Было много открытий - и в других, но больше в себе. И многое пришлось ей совсем не по душе.
А самое главное, неожиданно подумала Ни­коль, что она почти ничему не научилась.
Когда Николь спустилась по эстакаде и заша­гала по площади, у нее заныла нога. Врачи ска­зали, что столь серьезные травмы лечит время и терпение, а безумные выходки вроде вчерашней наверняка не входят в лечебную программу. Ну и наплевать! Пусть болит.
В зале было пусто, но даже будь он перепол­нен народом, ей все равно было бы одиноко.
- Привет, - к ней тихо подошла Хана.
- Привет. Где ты скрывалась? Я высматрива­ла тебя на церемонии.
- Я там была, но ты вылетела как ошпарен­ная, а когда я тебя нагнала, я... не хотела мешать. Мне нравится твой новый облик.
Николь сконфуженно улыбнулась и взъеро­шила волосы. На следующий же день после вы­писки из госпиталя Андрей коротко остриг ее, ос­тавив побольше волос на макушке.
- Спасибо. У меня кишка тонка раскрутиться на всю катушку.
- У вас, вояк, долг превыше всего.
- И стандарты, как мне сказали, насупив брови.
- А планы?
Николь обвела взглядом зал и переходной тоннель и сказала сиплым от нахлынувших чувств голосом:
- Да, хочу идти.
- Из-за Кьяри?
- Хотелось бы так думать. Было бы легче справиться. - Она потрясла головой. - В том-то и дело, Хана, что я хочу именно идти! Ведь их культуру не сравнить с теми, что нам известны! Народ, цивилизация! А это лишь начало! Есть и другие расы! Я хочу видеть их, познавать, дви­гаться вперед!
- Считаешь, что готова?
- Ты намекаешь на то, что я хожу с палкой?
- Сама знаешь.
- Нет. Я хожу в героях, но еще не готова. Мне это уже говорили.
- Не падайте духом, Ши.
Девушки так и подскочили, увидев Кэнфилд, сидящую на одной из скамеек, опоясавших пло­щадь, и почти незаметную в тени. Как только они обернулись, Кэнфилд встала и подошла к ним.
- Героем может стать любой дурак, - не­громко продолжила она. - Для этого всего-на­всего надо оказаться в нужном месте в нужное время. И это счастливое совпадение не ускольз­нуло от внимания ваших соперников. Так что все говорит о том, что это... - она коснулась Солнечного креста Николь, - ...досталось в ло­терею. А это... - она постучала по «крылыш­кам» командир-астронавта на своей груди, - ...заслуженно.
Ты совершила свой первый полет, Николь. И проявила себя гораздо лучше, чем мы могли надеяться. У тебя большие потенциальные воз­можности. Но тебе придется пройти очень много, прежде чем реализуешься. Поставь перед собой цель, и сама почувствуешь собственные возможности. Этого ли ты хочешь? - Николь покачала головой. - Конечно, придется нелегко. Но только так ты обретешь нечто воистину ценное.
Хана смотрела на кенотаф.
- Там так много имен, генерал, и наши едва не пополнили этот список.
- Возможно, это не за горами, доктор Мураи. Наша профессия не из легких. Но они верили в то, что делали. И у каждого была мечта. Почти такая же, как у тебя, Николь. Космос - наш «форпост цивилизации», вызов, брошенный не­известности. Они считали риск оправданным и уплаченную цену не слишком высокой. Только подумайте, всего столетие назад мы - род чело­веческий - были прикованы к земле. То, что мы вершим ныне, нашим предкам и не снилось. И все же, строго говоря, все осталось по-прежнему. Наши корабли стали лучше, наши знания - об­ширнее. Но в то же самое время мы знаем, что нам еще очень многое предстоит. Что тут смеш­ного, Ши?
- Совпадение, мэм. Я недавно думала о том же.
- Вы невероятно богатые наследники самого драгоценнейшго из ресурсов - человеческих жизней. Ваша высочайшая цель - доказать, что вы достойны этого дара.
- Вы говорите о нас обеих? - уточнила Хана.
- Доктор, наши двери открыты для всех. Я тоже ношу цивильное платье. Неужели вы ут­верждаете, что ваши грезы отличаются от мечты Николь? А если вам предложат принять участие в миссии «Первопроходца» - вы разве не под­прыгнете от радости?
- До Луны?
Все трое весело рассмеялись.
- Терпение, девушки. У вас еще все впереди, поверьте. А пока - не зайдете ли ко мне на обед? Кроме вас, будут доктор Элиас, мой зам по кад­рам полковник Дженда, доктор Зимянин со своим возлюбленным. Нам... мне не терпится уз­нать обо всем из ваших уст.
- Спасибо, мэм, - откликнулась Николь. - С удовольствием.
- Ну, тогда едем?.. - Кэнфилд указала на стоянку «Рапитранса».
По пути к стоянке она чуть приотстала, при­глядываясь к собеседницам. Николь изо всех сил скрывала хромоту, придавая ей видимость не­брежной походки, а Хана нерешительно держа­лась сбоку, словно боясь отпора, а потом вдруг решительно взяла Николь под руку. На мгнове­ние обе напряглись, затем настороженность про­пала, и обе как-то обмякли; Николь чуть опер­лась на подругу, а Хана обрадовалась помочь. И та, и другая разлучились с любимыми, уступая властному велению долга - чтобы, к собствен­ному изумлению, прийти к более острым, чис­тым, вечным чувствам. Кэнфилд позавидовала свежести их ощущений, их молодости. Это она стояла у истоков, помогая человечеству сделать первые, неуверенные шажки к звездам, но путь будут прокладывать они. Какие чудеса откроются их взору, какие приключения ждут?
Она улыбнулась музыкальной романтичности этой фразы. Как это похоже на утро, когда состоялся ее собственный первый полет, когда го­лубизна небес за стеклом фонаря сгустилась в чернильную тьму, а она с неудержимым востор­гом наблюдала вспыхивающие звезды. Она побы­вала там и вернулась, чтобы поведать об этом. Теперь настал их черед.
Она еще на мгновение задержалась перед ке­нотафом в почтительном молчании, затем попро­щалась с призраками и заспешила вслед за новым поколением.


Списана на Землю

Посвящается Бесс

Соединенные Штаты Америки
Национальное управление по аэронавтике и исследованию космического пространст­ва Департамент управляемых космических полетов
Отдел шеф-астронавта
Рассмотрев мнение медицинской аттеста­ционной комиссии совместно с остальными привходящими данными, отдел пришел к заключению, что лейтенант ВВС США Николь Ши в настоящий момент не соответ­ствует требованиям, предъявляемым к аст­ронавтам, в связи с чем она выводится из числа летного состава, вплоть до последую­щего пересмотра данного решения.
Шеф-астронавт
(Подпись)
Дэвид Элиас

1
- Центральный Лас-Вегас вызывает «Барон» тридцать шесть Сьерра.
- Лас-Вегас, тридцать шесть Сьерра слушает.
- Вы покидаете нашу зону, - изрек диспет­чер хорошо поставленным голосом, порождением компьютера. - Непосредственное радарное со­провождение по маршруту прерывается. Код опознавания двенадцать ноль-ноль, пока Цент­ральный Лос-Анджелесский не укажет новый.
Со стороны дисплея в правой части прибор­ной доски раздался короткий гудок, сообщаю­щий, что кодовый сигнал с Земли запустил авто­матическую смену частоты, но Николь не поле­нилась бросить взгляд в сторону, чтобы убедиться в этом самолично, потом нажала кнопку передат­чика на штурвале. Подстраховка электронных устройств вручную должна войти в плоть и кровь каждого пилота. Еще гудок и мигающая лампочка на дисплее сообщили, что диспетчер принял кон­трольный сигнал.
- Выходите непосредственно на них, - про­говорил он. - На частоте сто девятнадцать точка семьдесят пять.
- Сто девятнадцать семьдесят пять, - про­дублировала она, вводя числа на вспомогатель­ный канал передатчика.
- Приятного полета, тридцать шесть Сьерра!
- Вам тоже, Центральный!
Николь Ши поерзала в кресле, энергично по­жимая плечами, чтобы немного размять одереве­невшие мышцы. Она любила летать больше всего на свете, но при том ничто на свете не доставляло ей таких неприятностей, как тесные кабины, в которых нельзя встать и пройтись, если вдруг по­желается. На более просторном, более современ­ном самолете эта проблема не возникала бы. Но штука-то в том, что лишь на этой антикварной машине, сошедшей со сборочной линии в дедов­ские времена, можно ощутить настоящее наслаж­дение полетом.
Николь пересекала страну небольшими брос­ками, потратив четыре дня на маршрут, который можно было одолеть за один - хотя, ухмыльну­лась она под нос, выходные, проведенные в Дю­ранго у друзей, не в счет - проводя в воздухе не более двух-трех часов за раз. «Барон» без труда продержался бы в полете и пять часов, равно как и сама Николь, но путешествуя в одиночку, лучше не рисковать. В атмосфере куда меньше шансов напороться на неприятности, чем на Дальних Подступах, но глупые ошибки здесь не менее фатальны, чем там.
Николь чисто механически проверила показа­ния приборов - высоту, курс, состояние двига­телей - отображаемые на аналоговых цифербла­тах, наводнивших приборную доску, и понятные для любого пристойного авиатора со времен бра­тьев Райт и до нынешних дней. А вот правую по­ловину панели занял ультрасовременный плос­кий кристаллический дисплей, в данный момент показывающий проекцию полета - усеченную, локализованную версию той же схемы, которую может высветить для себя любой диспетчер, под­ключившийся к компьютерной сети контроля за воздушным сообщением. Машиной управляет автопилот - как всегда, безупречно, - но это вовсе не означает, что можно во всем и полнос­тью положиться на него.
После прибытия челнока на станции Сюзерленд состоялась пренеприятная сцена. Предста­витель Корпорации издавал массу гневных воп­лей, возмущаясь, что она сунула нос в закрытые базы данных и, следовательно, навлекла на себя куда больше неприятностей, чем пилоты. Но Си­мона Дешанель быстро пресекла это.
- Откуда эти данные у лейтенанта Ши - со­вершенно не важно, - заявила агент спецслужб с ледяным, отнюдь не показным негодованием. Николь беспокойно поерзала в своем кресле, от­части раскаиваясь в собственной болтливости и все же понимая, что поступила абсолютно пра­вильно. А Симона продолжала: - Суть в том, джентльмены, что ваши действия подвергают опасности президента.
- Бред сивой кобылы, - запротестовал один из членов экипажа, - не было ни малейшей опасности! Даже лейтенант Ши не может заяв­лять ничего подобного!
- Может, на сей раз и нет, - парировала Симона, - а что будет в следующий? Месяцев десять-двенадцать спустя? Мне ясно одно: вне всякого сомнения, наблюдается пренебрежи­тельная халатность, закрывать глаза на которую нельзя ни в одном полете, а тем более в прези­дентском. И это, черт побери, должно быть по­правлено, прежде чем босс снова надумает выйти за пределы атмосферы!
Членам экипажа был объявлен выговор. В каком-то смысле им повезло, что их не вышвыр­нули за дверь - слишком велика еще нехватка квалифицированных кадров, - хотя им скорее всего до скончания службы суждено водить какие-нибудь дрянные мусоровозы. А заодно ли­шиться званий, выслуги, высоких заработков и чванства.
- Что, Ши, зависть заела, что ли?! - възярился на нее второй пилот после слушаний. - Думаешь, раз сама идешь на дно, так надо та­щить за собой на свалку каких-нибудь еще не­счастных растяп?!
Ответить ей было нечего - ни тогда, ни сей­час; впрочем, слова все равно ни черта бы не из­менили.
Николь вдруг мысленно снова очутилась в ка­бинете шеф-астронавта НАСА, глядя в глаза Дэ­виду Элиасу, но не видя его, едва ли воспринимая окружающее вообще. На столе у него сверхъестественный порядок, загромождавшие его бумаги грудами свалены на этажерки и шкафы. Такой важный момент заслуживает соответствующих декораций.
Письмо лежит на столе перед Николь, куда положил его Элиас.
- Комментариев нет? - мягко спрашивает он, по-джорджийски слегка растягивая гласные.
- А разве тут не все сказано? - вопросом на вопрос отвечает она, столь же негромко и на удивление твердо.
- Вообще-то да, причем даже больше, чем вам кажется. Опорными в данном случае явля­ются слова «вплоть до последующего пересмот­ра». Дело не закрыто, приговор не окончателен и обжалованию подлежит.
- Покамест.
- От вашего ответа попахивает цинизмом.
- Физически я вполне пригодна, я совершен­но оправилась от ран.
- Бесспорно. В самом деле, медперсонал просто пришел в восторг; в каком-то смысле вы им показались даже более пригодной, нежели прежде. Но ваш «первый полет» оказался бы тяжким испытанием даже для опытного офице­ра. Вы натолкнулись на Волчью Свору, ваш ко­рабль изрешетили, убили половину экипажа, а кончилось все это Первым Контактом с внезем­ной цивилизацией. Большинству не повидать столько за всю свою службу. А вы еще и недур­но себя зарекомендовали. - По голосу Элиаса ясно, что в его устах это наивысшая похвала, перевешивающая даже Солнечный Крест, кото­рым наградили Николь.
- И все-таки меня приземлили, - уже в самой невыразительности ее интонаций сквозит едкая горечь, словно слова олицетворяют собой злокозненного врага, одолеть которого можно, просто выговорив их.
- Да.
- Я чувствую себя пригодной, доктор Элиас, я могу справиться со своими обязанностями!
- Ой ли, лейтенант? Можете ли? Буду от­кровенен: голоса членов комиссии едва не рас­пределились в вашу пользу, ибо ни один из них так и не выработал окончательного мнения. С эмпирической точки зрения вы совершенно правы; вы прошли аттестационные испытания с блеском, как и в первый раз. У вас имеется великолепный повод для восстановления в пра­вах, ведь в конечном счете мое решение осно­вывалось на интуиции. В своем ведомстве лет­ный состав выбираю я.
- Я должна была догадаться. Вы пускались во все тяжкие, чтобы вышвырнуть меня из космоса с того самого мгновения, как я тут появилась.
- Потому что считал вас дерзкой и самоуве­ренной, таких искусников и быть-то не должно, ваше искусство просто обрекало вас, по моему мнению, на какую-нибудь дурацкую, легкомыс­ленную ошибку, идущую от избытка уверенности в собственных силах, которая стоила бы вам жизни, а налогоплательщикам - корабля, сиречь многих миллионов долларов. Как выяснилось, мне тоже свойственно заблуждаться.
- Если так было в прошлый раз, то может оказаться и в этот.
- На сей раз все обстоит иначе. Теперь я знаю вас, Николь. По-моему, не хуже, чем вы сама. На сей раз вам даже не понадобится заступ­ничество Кэнфилд. Если вы хотите поставить по сомнение мое решение, вам всего-навсего требу­ется подать апелляцию. Держу пари, что вы бу­дете летать уже через месяц. - Он вытаскивает из стола еще лист бумаги и подвигает его Николь. С первого же взгляда Николь узнает в нем стан­дартный бланк. - У вас имеется такое право, как и у всякого другого, и многие этим правом охотно пользуются.
- Но многие ли добились успеха?
- Не стоит терять надежды. На подготовку персонала уходит масса сил и средств, так что неразумно швыряться людьми налево и напра­во. Мы всего-навсего люди, и вовсе не гаран­тированы от ошибок. Как в ту, так и другую сторону. Быть может, это одна из таких ошибок. Дьявол, может, вы и правы - наверное, я снова исходил из личной предубежденности, на что мне уже однажды указывали. - Николь удив­ленно поднимает на него глаза, гадая, кто это за нее вступался. - Ваше дело практически вер­ное, лейтенант, - заканчивает Элиас, указывая на бланк.
Николь касается листка, больше всего на свете желая подписать его; потом решительно встряхивает головой, отодвигает его и встает, бездумно, чисто механически вытягиваясь по стойке «смирно». Элиас - человек сугубо штатский, но она-то нет, и семь лет службы оста­вили свой отпечаток.
- Это все, сэр?
- Мы закончили, мисс Ши, можете идти. Она отдает честь и делает поворот кругом, больше подходящий для строя ромбом на параде Академии ВВС, находящейся в четверти миллио­на миль отсюда, в тени колорадской ветви Ска­листых гор - а затем выходит из кабинета, пе­чатая шаг.
- Центральный Лос-Анджелес, - на пробу произнесла Николь, стряхивая задумчивость. - «Барон» Ноябрь восемнадцать тридцать шесть Сьерра, от вас на десять тысяч пятьсот, азимут двести восемьдесят, удаляюсь от радиомаяка Даггет, тридцать миль, иду на визуальной к Мохаве, как поняли?
Всего в какой-то миле под ней распростерлась от горизонта до горизонта бескрайняя пустыня. Однообразие пейзажа нарушают лишь небольшие группы скал да изредка возносящиеся к небу оди­нокие утесы. Целое море тускло-желтого цвета, пестреющее там и сям более темными коричне­выми и красно-оранжевыми помарками, но ни клочка зелени. Бесценное, редкое свидетельство того, что сегодня Земля осталась почти такой же, какой ее застали индейцы многие эпохи назад. Искусственный спутник, производящий здесь съемку местности, мог бы вынести вполне оче­видное заключение, что планета совершенно не­обитаема - или, во всяком случае, ее цивилиза­ция находится в самой зачаточной стадии разви­тия. «Разумеется, пока он не собрал бы данные по составу атмосферы», - отметила про себя Николь. Полстолетия неустанной, все более настой­чивой охраны среды обитания принесли щедрые плоды - воздух стал куда пригоднее для дыха­ния, а в морях уже можно купаться, - но до окончательного исцеления атмосферы еще идти и идти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31