- Ты просто безнадежен! - воскликнул Саша с такой яростью, какую Петр
едва ли мог даже предполагать в нем. - Неужели ты думаешь, что все это
пойдет тебе на пользу? Это не шутки, Петр! Его дочь умерла! И тебе не
следует смеяться над ним!
С этими словами Саша поднялся, натянул на себя кафтан и направился в
сторону реки, успев сделать только три шага, как Петр поймал его, побросав
ветки и рубашку на траву.
- Не будь дураком! Хорошо, хорошо. Он - колдун, он - все, что ты
хочешь, только прошу тебя, держись подальше от этого места, и я поверю во
все, во что ты только захочешь. Хорошо?
Саша остановился, задыхаясь и не переставая сопротивляться.
- Что-то случилось там, что-то плохое, - сказал он, пытаясь
высвободить свои руки и бросая настороженные взгляды в сторону холма. -
Что-то случилось со стариком. Ты так сказал о нем... и все сразу пошло не
так...
- Но ведь я вовсе не колдун, - сказал Петр. Холодный ветер продувал
ему спину, а вздор, который говорил мальчик, вызывал пустоту и тревогу в
груди. - И, кроме того, он не поблагодарит тебя за то, что ты сейчас
явишься туда. Ведь если бы ты был ему нужен, он давным-давно позвал бы
тебя. Прошу тебя, не вмешивайся в это.
- Я только поднимусь наверх и посмотрю, - сказал Саша. - Только до
вершины холма, не более.
Мальчик все-таки настоял на своем. Петр двинулся следом за ним,
ощущая постоянную дрожь, которая преследовала его до самого гребня, откуда
уже был виден ивовый куст.
Старик лежал на земле, будто застыл в движении в сторону холма, а
вокруг были разбросаны все его горшки. Саша сразу побежал вниз, а Петр
последовал за ним, чертыхнувшись про себя, когда вспомнил, что оставил меч
около костра. Он скользил вниз по заросшему травой склону, стараясь
использовать след, оставляемый мальчиком.
Дворовик лежал поверх старика и немедленно начал рычать, заметив их
приближение.
Старик дышал, и Петр почувствовал жестокое сожаление, глядя на него.
Дворовик не переставая рычал, пока Петр стоял, занятый своими мыслями.
Саша начал очень мягко разговаривать с черным шаром, который, в конце
концов, прилег, поскуливая, как собака, и вцепился в кафтан хозяина
крохотными, похожими на человеческие руки лапами.
- Будь осторожен! - сказал Петр, когда Саша подошел еще ближе к
старику.
Но черный шарик стремительно покинул свое место, и, казалось, стал
еще меньше. Теперь он устроился на земле и спрятал свою мордочку за рукав
кафтана старика.

Ууламетс покачивал головой и не мигая смотрел на огонь: это все что,
Саша мог добиться от него, несмотря на всяческие тщательные расспросы. Все
горшочки были разбросаны и перебиты, а все, что старик приготовил,
смешивая их содержимое, теперь было рассыпано вдоль берега реки и
безвозвратно пропало.
Солнце было уже в самом зените.
- Я думаю, что нам лучше отвести его домой, - сказал Петр, не
переставая хмуриться. - И отправляться следует прямо сейчас. Это существо
из прибрежного подземелья любит темноту. А кто знает, сколько мы еще можем
просидеть здесь вот так?
Старик ничего не сказал на это, ни да, ни нет. Саша безнадежно
переводил взгляд с одного на другого, не в силах определить, почему все
это свалилось на него и почему Петр спрашивает его о том, что они должны
делать.
Разумеется, подумал он, просто потому, что больше не к кому
обратиться за советом. Старик Ууламетс едва ли мог знать, что произошло с
ним у реки, и каждый должен был согласиться, что в этом и было все дело.
- Мне кажется, что мы должны сделать иначе, - с тяжелым вздохом
произнес Саша. - Я лучше сбегаю вниз и попытаюсь собрать хоть что-нибудь
из его вещей...
- И не думай об этом, - резко сказал Петр. - Мы не можем рисковать,
попадая в очередную ловушку. У нас уже было достаточно приключений, так
что спасибо... Пошли, дедушка. - С этими словами он очень осторожно взял
старика под руку и так же осторожно помог ему встать на ноги. Ууламетс не
протестовал, а Петр только сказал: - Забери его посох, кажется, он очень
дорожит им.
Саша поднял с земли посох и с его помощью засыпал золой тлеющие угли,
старательно перемешав их. У них не было ничего, чтобы закопать остатки
костра, поэтому Саша подошел к самому краю ямы, лег на землю зачерпнул
полные пригоршни земли, быстро вернулся к костру и засыпал прорывающиеся
вверх слабые огоньки. Он проделал это несколько раз, едва не задыхаясь от
спешки. Покончив с костром, он подхватил посох и бросился бегом к гребню
холма, где стояли Петр и Ууламетс, поджидая его.
- Пошли? - спросил Петр. Саша кивнул головой, задыхаясь на ветру и
ожидая, что Петр найдет какие-то недостатки в его действиях. Но он так
ненавидел огонь, так не доверял ему: ни на кухне, где всегда горела
огромная печь, ни в конюшне, где иногда бывала зажжена свечка. Когда он
думал о том, что они возвращаются в дом целыми и невредимыми, то тут же
начинал думать и о том, как огромное пламя несется сквозь лесную чащу,
уничтожая все вокруг. И он посылал страстные желания, чтобы там, у
подножья холма, костер, засыпанный землей, никогда бы не разгорелся вновь.
Это было последнее, что он мог сделать, уходя из этого места, и он
старался изо всех сил, так что едва не задохнулся.
- Все в порядке, малый? - Он кивнул еще раз, опираясь на посох, и
только тогда смог перевести дух. Петр ухватил его за плечо и слегка
встряхнул. - У нас еще много времени, и мы в хорошей форме. Ты слышишь
меня?
Он кивнул в очередной раз, способный говорить не больше чем старик
Ууламетс. Это, должно быть, все еще действовал страх перед оставленным в
лесу огнем, а может быть, страх перед водяным, который преследовал их. Это
мог быть страх перед призраком, или страх перед всеми мертвецами, о
которых говорил Петр и которые были в этом месте.
Его не покидало странное тревожное чувство, что он оставляет здесь
что-то жизненно важное, не доведенное до конца, а может быть, и не
выясненное, даже после того как он старательно пытался свести концы с
концами в своих рассуждениях.
- Учитель Ууламетс, - сказал он, опуская свою ладонь на руку старика,
- нужно ли сделать что-нибудь еще? Может быть, я забыл что-то?
Старик не ответил, он даже не покачал головой и не кивнул, как
частенько делал это раньше. Он стоял на гребне и смотрел назад, на холм.
Скорее всего, он даже не слышал, о чем его спрашивали.
Петр взял его руку и осторожно положил на свои плечи. Саша подхватил
его с другой стороны, и они пошли вниз по склону.
Где-то за лесом прогремел гром.
- Все еще думаешь про огонь? - спросил мальчика Петр. Он бросил в его
сторону взгляд, так чтобы не заметил старик.
Было полезно узнать, что Петр и теперь мог по-прежнему несерьезно
относиться ко всем их неприятностям и бедам, но Саша был сейчас слишком
напуган и охвачен беспокойством, чтобы оценить это в данный момент. У него
не было никакого желания затевать сейчас спор, чтобы еще и Небесный Отец
вступал с ними в очередную сделку.
- Не смей...
- ...делать это, - тихонько сказал Петр, все еще подшучивая над ним.
- Извини, но я очень боюсь.
- А ты находчивый малый, - сказал Петр. - Лучше бы ты почаще думал о
своих ногах.

Старик взял протянутую ему чашку трясущимися руками, которые сейчас
стали намного сильнее, когда он отогрелся около очага, где пылал сильный
огонь, и распространившееся по всему дому тепло постепенно разогнало
холод. Саша наполнил еще одну чашку и протянул ее Петру, который, несмотря
на тепло, не раздеваясь уселся около самого огня. Он покашливал и выглядел
изнуренным: сил у старика было недостаточно, и Петр почти весь путь до
дома помогал ему идти.
Пока они шли, старик так и не произнес ни слова. Только один раз,
когда Петр поскользнулся на покрытом старыми листьями склоне и упал,
старик коротко бросил ему:
- Дурак.
Он даже попытался ударить Петра кулаком. Петр же, сидя на земле прямо
под дождем, едва переводил дыхание, но все же ответил ему:
- Старик, ты можешь ползти домой прямо отсюда, хотя я и взялся
заботиться о тебе.
На этот раз в словах Петра не было обычного шутливого тона.
Но Ууламетс видимо потерял рассудок после происшествия у реки, а Петр
был очень сильно утомлен, пока помогал ему в дороге. Но когда Саша
попытался помочь старику таким же образом, как это делал Петр, тот
поднялся со своего места и, грубовато оттолкнув мальчика в сторону, вновь
повел Ууламетса к дому...
Саша заварил себе крепкий чай, разбавил его водкой с медом и уселся
со своей чашкой около огня.
Дворовик же так и не вернулся. Малыш, кажется так его называл старик,
куда-то убежал в самый последний момент, и Саша не смог догадаться, куда
именно.
- Ты так и не видел Малыша? - тихо спросил Саша Петра.
- У меня нет никакого желания видеть его, - сказал Петр, шмыгая
носом. Неожиданно он громко чихнул. - Черт возьми! Если бы дедушка мог
пожелать да прогнать отсюда весь этот холод...
- Если бы ты сделал так, как тебе говорили... - заметил Ууламетс с
неожиданной яростью, так что даже пролил чай на свое одеяло. - Черт бы
побрал твою помощь!
- Что это случилось с ним? - с раздражением спросил Петр. - Что,
собственно, я сказал? Ведь я едва не утонул с этой его бутылкой, черт
побери. А я еще тащил этого скулящего старика под проливным дождем...
- Петр, - умоляюще заговорил Саша и протянул в его сторону руку,
чтобы этот жест усилил его просьбу. - Именно сейчас... не надо. Оставь
его, оставь.
- Тебе нельзя поручить даже самого простого дела, - продолжал
бормотать себе под нос старик. - Ведь ты не веришь ни во что, верно? Ты не
поверил даже простому приказу: оставаться по ту сторону холма, там, где ты
был.
- Учитель Ууламетс, - сказал Саша. - Это я первым перешел через холм.
Что-то произошло, я почувствовал это, а потом мы это и увидели. Только
тогда мы спустились к вам.
Ууламетс вытер рот. Сейчас он выглядел очень старым и очень
неуверенным.
- Это должно было получиться, - упрямо повторил он.
Петр покачал головой.
- Что ты понимаешь? - резко спросил его Ууламетс. - Ведь ты виноват.
Ты только все испортил. Ведь если бы ты хоть немного задумался над этим
делом и приложил к нему каплю своего разума, вместо того, чтобы
насмехаться над всем каждую минуту... я бы вернул свою дочь. А теперь она
исчезла, ты понимаешь это? Я до сих пор не пойму, что же произошло там в
конце концов. Все разлетелось на куски, а она исчезла. Что ты можешь
сказать об этом? Тебе хотя бы интересно слушать, что я говорю? Да
приходилось ли тебе когда-нибудь беспокоиться о чем-то?
Саша приготовился к тому, что сейчас последует очередная вспышка со
стороны Петра, но тот лишь только в очередной раз покачал головой.
- Что это значит? - спросил старик.
- Ничего. Это ничего не означает. - В комнате ощущалась опасность.
Саша изо всех сил старался посылать желания, предвещающие только мир, в то
время как Ууламетс сердито взглянул на него, и под этим взглядом мальчик
застыл, как на морозе, парализованный мыслью о том, что Ууламетс именно в
этот момент уже прочитал его мысли, и о том, что он посылал свои желания
на протяжении всего рискованного мероприятия, в которое вовлек их старик,
хотя и пытался делать это очень осмотрительно и благоразумно.
- Что ты так смотришь на него? - спросил Петр. - Что он сделал?
- Интересно бы узнать, - сказал Ууламетс, поднялся и, ухватив
мальчика за плечо, устрашающе взглянул на него. - Ты слишком преуспел за
эти последние два дня, парень, слишком преуспел...
- Оставь его, - сказал Петр, но Ууламетс и не думал разжимать руку, а
Саша чувствовал как с каждым мгновеньем леденящий холод, охвативший его,
становился все сильнее и сильнее.
- Ведь у тебя есть определенные способности, - продолжал старик. - Мы
оба знаем об этом.
- Я никогда не желал кому-нибудь вреда!
- Но ты все время печешься о собственной безопасности и о
безопасности своего приятеля. Но какой ценой? Разве ты хоть раз
задумывался над этим?
- Не забывайте, что и о вашей тоже, - сказал Саша. - И еще о том,
чтобы вы нашли свою дочь, и чтобы вообще все шло хорошо. Ведь если что-то
одно получилось, то отчего бы не получиться и другому? Разве может что-то
получиться лишь наполовину?
Губы старика вытянулись в одну тонкую линию и мелко дрожали, а пальцы
крепко впивались в сашино плечо.
Мальчик подумал, что совершил явную ошибку, и почувствовал, как
внутри него нарастает щемящая пустота. Сейчас ему казалось, что это вполне
могло быть, сколь ни ужасна сама по себе такая возможность.
Старик неожиданно отпустил его, быстро повернулся и запустил свою
чашку с остатками чая в огонь. Она разлетелась, как те горшки на речном
берегу.
Саша бросил свою чашку вслед за ним, и огонь зашипел и вспыхнул. Петр
же не произнес ни слова, а лишь поднялся, накинул на себя одеяло и,
подойдя к столу, взял новую чашку и кувшин с водкой. Затем он вернулся к
очагу и уселся на свое обычное место, поближе к огню. Наполняя чашку из
кувшина, он не переставал яростно глядеть в сторону Ууламетса.
- Мальчик не причинил тебе никакого вреда, - сказал он. - Сейчас я
собираюсь спать, старик. Поскольку сон принадлежит только мне, то я им и
распоряжусь. Спокойной ночи.
Ууламетс смотрел на него некоторое время, но Саша не мог видеть
выражения лица старика. Однако мальчик с отчаянием желал чтобы с Петром
все было хорошо, потому что побаивался, как бы старик не причинил ему зла:
тот был сильно раздражен таким неповиновением.
- Ты, - сказал Ууламетс, обращаясь к Петру, - неправильно понимаешь
свое положение в этом доме.
Петр поднял чашку в знак торжественного приветствия.
- Тогда возьми новую чашку и выпей. Возьми, для разнообразия, свою
собственную чашку.
И в тот же момент Саша почувствовал опасность, а почувствовав,
направил все свои усилия на то, чтобы остановить ее.
Чашка, которую Петр держал в руке, разлетелась вдребезги. Петр
подскочил на месте, а затем отскочил в сторону с широко открытыми глазами,
но лишь через некоторое время, казалось понял, что ничего страшного не
произошло.
Он начал собирать осколки с одела, и было видно, как дрожит его рука.
Саша быстро встал и, завернувшись в одеяло, подошел к старику и осторожно,
как обычно обращаются с расшумевшимися клиентами в трактире, тронул того
за плечо, приговаривая:
- Ну пожалуйста, господин. Сейчас уже поздно. Может быть, я принесу
вам что-нибудь еще? Мне будет очень приятно услужить вам.
Но он очень испугался, потому что почувствовал, как гнев Ууламетса
начинает расти и уже добирается до него.
- Да, господин?
- Принеси еще чашки, - сказал Ууламетс. Он сказал именно "чашки".
Саша подбежал к полке и вернулся с чашками в руках: одну для старика, а
вторую, как, казалось, предполагал Ууламетс, для Петра.
Когда Петр наполнял свою чашку из кувшина, было заметно, что он все
еще дрожит: то ли от потери сил, то ли от того, что в его руке неизвестно
отчего разлетелась вдребезги чашка. Затем он наклонился и наполнил чашку
для Ууламетса, а потом налил немного и в сашину.
Саша уселся на свое место с чашкой в руках и, сделав глоток, даже не
сразу почувствовал, как огонь растекается по его горлу.
Где-то в стороне прогремел гром, по ставням застучали первые капли
дождя.
- Моя дочь, - вновь заговорил Ууламетс. - Тебе удалось увидеть ее...
хоть раз, пока я был за холмом?
Петр покачал головой.
- Нет. - Он взглянул вверх, будто силясь припомнить что-то. - Но вот
на реке, еще до этого... около ивы. Но это был всего лишь какой-то миг...
Ууламетс оперся локтем о колено и провел ладонью по волосам.
- Но я не уверен, - сказал Петр, - что я следовал за ней...
За стеной дома прозвучали шаги, будто кто-то шел по мокрым доскам.
Звук был немного громче, чем шум дождя.
Сидящие в комнате застыли, едва дыша. Шаги были неуверенными, но
вполне различимыми, когда явно приблизились к двери. Затем раздался стук.

Стук в дверь повторился, и Петр поднялся за мечом, который лежал
недалеко от очага. У него была слабая надежда, что если это не проделки
водяного, то больше ничего сверхъестественного быть не должно, потому что
первая его мысль, связанная с ночным визитом, была именно об этом
существе, обитающем в мрачной пещере. Но Ууламетс уже торопливо пытался
встать, а Саша тут же бросился помогать ему:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56