Шли новые и уходили старые годы, приходили и исчезали весны. Хозяйство Юрки росло, крепло, народу и скотины становилось все больше и больше. Смотришь – и двойняшкам приспела пора идти в пастухи, пасти сперва свиней, потом овец, а там и коров. Потом пришлось одного отослать к Антсу, и близнецы стали ходить за скотиной врозь. Когда-то Юрка думал, что оба сына будут работать в его хозяйстве, но жизнь обернулась по-иному. Однако Юрку это трогало мало, ибо думал он больше о спасении своей души. Близнец, батрачивший у Антса, иногда заходил домой и рассказывал брату, чему он выучился на стороне: плевать сквозь зубы, борясь – ставить подножку, загонять в драке большой палец противнику в глаз, стоять на руках, врать и помалости воровать.– Все это очень нужно, – сказал он брату, который жил дома. Глава девятая Однажды Антс сказал Юрке:– Выкупай усадьбу в собственность.– Денег таких нету, – ответил тот.– С деньгами выкупить немудрено, то ли дело без денег, – сказал Антс.– Без денег я велосипед купил, а он подо мной развалился. Платить все равно пришлось.– Пекло – не велосипед, не сломается. Да тебе усадьбу и выкупать не нужно, сама себя выкупит.– Это как же? – спросил Юрка, недоумевая. Антс объяснил, каким образом можно приобрести Пекло либо вовсе без денег, либо за пустячную сумму, которую и он, Антс, сможет-де одолжить, если ее не найдется у самого Юрки. Антс не отставал от Юрки до тех пор, пока тот не согласился стать собственником. При этом его заинтересовал один лишь вопрос: обретет ли владелец усадьбы блаженство скорее, чем арендатор?– Конечно, – ответил Антс. – Разбогатеешь – станешь церковным старостой, глядишь – ты наполовину и спасен.– Хорошо, тогда я выкуплю Пекло, – сказал Юрка. Но, подумав немного, он снова спросил:– Кому еще легче обрести блаженство, чем церковному старосте?– Трудно сказать, очень трудно.– А если писать людям настоящие паспорта?– Знаешь, Юрка, тем, кто пишет и говорит, нынче прескверно. Ведь заправляют делами жрецы маммоны и палачи. Кроме того, некогда дух влиял на власть, теперь же все это наоборот. Ну, как тут с помощью духа обретешь блаженство, если маммона вершит властью, а власть духом?Из этих слов Юрка ничего не понял, однако, прислушавшись к тону Антсовой речи, он решился сказать:– Значит, копаться в земле и возить навоз – более угодно богу?– Угоднее даже, чем отпускать людям грехи, ибо главное в этом отпущении совсем не дела людские, а обряды, молитвы и золоченый крест.– Вроде бы так, – молвил Юрка.Так как у него не было суммы, нужной для уплаты, то пришлось занять ее у Антса, и Юрка еще больше задолжал ему. Но Антс утешал должника и говорил, что это, мол, ничего, ведь теперь Юрка работает на себя, на свою усадьбу Пекло. Теперь-де это Юркина собственность, его детей и внуков, на веки вечные. Конечно, тем самым на Юрку налагаются новые, более значительные тяготы, – ныне он должен заботиться о Пекле совсем иначе, нежели прежде, когда был арендатором. Ему надо возделывать землю и улучшать ее – копать канавы, очищать, прокладывать трубы. Для этого и он сам и его семья должны работать вдвойне. Но можно заставить трудиться и других. Нужны только деньги, а они найдутся, они еще не перевелись на свете. Антс знал, как можно раздобыть деньги, если ты владелец усадьбы: тебе дают ссуду под малые проценты, которая специально предназначена для мелиоративных работ. Такую ссуду Юрка и получил, действуя по указанию Антса, ибо с тех пор, как тот своим советом вызволил Юрку из когтей полиции, последний слепо верил ему во всем.Но едва ссуда была получена, Антс сказал:– Знаешь, Юрка, мне пришла в голову хорошая мысль: стоит ли тебе хоронить эти деньги в Самом Пекле?– А то где же?– Над этим нужно хорошенько подумать, не найдется ли местечка подоходней, куда их сунуть. Ну, скажем, если построить на них дом.– В Пекле?– Ну почему именно в нем?– А то где же?– Обмозговать надо. Ведь деньги дали на мелиорацию, об этом следует помнить.– Значит, дом нельзя строить?– Вообще говоря – нельзя. Но если тебе все-таки хочется поставить дом, то нужно строить его на чье-либо другое имя, понимаешь? Например, твой дом, но на мое имя. Конечно, придется тебе сперва крепко поразмыслить, захочешь ли строить на мое имя. Потому что я хоть и выручал тебя частенько из беды, однако это ведь не шутка – построить себе дом на имя другого человека. Обмана тут нет, ибо с дома пойдут доходы, а их можно будет вложить в землю, глядишь – и земле этак-то лучше.– А если выйдет так, что…– Не бойся. Если дом будет на мое имя, уж я за тебя постою. Тут дело верное: дом начнет приносить доход, сам ты день ото дня будешь богатеть и сможешь в конце концов махнуть рукой на Пекло.– Нет, мне нравится в Пекле.– Ну, коли нравится, так оставайся. Богатому и там жить хорошо.– Только вот хозяйка жалуется, – клопы ребят изводят.– Пустяки, – отмахнулся Антс. – Клоп – скотинка домашняя, и никому он костей не проел.– По-моему, тоже, – промолвил Юрка.Рассуждая таким образом, Антс с Юркой замыслили хитрый план: на мелиоративную ссуду выстроить у перекрестка дорог, где было оживленное движение, дом с помещением для лавки. А чтобы никто не мог обвинить Юрку в незаконном использовании ссуды, строительство велось на имя Антса. Вся эта затея казалась тем правдоподобней, тем более внушала доверие, что дом строили на Антсовой земле, а ведь Антс был человеком зажиточным и предприимчивым. Однако на возведение таких хором, какие задумал Антс, ссуды не хватило, и волей-неволей пришлось ему самому раздобыть денег: нельзя же бросать постройку на половине.– Вот и я ссужаю, – объяснял Антс Юрке, – выходит, что весь твой дом мы строим на ссудах. А мне только и выгоды, что дом на мое имя.Однако, когда дом был готов, когда в него вселились жильцы и Юрка задумал получить с них квартирную плату – оказалось, что Антс положил эти деньги себе в карман.– Как же так, ведь дом мой? – спросил Юрка изумленно.– В том-то и все дело, что дом твой, – говорил Антс. – Принадлежи дом мне – была бы особая статья, но он не мой. Дом действительно твой, и у тебя лишь не хватило тех денег, что потребовались на строительство. Поэтому мне пришлось раздобывать недостающую сумму, – я ее занял, ведь иначе дом не достроили бы и твоя мелиоративная сумма пропала бы зря. Ну, а теперь с меня требуют ту сумму, которую я занял для постройки твоего дома. А где мне взять ее? Да и чего ради я буду откуда-то доставать деньги, если они вложены в твой дом? Деньги пошли на дом, пусть он и отдает их – как капитал, так и проценты. Ну, понял?Разумеется, Юрка очень хорошо понял, что поскольку деньги истрачены на дом, то дом должен их и возвратить.– Кто же возвратит мне мою ссуду? – спросил он.– Дом, конечно, кто же еще? – объяснил Антс. – Разница только в том, что сперва я заберу деньги и проценты, а потом ты: дом ведь твой, ты его хозяин – и можешь подождать. Домовладельцу это легко, потому что у него есть дом, а у меня ничего нету.Юрка стал ждать. Проходили месяцы и даже годы, но он так и не мог дождаться денег от дома, потому что их еще получал Антс, а что оставалось, то уходило на ремонт.– Дом надо ублажать, так же как и землю, – говорил Антс Юрке. – Благодари бога, что я забочусь о твоем доме, иначе ты влез бы в новые долги, чтобы содержать его в порядке. Вообще владеть домом – дело сложное и дорогое, поэтому не удивительно будет, если мы с ним так или иначе вылетим в трубу.– Как же так в трубу? Сам ведь ты говорил, что он начнет приносить доход и…– Говорил… Конечно, говорил. Не знал я тогда, что говорил, у меня в ту пору ни одного дома не было. Однако не бойся, обойдется, я это дело улажу.Юрка положился на Антса и полагался до той поры, пока с него не потребовали вернуть мелиоративную ссуду. При этом выяснилось, что на полученные деньги Юрка провел очень мало мелиоративных работ. Куда он девал деньги? Юрка не помнил, – отвечать так научил его Антс. Когда же Юрку прижали с расспросами, он сказал – только бы отвязаться:– На ссуду я дом выстроил.– Где?– У развилки дорог, на Антсовой земле.Но когда пошли и разузнали обо всем, то выяснилось, что дом принадлежит Антсу, а не Юрке.– Это мой дом, только выстроен он на имя Антса, – утверждал Юрка.– Раз на имя Антса, какой же он твой? – спрашивали его.– Мой дом, а на Антсово имя.Допросили Антса, тот только усмехнулся и сказал:– Нашли кому верить! Ведь Юрка толкует, что он Нечистый и явился на землю ради блаженства и что у него в кармане свидетельство от самого Петра. Когда у Юрки умерла жена и пропал ее труп, то он говорил, будто она сама сошла прямо в ад. Сгорел у него батрак вместе с сараем и сеном, он давай твердить, что сам спалил батрака, – тот, мол, за его бабой приударял. Чего же вы все эти разговоры не принимаете всерьез? Каждому понятно, что тут нечего и понимать и что с Юркой дело обстоит не совсем так, как с другими людьми. Я от него не только ничего не получал, а, наоборот, давал ему все и вовсе не из-за своей выгоды, а просто потому, что тоже, как и Нечистый из Пекла, хочу обрести блаженство. Я дважды в год хожу причащаться, и в церкви у меня есть на скамье собственное место.Это было все, что мог сказать Антс, и всем стало ясно: больше говорить не о чем. Но так как Юрка продолжал стоять на своем и утверждал, что на Антсовой развилке стоит его дом и что он выстроен на его мелиоративную ссуду, то Антс усмотрел в этом клевету и подал на Юрку в суд. Юрка как раз работал у Антса, когда ему принесли повестку из суда.– Что за удостоверение? – спросил он у посыльного.– Такое, что ты должен явиться в суд, – объяснил тот.– Господи, зачем же?– Потому что ты оклеветал Антса.– Не может быть.– Как не может быть, раз на бумаге написано.– Это наверняка подделка, потому как…– А вот и нет. Наверняка нет.– Было же у меня поддельное удостоверение.– Это вовсе не удостоверение, а просто повестка, чего же ее подделывать?– Я же не клеветал на Антса. Он мой друг.– Об этом у Антса на суде спросят: клеветал ты на него или нет.– Значит, Антс тоже придет в суд?– А то как же.– Ну, тогда бояться нечего. Антс не оставит меня в беде.Как ни старался Юрка встретиться до суда с Антсом, это ему не удалось: то Антса не было дома, то он был страшно занят: или по своим делам хлопотал, или по Юркиному дому. Даже в суде Юрке не довелось увидеться с Антсом, – там вместо Антса выступал доверенный. Это возбудило в Юрке подозрение, но делать нечего, надо было мириться с происходившим. Да и что могло тут произойти особенного, если, по мнению Юрки, он никому не причинил зла, никого не обманул. Даже само судебное разбирательство началось совсем просто и учтиво, он не слышал ни одного резкого слова или угрозы. В полиции было по-иному. Тихим голосом прочитал что-то судья и, закончив чтение, спросил:– Ответчик, признаете себя виновным?Юрка оглянулся, чтобы посмотреть, с кем говорит судья. Но тут выяснилось, что говорят с ним, с Юркой, что он и есть ответчик, а вот Антс – истец. После того как судья объяснил Юрке, в чем его обвиняют, а потом в заключение спросил, признает ли он себя виновным, Юрка коротко ответил:– Нет.– Итак, вы по-прежнему утверждаете, что дом на Антсовой развилке дорог – ваша собственность?– Моя.– Почему же вы считаете этот дом своим, раз он стоит на Антсовой земле и записан на имя Антса?– Он выстроен на мою земельную ссуду.– Кто может это подтвердить?– Антс – он получил деньги.– Других свидетелей у вас нет?– Нет.– Антс говорит, что все сказанное вами о доме и его постройке – клевета. Он требует наказать вас.– Это ложь. Антс – мой друг, зачем ему меня наказывать, раз он выстроил дом на мои деньги?– Как же это вышло, что вы взяли ссуду на мелиорацию, а построили дом?– Антс посоветовал, сказал – доходное дело, богатым стану.– Зачем же вы стали строить на Антсовой земле?– А то где же? В Самом Пекле?– Хотя бы.– Там ведь людей нету.– Дачники приехали бы.– Дачники медведя побоятся, как и моя баба – ни по ягоды, ни по грибы не ходит.– Ну вот, а теперь Антс говорит, что и дом его и выстроен на его деньги.– Дом мой, но на имя Антса.– Почему же на имя Антса? Не объясните ли?– Антс говорил, что из-за ссуды на землю.– Раз взял ссуду, стало быть строй дом Антсу, так что ли?– Не Aнтсу, а только на Антсово имя.– Но ведь это одно и то же.– Как так? Дом мой, только на Антсово имя, а не то, что дом на имя Антса и сам Антсов.– Как же вы этак просто доверили Антсу свои деньги?– Да ежели он мой друг.– Что же он как друг сделал для вас?– Вызволил меня из полиции.– Каким образом?– Научил врать как следует.– Как следует врать? – удивился судья.– Ну да, велел говорить, что я тайком бежал из России.– Так вы, значит, не бежали?– Какое из России, ежели я Нечистый?Дело принимало интересный оборот. В суде еще раз подтвердилось то, что уже слышали в полиции и у пастора: история о Нечистом, явившемся на землю, чтобы в образе человека обрести блаженство.Антсову доверенному не стоило большого труда доказать наличие клеветы. Допрос свидетелей оказался излишним, ибо сам обвиняемый признал факты клеветы и лишь не считал себя виновным. «Это происходит оттого, – объяснял Антсов доверенный, – что обвиняемому трудно сочетать уголовный факт с чувством вины. Вообще у обвиняемого наблюдается неполноценное представление о достоинстве и честности человека. Будучи сам христианином и посещая церковь как в дни причастия, так и в другое время, он, однако, считает себя Нечистым. Это несколько меньше и вместе с тем несколько больше того, что позволяет себе простой смертный. У этого человека что-то сдвинулось с места, разумеется в умственном и духовном отношении. Истцом же является человек всем известный и уважаемый, зажиточный гражданин, передовой общественный деятель и верный сын государства, церковный староста, давний любитель бриджа и владелец первого в приходе граммофона. Он друг обвиняемого, который самолично подтверждает это перед судом, что, впрочем, не мешает обвиняемому обливать грязью своего друга. Все это почти наводит на подозрение, что обвиняемый вообще не отвечает за свои поступки. Но с другой стороны, известно, что он – владелец усадьбы и многодетный отец; известно, что, защищая своих детей и жену, он даже пошел врукопашную на медведя. Из всего этого следует вывод, что чувство ответственности у него все-таки есть, хотя и не в полной мере. Итак, следуя закону и праву, суд обязан каким-либо легким наказанием дать обвиняемому понять, что, защищая своих детей от медведя, нельзя в то же самое время бросать тень на честное имя своего друга – отца детей».Юрка слушал так внимательно, что пот ручьями стекал по его лицу, но ровно ничего не понял. «О чем они говорят так длинно и так красиво?» – думал он про себя. Все это никак не может относиться к его делу. Ну что еще говорить о его деле? Он дал деньги, Антс выстроил дом – вот и все. Почему выстроил. Потому что он его друг. Кто этому не верит, тот все равно ничего не поймет.Снова вошел судья. Всем приказали встать. Встал и Юрка, который не хотел противиться приказам, хотя частенько не мог взять в толк, к чему эти приказы. Судья что-то быстро прочитал. До Юркиного слуха донеслись только самые последние слова, произнесенные громче, медленнее и яснее других:– «… условно к двум дням ареста с годичным испытательным сроком».– Кто? Чего? – промолвил Юрка в недоумении, но не успел опомниться, как откуда-то появился Антс вместе со своим доверенным, и оба, улыбаясь, стали его поздравлять.– Мне удалось тебя спасти, – сказал Антс. – Сегодня ты правильно сделал, что назвался Нечистым, судья по-иному взглянул на дело.Юрка все еще не мог ничего сообразить. Но когда Антс взял его под руку, повел к своей бричке на рессорах и велел лезть в нее, чтобы вместе отправиться домой, он понял, что все сошло хорошо. А коли и вправду хорошо, то не все ли равно, как и что. Они уже выехали в поле, когда Юрка сказал:– Добрый человек этот господин судья, хорошо так спрашивал и…– Судья добр, да закон крут, он шуток не понимает. Еще чуточку – и ты бы влип.– Как так влип? – удивился Юрка.– Ну, если бы выяснилось, что ты на ссуду дом выстроил.– Так ведь оно и выяснилось, я сказал об этом господину судье.– Он тебе не поверил.– Чудно! Сам спрашивает, а скажешь – не верит. Чего же он спрашивает?– Закон требует. Судья должен действовать по закону.– Вот оно что. Значит, закон требует, чтобы судья не верил?– Да, закон требует.– Кто же придумал такой закон?– Сами люди. Если ты что-нибудь говоришь, так закон требует, чтобы всегда был свидетель.– Почему же они у тебя не спросили?– А ты думаешь, я бы им сказал? Думаешь, я стал бы свидетельствовать против тебя, подтвердил бы, что ты вложил в дом мелиоративную ссуду, сделал бы тебя, так сказать, вором казенных денег? Нет, дружище, ты видно, еще меня не знаешь, если думаешь так. Запомни, что я тебе скажу: такая мелюзга, как мы с тобой, не смеет запускать руки в казенную мошну. Запускают лишь те, на чьей стороне сила и власть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25