Весна здесь, севернее Москвы, еще не набрала силу Ц только-только распус
кались почки. На стоящих вдоль пути деревьях, молодая зелень еще не радов
ала глаз, но даже пасмурное небо не портило впечатление от пробуждающейс
я к жизни природы. Лес внезапно отступил от полотна, ушел вдаль темной сте
ной. Поплыли мимо раскисшие поля. Вдали, возле леса, притулилась деревень
ка, над избами курился дым. Одинокий трактор тащил в поле то ли сеялку, то л
и плуг Ц отсюда было не разобрать.
Щелкнула задвижка на двери. Кривокрасов выбросил окурок в окно, обернулс
я. Шамшулов, с покрасневшим от холодной воды лицом, шагнул навстречу.
Ц О, молодец. Не то, что эта барышня. Раз Ц и готов. А ее что, одну оставил? Не
порядок, товарищ сержант Государственной Безопасности!
Кривокрасов глянул вдоль вагона. Двери в купе были закрыты, проводник су
етился в другом конце, растапливая печурку под титаном. Сержант ткнул Ша
мшулова в грудь твердым, как гвоздь пальцем, подталкивая обратно в туале
т. На лице у того отразилось недоумение, он нерешительно отступил. Кривок
расов шагнул вперед, захлопнул за собой дверь.
Ц Ты вот что, милый. Ты у себя на зоне командуй, понял? Ц не переставая дав
ить пальцем, сказал он, растягивая слова на блатной манер. Ц Я тебе не вер
тухай скурвившийся, и не безобидник лагерный. Я в органах девять лет и нач
альство у меня свое. Мне его хватает во как, Ц он провел ребром ладони по г
орлу. Ц И девчонку не трогай. Это тебе не блатных в «столыпине» парить. Ед
ет она в спецлагерь и отношение к ней должно быть, как к оступившемуся, но
раскаявшемуся гражданину, а не к врагу народа. Если ты забыл инструктаж, т
ак я напомню.
Ц Ты кого защищаешь? Ц лицо Шамшулова пошло красными пятнами, Ц интел
лигенцию гнилую? Деклассированный элемент? Ты же партиец! Да она…
Ц Я тебе все сказал, Ц Кривокрасов открыл дверь, Ц освободи помещение.

Шамшулов боком стал протискиваться мимо него, остановился, дохнув запах
ом нечищеных зубов.
Ц Что-то ты к ней неровно дышишь, товарищ сержант. Как бы тебе…
Кривокрасов сгреб его за гимнастерку, рванул к себе и, прижавшись лбом к г
олове, прошипел в масляные глаза:
Ц Еще слово и в Вологде ты отстанешь от поезда, сука. Слово даю. По слабост
и здоровья отстанешь. А поправлять ты его будешь долго. Может даже всю жиз
нь.
Проводив Шамшулова глазами, Кривокрасов умылся, расчесал волосы, поскре
б ладонью щетину на подбородке. Побриться бы, конечно, не мешало. Еще со вр
емен работы в МУРе он привык, чтобы с утра на лице не осталось никаких след
ов ночи, какая бы она не была. А ведь приходилось и в засадах сутками сидет
ь, и малины воровские трясти, не глядя день за окном или ночь. Все тогда был
о ясно, все понятно: вот бандит, грабитель, убийца Ц возьми его и хорошим л
юдям станет легче жить. А сейчас? На кого укажут пальцем, тот и враг. Дело ес
ть дело, он никогда не отказывался вести слежку, арестовывать, но иногда в
душу закрадывалось сомнение: а так ли все просто? Что ж получается: челове
к честно жил, работал, а его Ц раз под белы руки за то, что он из дворянской
или купеческой семьи! «Вот вернусь и попрошусь обратно в МУР», Ц подумал
он и тут же невесело усмехнулся. Если даже Кучеревский не знает, надолго л
и его откомандировали, то лучше уж тянуть лямку, там, куда послали и не дум
ать о скором возвращении. Да-а, подкинула жизнь работенку Ц заключенных
охранять.
Лада вышла из купе, Кривокрасов посторонился, пропуская ее. У девушки был,
действительно, не выспавшийся вид. Шамшулов забросил на свободную верхн
юю полку постельные принадлежности и матрацы и, расстелив на столике газ
еты, доставал из вещмешка продукты.
Ц Отец, Ц окликнул Кривокрасов проводника, Ц чайку не организуешь?
Ц Подождать придется, Ц проворчал тот, Ц вот, это чудо раскочегарю. Ско
лько раз говорил начальству Ц дымоход прочистить. Хоть сам в трубу поле
зай!
Вдвоем быстро порезали чуть зачерствевший кирпич черного хлеба, почист
или вареную в «мундире» картошку. Шамшулов развернул тряпицу, вытащив ув
есистый шмат сала, покрытого кристаллами соли.
Ц Ты как насчет по рюмочке? Ц спросил он, глядя в сторону.
Ц В шесть утра? Нет, спасибо.
Ц Ну, как знаешь, Ц пожал плечами Шамшулов, Ц а я приму для бодрости.
Он взял у проводника стакан, выбив сургучную пробку, налил себе граммов с
то водки и, залпом выпив, налег на сало. Кривокрасов вяло пожевал хлеба, ма
кнул в соль картошку. Всухомятку еда не лезла в горло. Шамшулов снова нали
л.
Ц Вот ты обижаешься, а зря, Ц сказал он, Ц с этой девкой еще мороки не обе
ремся. Уж ты мне поверь Ц я мно-огих видал. Вся из себя гордая! Дворянка, ма
ть ее за ногу! Да мы их в семнадцатом, Ц он рубанул воздух ребром ладони,
Ц во как! Будь здоров!
Водка проскользнула ему в глотку, словно мышь в знакомую нору Ц даже кад
ык на покрасневшей шее не дернулся.
Ц Тебе сколько лет? Ц спросил Кривокрасов.
Ц А что? Ц насторожился Шамшулов, Ц ну, тридцать два.
Ц Значит, говоришь, в семнадцатом ты их Ц во как!
Ц Ну, это я к слову, Ц отмахнулся тот, Ц но уж этим интеллигентишкам спу
ску не дадим! Это они поначалу гонор показывают, уж я-то знаю. В лагере мы их
к блатным определяли, а те сами разбираются. Не хочешь по-людски Ц перо в
бок, и Ц привет родителям. Ты молодой еще, Миша, горячий. Все справедливос
ть ищешь. А они враги! Вот повидаешь с мое…
Ц Да мне и своего хватает, Ц усмехнулся Кривокрасов.
Ц Чего там тебе хватает, Ц отмахнулся Шамшулов, Ц я ведь с командира от
деления охраны начинал, ага. В Соловках еще, в двадцать восьмом. А вот, досл
ужился до старшего инспектора, Ц он потер рукавом серебряную звезду в п
етлице. Ц Там, на Соловках, у нас все просто было: возьмешь, бывало, попа ка
кого, или этого, из офицерья, да в лесу его к сосне привяжешь, в чем мать роди
ла. А на следующий день он уже и холодный. Гнус там Ц жуть, кровь сосут, что
твои упыри. Зимой еще проще: выведешь такого…
Дверь в купе отворилась, Лада вошла, повесила полотенце, присела на полку.
Лицо у нее посвежело, разгладились морщинки в уголках глаз.
Ц Завтрак, Ц кивнул на стол Кривокрасов, Ц присоединяйтесь.
Ц А у меня огурчики соленые есть, будете? Ц Лада вытащила чемодан, доста
ла банку огурцов и поставила ее на стол.
Ц Не откажусь, Ц кивнул сержант.
Ц О-о, вот это закуска, Ц Шамшулов потер ладони, Ц выпьете с нами.
Ц Нет, благодарю, Ц вежливо отказалась девушка.
Ц Во, а я что говорил, Ц обрадовано воскликнул инспектор, Ц брезгует.
Ц Нет, просто я водку не пью, да и рано еще…
Ц Ну, шато-марго у нас не подают. Мы люди простые, из пролетариев. Так вот, с
ержант, слушай дальше, на Соловках-то как было: выведешь его на снег в одно
м белье, руки за спину, стреножишь и пускаешь гулять, Ц Шамшулов развесел
ился, вспомнив, по его мнению, забавные эпизоды, Ц а он и скачет в сугробе
Ц греется, значит…
Ц Вы знаете, я выйду в коридор, подышу, Ц сказала Лада.
Она закрыла за собой дверь, не прикоснувшись к еде.
Ц Видал? Ц спросил Шамшулов, Ц видал? Не нравится, значит, а?
Ц Ты, инспектор, не пей больше, Ц посоветовал Кривокрасов, Ц оставь на о
бед.
Ц Еще купим. Вагон-ресторан есть, значит, не пропадем! Ты куда?
Ц Пойду насчет чая узнаю, Ц успокоил его сержант.
Он вышел в вагон. Белозерская стояла у приоткрытого окна, закрыв глаза. Ве
тер трепал ее русые волосы. Кривокрасов подошел к ней, хотел окликнуть и в
друг заметил на ресницах слезы. Он кашлянул. Девушка открыла глаза, быстр
о вытерла глаза.
Ц Ветром надуло, Ц попыталась она улыбнуться.
Ц Это не ветер, Лада Алексеевна, я же вижу. На вас так подействовали его ра
ссказы? Хотите, я его заставлю замолчать?
Ц Спасибо, Михаил Терентьевич, но, я думаю, не стоит портить с ним отношен
ия. Нам еще сутки почти ехать, да и в лагере он тоже будет рядом. Мне бы не хо
телось настраивать его против себя. Я просто вспомнила, Ц она запнулась,
быстро взглянула на Кривокрасова, Ц ах, вы все равно все знаете из моего
дела. Так вот, бабушка мне говорила, что последняя весточка от родителей д
ошла с Соловков.
Губы у нее задрожали, на глазах опять блеснули слезы.
Ц Ну-ну, вот, возьмите, Ц Кривокрасов протянул ей свой платок, Ц постар
айтесь успокоиться. Таким людям, как наш инспектор, нет ничего приятнее, ч
ем видеть слабость других.
Ц Спасибо. А как вы попали на эту работу? Если, конечно, не секрет.
Ц Какой там секрет. Я, вообще-то, работал в уголовном розыске. Семь лет в М
УРе. Тогда его еще называли просто «угро». А вот с год назад, примерно, напр
авили меня во второй отдел Комиссариата Внутренних дел. Сейчас это треть
е управление. Вроде, как на усиление. Не мое это, Лада Алексеевна…
Ц Простите, Ц перебила она, Ц не могли бы вы называть меня просто Лада?

Ц Хорошо, тогда вы меня Ц Михаил.
Ц Договорились.
Ц Так вот: поначалу даже проще было Ц люди, которых мы э-э… разрабатывае
м совсем другие. Более чистые, что ли. Уголовный мир Ц это грязь, подонки в
большинстве…
Она смотрела прямо ему в лицо, слушая настолько внимательно, что он даже о
щутил некоторую гордость Ц как же, смог заинтересовать такую девушку. О
бразованная, умная, к тому же, есть в ней что-то, из-за чего ее дело выделили
из обычной текучки. Кривокрасов говорил, вспоминая работу в уголовном ро
зыске, старался припомнить забавные эпизоды, чтобы заставить ее забыть х
оть на короткое время свое положение. Забыть, что едут они в лагерь, к черт
у на рога. Он вспомнил то, что знал о Севере, о Новой Земле. Как-то в ресторан
е с ребятами из МУРа отмечали удачную операцию, а за соседним столиком гу
ляли летчики Полярной авиации. Как-то незаметно они сблизились, сдвинул
и столы и пошел разговор за жизнь. Выпито было немало, но все же в голове ос
тались картины суровой жизни за Полярным кругом: ураганные ветры, когда
бочки с горючим парят в воздухе, привязанные канатами к земле; метели, зам
етающие упавшего человека в считанные секунды; белые медведи, прогулива
ющиеся по поселку. И над всем этим занавес Северного сияния: розовые, сини
е, зеленые сполохи, с шелестом парящие в черном небе…
По вагону пошел проводник, постукивая в двери купе.
Ц Вологда, подъезжаем к Вологде.
Ц Сколько стоим? Ц спросил Кривокрасов.
Ц Стоянка двадцать минут.
За окном побежали одноэтажные домики пригорода. Серые, окруженные голым
и деревьями, с едва начавшими распускаться листьями, они казались тусклы
ми, неживыми под серым пасмурным небом. Поезд сбавил ход, закачался, засту
чал на стыках разбегающихся от сортировочной станции путей.
Ц Я никогда не ездила в поезде так далеко, Ц тихо сказала Лада. Ц Раньше
я мечтала поехать в Крым Ц бабушка мне рассказывала, как они отдыхали та
м в Гурзуфе, в Ялте. Мне ее рассказы в детстве заменяли сказку. А иногда мне
снятся удивительные страны: огромные, какие-то неземные города на берег
у океана. Странные, доброжелательные люди, которые говорят со мной, как с м
аленькой девочкой Ц спокойно, вежливо, с некоторым оттенком превосходс
тва, будто я пришла к ним из варварского мира, который они уже отчаялись из
менить, преобразовать. Если бы вы знали, Михаил, как тяжело возвращаться в
действительность после таких снов.
Ц И все-таки, вам повезло больше Ц я редко вижу сны, но если вижу, то прихо
дят в них ко мне друзья. Те, кого зарезали, застрелили. Снятся те, кто это сде
лал и разговаривают они совсем не доброжелательно. Даже и не разговарива
ют, а «по фене ботают».
Ц Значит, я все-таки счастливее вас, Ц чуть улыбнулась девушка. Ц А мне
можно будет выйти на перрон?
Ц Конечно. Если не против Ц я составлю вам компанию. В противном случае
компанию составит наш старший инспектор.
Показалось двухэтажное здание вокзала, крашенное казенной темно-зелен
ой краской, с коричневой надписью под крышей: «Вологда». Состав дернулся
раз-другой и остановился. Из купе стали выглядывать заспанные пассажиры
. Кривокрасов с Ладой прошли к выходу, сержант первым вышел из вагона, прот
янув руку, помог ей спуститься по высоким ступеням. Перрон был пуст, если н
е считать нескольких пассажиров, куривших на свежем воздухе и трех-четы
рех теток, бегавших вдоль вагонов с кульками семечек и мисками с моченым
и яблоками, клюквой и брусникой. Кривокрасов купил кулек семечек и они не
спеша пошли вдоль поезда по серому асфальту платформы.
Ц А вы знаете, Ц сказала Белозерская, Ц я много читала об Арктике, и о Но
вой Земле. Помните, когда пропал дирижабль «Италия» с профессором Нобиле
? Тогда, по-моему, все увлеклись романтикой Севера. Как мы с бабушкой следи
ли за газетными сообщениями, о-о! Ледокол «Красин», полет Чухновского, Мал
ьмгрен, Амундсен. Помните? А эпопея «Челюскина»?
Ц Помню, конечно. Только у нас не обо всем писали. Вы знаете, к примеру, что
на спасение челюскинцев были направлены средства, которые должны были з
адействовать для завоза продуктов в несколько колымских лагерей? Многи
е тогда в лагерях на Колыме и в устье Лены не пережили зиму.
Ц Боже мой, Ц Лада остановилась, Ц неужели это правда?
Ц Да. Такая была цена спасения экспедиции Шмидта. Пойдемте-ка назад Ц в
он, проводник уже торопит с посадкой.
Они уже подходили к вагону, когда из него вывалился Шамшулов. Он был красе
н и держался преувеличенно прямо. Галифе слегка сползли на кирзовые сапо
ги, гимнастерка без ремня болталась на нем, как ночная рубашка. Оглядев пе
ррон мутным взором, он поманил к себе ближайшую тетку с семечками.
Ц Семечки жареные, Ц забормотала она, протягивая газетные кульки, Ц я
блочки моченые, клюковка, брусничка.
Ц Так, яблоки, гришь, Ц инспектор перекатил на протянутой миске несколь
ко яблок, облизал палец, Ц годится. Ну-ка, давай сюда.
Ц Куда вам пересыпать?
Ц Себе пересыпешь, Ц хохотнул Шамшулов, Ц а брусника где? Давай, давай,
что ты, как кулацкое отродье, жмешься, Ц прихватив одной рукой две миски,
он подмигнул женщине, Ц еще соберешь.
Ц А деньги? Ц растерянно спросила та.
Ц Деньги мы скоро отменим, Ц пообещал Шамшулов.
Ц Да как же это? Я милицию позову.
Ц Милицию? Ц прищурился инспектор, Ц ну-ка, что там у тебя за газетка с с
емечками? Никак «Правда»? Ты что, в передовицу «Правды» свои гнилые семеч
ки завернула. А если там портрет Иосифа Виссарионовича?
Ц Что ты, что ты, Ц замахала руками женщина, Ц нету там никаких портрето
в.
Ц Нету? Тогда семечки мне вот сюда загрузи, и будем считать, что я ничего н
е видел, Ц он оттянул объемистый карман галифе.
Тетка послушно высыпала в карман семечки и засеменила в сторону, поминут
но оглядываясь. Победно оглядевшись, Шамшулов полез в вагон. Лада взглян
ула на Кривокрасова. Тот, чтобы не встречаться с ней взглядом, раскуривал
папиросу.
Ц Вы видели, Михаил? Он же просто ограбил ее.
Ц Давайте садиться, Лада Алексеевна, Ц сказал тот, отбрасывая изжеванн
ую папиросу. Ц Несмотря на всеобщее равенство, некоторые, все же, выглядя
т ровнее перед законом.
Шамшулов ждал их с довольным видом. На столе в мисках зеленели яблоки, кра
снела клюква и брусника.
Ц Ну, теперь-то не откажетесь? Ц спросил он, приподнимая на две трети пус
тую бутылку.
Ц Я, помню, одного «щипача» прихватил в трамвае, Ц сказал присаживаясь
Кривокрасов, Ц кошелек у пассажирки вытянул, а там и рубля не было. Так се
л он у меня на три года, как миленький.
Ц Это ты к чему? Ц нахмурился Шамшулов.
Ц Так, к слову пришлось. Пить я не буду, Лада Алексеевна, думаю, тоже. Так, чт
о гуляй в одиночку.
Ц Ну, была бы честь предложена, Ц инспектор вылил водку в один стакан, ма
хнул залпом и, прихватив яблоко, полез на свою полку.
Состав дернулся, загудел паровоз. Платформа поплыла мимо, поезд, набирая
ход, вышел со станции.
Скоро с верхней полки послышался храп. Шамшулов выводил носом затейливы
е рулады, причмокивал, что-то бормотал. Кривокрасов поморщился, взглянул
на Ладу. Девушка смотрела в окно, пробегавшие столбы бросали мимолетную
тень на ее тонкое, бледное лицо. Михаил вспомнил, что она так и не поела с ут
ра, оглядел столик с остатками завтрака. Огурцы Шамшулов подъел, оставив
в банке один надкусанный, на картошке отпечатались строчки из газет, а са
ло в тепле размякло и вид имело не самый аппетитный. Подсчитав в уме коман
дировочные, Кривокрасов предложил Ладе сходить в вагон-ресторан. Девушк
а сначала не соглашалась, но Михаил настоял, сказав, что скоро все они буду
т жить на государственном пайке, а деньги на Новой Земле тратить, судя по в
сему, негде.
Ресторан находился через три вагона, два из которых были плацкартными. Т
о и дело спотыкаясь о мешки, узлы и баулы, уворачиваясь от снующих детей, о
ни кое-как протиснулись вперед, вдыхая ни с чем не сравнимый запах большо
го скопления людей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36