Когда он
вернулся обратно, мешочек в его руках был пуст.
- Ну, что ж, - сказал он и довольно ухмыльнулся, - теперь мы
гарантированы от внезапного нападения.
Конан в ответ на это лишь недоверчиво хмыкнул, но Лайтлбро вовсе не
расстроило столь скептическое отношение приятеля к его военным талантам.
Устроившись перед очагом, он извлек из мешка сверток с сушеным мясом и
предложил киммерийцу угощаться. Огромный варвар не заставил повторять
приглашение, быстро расправившись с половиной их запасов; сам же Маленький
Брат съел лишь несколько тоненьких ломтиков, затем глотнул воды из фляги и
бросил в рот кусок ароматической жвачки. Флегматично перекатывая ее во
рту, он расстелил свой белый плащ на ложе из еловых веток, пристроил в
голове мешок; потом, все так же молча, улегся и некоторое время ерзал,
уминая постель. Наконец Лайтлбро выплюнул жвачку, завернулся в плащ и
громко объявил, что смена караула произойдет, когда месяц склонится к
западу; теперь же ему угодно отдохнуть. И действительно, не успел Конан
глазом моргнуть, как его маленький приятель уже спал, уткнувшись носом в
сгиб руки и тихо посапывая.
Полюбовавшись на эту мирную картину, киммериец высунул голову из-за
валуна и осмотрелся. Даже в подступающих вечерних сумерках начало тропинки
и ручеек у самой подошвы горы были видны как на ладони; но на тропинке ему
не удавалось различить ничего. Какую же ловушку установил там Лайтлбро?
Обернувшись назад и поглядев затем вверх, Конан увидел лишь теряющиеся в
полумраке голые каменные стены ущелья. Выглядели они на удивление ровными,
словно отшлифованными человеческими руками, и он подумал, что Адр-Каун
вполне оправдывает свое название. Примерно в двадцати шагах от их убежища,
огибая загородивший прямой проход скальный выступ, тропа резко отклонялась
влево; скорее всего, Маленький Брат и поставил свою игрушку за поворотом.
Спать не хотелось. Чувствуя себя необыкновенно бодро, Конан
потоптался немного на месте, похлопал себя по бокам и решил, что ему
все-таки стоит взглянуть на таинственное содержимое позвякивавшего мешочка
Лайтлбро. Бесшумно перебравшись через невысокий каменный бруствер, он еще
раз настороженно зыркнул в ту и в другую сторону, и лишь затем, ступая
медленно и осторожно, отправился вниз по тропинке. Каждый раз, прежде чем
опустить на землю мягкую кожаную подошву своего сапога, киммериец
внимательно приглядывался: сначала смотрел себе под ноги, а затем на
обочины тропы. Шаг за шагом он спускался все ниже и ниже, не замечая
ничего необычного; на глаза ему попадались только булыжники всевозможных
размеров, да сиротливо жмущиеся к отвесным стенам каньона мелкие деревца и
колючие кусты.
Окончательно разочаровавшись, Конан собрался уже повернуть обратно,
когда его взгляд вдруг привлекло еле заметное серебристое мерцание, словно
повисшее в воздухе на высоте ладони от поверхности тропинки.
Вот оно! Тонкая, как паутинка, стальная проволока, чуть дрожащая в
потоке поднимавшегося от нагретых за день камней теплого воздуха... Не
обладай Конан кошачьим зрением и звериным чутьем на подобного рода
ловушки, в такой темноте он бы не обнаружил ровным счетом ничего - пока,
разумеется, не ткнулся носом прямо в землю. Любопытно, подумал он, куда же
ведет эта нить? Присев на корточки, киммериец осторожно провел пальцем по
проволочке, установив, что тянется она до ближайшего колючего куста, в
самой середине которого подвешена целая гроздь маленьких колокольчиков.
Разглядывая их, Конан отметил, что колокольчики размещались в тени толстых
веток - видимо, с таким расчетом, чтобы гуляющий по ущелью прохладный
ветерок не смог до них добраться.
Что ж, ничего удивительного! Он встал и довольно потянулся.
Наконец-то ему удалось раскусить одну из хитростей Маленького Брата! А
теперь можно и вернуться, а то так и полночи пробродишь... Широко
улыбаясь, Конан выпрямился, поднял ногу... и тут же, нелепо взмахнув
руками, пребольно треснулся спиной об острые камни. Встревоженные трели
медных колокольчиков зазвучали, казалось, отовсюду. Мигом оказавшись на
четвереньках, киммериец был вынужден именно таким способом выбираться из
спеленавших его тонких стальных сетей; видно, обнаружив одну проволочку,
он пропустил по крайней мере еще десяток.
Уже приближаясь к едва различимому в ночной темноте каменному
убежищу, Конан услышал, как отчаянно ругается Маленький Брат.

Когда наступило его дежурство, Лайтлбро недолгое время посидел у
очага, затем, поднявшись, отправился на тропу проверить свои ловчие сети.
К счастью, неуклюжий варвар не нанес им большого ущерба: и тонкая
проволока, и колокольчики оказались на месте. Осмотрев их, Маленький Брат
тяжело вздохнул. Как жаль, что Митра отказал ему в таланте, позволявшем
прикоснуться к Его неизмеримой Силе! Тогда бы не понадобились все эти
предосторожности... Владея Силой, он даже во сне расслышал бы приближение
врагов!
Но чего бог не дал, того не дал... По словам наставника, лишь каждый
третий из его Учеников мог использовать астральную мощь, накапливая ее в
своем теле и исторгая в виде смертоносной молнии или тонкой неощутимой
нити. То был врожденный дар; у одних - сильнее, у других - слабее.
Лайтлбро тоже обладал им, но в самой незначительной степени: ослепительные
молнии и незримые щиты, способные предохранить и от оружия, и от злых
заклятий, оставались для него недосягаемой мечтой. Все, на что он был
способен - снять усталость, ощутить чуть заметный трепет чужих мыслей,
уврачевать рану... Зато у него имелись другие таланты, позволявшие стать
если не бойцом, грозным истребителем Зла, то превосходным разведчиком.
Он попал к Учителю совсем юным шестнадцатилетним пареньком, когда,
влекомый природной непоседливостью и неуемным любопытством, покинул поля
родной Бритунии, добрел до Султанапура и, нанявшись юнгой на торговый
барк, переправился на восточные берега Вилайета. За морем лежала
бескрайняя гирканская степь, а за ней - далекие и сказочные страны, Меру,
Кусан и Кхитай; в Кхитай он, собственно, и собирался, но не дошел. Где-то
к северу от великих восточных империй простиралась безводная песчаная
пустыня, чьи барханы упирались в горный хребет на краю мира; там, на
склоне древнего потухшего вулкана жил Учитель, и туда добрался полумертвый
Лайтлбро, месяцем раньше отбившийся от каравана.
Несомненно, на то была воля богов! Он мог сотни раз погибнуть в
проклятой пустыне, умереть от голода, жажды или укуса змеи... Но он
добрался! И принял обет, который наставник налагал на своих Учеников.
Собственно, эта клятва являлась единственной платой за науку...
Вернувшись к убежищу, Маленький Брат взглянул на разметавшегося во
сне киммерийца и усмехнулся. Какой он огромный, этот Конан! Сам он, кроме
потрясающей живучести, не мог похвастать ничем - ни ростом, ни силой...
Учителю пришлось немало повозиться с ним! Зато, приняв под руку свою
беспомощного цыпленка, он выпустил в мир орла... Ну, если уж и не орла, то
бойцового петуха, подумал Лайтлбро с некоторой долей законной гордости.
Наставник обучал приходящих к нему как бы дважды. Все, добравшиеся до
него живыми (и тем самым доказавшие крепость духа), овладевали Великим
Искусством Убивать, коему приходилось учиться не один месяц. Зато
результаты говорили сами за себя: каждый из Учеников мог лишить человека
жизни тысячью способов, оружием и голыми руками, копьем, мечом, дротиком,
стрелой или с помощью куда более хитроумных и смертоносных устройств.
Наука эта давалась не даром - тот, кто умел убивать, убивать
по-настоящему, начинал иначе относиться и к собственной, и к чужой жизни.
Но Великое Искусство включало не только понятие о телесной мощи,
неутомимости, ловкости во владении любым оружием; тренировка духа была
важнее крепости мышц. На этом втором этапе наставник учил владению Силой
Митры - той, что изливалась на землю с астральных высот, пронизывая воды и
воздух, деревья, травы, мертвые камни и живую человеческую плоть. Он учил
прислушиваться к божественной Силе, ловить ее трепет, концентрировать в
себе чудовищную мощь, исторгать ее, испепеляя Зло... Подобное таинство
давалось не всем, хотя, как утверждал Учитель, всякий человек, в той или
иной степени, мог ощутить эманацию божества.
Как жаль, подумал Лайтлбро, что у него не оказалось больших
способностей! Особенно к концентрации, в чем, вероятно, повинен его
непоседливый нрав... Снова испустив едва слышный вздох, он уселся рядом с
очагом, скрестил ноги и замер, вспоминая.
Учитель не пытался утешить его, но всячески подчеркивал другие
таланты, утверждая, что они являются не менее ценными, чем способность
испускать молнии и громы. "Ты, Малыш, - говорил он, - сумеешь всякому
влезть в душу..." Малыш! Разумеется, по заведенному наставником обычаю, он
получил новое имя, и теперь, семь или восемь лет спустя, едва мог
припомнить то, которым его звали в детстве. Он носил его с гордостью,
слегка переделав - Маленький Брат звучало все-таки солидней, - и не
собирался менять; по крайней мере, не в ближайшие двадцать лет. Он любил
поражать людей, а несоответствие между его именем, видом и той ловкостью,
с которой он владел оружием, было достойно удивления.
Разумеется, он был тщеславен! Но светлый Митра милостиво прощал сей
грех, а в обетах, принесенных Учителю, вообще не упоминалось о подобных
человеческих слабостях. Клятва, служившая платой за обучение, не запрещала
почти ничего: ни вина, ни вкусной пищи, ни женщин, ни даже стремления к
богатству и успеху. Запретным оставалось лишь одно - убийство; владеющий
Искусством не должен убивать, пока на него не нападают. Конечно, имелось и
исключение из этого правила - когда речь шла о том, чтобы покарать Зло, и
смерть одного человека спасала многих от мучений и гибели. Собственно, это
и было главной задачей Учеников, бродивших по свету уже не первый век.
Лайтлбро пошевелился, протянул руку, подбросил сухую ветвь в
угасающее пламя костра. Он был незлобив, и обет, наложенный Учителем,
исполнял без труда. Ему, едва-едва владеющему Силой, не приходилось карать
Зло - настоящее Зло, способное нанести ущерб многим поколениям людей и
сдвинуть Великое Равновесие. Зато он был превосходным лазутчиком, ибо
отмеченный наставником талант влезать в душу позволял добираться до таких
секретов и тайн, которые сильные мира сего предпочитали не вытаскивать на
свет благого Митры, Подателя Жизни и Владыки Всего Сущего. Вот и этот
поход в Хоршемиш... Этим городом в Кофе давно стоило бы поинтересоваться;
много лет туда не добирался ни один из Учеников. Может, там все в порядке,
а может, и наоборот... Лайтлбро знал, что если не сумеет справиться своими
силами, в Хоршемише вскоре появится кто-нибудь посильнее - Фарал Серый из
Аквилонии или Рагар Утес, аргосец... Кто-то придет обязательно, услышав
зов великого Митры, его божественное повеление; придет и исполнит свой
долг, сокрушив Зло, даже если это будет стоить ему жизни...
Что же остается ему, Малышу, ловкому стрелку и фехтовальщику, не
способному, однако, вести на равных поединки с черными магами, злыми
колдунами и потусторонней нечистью, что затаилась в чешуе Древнего Змея
Сета, вечного противника Митры? Усмехнувшись, Лайтлбро потянулся к своему
мечу. Благой бог правильно устроил этот мир, определив каждому своему
аколиту задачу по силам: одни сражаются с могущественными чародеями,
другие... Что ж, другим предстоит на рассвете уничтожить разбойничью
шайку, а это тоже благое дело!
Он вытянул клинок из ножен, погладил холодную сталь, покосился на
гиганта-киммерийца, чья мощная грудь вздымалась и опадала, будто кузнечные
меха. Славный парень! Грубоват, конечно, но чего требовать от варвара?
Зато вдвоем они разберутся с это бандой быстрее, чем шелудивый пес чихнет!
Лайтлбро перевел взгляд на тропу, уходившую к перевалу, и вдруг
почувствовал легкий озноб. Бандиты бандитами, подумал он, но что ждет их
там, в ущелье? Ему вспомнился батрейский трактирщик. Врал или не врал этот
заплывший салом окорок? Насчет разбойников все исполнилось в точности; он
даже сам навел их на след своих недавних постояльцев... А вот про демонов,
стерегущих Адр-Каун?.. Правда или вранье? Но незадачливый головорез,
который был допрошен вчерашним утром, предупреждал о том же... о какой-то
опасности, затаившейся в ущелье...
В этот миг Маленький Брат снова пожалел, что не владеет божественным
даром настолько, чтобы проникнуть мыслью к перевалу, неощутимой тенью
скользнуть вдоль на удивление ровных и гладких каменных стен. Разумеется,
умение влезть в душу - великое искусство, подумалось ему, но есть ли души
у тварей, стерегущих перевал?
Покачав головой, он встал, простер руку над Конаном, прошептав
заклинание спокойного сна, и опять направился к тропинке - поглядеть, что
творится внизу. По расчетам Лайтлбро, банда, что шла за ними по пятам, уже
могла достичь источника в сотне шагов от их убежища.

Конана разбудили тихие мерные шорохи. Чуть разлепив веки и скосив
глаза, он убедился, что этот странный шелест производит Маленький Брат:
усевшись на плоский валун, бритунец сосредоточенно правил свой чудовищный
меч мягким оселком. Тонко шипя и чуть попискивая, словно живое существо,
оселок бойко сновал вверх и вниз по лезвию, изредка останавливаясь, чтобы
Лайтлбро мог сдуть каменные крошки с его рыжеватой спинки.
- Оружие всегда должно быть хорошо наточено, верно, приятель? -
Маленький Брат глянул на киммерийца, давая понять: он-де заметил, что
попутчик проснулся.
Конан присел на своем ложе из еловых веток, протер глаза, зевнул и
зашарил руками по сторонам в поисках фляги: похоже, пока он спал, она
куда-то укатилась. Тем временем Маленький Брат, спрятав оселок, открыл
маленькую коробочку, напоминавшую пудреницу какой-нибудь городской
щеголихи. Внутри ее действительно оказался белый, похожий на пудру
порошок; вооружившись мягкой широкой кистью, Лайтлбро принялся аккуратно
переносить его на режущую кромку своего меча. Когда весь обоюдоострый
клинок был покрыт тонким слоем пудры, он отложил кисть и клочком кожи
быстро растер порошок по всему лезвию. Сталь сразу же засверкала лучистым
зеркальным блеском, и маленький бритунец, довольно крякнув, поднял меч за
рукоять и сдул остатки порошка.
- Да, кстати, - жизнерадостно объявил он, заметив, что Конан во все
глаза наблюдает за его священным обрядом, - мы обзавелись компанией!
- Что?! - Киммериец вскочил, словно подброшенный пружиной. - Какой
еще компанией?
- Да вон, внизу, - упрятав меч в ножны, Маленький Брат осторожно
выглянул из-за валуна и поманил приятеля пальцем. - Видишь?
Огромный варвар точно таким же осторожным движением приподнял голову
над камнем и уставился вниз. Прежде всего он отметил, что зеленые и
золотистые цвета простиравшейся вдалеке степи сменились пепельно-серыми.
Кажется, подумал он, этот проклятый пожар добрался-таки до самых
предгорий, но за ночь успел кончиться...
Взгляд Конана опустился ниже, к зеленой поляне и ручью. Там были люди
и лошади; и он ясно различал холодный блеск оружия.
- Разбойники, - жарко зашептал ему на ухо Маленький Брат. - И заметь,
тот головорез, которого мы поймали, не соврал - они действительно боятся
лезть в ущелье. Хотя уже попробовали...
- Это когда же? - спросил Конан.
Маленький Брат заговорщически подмигнул ему.
- На самом рассвете. Они подвалили всей шайкой, пока ты спал...
человек семьдесят, все - на конях... Ну, покрутились у ручья, поорали друг
на друга... Потом двое балбесов все-таки полезли наверх, но запутались в
моей паутине и с воплями бросились обратно...
- Погоди, - громким шепотом Конан прервал своего словоохотливого
компаньона. - Выходит, они тут орали, а я ничего не слышал?
- Ну, можно сказать и так. А что? - Вид у Лайтлбро был самый
невинный.
- Клянусь Кромом! Не может такого быть! - злобно зашептал Конан. - Ты
что же, считаешь, что я оглох окончательно?
- Откуда я знаю? Может, тебе хватило ночных впечатлений, и ты очень
крепко заснул? - Голос Маленького Брата чуть заметно отдавал ехидцей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68