Давай разведем костер, папа, прямо
сейчас, ну пожалуйста!
- Костер? В такой-то чаще?
- Делай, что она говорит! - сказал Петр, и ему показалось, что кто-то
должен поддержать его мысли, и решение будет принято. И еще ему
показалось, что поддерживать открыто чьи-то мысли гораздо легче, чем
выражать свои собственные: возможно, что когда-то это сказал Ууламетс, а
может быть, и Саша. - Не нужно паники. Ведь не забывайте, что она призрак.
А еще она и колдунья. Так неужели она не знает, о чем говорит?
А сам в это время дрожал, постоянно сопротивляясь этому, полагая, что
Ивешка никому не простила бы своего угасания.
Ууламетс наконец-то отодрал рукав от колючих веток, отбросил их в
сторону и нагнулся, чтобы развязать свою поклажу, ворча себе под нос:
- Хорошо, хорошо, тогда поищите где-нибудь небольшую полянку, да
соберите хоть немного сухого дерева.
Петр наломал сухих веток для розжига и освободил пространство над
землей для того, чтобы ничто не мешало огню, а Саша расчистил от листьев
до самой земли небольшое место для костра, в то время как призраки
завывали и метались прямо у них под руками, источая ледяной холод.
Ууламетс уговаривал, тем временем, слабую искру дать жизнь огню,
подкладывая под огниво надерганный тонкими клочками мох и заставляя его
разгораться все ярче и ярче, по мере того как они подкладывали туда сухие
ветки, прикрывая и отворачивая в сторону глаза, которым было трудно
смотреть на огонь.
Затем стоны и завывания призраков постепенно стихли, стали намного
тише, чем шум деревьев, и прекратились леденящие прикосновения их рук.

Саша слегка вздохнул и потер свое лицо, чтобы хоть как-то согреть
его, прежде чем опустился на землю рядом с Петром, чтобы теперь отогреть
руки около маленького огня.
- Вот теперь уже лучше! - Он все еще дрожал. Ему было трудно
объяснить даже самому себе, отчего его мысли разбегались в разные стороны
или с чего это он начал было верить призракам, а если выразиться еще
точнее, то почему его мысли обрели полную ясность с первыми вспышками
огня, если сейчас не думать о том, кто и почему захотел разжечь этот
костер, и как этот маленький случай перевернул все его мысли.
- Разумеется, лучше, - пробормотал Ууламетс и взглянул поверх огня,
туда, где находился едва различимый один-единственный оставшийся здесь
призрак: Ивешка. - Если бы ты побольше думала о себе, а не продолжала бы
только изводить нас...
- Я не хочу, чтобы вы были здесь.
- Не будь такой упрямой! - Ууламетс отломил толстую суковатую ветку и
подбросил ее в огонь, а тем временем, ворон уселся на насест где-то
недалеко от них. - Дочь, которая не хочет использовать разум, полученный
от рожденья...
- От отца, который ничего не хочет слушать!
- Прекратите! - сказал Петр. - Это не поможет.
Воздух, казалось, был так насыщен яростью, что было трудно дышать. И
одна лишь мысль о злобных призраках преграждала все попытки к дальнейшему
разговору.
- Они... - Это была еще одна из тех ускользающих мыслей, которые
словно рыба из сашиных рук вырывались и уносились прочь, но он успокоил
себя и уже более уверенно спросил через некоторое время: - А почему здесь
оказались разбойники?
- Это все ее, - сказал Ууламетс. - Он использует их.
- Наш враг? - спросил Петр?
- Нет, дурак!.. Разумеется, наш враг! Можно подумать, что у нас есть
друзья?
- Ты не убедил никого.
- Тебе не справиться ни с кем.
- Не подгоняй меня.
- Подумай своей...
- Петр! - сказал Саша, и схватил его за руку, испуганный и
обезумевший от сознания того, что может произойти с ними, если он сам или
Ууламетс втянутся в этот спор. - Петр, ради Бога, будь терпелив. Учитель
Ууламетс работает, а ты отвлекаешь его.
- Спасибо, - едва слышно пробормотал Петр.
- И меня. - Саша сжал свой кулак, все еще испытывая безотчетный
страх. - Не нужно лишних ссор. Ты сам говорил об этом. Не нападай.
Петр промолчал. Отблески огня вырывали из темноты его сжатые губы и
вздымающиеся крылья носа.
- Не сходи с ума, Петр.
- Я пока не сумасшедший.
- Мне нужно подумать. Пожалуйста, не мешай, и не задавай своих
вопросов, не требуй от нас никаких решений, во всяком случае не сейчас. У
меня путаются мысли, и я очень боюсь этого, Петр. Не путай меня.
Петр нахмурился и освободился от его руки, поглядывая на огонь и
обхватив руками колени.
Разбойники, вспоминал Саша, стараясь очень осторожно обходиться с
каждой мыслью, касающейся призраков, опасаясь, как бы они не выбили
последнюю точку опоры во всей массе его желаний. Разбойники. И еще самые
обычные люди. Купцы и путешественники из далекого прошлого, может быть,
еще с той поры, когда Восточная Дорога еще действовала, а в этих лесах и в
помине не было никаких разбойников...
Старые бабки рассказывали, что призраки всегда посещают те места, где
их застала смерть, а он никогда не знал, это была еще одна ускользающая
мысль, что Ивешка посещала этот берег реки, где деревья были еще живыми.
Он использует их, говорил учитель Ууламетс, и Саша ухватился за эту
мысль, постоянно напоминая себе, что должен запомнить ее, и будучи теперь
абсолютно уверен, что они давно уже подверглись нападению, которое было
пострашнее, чем какие-то призраки.
Он видел, что Ивешка по-прежнему стояла, вглядываясь в темноту, как
будто охраняла их, слабая тонкая фигура с размытыми, как расплывающиеся
облака, контурами.
Она не разговаривала с ними, ни по какому случаю, только лишь вот
так, молча, пристально смотрела в сторону. Куда именно смотрела она,
подумал он, и ему захотелось, чтобы прямо сейчас вернулся Малыш. Это было
безнадежное и отчаянное желание. Он очень боялся, что Малыш не вернется
назад, и был уверен, что если бы он был с ними на этом пути, они в
половину меньше боялись бы всего, с чем им пришлось столкнуться. Тогда бы
и Ивешка, как заметил Ууламетс, не отвлекала бы их своей паникой, и они
смогли бы дойти до нужного места...
Но куда? Он задумался об этом, но был отвлечен легким шуршаньем: это
Петр полез в мешок за вяленой рыбой. Саша взял предложенный сверток, затем
передал его Ууламетсу, оставив немного и себе.
Ууламетс сердито взглянул на него, но взял кусок и вернул остальное
обратно.
В тот же момент ворон сорвался откуда-то сверху и приземлился рядом,
поглядывая одним глазом на рыбу. Саша отдал ему последний кусок,
остававшийся в свертке, и тот скрылся в темноте со своим трофеем.
Петр нахмурился, сердито взглянув за это на него. А может быть, не
только за это, вообще за все.
Саше очень не хотелось, чтобы Петр сердился на него...
И он вспомнил, что обещал не делать ничего такого.
- Извини меня, - прошептал он, от чего Петр тут же смешался, и как
помешанный взглянул на него. - Петр, я не собирался...
Петр все еще сердился на него, возможно, обдумывая происходящее: ведь
Петр уже достаточно долго был рядом с миром волшебных вещей, чтобы
научиться хоть как-то понимать то, что окружало его. И вот теперь он мог
подумать, что этот факт был для них еще более опасным, чем любые призраки.
- Все в порядке, - прошептал он сзади с каким-то особенно мягким
выражением. - Все хорошо, малый. Только попытайся хоть немного поспать,
если сможешь.
Саша покачал головой.
- Ты, - сказал он, на что Петр уже никак не реагировал и выглядел
каким-то отрешенным. Саша очень не хотел этого, он больше всего не хотел
обходиться с Петром так, как это обычно делал Ууламетс. - Я не могу, -
прошептал он, желая чтобы Петр понял его и не почувствовал, что он сделал,
на самом деле.
Что, непреднамеренно, вновь нарушало его обещание, связанное с
использованием волшебства.
- Боже, - сказал он, и молитва стала казаться ему едва ли адекватной
тому, что поднималось в нем, и он в этот момент не мог даже припомнить
лица тетки Иленки, не говоря уже о том, чтобы вновь услышать ее
предостережения. В какой-то момент он даже прикрыл глаза рукой. - Петр, не
сердись на меня. Пожалуйста, не сердись на меня. Я так устал.
- Замолчите! - рявкнул на них обоих Ууламетс.
Петр повернулся и осторожно тронул Сашу за плечо, как вдруг его рука
безвольно упала, и он схватился второй рукой за голову, будто теряя
сознание.
Саша взглянул на Ууламетса, который хмурился, глядя на него, и в
конце концов сказал:
- Для нашей общей пользы.
А когда Саша повернулся назад, то увидел, что Петр уже находился в
объятиях крепкого сна.

28
Ближе к рассвету Ууламетс уже с трудом удерживал свою голову,
проваливаясь на некоторое время в дремоту. Саша, который до того устал,
что ему казалось, будто он никогда уже не сможет заснуть, с полным
спокойствием полагал, что это естественно, когда старик спит, а ведь
Ууламетс всегда старался быть выносливее человека любого возраста.
Затем среди его перепутанных мыслей появилась тревога.
- Учитель Ууламетс, - позвал он старика, все еще по-прежнему
испуганный.
- Дай мне поспать, - пробормотал тот, так что Саше ничего не
оставалось делать, как обхватив себя покрепче за ребра обеими руками,
попытаться собрать оставшиеся в нем силу и разум, и обдумать насколько он
был прав, собираясь спорить со стариком, нуждающимся в отдыхе, и знает ли
о его занятии Ууламетс.
Утро наступало, свет от пламени костра постепенно тонул в
предрассветной дымке, а Ивешка стояла все так же, как неутомимо простояла
всю ночь, но выглядела такой тусклой и бледной, что различить ее было
гораздо труднее, чем паутину в первых утренних лучах, падающих сквозь
листья.
И Саша со страхом подумал, что скоро им придется что-то делать, чтобы
помочь ей. Она все еще продолжает держаться, но вот-вот должна начать
слабеть. И может быть, даже рассудком.
Он подумал и о том, что мог бы дать ей немного своей силы, а не
вынуждая ее обращаться к лесу или каким-то способом трогать Петра: он тем
не менее не был уверен, что она прекратит это. Он так же не был уверен и в
том, что даже размышления об этом могли быть вполне безопасны для него.
Поэтому он очень хотел разбудить Ууламетса, но очень боялся поспешных
решений, тем более, что пока ничего не случилось.
Затем он неожиданно ощутил легкую слабость, почувствовал, как его
сердце дало сбой, будто пропустило несколько ударов. Он в панике взглянул
в сторону Ивешки, защищая ее со всей силой, на какую был сейчас способен.
- Учитель Ууламетс, - воскликнул он, и в следующий момент потряс
спящего Петра. Голова его пошла кругом, как только он вспомнил о том, что
тот спал совершенно беспомощный. И тут же подумал, что если бы у нее
хватило рассудка во всем слушаться Петра...
- Кажется, она попала в беду, - сказал он Петру, и тот, ошеломленный
от внезапного пробуждения, только тер глаза да поглядывал в сторону, прямо
через затухающий костер.
- Я не вижу ее, - сказал он наконец. Саша взглянул туда же.
Она исчезла.
Петр кое-как добрался до Ууламетса и сильно тряхнул его.
- Старик, проснись! Твоя дочь исчезла!
Ууламетс зашевелился и вытаращил на него глаза.
- Ивешка пропала! - повторил Саша. - Она подала мне знак и исчезла...
Ууламетс выругался и попытался подняться, но Петр уже направил ноги в
другую сторону.
- Она исчезла, - сказал он, бросившись прямо через кусты.
- Петр! - закричал Саша, и, пустив все обещания по ветру, напряг всю
свою волю, чтобы вернуть его обратно.
Возможно, что это был страх вызвать гнев Петра, но что-то вынудило
его запнуться. Он почувствовал, что это произошло, и осознав происходящее,
ощутил, что его уверенность улетучивается.
- Я не могу удержать его, - сказал он, обращаясь к Ууламетсу и с
явным намерением отправиться вслед за Петром. Но Ууламетс ухватил его за
руку, используя его как опору для того чтобы подняться.
- Не следует всем быть дураками, - сказал старик.
- Верните его назад!
Ууламетс все еще держал его за руку и с силой дернул его, когда Саша
попытался было освободиться от него.
- Я сказал, не будь дураком, малый, а используй то, что у тебя есть.
- Но оно отказывается работать!
- Но ведь у тебя еще меньше надежды на то, что ты сможешь догнать их?
Верно? И ее еще меньше в том случае, если мы вдвоем отправимся на их
розыски прямо сейчас? Он найдет ее скорее, чем я.
- Я знаю, что найдет! - Саша все еще старался вырваться из рук
Ууламетса, но тот продолжал удерживать его. Он чувствовал, что не
справится с ним, и при этом дрожал от охвативших его противоречий. -
Останови его!
- Мне нужна книга, скороспелый дурак! Ты ведь потерял след всего, что
сделал до этого, ты даже не знаешь, где находишься, и хочешь бежать,
вытаращив глаза, без вещей, да еще к тому же один. Вот какую прекрасную
помощь ты оказываешь кое-кому. Собирай вещи, или ты намерен так и стоять
здесь, пока мы не потеряли его?
- Верни его назад! - закричал он на старика, но Ууламетс был поглощен
тем, что удерживал его на месте, и он не мог преодолеть этой силы, а чем
дольше спорили бы они, тем дальше мог уйти Петр, и поэтому Саша опустился
на колени и начал собирать свои и оставленные Петром вещи, пока Ууламетс
искал книгу и свой посох.
Старик шел так быстро, как только мог, в предрассветной мгле сам
напоминая призрака, в то время как Саша еле поспевал за ним с двумя
связками вещей, пытаясь припомнить, в которой из них что лежало, на тот
случай, если он отважится оставить вещи Петра на дороге, когда его силы
иссякнут и он не сможет тащить и то и другое, продираясь через густые
заросли.
- Не ждите меня, - прокричал он вслед Ууламетсу, стараясь плечом
раздвигать в стороны переплетавшиеся ветки, с которых на него сыпались
мелкие холодные капли, наполняя влагой окружающий воздух. - Я догоню.
- Лучше пожелай, чтобы не сбиться с пути, болван! - сказал ему
Ууламетс, оставляя его все в той же растерянности: внимание мальчика было
по-прежнему рассредоточено между поклажей, ветками, бьющими прямо в его
лицо, и пробиравшим едва не до костей холодом от падавших с листьев
водяных капель.
Остановись, продолжал он мысленно упрашивать Петра. Подожди. Ради
Бога, позови на помощь или сделай хоть что-нибудь!
Его колени подгибались от слабости, которая была следствием того, что
Ивешка все-таки украла часть его сил, и он едва не свалился на землю. Он
уже не мог тащить поклажу в обеих руках, и поэтому остановился. Постукивая
от холода зубами и не обращая внимания на падающие сверху холодные капли,
он залез в корзину Петра. Из нее он выбрал всю еду, которая могла
поместиться в его корзине, прихватил оба одеяла и проклятый кувшин с
водкой, который боялся потерять больше всего на свете. Затем перевязал
вещи, закинул узел себе на плечи и пошел насколько мог быстро, прикрывая
лицо руками и не обращая внимания на царапины.
- Не верь, - дошел до него откуда-то призрачный шепот. И ему
неожиданно показалось, что Ууламетс вообще не озабочен безопасностью
Петра, если только его смерть сможет спасти жизнь Ивешки.
- Подумай о себе, - шептал все тот же голос. - Спасайся сам. Слишком
поздно думать о ком-то еще...
Он в какой-то миг ухватил очертания Ууламетса впереди себя и пошел
прямо через заросли терна, раскинувшиеся среди высоких деревьев.
Старик стоял в их тени.
- Ты умрешь, - продолжали предупреждать голоса. - Вернись назад, не
вздумай идти дальше.
Саша преодолел последние кусты и приблизился к нему. Ууламетс
неожиданно вытянул вперед свой посох, чтобы остановить его, как раз в тот
момент, когда земля поехала у него под ногами и ее куски упали в воду,
которая была незаметна в густой тени окружавших ее деревьев.
Вода, подумал Саша, глядя на окружавшие это место деревья. Небесный
Отец, уж не ушла ли она в воду.
- Петр! - закричал он...
Но в ответ только призрак ответил ему, едва слышно, в самое ухо:
- Не верь ей...

Обе его ноги одновременно попали в воду, и рваный сапог немедленно
оказался полон. Если бы эта вода была хотя бы к северу от Киева, Петр
Ильич, разумеется не свалился бы в нее, а, скорее всего, вошел сам. Но в
каком месте была эта, он не имел ни малейшего понятия.
Но теперь призраки оставили его в покое, что могло произойти
благодаря дневному свету: он очень надеялся, что это именно так, и
продолжил свой путь вдоль ручья с возрастающей уверенностью, что она
должна была следовать в том же направлении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56