мало-помалу складываться воедино, и Николь ощутила, как вдоль позвоночника пробежал трепет, словно электрический ток, но едва она открыла рот, как полковник перебил:
- В смысле, на Земле.
- Трое, - наугад сказала она, поскольку ее сведения явно устарели.
- Главная делегация направляется в Нью-Йорк, чтобы вести дела с Организацией Объединенных Наций, этими везучими чертями, - судя по тону, он подразумевал «этими несчастными», - но трое халов завернут в нашу сторону.
Николь вопросительно приподняла брови.
- Очевидно, и они, и мы сталкиваемся в космических программах с одним и тем же препятствием, а именно, с проблемой спуска на поверхность планеты и подъема обратно на орбиту. К сожалению, перенос материальных объектов не дался нам с той же легкостью, что и путешествия от звезды к звезде. Как бы то ни было, было внесено предложение объединить наши ресурсы и попробовать вместе найти решение, которое ускользает от нас, пока мы работаем поодиночке.
- А вам не кажется, сэр, что работа халиан'т'а с нами попахивает протекционизмом?
Сэллинджер рассмеялся и тряхнул головой.
- Как вам удается издавать подобное урчание, Николь? В смысле, я слышал его в записях - и ваших, и комиссара Кьяри, - но не мог воспроизвести что-то хоть отдаленно похожее, только связки сорвал. У меня от них жутко болит горло.
- У меня тоже, сэр, а звучат они правильно лишь для нашего слуха. Господь ведает, как это воспринимают халы.
- Как раз факт, что вы способны на это вообще- пусть даже грубо и приблизительно, - и заставил меня выписать вас. Что же до вашего вопроса, то они будут работать не только с нами. Мы потратили полгода, собирая отовсюду самые светлые умы; к нам едут русские и британцы, и французы, и израильтяне, и - Господи, помилуй! - иранцы и японцы. Словом, намечается сущий зверинец. А те, кто кажется нам совершенно дикими, почти наверняка окажутся наиболее цивилизованными. Вы же должны позаботиться о том, чтобы проблем было как можно меньше.
- Полковник, мои познания в их языке, не говоря уж об их культуре, в лучшем случае находятся на зачаточном уровне.
- Насколько я понимаю, комиссар Кьяри регулярно присылает вам свежие сведения с их родины.
Потрясенная тем, что полковник действительно знает ее личное дело до тонкостей, Николь неуверенно взмахнула рукой в попытке протеста:
- Раджамариям и Сцилард...
- А: будут заняты в Нью-Йорке с президентом. И Б: не являются пилотами.
- Халиан'т'а скорее всего прибудут с Толмачом, собственным переводчиком, который наверняка куда лучше знаком с нами, чем я с ними.
- Несомненно. Но я хочу иметь и своего. То есть вас.
- Я не уполномочена.
- Николь, мне понятно, что стоит за этим их Толмачом, специально генетически реконструированным, чтобы понимать не только наш язык, но и культурный, и социальный контекст. Великолепно. Я всеми руками за. Чертовски хотелось бы, чтоб мы умели делать то же самое. Но он все равно не лишен предубежденности. Он по-прежнему смотрит их глазами, осознание происходит посредством его мыслительных процессов. Одни и те же слова отнюдь не обязательно имеют одно и то же значение для них и для нас. Как бы неуклюже вы это ни делали, а я подозреваю, что вы просто прибедняетесь, вы можете оказать мне аналогичную помощь. Дать им ощущение нашего восприятия. А может быть, обозначить для их командира и для меня пределы допустимого, в рамках которых мы найдем приемлемую точку соприкосновения .
- Спаси и помилуй, - только и смогла проронить она.
- И, разумеется, помочь им в общении с прессой.
- Разумеется. Радостная перспектива.
- Мы по-прежнему будем придерживаться вашей легенды - дескать, вы участвовали в Первом контакте, но не в качестве главного действующего лица. Самое приятное в пребывании на военной территории - это возможность ограничить доступ посторонних. Кое-какой показухи не избежать, но мы сведем всю эту труху к абсолютному минимуму. Опять же, к счастью, они приехали работать.
Они прошлись еще немного, шагая параллельно бульвару Розамунды, мимо спортплощадок, направляясь к очередному скоплению небольших коттеджей.
- Вы будете участвовать в их программе испытаний, главным образом в качестве связующего звена между ними и нашими.
- Буду ли я летать?
- Вероятно. Еще один плюс в вашу пользу - это то, что вы знакомы с нашим проектом челночного корабля. Вы здесь чувствуете себя как рыба в воде.
- С трехлетним отставанием.
- Не волнуйтесь. Все, что было наработано с той поры, загружено в память вашего дома. Я полагаю, вы наверстаете упущенное за неделю.
- Какого дома?
- Подобное назначение имеет ряд преимуществ. Мы не знаем, что им придется по вкусу, так что расквартируем их здесь, на улице G. Их резиденция в конце улицы, ваша - рядом. В этом сезоне у нас нет напряженки с персоналом, так что и остаток G, и следующая за ней Н свободны.
- Значит, мы одни-одинешеньки.
- Местоположение совсем рядом с главной дорогой может породить проблемы, так что мы усилим охрану на этом отрезке.
- Вы боитесь, что кто-то ворвется сюда, или что они вырвутся отсюда?
- Вот вы и скажите, вы в предмете разбираетесь куда лучше моего. У нас век с небольшим копились скверные фильмы и еще более скверные книжонки, описывающие последствия высадки инопланетян. И вот они здесь. Так что в той или иной степени все до единого напуганы до потери пульса.
- Чушь.
- Несомненно. Но так просто от этого не отмахнешься, лейтенант, потому что деться нам просто некуда. Как-то вдруг лучшие из нас опять оказались салагами, с трудом способными оторвать самолет от земли, а от нас ждут, что мы будем летать на самых крутонравных машинах, да притом у всего мира на виду.
- Да, сэр, - не найдя, что сказать, отозвалась Николь.
- Ваши показатели списаны с вашей идентификационной карты. Хотелось бы мне сказать, что работать вам будет нетрудно. Увы, как ни крути, трудностей у вас будет хоть отбавляй. И вовсе не так уж хорошо иметь на столь ответственном посту офицера, списанного по причине психологического несоответствия. Короче говоря, в госдепартаменте это был главный козырь против вас. Но халы довольно энергично высказались в вашу пользу. Это все и решило, раз они готовы пойти на риск. И, конечно, - он легонько усмехнулся, - тот факт, что других кандидатур все равно не было. Вам надо инициализировать дверь и внутренние системы. Ваши вещи уже внутри, а если что понадобится, пошлите запрос в систему обслуживания дома. Завтрашний день дается вам на обустройство, а послезавтра я хочу видеть вас в строю. Вы еще должны наладить контакт с командой XSR.
- Да, сэр.
- И поберегите собственную голову, лейтенант. У меня и так слишком много друзей на стене в «Сорвиголовах».
- Буду стараться, сэр. Спасибо за заботу.
- Положение обязывает. Ах да, еще одно, - обернулся собравшийся уходить полковник, - эти халиан'т'а...
- Да, сэр?
- Они будут здесь в пятницу.
© C.S.Claremont, 1981,1987 © Перевод. А.В.Филонов, 1996 ©ТКО ACT, 1996
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Совершенно бездумно - снова этот опасный зазор между реакцией тела и рациональным решением - Николь сжала кулаки. «Гори оно все синим пламенем! Настало время мальчику лишиться парочки зубов!»
- Полагаю, лейтенант Ши, - раздался вдруг у нее за спиной голос полковника Сэллинджера, - что сегодня вечером я имею исключительное право владеть вашим вниманием.
Резко мотнув головой, одновременно означавшим приветствие всем присутствующим и приглашение Николь следовать за собой, Сэллинджер повел ее в дальний угол у стойки бара, подальше от всех, даже не потрудившись оглянуться, словно в полнейшей уверенности, что она не осмелится ослушаться. Кобри что-то презрительно заворчал, а его собеседники озадаченно переглянулись, словно вопрошая друг друга, как человек, не лишенный глаз, мог проглядеть то, что едва не произошло. Впрочем, Алекс понимал, что Николь приняла это, как утреннюю зарю. Сам Алекс из тех, кому нужно постоянно балансировать над пропастью; а если тебя не пробирает дрожь, то и смысла-то нет, особенно когда не приходится сталкиваться с последствиями собственных действий. Всегда повышать, пусть даже банк взмыл до небес, всегда заступать кому-нибудь дорогу - и какая разница, что стрясется с твоей машиной, если тебя не будет на борту, чтобы разделить ее участь?
Столик был уже накрыт, и едва подошедшая вслед за полковником Николь уселась, как подоспела Сью с салатом.
- Я взял на себя смелость заказать на двоих, - сказал Сэллинджер. - День выдался трудный для нас обоих, так что тянуть с заказом было не очень-то разумно.
- Спасибо, сэр.
Латук оказался свежим и приятно похрустывал на зубах, приправа была восхитительна - не отличаясь мастерством в хитромудрой кулинарии, Сью бесподобно стряпает простые блюда, - и после первого же глотка Николь осознала, что голодна, как стая волков.
- Ну как, полегчало? - осведомился Сэллинджер посреди второго блюда.
Ответом ему послужил вздох и улыбка Николь.
- Любопытно, как полный желудок меняет воззрения на мир, - заметил он.
- Я по-прежнему готова прикончить его на месте, сэр, - отозвалась она, про себя добавив: «Высокомерное дерьмецо».
- Час назад, лейтенант, вы считали, что игра стоит свеч. Вполне естественно. Но не профессионально.
Николь промолчала. Что тут скажешь - полковник совершенно прав.
- Большинство новоприбывших, - продолжал он тем же возмутительно небрежным тоном, без малейшей заминки сменив тему, - летят до Лос-Анджелеса и едут сюда наземным транспортом.
- Какой смысл заводить крылья, если не пользуешься ими?
- Справедливо. Кстати, отличный образчик пилотажа. Кастанеда говорит, что у вас накрылся поршень в левом движке, два цилиндра в правом, и найти замену - задача не для слабых умов.
- Я знаю одно место, - откликнулась Николь. «Вот же сукин сын, осведомился, прежде чем прийти сюда». Как ни странно, его забота доставила ей удовольствие.
- Он тоже, - улыбнулся Сэллинджер. Сидя, они находились на одном уровне, но стоя Николь выше полковника на целую голову. У него классическое тело пилота, летающего на предельных ускорениях - приземистое, коренастое, с широким, могучим торсом портового грузчика, унаследованным от предков, русских крестьян, с незапамятных времен отличавшихся чуточку раскосыми глазами, выдающими примесь татарской крови. Вот только за последнее время в его коротко подстриженных волосах засеребрилось куда больше седины, а морщины глубоко врезались в его грубоватое лицо. Он из тех людей, кто в форме выглядит как-то неуклюже, ему к лицу только летный костюм. И, несмотря на подчеркнутую небрежность манер, его окружает некий ореол человека, наделенного властью, и только самый последний дурак не догадается, что пытаться перечить ему - чистейшее безумие, и решившийся делает это на свой страх и риск (довольно-таки изрядный).
- Дэйв Элиас весьма высокого мнения о вас, - внезапно сообщил он.
«А толку-то что?» - Николь взглянула на Сэллинджера, и вдруг в душе ее всколыхнулась паника: не проговорила ли она часом эти слова вслух?
- Честно говоря, сэр, хотя я и рада назначению сюда, оказаться в Эдвардсе я предполагала меньше всего на свете.
- Почему?
- Сами знаете.
- Да, - едва уловимая усмешка, - знаю. Я считал, что Гарри вышел за рамки. Но порой исключения бывают оправданными. И он доказал, что я не прав. Потому-то я и просил прислать вас обратно. Фактически говоря, настаивал на этом. Даже без этого медотвода я готов был землю перевернуть, только бы заполучить вас.
- Зачем?
- Давайте пройдемся.
Ночь стояла в полном звездном облачении, разукрашенном перистыми облачками, посеребренном восходящим месяцем. Понадобилось лишь немного проехаться на машине, чтобы удалиться от базы и оказаться в первозданной пустыне, где тьму не нарушал ни один лучик искусственного света, и узреть, какое воистину величественное зрелище являют собой небеса. Лучше этого только оказаться в них - для всякого, кто побывал там по-настоящему.
Вот только воздух стал уже не прохладным, как раньше, а по-настоящему морозным, и при всяком выдохе изо рта вырывалось облачко пара. И когда Сэллинджер повел ее обратно через парк, Николь задернула «молнию», подняла воротник и сунула руки поглубже в карманы.
- Только не говорите, что вам не по нутру легкий морозец - девушке, выросшей в Нантукете и столько занимавшейся парусным спортом в открытом море, - заметил он.
«Потрясно, он читал мое личное дело!»
- Чтобы переносить холод, надо привыкать к нему постепенно, и тогда мне это удавалось лучше.
- А что же переменилось?
Она задержалась у Х-15, изумленная миниатюрностью самолета и одновременно восхищенная его обтекаемыми, плоскостными обводами. Потом проговорила:
- В первые сутки после нападения корсаров из засады, пока мы не собрали на тяп-ляп систему энергоснабжения, на «Страннике» не было электричества. В паре-тройке миллиардов кэмэ от Солнца температура практически не отличается от абсолютного нуля. Термоизоляция корабля поправляла положение, но мало-помалу холод брал свое. - В спокойном изложении фактов невозможно ощутить даже тени пережитых тогда чувств. Николь развела руками. - Даже когда мы вернули Карусель - жилой отсек - к жизни, то не осмелились чрезмерно нагружать системы. Настроили нагреватели на очень медленный и плавный подъем температуры. Это хуже всего - вокруг царит почти непереносимый мороз, а ты знаешь, что нагреватели включены и со временем дела пойдут лучше, на большее и надеяться не смеешь, и надо только продержаться до той поры. Казалось, на это уйдет целая вечность.
- И тогда вы нашли халиан'т'а. Сэллинджер произнес последнее слово так же, как подавляющее большинство людей - в английской транслитерации, опуская обертона, обозначаемые апострофами. Человеческое горло не способно издать подобные звуки, а человеческое ухо - их услышать.
- Дурацкое везение, сэр.
- А по-моему, открытие, учитывая дальнейшее. Вдали мелькнула какая-то вспышка, и не успела Николь повернуть голову в ту сторону, как сверху обрушился оглушительный грохот, волной вздымающийся до небес, когда пилот, выведя самолет на исходную, дал полную тягу. Взлет показался невероятно быстрым - машина только успела тронуться, и уже взмыла вверх, опираясь на конус голубого пламени длиной в половину корпуса. Миг - и она затерялась вдали, будто еще одна звездочка на небосклоне, негромким «ба-бах» провозгласив о преодолении звукового барьера.
Здесь, возвышаясь над парком и над сухим озером - верхняя точка обеспечивает на диво хороший обзор всей территории базы, - находится мемориал. Строгий кенотаф с лишенной вычурности доской, на которой высечены имена погибших пилотов, начиная с Гленна Эдвардса, подарившего базе свое имя. Это памятник для туристов, а настоящий мемориал, по мнению летчиков-испытателей, находится на стене в «Сорвиголовах».
- Вы имеете представление, лейтенант, - как бы между прочим поинтересовался Сэллинджер, - сколько человек сейчас хорошо ориентируются в культуре халиан'т'а?
Фрагменты головоломки начали мало-помалу складываться воедино, и Николь ощутила, как вдоль позвоночника пробежал трепет, словно электрический ток, но едва она открыла рот, как полковник перебил:
- В смысле, на Земле.
- Трое, - наугад сказала она, поскольку ее сведения явно устарели.
- Главная делегация направляется в Нью-Йорк, чтобы вести дела с Организацией Объединенных Наций, этими везучими чертями, - судя по тону, он подразумевал «этими несчастными», - но трое халов завернут в нашу сторону.
Николь вопросительно приподняла брови.
- Очевидно, и они, и мы сталкиваемся в космических программах с одним и тем же препятствием, а именно, с проблемой спуска на поверхность планеты и подъема обратно на орбиту. К сожалению, перенос материальных объектов не дался нам с той же легкостью, что и путешествия от звезды к звезде. Как бы то ни было, было внесено предложение объединить наши ресурсы и попробовать вместе найти решение, которое ускользает от нас, пока мы работаем поодиночке.
- А вам не кажется, сэр, что работа халиан'т'а с нами попахивает протекционизмом?
Сэллинджер рассмеялся и тряхнул головой.
- Как вам удается издавать подобное урчание, Николь? В смысле, я слышал его в записях - и ваших, и комиссара Кьяри, - но не мог воспроизвести что-то хоть отдаленно похожее, только связки сорвал. У меня от них жутко болит горло.
- У меня тоже, сэр, а звучат они правильно лишь для нашего слуха. Господь ведает, как это воспринимают халы.
- Как раз факт, что вы способны на это вообще- пусть даже грубо и приблизительно, - и заставил меня выписать вас. Что же до вашего вопроса, то они будут работать не только с нами. Мы потратили полгода, собирая отовсюду самые светлые умы; к нам едут русские и британцы, и французы, и израильтяне, и - Господи, помилуй! - иранцы и японцы. Словом, намечается сущий зверинец. А те, кто кажется нам совершенно дикими, почти наверняка окажутся наиболее цивилизованными. Вы же должны позаботиться о том, чтобы проблем было как можно меньше.
- Полковник, мои познания в их языке, не говоря уж об их культуре, в лучшем случае находятся на зачаточном уровне.
- Насколько я понимаю, комиссар Кьяри регулярно присылает вам свежие сведения с их родины.
Потрясенная тем, что полковник действительно знает ее личное дело до тонкостей, Николь неуверенно взмахнула рукой в попытке протеста:
- Раджамариям и Сцилард...
- А: будут заняты в Нью-Йорке с президентом. И Б: не являются пилотами.
- Халиан'т'а скорее всего прибудут с Толмачом, собственным переводчиком, который наверняка куда лучше знаком с нами, чем я с ними.
- Несомненно. Но я хочу иметь и своего. То есть вас.
- Я не уполномочена.
- Николь, мне понятно, что стоит за этим их Толмачом, специально генетически реконструированным, чтобы понимать не только наш язык, но и культурный, и социальный контекст. Великолепно. Я всеми руками за. Чертовски хотелось бы, чтоб мы умели делать то же самое. Но он все равно не лишен предубежденности. Он по-прежнему смотрит их глазами, осознание происходит посредством его мыслительных процессов. Одни и те же слова отнюдь не обязательно имеют одно и то же значение для них и для нас. Как бы неуклюже вы это ни делали, а я подозреваю, что вы просто прибедняетесь, вы можете оказать мне аналогичную помощь. Дать им ощущение нашего восприятия. А может быть, обозначить для их командира и для меня пределы допустимого, в рамках которых мы найдем приемлемую точку соприкосновения .
- Спаси и помилуй, - только и смогла проронить она.
- И, разумеется, помочь им в общении с прессой.
- Разумеется. Радостная перспектива.
- Мы по-прежнему будем придерживаться вашей легенды - дескать, вы участвовали в Первом контакте, но не в качестве главного действующего лица. Самое приятное в пребывании на военной территории - это возможность ограничить доступ посторонних. Кое-какой показухи не избежать, но мы сведем всю эту труху к абсолютному минимуму. Опять же, к счастью, они приехали работать.
Они прошлись еще немного, шагая параллельно бульвару Розамунды, мимо спортплощадок, направляясь к очередному скоплению небольших коттеджей.
- Вы будете участвовать в их программе испытаний, главным образом в качестве связующего звена между ними и нашими.
- Буду ли я летать?
- Вероятно. Еще один плюс в вашу пользу - это то, что вы знакомы с нашим проектом челночного корабля. Вы здесь чувствуете себя как рыба в воде.
- С трехлетним отставанием.
- Не волнуйтесь. Все, что было наработано с той поры, загружено в память вашего дома. Я полагаю, вы наверстаете упущенное за неделю.
- Какого дома?
- Подобное назначение имеет ряд преимуществ. Мы не знаем, что им придется по вкусу, так что расквартируем их здесь, на улице G. Их резиденция в конце улицы, ваша - рядом. В этом сезоне у нас нет напряженки с персоналом, так что и остаток G, и следующая за ней Н свободны.
- Значит, мы одни-одинешеньки.
- Местоположение совсем рядом с главной дорогой может породить проблемы, так что мы усилим охрану на этом отрезке.
- Вы боитесь, что кто-то ворвется сюда, или что они вырвутся отсюда?
- Вот вы и скажите, вы в предмете разбираетесь куда лучше моего. У нас век с небольшим копились скверные фильмы и еще более скверные книжонки, описывающие последствия высадки инопланетян. И вот они здесь. Так что в той или иной степени все до единого напуганы до потери пульса.
- Чушь.
- Несомненно. Но так просто от этого не отмахнешься, лейтенант, потому что деться нам просто некуда. Как-то вдруг лучшие из нас опять оказались салагами, с трудом способными оторвать самолет от земли, а от нас ждут, что мы будем летать на самых крутонравных машинах, да притом у всего мира на виду.
- Да, сэр, - не найдя, что сказать, отозвалась Николь.
- Ваши показатели списаны с вашей идентификационной карты. Хотелось бы мне сказать, что работать вам будет нетрудно. Увы, как ни крути, трудностей у вас будет хоть отбавляй. И вовсе не так уж хорошо иметь на столь ответственном посту офицера, списанного по причине психологического несоответствия. Короче говоря, в госдепартаменте это был главный козырь против вас. Но халы довольно энергично высказались в вашу пользу. Это все и решило, раз они готовы пойти на риск. И, конечно, - он легонько усмехнулся, - тот факт, что других кандидатур все равно не было. Вам надо инициализировать дверь и внутренние системы. Ваши вещи уже внутри, а если что понадобится, пошлите запрос в систему обслуживания дома. Завтрашний день дается вам на обустройство, а послезавтра я хочу видеть вас в строю. Вы еще должны наладить контакт с командой XSR.
- Да, сэр.
- И поберегите собственную голову, лейтенант. У меня и так слишком много друзей на стене в «Сорвиголовах».
- Буду стараться, сэр. Спасибо за заботу.
- Положение обязывает. Ах да, еще одно, - обернулся собравшийся уходить полковник, - эти халиан'т'а...
- Да, сэр?
- Они будут здесь в пятницу.
© C.S.Claremont, 1981,1987 © Перевод. А.В.Филонов, 1996 ©ТКО ACT, 1996
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31