– Работа сулит блаженство, – повторил Юрка свою обычную мысль.– А если не надо мне твоего блаженства, тогда что?– Человек ведь ты.– А разве Антс – не человек? Почему же Антсу не надо спасать свою душу?– Он за нас старается.– Старается он – накось выкуси! – разгневался сосед и плюнул.– Где же ты еще работу найдешь? – спокойно спросил Юрка.– В том-то и беда, что нигде, – подумав, ответил сосед.– Вот видишь, – удовлетворенно заключил Юрка.– Счастливый ты человек, – удивился сосед. – Такому хоть в аду жить.– Придет пора – поживу.Этот сосед никак не мог понять: работает старик на других ради спасения души, а сам готов лезть хоть в преисподнюю. Видно, Юрка в самом деле, как говорят люди, тронутый. Но удивительно – в работе нет равного ему! А может статься, что труд на белом свете удел для тех, кого господь обидел разумом. Но ежели у Юрки действительно не все дома, а у него, соседа, голова варит, так отчего же и он должен работать на Антса? Почему господь покарал его, наградив ясным рассудком, если ему приходится делить Юркину долю?– Эх, мне бы так разуметь, как ты, – наполовину легче жилось бы, – сказал, наконец, сосед.– Что разуметь-то? – спросил Юрка, словно позабыв, о чем давеча шла речь.– Да вот насчет работы.– Какой работы?– Ну вот насчет того, что ты взялся улучшать Антсову землю, а не свою.– А коли я добиваюсь спасения души?– Разве не добиться его, трудясь на своей земле?– Нет у меня своей земли.– Почему же ее у тебя нет?– Потому что она Антсова.– А почему его?– Так богу угодно.– И ты веришь в это?– А ты нет, что ли?– Я тут ничего не понимаю.– Верь – и поймешь.– Как же мне верить, если…– Если нет веры, то, конечно, не понять.«Нет, нет, с Юркой не стоит говорить, – решил сосед. – Юрка или дурень, или вообще не человек, хоть и верует и хочет обрести блаженство».Антс придерживался, повидимому, иного мнения. Именно в последнее время он стал часто бывать у Юрки и вести беседы, словно находил в них утешение своему горю после смерти старшего сына. Однако Антс приходил не ради себя, как он утверждал. Его беспокоило положение Юрки.– Я слышал, у тебя баба умерла, – сказал Антс.– Вроде бы так, – молвил Юрка.– Дети тоже умирают, но с ними дело обстоит по-другому: придет конец одному, другой останется. А с бабой совсем не то…– С бабой, правда, не то.– У трезвого и воздержанного человека баба обычно бывает одна, а умрет она – тут или без бабы живи или другую бери.– Мне новой не надо.– Но ведь у тебя дитя малое, ему материнская забота нужна.– Мать ведь умерла.– Так то родная; была б хоть мачеха.– Так-то оно так, да мне новой бабы не надо.– Иначе не обойдешься, если хочешь усадьбу держать.– Таких, как Юла, больше нет.– Работяга была, а?– Она медведя свалила, когда он меня задрать хотел.– Помнишь, как я тебе по-дружески Юлу присоветовал? Нынче у меня в запасе еще лучше одна имеется.– Лучше нету.– А Малль? Ножищи у нее – столбы, щеки красные, что яблоки, и работой не брезгует.– Неохота возиться.– Ну, не хочешь ее в жены – бери так, пусть в доме порядок будет!– Дом у меня в порядке.– Нечего сказать, порядок! Да у меня поросята и те почище твоего ребенка.– Ребенок-то мой, а поросята – твои.На это Антсу трудно было ответить, ибо, скажи он еще что-нибудь, Юрка чего доброго заявит: «Аренда высока», или: «Сбавь аренду, будет и ребенок чище». Поэтому Антс перевел речь на другое и стал выхваливать Юрку как работника и рачительного хозяина, у которого-де все в руках спорится.– Вот так хозяйствовать – это я понимаю! – продолжал он. – На свете все идет к лучшему, везде подъем, потому что так богом заведено. А послушай-ка своего соседа – по его словам наоборот выходит: мир-де назад идет, все на нет сходит, падает, вот и аренда должна упасть. А по-моему, как же аренда убавится, если цена на землю растет? Так мы вдвоем и спорим.– Не верит он, оттого и не понимает, – пояснил Юрка.– Здорово сказано! Не верит – и все. Он не верит, что, купив Пекло, я заплатил столько-то, а вздумай я нынче продать его, мне заплатят в два раза больше. Почему? – спрашиваю я. А потому, что времена не те и Пекло не то, что прежде, и аренда не та, прежняя, – стало быть, у народа день ото дня достатки больше. Взять хотя бы налоги…Но и тут Антс решил лучше умолчать, чтобы не возбудить в Юрке дух противоречия, ибо Антсово богатство ни для кого не являлось секретом.Он разбогател настолько, что ему уже не надо было подкреплять какими-либо обязательствами свой национальный дух или свой патриотизм, – ему верили на слово. Налогов Антс вообще не платил, но так как его все-таки облагали, то он обладал правом перекладывать их на плечи тех, кто победнее, чьи национальные чувства и любовь к родине были сомнительны. Когда Антс разглагольствовал о патриотизме, а это он делал частенько, то думал он все же о своих правах и привилегиях, причем и сам он и другие находили это весьма естественным.– За последнее время ты встречался со своим соседом, – завел Антс новый разговор с Юркой. – Что ты, по правде говоря, думаешь о нем?– Не пойму я его, – ответил Юрка.– Что именно?– Говорит, что на тебя работает, а сам живет во как!..– Не правда ль? – живо подхватил Антс. – Работает на меня, а сам себе добро наживает.– Вроде бы так.– Приехал сюда – две лошади было, а сейчас уже четыре. Говорят, хочет усадьбу купить. Он с тобой насчет этого не толковал?Нет, Юрка слышал об этом впервые, – и Антсу незачем было больше разговаривать. Он собрался было уходить, но вернулся с дороги, чтобы снова завести речь насчет Малль. Антс не отстал до тех пор, пока Юрка не согласился взять ее в усадьбу.Малль приехала, но ничто в Пекле ей не понравилось. Все было ей не по сердцу, все она хотела переделать по-своему, словно во всем разбиралась лучше всех. Когда Юрка был дома, она только и знала, что увивалась вокруг него, причем голос ее звучал, как пастушья свирель из осиновой коры. Хозяину она ставила и еду получше, хотя тот всегда отдавал лакомый кусок ребенку. Раньше Рийя, захватив кошку, шла спать к отцу, а нынче девочку взяла к себе Малль, объяснив, что у хозяина-де работа тяжелая, а потому и сон тяжел, того и гляди – заспит Рийю.– Как иная матка своего поросенка, а? – спросил Юрка.– Как матка порося, – подтвердила Малль.– Но человек – не свинья.– Ничем он не лучше.– Ты почем знаешь? У тебя самой детей не было.– Потому и нет, что знаю.Но хотя Юрка не считал человека свиньей, способной заспать собственное дитя, все-таки пришлось Рийе вместе со своей черной кошкой перебраться к Малль, которая захотела стать для девочки второй матерью. Вскоре обнаружилось, что у Малль действительно был такой замысел. Однажды ночью она оставила ребенка и кошку на своей постели, а сама отправилась к Юрке, – да так, что тот волей-неволей услышал и ощутил ее приход.– Ребенок мечется, спать не дает. Я потому и пришла сюда, чтобы уснуть спокойно. Тебе, думаю, уж не до того, чтобы кого-либо тревожить. А меня не замечай, я тут как-нибудь за спиной прикорну.– Гм, – промычал в ответ Юрка, словно намереваясь спать дальше. Но неожиданно он вскочил и слез со своего ложа.– Куда пошел? – спросила Малль.– Куда ходят, когда ночью встают, – ответил Юрка и вышел во двор.Малль нетерпеливо ожидала его возвращения, но, увы, была жестоко разочарована: Юрка не вернулся к ней, а забрался туда, где спала девочка и кошка. Тут девке совсем невтерпеж стало. Вскоре она вернулась к своей постели и пожаловалась:– Кусаются там у тебя, не поймешь кто: клопы ли, блохи?!– И те и другие, наверно, – ответил Юрка.– Ну, пустишь ли ты меня на мою постель?– Вроде бы так.С этими словами Юрка поднялся, забрал Рийю и кошку и пошел к своей кровати, приговаривая:– Этак-то спокойней.– Куда же ты с ребенком и кошкой?…– Свои ведь они, ребенок и кошка, – перебил ее Юрка и собрался было спать.Но Малль вскоре заскулила:– Занес сюда тоже своих кусак.– Это не я, – возразил Юрка. – За ребенком поганцы тащатся. Старую шкуру, как у нас с тобой, им не прокусить.Столь деловой разговор сперва прошиб у Малль слезу, а потом возбудил гнев. Подумать только: она-де, по мнению Юрки, так стара, что даже клоп на нее не позарится! Малль приходилось слышать о себе и хорошее и плохое, но такой оборот дела был всего ужаснее. Несмотря на обиду, Малль спокойно спала и в эту ночь и в последующие. К чему волноваться, к чему всякие замыслы, если уж и клопу не нужна? Так как Юрка сказал об этом, словно о чем-то само собой разумеющемся, Малль поверила сказанному. И гнев на Юрку продолжал распалять ее увядшую душу, оттого что он своими простыми словами раскрыл перед ней правду жизни.Утром, проснувшись на отцовском ложе, Рийя спросила у Юрки, как она попала сюда.– Куда ты легла вечером?– К Малль, – ответила девочка.– На самом деле?– Я еще и кошку положила с собой.– Уж не кошка ли тут напроказила?…– Когда все спали, правда?– Да, когда спали…Рийя чуть подумала, а потом спросила:– Можно сегодня сразу к тебе забраться?– К Малль не пойдешь?– Неохота.– Почему же неохота?– Такая она…– Какая?– А такая, что Рийя не хочет.– Ну что ж, тогда приходи ко мне с вечера, а не то придется кошке снова тащить тебя ночью.Рийя засмеялась от удовольствия. Ей нравилось спать за отцовской спиной: заберешься сюда, словно где-то за скалой лежишь. Сначала ее беспокоил громкий храп, но вскоре Рийе показалось, что без этого храпа и сна настоящего нет. Умей Рийя мыслить, она непременно пришла бы к выводу, что ей прямо-таки необходимо научиться храпеть по-отцовски, чтобы всю жизнь спать так же сладко. Глава девятнадцатая Так и установился в самом Пекле прежний распорядок: отец с дочерью держались друг друга, а Малль как была чужой, так чужой и осталась. Малль попыталась вначале приучить девочку называть ее «тетей», но из этого тоже ничего не вышло. О ребенке она все же как будто заботилась и выполняла все прочие свои обязанности, чтобы Юрка не мог в чем-либо упрекнуть ее. Вскоре, однако, в Пекле обнаружилось нечто совсем новое.Юрка, годами живший рядом с соседом, ни разу не подумал зайти к нему; соседа он знал только потому, что тот раза два сам заговаривал с Юркой. А Малль наладила с соседями самые близкие отношения. Это стало настолько мозолить глаза Юрке, что он как-то сказал ей:– Малль живет у соседей больше, чем у себя дома.– Какой же у меня тут дом? – ответила Малль. – Уж если и к соседям сбегать нельзя, так тут в лесу вовса волком станешь.– Вроде бы так, – промолвил Юрка.Другой новостью для Юрки явились разговоры о том, что в Пекле не хватает то одного, то другого. По Юркиным понятиям, здесь бывали времена потруднее, чем теперешние, но никто никогда не жаловался на нехватку. В Пекле привыкли жить по-своему, если чего-нибудь не хватало, то довольствовались тем, что еще было, и лишь когда совсем ничего не оставалось, шли к Антсу. Коли есть в доме соль да мука, нет причин жаловаться на голод, даже с одной картошкой и солью можно прожить довольно долго.– Скотина живет на одной траве да на сене, почему же человеку не прожить на картошке? – рассуждал Юрка.– Скотина и на соломе да мякине проживет, – сказала Малль.– Вроде бы так, – согласился Юрка.– А человек не проживет.– Отчего же?– Человек не скотина.– Что же он такое?Этого Малль не знала и потому затруднилась с ответом. Но немного погодя она сказала:– У человека две ноги, а у скотины…– Так ведь ногами никто не ест, едят ртом, – сказал Юрка.На это Малль опять не нашлась, что ответить. Вообще говорить с Юркой было очень трудно, все у него оборачивалось не так, как у людей. Поэтому Малль все больше и больше старалась избегать разговоров с хозяином, а если уж говорила, то только в самом крайнем случае. Юрку это радовало, потому что не любил он пустой болтовни. Будь это в его власти, он заставил бы всех людей работать, а не языком трепать. Если бы Юрка знал, как трудно приходится людям, которые изучают язык и пишут книги, ему, вероятно, пришло бы в голову только одно: как они, бедняги, должно быть, грешны, что господь бог утруждает их столь пустым делом! Подумать только – человек всего и занят тем, что выводит буковки да слова, а сам еще небось надеется обрести блаженство! По мнению Юрки, ради спасения души нужно было бы самое малое тысячу лет трудиться над этими пустяками.Сам Юрка находился еще в том счастливом состоянии, когда ему не к чему было ломать себе голову над словотворцами и буквоедами. Его беспокоил лишь один вопрос: хватит ли скоту соломы и сена, а людям – хлеба с картошкой?Однако нынче в Пекле то и дело давали себя знать нехватки. Не хватало мяса и масла, сельдей и салаки, не хватало шерсти и льна, мыла и соды. Не то чтобы Малль требовала того или другого – нет, она лишь напоминала хозяину. Ведь все-таки Малль вела его хозяйство, была за него «в ответе», как она частенько любила говорить. Раньше Юрка никогда не слышал в Пекле слова «в ответе» и теперь изумлялся его силе: пока этого слова не было, всего находилось вдоволь, а стоило ему появиться, как во всем объявилась нужда. Юрка не мог понять, почему Малль непременно должна быть в ответе, раз из-за этого слова в доме одни лишь нехватки. Ведь по-прежнему в Пекле есть коровы, почему же недостает масла и молока? В Пекле по-прежнему стригут овец, почему же не стало хватать шерсти? В Пекле по-прежнему треплют и чешут лен, почему же в нем теперь такая недостача? Юрка не мог успокоиться, пока не поведал свои сомнения Антсу, которого все еще считал своим другом. Тот слушал и ухмылялся. Наконец, он сказал:– Все это оттого, что в доме хозяйки нет.– А Малль? – ответил Юрка.– Малль не хозяйка, а работница.– Значит, нужно идти к пастору?– Больше некуда.Юрка помолчал немного, потом сказал:– Пусть лучше нужда будет.– Ну, как хочешь, а только этак, смотришь, и без усадьбы останешься.– Почему?– А как же? Раз во всем нужда, – разъяснял Антс, – то скоро она и в деньгах будет; чем тогда станешь аренду платить? С тебя и без того еще за прошлый год причитается.– Оно, конечно, правда, но…– Ясно, что мы, так сказать, полюбовно ведем дела, по-дружески, но ведь вечно так продолжаться не может. С меня тоже требуют, то налоги, то прочие расходы, – сам знаешь. Ну, и я должен буду с тебя требовать. Так что ты подумай-ка еще об этом.– Вроде бы так.Однако, сколько Юрка ни думал, в его голове никак не укладывалась мысль повести Малль к пастору. Как он ее поведет, раз ему неохота спать с нею на одной кровати? С Юлой было совсем другое дело, с нею у них уже народилась двойня, когда о пасторе еще и речи не было. Оставалось только жить дальше по-прежнему, будь что будет, Как-то раз он подумал: не поговорить ли об этом с Малль, не отказался от мысли, – чего уж тут гонорить, коль не хочется спать с нею на одной кровати! Притом же у Малль, как видно, крепла дружба с соседями, – ее тянуло туда сильнее, чем в Пекло. Однажды Рийя спросила отца:– Почему Малль держит руки под передником, когда ходит к соседям?– М-мм! – промычал в ответ Юрка, не обративши внимания на ее слова.– А я знаю почему, – продолжала Рийя, – Малль что-то держит под передником.– Руки держит, ведь ты сама сказала, – молвил Юрка, поняв, наконец, о чем речь.– А что у нее в руках?– Ну что? – словно просыпаясь, спросил Юрка.– Откуда я знаю, а только что-то есть.– Не болтай.– Правда, правда, отец. Когда она приходит, у нее руки на переднике, а когда уходит – руки под передником.Юрка прекратил этот разговор, как будто ничего так и не понял. Однако с той поры он стал наблюдать, как уходит и возвращается Малль: верно ли подметил ребенок? И волей-неволей Юрку разобрал смех, – ни дать ни взять Малль вела себя именно так, как рассказывала Рийя: идя к соседям, она держала руки под передником, а возвращаясь оттуда – поверх передника. Смешно, что он сам не обратил на это внимания. Однажды вечером, в сумерки, когда Малль собралась идти к соседям, Юрка окликнул ее:– Малль, вынь-ка из-под передника руки!Работница обомлела, в первый момент она хотела было бежать, но вдруг повернулась и бросилась назад к амбару, откуда только что вышла.– Вынь руки из-под передника! – заорал Юрка своим громовым голосом, раздавшимся словно из пустой бочки, и в тот же миг нагнал Малль. Под передником оказались алые нитки – целый клубок, намотанный на гусиную глотку, полную гороха, и вдобавок кусок сала. – Что это? – спросил Юрка.– Соседка шьет мне красивые вышитые рубашки; самой-то недосуг, с утра до ночи рук не покладаю, и потому ей…– Сала нужно, а?– Ну, не обязательно сала, а ведь что-нибудь есть и ей надо.– Вроде бы так.– Кусочек, думала, как раз ей впору на сковородке поджарить, вот и…– А у нас на сковородке трудно?– Ну вот, хозяин, из-за такой крошки сала сразу уж и…– Этой крошки нам хватило бы поесть на два, на три раза, – сказал Юрка, взяв у Малль клубок и. сало. – Собирай пожитки и ступай прочь!– Ой, боже! Куда?– Найдешь куда.– Я так не уйду.– Хочешь, чтобы я тебя пришиб?– Сначала расплатись со мной.– А ты принеси назад все, что под передником утащила, тогда и заплачу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25