- Мне все еще как-то не верится, милорд, что какие-то чернила на
бумаге могут обладать такой ценностью.
- Не волнуйся, мы потратим их прежде, чем об этом догадаются прочие
граждане, - Род положил ее ладонь себе на сгиб локтя. - Давай пробираться
через эту толпу к брату Джою, милая. Похоже, он нашел запасной выход.
- А отчего мы не можем выйти таким же образом, как вошли?
- Что, без гроша в кармане? А, ты имеешь в виду - через главный вход?
Нет, за ним может следить охрана. Кроме того, помнишь швейцара? Ну,
знаешь, того загримированного под привидение малого в саване, похоже
умирающего от скуки? Все шансы за то, что он-то смотрел ящик, даже если
никто другой этого не делал. Нет, думаю нам лучше удовольствоваться тем,
что нашел наш любезный брат.
В десяти футах от заветной двери кто-то позади них ахнул и заорал:
- Это они! Те, кого показывали по ящику! Остановите их!
- Обязательно должен найтись кто-то особо наблюдательный, - простонал
Род.
Дюжина с чем-то эрзац-Рочестеров и псевдо-Джейн подняли головы и
уставились на них, а затем толкнули локтями вбок своих соседей, кивая на
Рода и Гвен (они были слишком воспитанными, чтобы показывать пальцами). Их
соседи, несколько десятков вальяжных Байронов и Уллстоункрофтов, подняли
головы и тоже уставились. Затем все они оскалили зубы в улыбках,
превратившихся в плотоядные ухмылки, и разные голоса принялись
перекликаться: "Кто они? Осужденные?" - "Быстрее! Не давайте им уйти!" -
"Лови их! Вон они уходят!"
И в две секунды толпа культурных рафинированных посетителей
превратилась в воющую ораву, хлынувшую к Роду и его спутникам.
- Я мог бы догадаться, - простонал Род. - Скука, а мы хоть какое-то
занятие!
Гвен заупиралась.
- Супротив нас им не устоять, милорд! Их ведь тут не больше сотни!
- Это чересчур много, нет уверенности, что не убьем кого-нибудь. И
кроме того, пока мы косим их, они могут измолотить людей, пытавшихся нам
помочь.
Он увидел, что она заколебалась.
- Не нравится мне убегать от такого сброда, милорд.
- Понимаю твои чувства, но в данном случае, осмотрительность
определенно лучшая часть доблести. Лети во весь дух, милая!
К счастью, Гвен не восприняла его буквально, но у двери они очутились
почти также быстро, как и при полете. И вклинились между Шорнуа и Мирейни,
как раз когда брат Джой стукнул по нажимной дощечке с надписью "Только для
служащих".
- Никак не ожидал, что буду настолько прав! - Род взмахом руки
предложил Шорнуа проходить первой, а затем Мирейни.
- Но я же не служащая, - возразила она.
- Нет, служащая, - не согласился с ней Бел. - Ты ведь служишь у меня
помрежем. Дуй!

Мирейни остановилась, глядя с дурными предчувствием на фасад дома.
- Не нравится он мне, Бел.
- Мне тоже думается, что он малость чересчур рококо, - Бел
нахмурился, окинув взглядом фасад здания. - А все эти круглолицые
ангелочки определенно невысокий класс. Мы покупаем у них услуги, а не
декор.
- Ты прав, наплевать мне, как он выглядит. Дело в самой идее. Бел.
Для меня невыносима мысль быть такой беспомощной.
- Да, - мрачно промолвил старик. - Вполне понимаю твои чувства. Но у
нас нет большого выбора.
- Да и опасности-то на самом деле никакой нет! - Шорнуа пронзила Бела
кинжальным взглядом. - Дом снов будет охранять вас, миз, словно родную,
какой вы в некотором смысле и будете.
- И почему это меня бросает в дрожь при мысли об этом?
- Потому что тебе это представляется поглощением твоего "я", -
Строганофф положил ей руку на плечо. - Все мы время от времени испытываем
такой страх. Но в данном случае, это глупо. Законы, охраняющие клиентов
дома снов, очень строгие, Мирейни, и соблюдают их очень жестоко.
- Сожалею, что вы угодили в этот переплет, - произнес с суровым
выражением лица Бел. - Но если ПЕСТ действительно пытается что-то
предпринять против нас...
- На самом-то деле вам незачем беспокоиться, - лучисто улыбнулась
Шорнуа. - И это будет забавно. Если хотя бы половина слышанного мною
правда, то вы позабавитесь больше, чем вам когда-либо доводилось.
Мирейни похоже все еще сомневалась, но крепко сжала свой компьютерный
блокнот и последовала за ними в здание.
Одетая в прозрачную ткань сотрудница дома снов лучезарно улыбнулась,
окинула их наметанным взглядом, добавила к удивлению тот факт, что они
пришли вместе и спросила:
- Индивидуальный сон или групповой?
- Что такое групповой сон? - нахмурился Йорик.
- Вас всех подсоединят к одному компьютеру, - объяснила сотрудница и
у вас будет общий сон. Конечно, главными героями будут только двое из вас,
но вы все будете играть в нем каких-нибудь персонажей.
Бел окинул своих спутников ревнивым взглядом.
- А как компьютер решает, кому быть героем, а кому героиней? Наобум?
- Нет, он подбирает персонаж в соответствии с типом личности. И такой
сон дешевле, при плате с человека.
- Дешевле? - вскинулась Мирейни. - Как же взимается счет?
- За индивидуальные сны с каждого из вас возьмут девятьсот тридцать
семь квачей, - объяснила сотрудница. Она проигнорировала звук, изданный
громко сглотнувшим Родом, и продолжала: - Это примерно семь с половиной
тысяч квачей для всех вас. А групповой сон стоит всего три тысячи для
любого числа лиц вплоть до тридцати человек.
- Нас восемь, - негромко сказала Строганоффу Мирейни. - Групповой сон
может даже оставит нашим беглецам достаточно наличных для рейса до Земли.
- О нас не беспокойтесь, - прошипел Род.
- Спасибо, Дон Кихот, - фыркнул Бел. - Не забывайте, чем быстрее вы
улетите с Отранто, тем спокойней будет для нас.
- И почему это так говорят везде, где я бываю? - вздохнул Род.
- Размышлениям будем придаваться позже, - Бел кивнул сотруднице. - Мы
возьмем групповой сон, миз.
Она взяла деньги, а затем отвела их в широкую комнату с низким
потолком, где стояло десять мягких кушеток разной степени промятости, и
пригласила их улечься. Они улеглись, осторожно поглядывая на начиненное
электроникой изголовье.
- Лежите совершенно неподвижно, - проворковала сотрудница, - это
совсем не больно.
Они все застыли, словно одеревенев, в то время как она надела им на
голову облегающие шлемы.
- В череп ничего не проникает, - заверила она их. - Электроды просто
приставляются к скальпам и индуцируют сон через кость.
Это подействовало не совсем чтобы успокаивающе, но они стерпели все с
хорошей миной, и все приняли снадобье как пай мальчики и девочки. Оно было
густым, как сироп, и напоминало по вкусу гранат.
- А теперь просто расслабьтесь, - успокаивающе предложила сотрудница
дома снов, но наркотик растекся у них по жилам с такой быстротой, что они
и впрямь очень даже расслабились, еще до того как она закончила фразу. Их
окружила приятная истома, и они погрузились в сон, который был таким
желанным, ну, положительно сибаритским.

Молодая женщина огляделась по сторонам убедиться, что никто не
смотрит, а затем быстро шагнула в тень огромного старого дерева и
завозилась в чем-то у себя за спиной.
- Вот! Этот проклятый корсет постоянно расстегивается! - она вышла
обратно, с резко уменьшившимися в объеме молочными железами. - Право
слово, Дэвиз, ведь действительно же несправедливо, что приходится возиться
со стольким спереди, когда у некоторых счастливец почти и вовсе ничего там
нет!
Ее шотландский терьер поднял голову и тявкнул, соглашаясь с ней.
Молодая женщина нервно огляделась.
- Право слово, Дэвиз, возможно нам следовало остаться на той же
улице, где мы живем! По-моему, мне это мрачный старый квартал совсем не
нравится, - она с трудом сглотнула. - Возможно я б так не боялась, не будь
я все еще девушкой. Но все эти старые дома с привидениями, стоящие столь
далеко от тротуара... И все эти костлявые старые деревья, с пожухлыми и
увядшими листьями, опадающими, кружась, на землю, словно усохшие от горя
духи печали, - она нахмурилась, массируя себя над ухом ладонью. - Что это
со мной случилось, я же так не говорю!
Внезапно разразился шквал тявканья и, вскинув голову, она успела
увидеть, как Дэвиз уносится за тусклой и призрачной белкой.
- Дэвиз! - закричала она и бросилась следом за ним, и ветер метнул
кверху ее юбку. - Нет, Дэвиз! Только не туда!
Но песик ринулся по пятам за скачущим грызуном, прыгнул между ржавых
прутьев в древней ограде и помчался по отвесным каменным плитам,
вымостившим извилистую дорожку, на самый холм к мрачно взирающему на эту
сцену угрюмому старому дому.
- Нет, Дэвиз! - девушка повоевала с ржавыми воротами, а затем
перелезла через забор. Ее юбка зацепилась за одну из железных пик, но она
вырвала ее и, спрыгнув наземь, последовала за песиком.
Она почти догнала его на крыльце, но дверь внезапно открылась и белка
юркнула в дом, а Дэвиз прямиком за ней. Девушка бросилась следом за ним,
но резко затормозила, увидел стоящую в дверях даму.
- Добрый день, милочка, - она была высокая, стройная и бледная, лишь
чуточку чрезмерно нарумяненная, и блестящие черные волосы спадали ей на
плечи неволнистым водопадом, лишь немного загибаясь на концах. Девушка
уставилась на нее, а затем плотно зажмурила глаза, снова открыла их и
посмотрела еще раз. Она не могла сказать наверняка, но ей думалось, что
глазные зубы у этой женщины немного длинней обычного и очень заостренные.
- Заходите, - промурлыкала дама и отступила, пропуская ее в дом.
В груди у юной девушки поднялся страх, но ее любимый песик скрылся в
этом доме, и поэтому у нее не было большого выбора. Она переступила порог,
чувству как ее изящные ножки словно наливаются свинцом от нежелания
совершать такой шаг.
Хозяйка дома закрыла дверь с непривычной быстротой.
- Меня зовут Л'Аж д'Ор [Золотой век (фр.)]. А вас?
- Петти, - запинаясь вымолвила девушка, - Петти Пур [Чистая Малютка
(англ.)], - она огляделась кругом, широко раскрыв глаза. - Право, у вас
страшно много и впрямь старых вещей. Ай! Одна из них пошевелилась!
- Ах, да, это мой дядя, - Л'Аж взяла за руку безобразного старика с
пожелтевшими всклоченными волосами и в лоснящемся черном костюме. - Петти
Пур, разрешите представить вам Цукора Блутштейна [Цукор Блутштейн (нем.) -
Сахар Кровавый Камень].
Старик уставился на Петти, широко раскрыв округлившиеся глаза, и рот
у него широко растянулся в улыбке. С заостренного клыка упала влажная
капля. Петти содрогнулась.
- А, я вижу вы заметили его отличительную черту, - улыбнулась Л'Аж,
обнажая собственные клыки. - Это семейное.
- Сча... счастлива с вами познакомиться, - заикаясь, произнесла
Петти.
- И я, - хохотнул Цукор Блутштейн, - и я тоже.
- Не зарывайся, старый дурень, - прошептала ему Л'Аж. - А то спугнешь
ее. - Вслух же она предложила Петти: - Не хотите ли присесть и
расположиться поудобнее? Я попрошу подать вам чаю, - она присела в угол и
дернула за веревку колокольчика. Миг спустя ввалился дворецкий, и Петти в
ужасе ахнула. Это был великан по меньшей мере семь футов ростом, одетый
явно в чересчур малый для него наряд лакея. Ступни у него выглядели
чрезмерно большими, а квадратное лицо с ломаной линией волос еще сильнее
обезображивали швы шрамов. Он стоял с опущенными веками и по обеим
сторонам шеи у него торчали электрические контакты. И угрюмо ухнул как
филин.
- Чая, - резко бросила Л'Аж, а затем обратилась с сияющей улыбкой к
Петти: - Со сливками или с лимоном, милочка?
- Э... со сливками, если позволите. И с сахаром, - Петти в ужасе
прижалась спиной к высокой спинке кресла с подголовником.
- И, э, томатного сока для меня, - закончила Л'Аж, - и конечно,
несколько кексов. Да, это все, Франк.
Дворецкий что-то пробурчал и утопал из помещения.
Съежившаяся Петти медленно выпрямилась.
- Что... что он такое?
- Да так, лишь мелкая халтура, созданная мной в свободную минуту от
нечего делать, - отмахнулась от этого вопроса Л'Аж. - А теперь, милочка,
расскажите немного о себе. У вас есть какие-нибудь близкие?
Не переставая ворчать, дворецкий неуклюже протопал на кухню. Тетушка
Дилувиан, потная толстая старуха в длинном платье оторвалась от
размешивания варева в котле.
- Чего ей?.. Чаю? Для чего еще?.. Общество? Девственница? О, да,
уверена, ее они примут с распростертыми объятиями, еще бы, первая
настоящая еда, какую им доводилось видеть за много лет. А то ведь жила
лишь за счет этого своего сына, а за счет чего жил он мне и думать не
хочется... Родрик!
Дядя Родрик, пожилой горбун, оторвался от выжимания томатов.
- Ась?
- Сбегай наверх и нацеди мне две унции, - крикнула тетушка Дил.
- Но он ведь уже отдал сегодня, - возразил дядя Родрик.
- Тут особый случай, - отрезала тетушка Дил. - Ему просто придется
поднакачать еще немного.
- Обескровит она его так вконец, как пить дать, - пробурчал Родрик.
Он взял небольшую мензурку и потащился наверх по черной лестнице.
На первой лестничной площадке он проковылял мимо роскошной спальни
хозяйки и свернул в соседний покой. Это помещение было скромным и
спартанским - лишь голый деревянный пол, чистые бежевые стены и старая,
забытая, высохшая рождественская елка в углу, с потрескавшимися и
разбитыми игрушками и грустно поблекшим серебряным "дождем".
В центре помещения стояла старая пыльная кровать с балдахином, а на
ней лежало бронзовое тело с закрытыми веками и плавно подымающейся и
опускающейся грудью.
- Бедный паренек, - вздохнул дядя Родрик, проковыляв через помещение
и усевшись на стул около кровати. - Бедный паренек, - он взял безвольную
руку молодого человека, расположил ее над краем постели и, держа мензурку
под запястьем, ввернул в вену небольшой кран. Хлынула темно-рубиновая
жидкость и полилась в мензурку. Когда она поднялась до вытравленной на
стекле отметке "2унц", дядя Родрик завернул кран, отвинтил его, вытер
платком и мягко положил руку обратно на постель.
- Ничего, ничего, - утешающе произнес он, хоть и знал, что Мак Черч
[Сын Церкви (шотл.)] его не услышит. - Ничего, ничего.
Он встал, скрипя старыми костями и вздыхая, и повернулся уйти, но
остановился в дверях, оглянувшись на невероятно красивого молодого
человека, с вырисовывающимися под одеялом мускулистыми плечами и грудью, с
закрытыми глазами. Дядя Родрик вздохнул, покачал головой и закрыл за собой
дверь.
Когда он добрался до самого низа лестницы, на него так и налетел,
сверкая глазами, Блутштейн.
- Ты ее достал? Она с тобой?
- О, да, господин Блутштейн, - вздохнул Родрик.
- О, блаженство! О, восторг! - Цукор Блутштейн протянул вперед
скрюченные пальцы, всего лишь малость пуская слюну. - Дай мне взглянуть на
нее! Дай мне вкусить... - он оборвал фразу, когда Родрик поднял мензурку,
показывая два дюйма темно-красной жидкости. - У-йййййй! - он плотно
зажмурил глаза и поднял ладони, отгораживаясь от этого зрелища. - Забери
ее! Забери ее прочь отсюда! - он, содрогаясь, побрел к гостиной.
- Эх, бедняга, - вздохнул Родрик. - Как это ужасно, быть вампиром, но
чувствовать, как у тебя желудок выворачивает наизнанку при виде крови, -
и, качая головой, проковылял на кухню.
- Достал? - крикнула тетушка Дил.
- Конечно достал, - пробурчал, ковыляя к жене, Родрик. - Что он мог
сделать - вскочить с постели и дать мне отпор? Когда он вот уже два года
как в коме? Бедный паренек!
- Бедный паренек, скажешь тоже! - возмутилась тетушка Дил. - А кто
ему так вдарил, что он впервые отрубился? Как раз ты!
- Ну да, но кто б подумал, что он никогда не очнется? Кроме того, что
мне, по-твоему, оставалось делать, когда его мать и дядя ввалились к нам
через переднюю дверь, не сказав даже "с вашего позволения", и заявили, что
этот дом теперь их дом, и мы отныне должны служить им веки вечные, а не то
послужим основным блюдом на обед?
- И поэтому ты конечно шарахнул дубиной единственного, кто не угрожал
нам!
- Но он выглядел единственным достаточно сильным, чтобы причинить
какой-то вред, - возразил Родрик. Он подтащил к дверям табурет и забрался
на него с двумя досками и веревками.
- И что же ты теперь делаешь, старый дурень? Ты же знаешь, что твои
западни никогда не срабатывают!
- Ну, мы должны продолжать попытки, не так ли? - Родрик указующе
глянул на ее курящийся котел. - Или ты намерена бросить мешать ведьмино
варево?
Тетушка загородила собой котел, словно хотела защитить его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35