30 Ужин
16.00 Возвращение в камеру
17.00 Комната отдыха
18.00 Возвращение в камеру
20.45 Предупредительный звонок
21.00 Выключение общего света.
Правила непоколебимо исполнялись. Все осужденные должны идти
обязательно есть, и в строю не разрешалось разговаривать. Не более чем
пять предметов косметики разрешалось держать в маленьких шкафчиках камер.
Постели убирались к завтраку и должны были быть опрятными весь день.
В исправительной колонии весь день звучала своя музыка -
пронизывающая трель звонка, шарканье ног по цементу, скрипение железных
дверей, дневной шепот и ночные крики... Хриплые крики охраны, стуки
подносов во время приема пищи. И всегда и всюду - колючая проволока и
высокие стены, одиночество и изоляция, и все пропитано жгучей ненавистью.
Трейси превратилась в идеальную заключенную. Тело ее автоматически
откликалось на все позывные тюрьмы: решетки около ее камеры поднимались с
наступлением дня и опускались в конце, звонок на работу и сирена,
говорившая об окончании работы. Тело Трейси действительно было телом
идеальной заключенной в тюрьме, но разум был совершенно свободным и
планировал побег.
Заключенные не могли звонить за пределы колонии, им разрешалось
ответить на два пятиминутных телефонных звонка.
Трейси позвонил Отто Шмидт.
- Я подумал, ты хотела бы знать, - сказал он неловко, - с похоронами
все нормально. Я оплатил все счета, Трейси.
- Благодарю вас, Отто, большое спасибо.
Больше им нечего было сказать друг другу.
Больше ей никто не звонил.
- Девочка, ты лучше забудь, что было на воле, - предупреждала ее
Эрнестина. - Там тебя никто не ждет.
Ты не права, сурово думала Трейси.
Джо Романо
Перри Поуп
Судья Генри Лоуренс
Энтони Орсатти
Чарльз Стенхоуп III

Как-то на площадке во время зарядки Трейси вновь встретилась с
Большой Бертой. Спортивная площадка представляла собой большой
прямоугольник под открытым небом, ограниченный внешней высокой стеной с
одной стороны и внутренней стеной самой тюрьмы с другой. Осужденные
занимались на площадке по тридцать минут каждое утро. Здесь допускались
разговоры между заключенными, и кучки женщин перед обедом обменивались
друг с другом новостями и сплетнями. Когда Трейси впервые пришла на
площадку, то неожиданно почувствовала себя свободной. Это произошло
потому, что площадка находилась на открытом воздухе. Она увидела солнце,
клубящиеся облака, и там далеко, в голубом небе, она услышала далекий гул
самолета, летящего совершенно свободно.
- Это ты?! Ну-ка, я погляжу на тебя, - раздался голос.
Трейси оглянулась и увидела огромную шведку, напавшую на нее в первый
день в тюрьме.
- Я слыхала, ты обзавелась чернокожим коблом?
Трейси старалась вырваться из рук этой женщины. Но Большая Берта
железной хваткой впилась в руку девушки.
- Никто не уйдет от меня, - выдохнула великанша. - Будь хорошей,
малышка. - Она прижала Трейси к стене своим огромным телом.
- Уйди от меня прочь.
- Что тебе нужно - так это хорошая трепка. Ты знаешь, чего я хочу? Я
собираюсь поучить тебя. Ты будешь полностью моей, alskade.
Знакомый голос позади Трейси проскрипел:
- А ну, убери от нее свои вонючие руки, ты, задница.
Эрнестина Литтл стояла тут же, огромные кулаки сжаты, глаза горели,
солнце отражалось от черного, гладко выбритого черепа.
- Ты не тот мужик для нее, Эрни.
- Но вполне подходящий для тебя, - ответила чернокожая. - Если еще
тронешь ее, я съем твою задницу на завтрак. Зажарю.
В воздухе чувствовалась гроза. Две огромные амазонки глазами пожирали
друг друга с огромной ненавистью.
Господи, да они же готовы убить друг друга из-за меня, подумала
Трейси. Потом она поняла, это в малой степени касалось именно ее. Она
помнила, как как-то Эрнестина сказала ей:
- Здесь ты должна драться, кусаться, бить палкой. Ты должна отшивать
любую мразь, не то погибнешь.
Первой повернула Большая Берта. Она бросила на Эрнестину
презрительный взгляд.
- Я не спешу, - она косо посмотрела на Трейси. - Ты будешь здесь еще
очень долго. Как и я, детка. Так что увидимся.
Она развернулась и ушла.
Эрнестина молча следила, как та уходит.
- Это - плохая сиделка. Та самая сиделка, которая в Чикаго убивала
своих пациентов. Вкалывала цианистый калий и следила за тем, как они
умирали. Да, ангел милосердия на твоей стороне, Уитни. Тебе надо крепкого
охранника. Она собирается напасть на тебя.
- Ты поможешь мне сбежать?
Раздался сигнал.
- Время покажет, - ответила Эрнестина.
Ночью, лежа на койке, Трейси думала об Эрнестине. Даже несмотря на
то, что Эрнестина больше не пыталась снова трогать Трейси, она все еще ей
не доверяла. Она никогда не сможет забыть, что Эрнестина и те две
сокамерницы сделали с ней. Но ей нужна была помощь чернокожей женщины.

Каждый день после ужина заключенным разрешалось провести один час в
комнате отдыха, где они могли посмотреть телевизор или поболтать,
посмотреть последние газеты и журналы. Трейси просматривала кипу журналов,
когда ей на глаза попался снимок. Это была свадебная фотография Чарльза
Стенхоупа III и его невесты, они, улыбаясь, выходили из часовни, рука в
руке. Трейси словно ударили по лицу. Она сидела и смотрела на их смеющиеся
счастливые лица и чувствовала, как боль перерастала в холодную ярость.
Когда-то она хотела соединить свою жизнь с жизнью этого человека, а он
отвернулся от нее, позволил им уничтожить ее, позволил убить их ребенка.
Но это было другое время, другое место, другой мир. Это была сказка. А
сейчас - реальность. Она захлопнула журнальную страницу.

В посетительские дни легко узнавалось, кто из осужденных имел друга
или к кому приходили родственники. Заключенные хвастались и складывали
свежие платья и косметику. Обычно Эрнестина возвращалась из комнаты
посетителей счастливая, улыбающаяся.
- О, мой Эл, он всегда приходит проведать меня, - рассказывала она
Трейси. - Он дождется, пока я выйду отсюда. А знаешь почему? А потому, что
я даю ему то, чего другая женщина не даст.
Трейси не смогла скрыть недоумение.
- Ты имеешь в виду... сексуально?
- Конечно, ах ты задница. То, что происходит в этих стенах, никогда
не происходит на воле. Здесь иногда нам нужно подержаться за теплое тело.
Кто-то держится за нас и говорит, что любит. Кто-то проклинает нас. Не
имеет значения, было ли это раньше или есть сейчас. У нас у всех это было.
Но когда я выйду отсюда, - Эрнестина бросила взгляд, ухмыльнувшись, - вот
тогда я стану нимфоманкой, черт меня побери.
Но оставалась какая-то тайна, которую Трейси хотелось узнать. И она
решила однажды спросить:
- Эрни, почему ты взяла меня под свою защиту?
Эрнестина пожала плечами:
- Отстань ты от меня.
- Но я правда хочу знать, - Трейси тщательно подбирала слова.
- Каждый, кто твой... твой друг, принадлежит тебе. Они делают все,
что ты приказываешь им делать.
- Да, если они не хотят ходить с голой задницей, да уж.
- Но не я, почему?
- Ты что, жалуешься на это?
- Нет, я серьезно.
Эрнестина на минутку задумалась.
- Хорошо. В тебе есть что-то, чего я хотела, - она бросила на Трейси
взгляд. - Нет, не то. Я получила все, что хотела, малышка. Но ты - это
класс. Я имею в виду настоящий, высший класс. Как те холодные леди на
страницах журнала "Бог, город и деревня", все разодетые в пух и прах, и
попивающие чай из серебряных чашек. К ним принадлежишь и ты. Это все твой
мир. Я не знаю, как ты спуталась со всеми этими крысами там, на воле, но я
догадываюсь, что кто-то к тебе присосался.
Она опять взглянула на Трейси и сказала, почти застенчиво:
- В своей жизни я имела дело со многими приличными штучками. Ты одна
из них.
Она отвернулась, и последние слова были едва слышны:
- И прости меня за твоего ребенка. Я действительно...
Этой ночью, после того как выключили свет, Трейси прошептала в
темноте:
- Эрни, я хочу сбежать. Помоги мне. Пожалуйста.
- Я хочу заснуть, Христа ради. Заткнись ты, наконец.

Эрнестина ввела Трейси в мир заушного языка тюрьмы. Группы женщин во
дворе беседовали:
- Этот кобел уронил ремень на серый брод и с него на тебя, а ты
кормишь ее длинной ложкой...
- Она была короткой, но они схватили ее в снегопад, и каменный коп
засунул ее к мяснику. Это и прекратило ее подъем. Пока, Руби-до.
Что касается Трейси, то ей казалось, что она слушает марсиан.
- О чем они говорят? - спрашивала она.
Эрнестина покатывалась со смеху.
- Разве ты не говоришь по-английски, девочка? Когда лесбиянка
"бросает ремень", это значит, она меняет роль мужа на роль жены. Она тащит
за собой "серый брод" - это кличка такой, как ты. Она не может быть
верной, это значит ты остаешься брошенной. Она была "кроткой" - значит, ей
немного осталось до конца срока, но ее поймали при получении героина около
каменного копа - это кто-то, кто живет по закону и не может быть подкуплен
- и они отправили ее к "мяснику", тюремному доктору.
- Что это "Руби-до" и "подъем"?
- Неужели ты ничегошеньки не знаешь? "Руби-до" - это пароль, а
"подъем" - день освобождения.
Трейси знала, что она не будет ждать.

Схватка между Эрнестиной Литтл и Большой Бертой произошла на
следующий день во дворе. Заключенные играли в мяч под наблюдением охраны.
Большая Берта, отбившая две подачи, сильно ударила в третий раз и побежала
к первой базе, которую прикрывала Трейси. Большая Берта врезалась в
Трейси, повалила на землю и оказалась верхом на ней. Руки ее шарили у
Трейси между ног и она шептала:
- Никто не говорит мне "нет", и ты не сможешь. Я приду и возьму тебя
сегодня ночью, малышка. Я собираюсь разорвать тебе задницу.
Трейси яростно сопротивлялась, пытаясь освободиться. Неожиданно она
почувствовала, что Большая Берта поднимается с нее. Эрнестина вцепилась
Большой Берте в шею и подняла ее.
- Ах, ты, вонючая сука! - заорала Эрнестина. - Я предупреждала тебя.
Она запустила пальцы в лицо Берты, вцепившись ногтями в глаза.
- Я ослепла, - закричала Большая Берта. - Я ослепла. - Она схватила
Эрнестину за груди и рванула.
Две женщины так вцепились друг в друга, что четыре охранника с трудом
растаскивали их в течение пяти минут. Обеих женщин направили в лазарет.
Только поздно ночью Эрнестина возвратилась в камеру. Лола и Паулита пришли
к ней на койку, чтобы утешить.
- У тебя все в порядке? - спросила Трейси.
- Чертовски в порядке, - ответила Эрнестина приглушенным голосом, и
Трейси захотела узнать, насколько сильно она была побита.
- Я устроила ей такую выволочку, что теперь у нее возникла проблема.
Сейчас эта чертова сиделка оставила тебя в покое. Но нет пути назад. Когда
она закончит цепляться, она убьет тебя.
Они молча лежали в темноте. Наконец, Эрнестина сказала:
- Может, теперь как раз и настало время, когда нам стоит потолковать
о той неудаче, что привела тебя сюда.

10
- Завтра тебе придется расстаться с нашей гувернанткой, - сообщил
начальник Брэнинген своей жене.
Сью Эллен Брэнинген с удивлением посмотрела на мужа.
- Почему? Джуди прекрасно ладит с Эми.
- Я знаю, но ее срок подошел к концу. Завтра утром она выходит на
свободу.
Они сидели за завтраком в своем комфортабельном доме, что был одной
из льгот, полагавшихся начальнику тюрьмы. К остальным льготам относились
питание, прислуга, шофер и гувернантка для их дочери Эми, которой было
около пяти лет. Вся прислуга верно служила этой семье. Когда Сью Эллен
поселилась здесь пять лет назад, она очень переживала, что ей придется
жить на территории исправительной колонии и беспокоилась, что ее дом будет
полон слуг - осужденных каторжников.
- Откуда ты знаешь, что они не хотят нас ограбить и перерезать нам
глотки где-нибудь посреди ночи, - требовательно спрашивала она мужа.
- Если они посмеют это сделать, - обещал ей Брэнинген, - то я напишу
на них рапорт.
Он пытался успокоить жену, хотя и без особого успеха, но страхи Сью
Эллен были совершенно необоснованны. Их подопечные пытались произвести как
можно лучшее впечатление и как только можно меньше старались попадаться на
глаза и, вообще, были очень совестливыми.
- Я только-только начала привыкать к тому, что Эми отдали на
попечение Джуди, - объяснила миссис Брэнинген.
Она желала Джуди только добра, но ей не хотелось, чтобы девушка
уезжала. Кто знает, что за женщина будет следующей гувернанткой ее дочери?
Она наслышалась столько ужасных историй, происходящих с детьми.
- У тебя есть кто-нибудь на примете, чтобы заменить Джуди, Джордж?
Начальник уже неоднократно задумывался об этом. В колонии было
несколько женщин, которые отлично подошли бы на должность гувернантки для
их дочери. Но он никак не мог выкинуть из головы Трейси Уитни. Он уже 15
лет занимался криминалистикой и гордился, что одной из его сильных сторон
была способность оценить заключенного. Некоторые из его подопечных были
ожесточившимися преступниками, другие совершили преступление в порыве
страсти или поддавшись минутному искушению, но было очевидно, что Трейси
Уитни не принадлежит ни к одной категории. Его не тронули ее протесты о
невиновности, что было свойственно всем заключенным. Что беспокоило его,
так это люди, которые упекли в тюрьму эту женщину. Начальник был назначен
Ново-Орлеанской гражданской комиссией, возглавляемой губернатором штата,
и, хотя он стойко отказывался заниматься политикой, он прекрасно
разбирался в интригах.
Джо Романо был мафиози на побегушках у Энтони Орсатти. Перри Поуп -
адвокат, защищавший Трейси Уитни, был у них на жаловании, как и судья
Генри Лоуренс. Так что осуждение Трейси Уитни имело явно определенный
запашок.
Итак, начальник Брэнинген принял решение. Он сказал своей жене:
- Да, у меня есть кое-кто на примете.

В тюремной кухне, в маленькой нише, стоял старый изъеденный муравьями
стол и четыре стула, и вот там, в тишине, можно было немножко побыть вдали
от чужих глаз. Трейси и Эрнестина частенько посиживали там и попивали кофе
в десятиминутные перерывы.
- Я все время думала о том, что ты талдычишь, о своей большой злости
на тех, кто тебе сунул сюда, - начала Эрнестина.
Трейси колебалась. Могла ли она доверять Эрнестине? Но у нее не было
выбора.
- Там... там, есть несколько человек, которые кое-что сделали мне и
моей семье. Я хочу заплатить им сполна.
- Да-а, а что они сделали?
Трейси медленно, слово за слово произнесла:
- Они убили мою мать.
- Кто они?
- Я не знаю, значат ли что-нибудь для тебя их имена: Джо Романо,
Перри Поуп, судья по имени Генри Лоуренс, Энтони Орсатти...
Эрнестина уставилась на нее с открытым ртом.
- Иисус Христос! Да что ты говоришь, девочка!
Трейси удивилась:
- Ты слышала о них?
- "Слышала о них"! Да кто о них не слышал. Ничего не происходит в
этом вонючем Новом Орлеане, пока Орсатти или Романо не дадут своего
разрешения. Ты не справишься! Они сдуют тебя одним дуновением, как дым.
Трейси ответила бесцветным голосом:
- Они уже развеяли меня.
Эрнестина оглянулась вокруг. Убедившись, что никто не сможет их
подслушать, сказала:
- Ты или сумасшедшая, или самая дурная из всех, кого я когда-либо
встречала. Говорить о неприкасаемых!
Она покачала головой.
- Забудь о них. И как можно быстрей!
- Нет. Я не могу. Я должна вырваться отсюда. Можно это сделать?
Эрнестина долго молчала, наконец, сказала:
- Ладно, поговорим во дворе.

Они стояли одни, в углу двора.
- Из этого местечка сбежало 12 заключенных, - сказала Эрнестина. -
Две были застрелены. Другие десять пойманы и брошены назад.
Трейси молчала.
- На вышках все 24 часа в сутки сидит охрана с автоматами, это
настоящие сукины дети. Если кто-нибудь сбегает, то это может стоить
охраннику работы, поэтому они, не раздумывая, как только найдут тебя, то
убьют. Тюрьму окружают стены с колючей проволокой, и если ты сумеешь
пробраться через проволоку мимо автоматов, то они спустят собак, которые
могут найти след комара. Рядом размещены войска Национальной Армии, и если
заключенный бежит, высылают на поиски вертолеты с автоматчиками и
прожектором. И неизвестно, что лучше: притащат тебя живой или мертвой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43