Дело не в ошибках и просчетах руководителей государственных служб и бизнесменов, хотя они, вне всякого сомнения, имели место, а в объективных закономерностях функционирования глобальной капиталистической экономики.
Во-вторых, интенсивный процесс глобализации в условиях стремительной виртуализации коммерческих сделок изменил качественный характер взаимозависимости национальных экономик, в силу, в частности, возрастания могущества и повышения роли ТНК, а также международных банков.
И, наконец, в-третьих, еще более обострился ряд глубочайших диспропорций в мировом хозяйстве.
Настоящий кризис был, пожалуй, первым поистине всеохватывающим и глобальным. Поэтому очень важно разобраться в его непростом механизме.
А механизм современного глобального кризиса имеет сложную структуру, которую можно описать четырехмерной матрицей, включающей в себя: 1) факторы, порождающие кризис; 2) страны; 3) субъекты воспроизводственного процесса (международные и региональные организации, ТНК, банки, средние и мелкие предприниматели, домохозяйства); 4) фактор времени. Последний имеет огромное значение. Капиталистическая экономика в мире не стоит на месте, она развивается как в результате наращивания потенциала производительных сил, благодаря научно-техническому прогрессу (интенсивно), так и распространяя свое господство на все новые рынки (экстенсивно), такие, например, как китайский, российский, индийский, бразильский, мексиканский и т.п. Неустанно и мощно работают два двигателя развития: погоня капиталистов за максимальной прибылью и конкуренция.
Рассмотрим вышесказанное более детально.
Перенакопление капитала будучи важнейшим фактором в нынешнем кризисе выразилось, в частности, в том, что финансовые учреждения США и других высокоразвитых стран мира перед его началом буквально навязывали кредиты потребителям, приучая их тем самым жить в долг. Объем выданных ипотечных кредитов только в США достиг поистине астрономической величины - 10,7 трлн. долларов. Поток кредитных денег стимулировал спрос на недвижимость и товары длительного пользования, обеспечивая на определенный период времени кругооборот капитала. Десятки миллионов семей приобретали в долг жилье, автомобили, моторные лодки и т.п. товары. Однако всему есть свой естественный предел, ибо рано или поздно наступает момент, когда величина долговых обязательств начинает превышать реальные возможности их погашения. И в 2007 году сначала в США, а затем и в других странах разразился ипотечный кризис, ибо ненадежные заемщики не смогли вернуть полученный ими кредит. Этот провал в кредитной системе США, повторяю, послужил началом глобального кризиса в финансовом секторе, который, как выразился Д.Сорос, выступая в феврале 2009 года в Колумбийском университете в Нью-Йорке, фактически сильнее Великой депрессии и сравним по своим масштабам с распадом Советского Союза. Он был многократно усилен наводнением рынка спекулятивным капиталом, сосредоточенном в основном в деривативах. Произошло «сдувание» спекулятивных «пузырей» различных видов. Упали индексы фондовых бирж. Количество денежной массы в расчете на условную единицу товара существенно возросло, обусловив устойчивую инфляцию, которая была особенно большой в государствах с переходной экономикой, достигая двухзначных величин, например, в той же России. Рухнули некоторые финансовые пирамиды и мошеннические конструкции. Возросли убытки банков, а некоторые из них обанкротились. Выявилась неспособность частных финансовых учреждений самостоятельно, без помощи государств, преодолеть кризис ликвидности. Все эти процессы подтвердили верность выводов Розы Люксембург о природе цикличности кризисов.
Кризис не щадит слабых. В феврале 2009 года был опубликован прогноз, в соответствии с которым в США в результате дефолтов по кредитам под залог коммерческой недвижимости могут обанкротиться 1000 банков, большинство из которых - банки с активами менее 2 млрд. долларов. Заметим, что за весь 2008 год в США было закрыто 25 банков. Настроение, которое царило на фондовом рынке США в начале 2009 года было паническим и точно выражено следующими словами президента сервисной финансовой FiLife, дочерней Dow Jones and IAC/Inter Active Corp Дэвидом Канзасом: «Это всеохватывающее, стремительное, безжалостное отступление<…>Вон, вон, вон отсюда скорей! Где же дверь?»
Естественно, что в условиях кризиса более сильные банки стали поглощать слабых. Bears Stearns, потерявший на обвале рынка ипотечных облигаций более 1 млрд. долларов, перешел в руки JP Morgan. Lehman Brothers был раскуплен частями английским Barclays и японским Nomura. Merril Lynch был куплен Bank of America.
Государства, если они имели для этого соответствующие ресурсы, чтобы спасти свои финансовые системы, предпочитали защищать лишь крупнейшие, системообразующие банки и оставлять на произвол рынка мелкие проблемные банки. Логика при этом была элементарна простой и неолиберальной: чем скорее рыночные регуляторы смогут закрыть проблемные банки, тем быстрее отрасль поднимется на ноги. При этом важно отметить, что государства совсем не были заинтересованы в национализации своих ведущих банков, так как в случае их краха они не желали принимать на себя ответственность по долгам перед зарубежными кредиторами и акционерами, включая правительства иностранных государств. Да и сами банки не желали национализации и вообще никакого вмешательства в их дела со стороны государств.
Характерным примером предпринятого правительством США спасения одного из гигантских финансовых корпораций мира, оказавшейся в эпицентре кризиса, является история с Citigroup. В числе крупнейших акционеров Citigroup - многие зарубежные фонды, в том числе из Сингапура и нефтяных экспортеров Ближнего Востока. Несмотря на то, что Citigroup, уже получившая, начиная с осени 2008 года, многомиллиардную поддержку из бюджета, 27 февраля 2009 года была извещена о том, что правительство США в дополнение к этому намерено увеличить свою долю в акционерном капитале корпорации с 8 % до 36 %, заплатив 29 миллиардов долларов. После этого их стоимость на фондовой бирже одномоментно обрушилась на 40 %. Дэвид Гэффин в блоге Wall Street Journal в связи с этим событием писал: «Последние усилия администрации направлены на то, чтобы исправить финансовую систему с помощью «стресс-теста», который, как предполагается, должен прояснить, достаточно ли крупнейшие банки страны здоровы, чтобы выжить самостоятельно, или их нужно вытаскивать из несчастья. Но не секрет, что рынок уже эффектно убил Citigroup и находится на пути к тому, чтобы проглотить Bank of Amerika вместе с другими финансовыми учреждениями». Как мы видим, рынок функционирует по своим законам, которые не подвластны правительствам. По мнению Майкла Шэдлока, управляющего фондами Sitka Pacific Capital, правительство отдало банки на откуп Уолл-стриту подобно тому, как лягушек варят на медленном огне.
В результате кризиса финансовой системы убытки понесли не только банки США и других развитых стран. Так, например, рухнул банк Lehman Brothers, почти полностью лишился капитала UBS. Банки Morgan Stanley, Mizuho Financial Group, Washington Mutual понесли убытки на треть капитала. Значительную часть своих активов потерял Bank of America., который прославился на весь мир выплатой огромных бонусов его топ-менеджерам. Недавно в США обанкротился крупный банк Colonial Banc Group.
В период с сентября 2008 года по май 2009 года объем рыночной капитализации активов американских и европейских банков сократился на 60 %. (или 2 трлн. долларов).
Нельзя не отметить и того обстоятельства, что потребительское кредитование 2000-х годов часто не было способно за счет процентов покрыть инфляционные издержки банков. Кредитование населения под низкий процент (3%) являлось прямым следствием глобального перенасыщения капиталов, которые оказалось некуда было девать.
Наряду с перенакоплением капитала, начиная с 1980-х годов изменилась и его структура: во-первых, произошел перелив части производственного капитала в финансовый сектор, а, во-вторых, на базе реального финансового капитала стал вздуваться «пузырь» фиктивного капитала, наполненный производными ценными бумагами. Эти структурные сдвиги были порождены как погоней за максимальной прибылью, так и политикой ТНК по размещению своих дочерних предприятий в «периферийных» странах, где норма прибыли на вложенный капитал была значительно выше, чем на их родине.
Следующим фундаментальным фактором, породившим кризис, явилось перепроизводство товаров. Обвал на рынке жилья (и не только в США) привел к снижению потребительского спроса, который в свою очередь вызвал сокращение в производственном секторе. Рост безработицы и инфляции привели к дальнейшему уменьшению спроса на рынке потребительских товаров, что негативно отразилось на производстве средств производства и импорта зарубежных товаров, т.е. срабатывал «эффект домино», когда в силу объективных межотраслевых корреляционных связей падение в одном сегменте экономики с неизбежностью вызывает сокращение производства товаров и услуг в смежных секторах. Не только в США, но и в других государствах сокращение внутреннего спроса, а также непомерные военные расходы привели к росту дефицита торгового и платежного балансов, внешнего долга. Уменьшились доходы государственных бюджетов, что вызвало урезание расходов на социальные нужды. Таким образом, сложилось глобальное перепроизводство товаров, их предложение превысило спрос и стало причиной кризиса в сфере реального производства.
Современную мировую экономику следует рассматривать как единое целое, в котором взаимосвязаны все его составляющие. Вынос ТНК многих предприятий в «периферийные» страны привел к тому, что они стали обслуживать потребительские рынки богатых государств ОЭСР. Процесс переноса многих промышленных производств в бывшие аграрные страны в погоне, как выше отмечалось, за максимальными прибылями (благодаря низкооплачиваемому труду, не защищенному в достаточной мере социальным законодательством в условиях отсутствия профсоюзов или их недееспособности) породил ряд новых явлений. В «старых» промышленных странах произошло снижение реальной заработной платы и возросло напряжение на рынке труда (кстати, этот процесс еще не завершен, вызывая массовое недовольство увольняемых работников в связи с закрытием предприятий и их последующим перебазированием в зоны дешевого труда). Все эти процессы в своей совокупности не могли не привести к уменьшению глобального платежеспособного спроса, которое не было компенсировано некоторым ростом потребления товаров в «периферийных» странах в связи с тем, что перебазирование индустрии в государства «третьего» мира вызвало пролетаризацию крестьянских масс, которые до этого вели традиционное натуральное хозяйство. Словом, расширение емкости рынка в слаборазвитых странах (даже с учетом того, что в них появился «средний класс» и увеличилась численность буржуазии) не в состоянии было перекрыть сокращения платежеспособного спроса в государствах ОЭСР. Сжатие же глобального потребительского рынка затормозило воспроизводство промышленного и торгового капиталов, что вынудило банки стимулировать спрос путем предоставления доступного потребительского кредита, источником финансирования которого стали сверхприбыли, полученные за счет эксплуатации трудовых и природных ресурсов в «третьем» мире.
Уже упоминавшийся выше Гарри Дент видит еще одну специфическую причину нынешнего кризиса, а именно демографическую. По его мнению, поколение людей, которые родились во время послевоенного «бейби бума», в скором времени снизит свои расходы, что неизбежно приведет к спаду на рынках недвижимости и акций. Сегодня пик расходов приходится на людей в возрасте 46. Ближе к концу этого десятилетия люди, родившиеся в период послевоенного демографического взрыва, достигнут пика расходов, готовясь к пенсии. Их детям придется покинуть родительское гнездо и экономика в силу этого обстоятельства замедлится.
Нынешний кризис наглядно продемонстрировал спекулятивный характер капиталистической экономики. Возросшая спекулятивная эйфория на фондовых, валютных и товарных биржах (нередко лихорадочная) усугубила стихийность, неустойчивость мировой экономики.
Начиная с 1980-х года произошел резкий скачок в росте фиктивного финансового капитала. Доходы, получаемые от биржевых финансовых спекуляций стали превышать доходы от производства товаров и услуг. На биржах во всю процветает не только торговля деньгами (конвертируемой валютой), но и базовыми ценными бумагами, которые стали также еще одним из видов товара. Сумма виртуальных денег, или вторичных долговых обязательств (деривативов), обращающихся на фондовых биржах, которые Д.Сорос образно назвал «токсичными», возросла в предкризисном, 2006 году до фантастической величины - 473 триллионов долларов США, превысив объем мирового ВВП в 10 раз! В прессе можно встретить и такую цифру, как 1500 трлн. долларов. Дело, в конечном счете, не в точности этих цифр, а в том, что такое явление, как гигантские объемы спекулятивных денег сегодня деформируют мировой финансовый рынок. Кроме того, только на валютном рынке ежедневно заключаются сделки на общую сумму свыше 3 трлн. долларов.
Деривативы вошли в моду на волне кредитного бума, став одной из самых распространенных форм передачи кредитных рисков другим инвесторам. Особую популярность приобрели контракты, предполагающие выплату премии тому, кто берет на себя риск невозврата по тому или иному кредиту (Credit default swaps). Впервые такой инструмент в 1997 году запустил в оборот JP Morgan на общую сумму 9,7 млрд. долларов. Среди заемщиков были Ford, Wal-Mart, IBM и ряд других крупнейших американских компаний. Глядя на них, стали расти ряды покупателей данного вида деривативов. Продав свопы, JP Morgan, хотя и обязался платить премию, высвободил из резервного фонда сотни миллионов долларов. Этот процесс распространения деривативов, с одной стороны, стимулировал ажиотаж на рынке недвижимости, а с другой стороны, спровоцировал неуправляемый рост “токсичных” активов. Их сумма в конце первого полугодия 2008 года в США составляла около 182 трлн. долларов, из которых на кредитные контракты приходилось 15,5 трлн. долларов.
Спекулянты получали огромные прибыли, пока цена на наиболее рискованные бумаги вроде ипотечных облигаций росла. Ненадежные схемы оказывались самыми доходными. К середине 2008 года в управлении хедж-фондов находилось около 2,5 трлн. долларов. С началом кризиса сотни их лопнули, так же как рухнули и некоторые мошеннические финансовые пирамиды.
Финансовый мир все больше отрывался от реальной экономики, нависая над ней, как грозовая туча. Теперь даже министры финансов и центробанков стран, входящих в G-8, признают «фундаментальную слабость мировой финансовой системы». Эмиссия кредитных денег, в том числе электронных, связана не столько с реальными доходами, сколько с гипотетическими, т.е. возможными доходами заемщиков, еще не полученными в процессе реального производства. У многих заемщиков закладные под недвижимость не имеют достаточного обеспечения, являясь фиктивными. Таким образом, образуется кредитный «пузырь», способствующий возникновению кризисов, ибо в один прекрасный день он неизбежно должен лопнуть. Повторяю, банки приучают домохозяйства жить в кредит, способствуя движению капитала, который может существовать только сбросив с себя товарную форму и превратившись в деньги с тем, чтобы начать новый цикл своего расширенного воспроизводства. Однако такая практика является, как показывает беспрерывная череда циклических финансовых кризисов, чреватой потрясениями.
Спекуляции в условиях быстрого роста мировой экономики распространились и на сырьевые рынки. Инвесторы с началом финансового кризиса в панике искали, куда можно вложить свои средства, выведенные из ненадежных финансовых активов. Их взоры обратились на такие товары, спрос на которые всегда высок: от продовольствия и нефти до золота. Летом, перед тем как рухнуть, цены на нефть летом 2008 года добрались до отметки в 150 долларов за баррель. У таких спекулятивных акций было несколько отрицательных последствий. С одной стороны, они еще больше усложнили положение на внутренних рынках высокоразвитых стран, которые по уши влезли в кризис, нанесли удар по экономически отсталым странам, увеличив число нищих и голодных, а с другой стороны, породили в ряде стран иллюзию благополучия на начальной стадии глобального кризиса, как это произошло в России.
Теоретические корни спекулятивной экономики уходят в «рейганомику». Концепция максимальной либерализации мировых рынков неизбежно порождает анархию, хаос и стихийность, а, следовательно - и идеальные условия для возникновения финансовых кризисов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
Во-вторых, интенсивный процесс глобализации в условиях стремительной виртуализации коммерческих сделок изменил качественный характер взаимозависимости национальных экономик, в силу, в частности, возрастания могущества и повышения роли ТНК, а также международных банков.
И, наконец, в-третьих, еще более обострился ряд глубочайших диспропорций в мировом хозяйстве.
Настоящий кризис был, пожалуй, первым поистине всеохватывающим и глобальным. Поэтому очень важно разобраться в его непростом механизме.
А механизм современного глобального кризиса имеет сложную структуру, которую можно описать четырехмерной матрицей, включающей в себя: 1) факторы, порождающие кризис; 2) страны; 3) субъекты воспроизводственного процесса (международные и региональные организации, ТНК, банки, средние и мелкие предприниматели, домохозяйства); 4) фактор времени. Последний имеет огромное значение. Капиталистическая экономика в мире не стоит на месте, она развивается как в результате наращивания потенциала производительных сил, благодаря научно-техническому прогрессу (интенсивно), так и распространяя свое господство на все новые рынки (экстенсивно), такие, например, как китайский, российский, индийский, бразильский, мексиканский и т.п. Неустанно и мощно работают два двигателя развития: погоня капиталистов за максимальной прибылью и конкуренция.
Рассмотрим вышесказанное более детально.
Перенакопление капитала будучи важнейшим фактором в нынешнем кризисе выразилось, в частности, в том, что финансовые учреждения США и других высокоразвитых стран мира перед его началом буквально навязывали кредиты потребителям, приучая их тем самым жить в долг. Объем выданных ипотечных кредитов только в США достиг поистине астрономической величины - 10,7 трлн. долларов. Поток кредитных денег стимулировал спрос на недвижимость и товары длительного пользования, обеспечивая на определенный период времени кругооборот капитала. Десятки миллионов семей приобретали в долг жилье, автомобили, моторные лодки и т.п. товары. Однако всему есть свой естественный предел, ибо рано или поздно наступает момент, когда величина долговых обязательств начинает превышать реальные возможности их погашения. И в 2007 году сначала в США, а затем и в других странах разразился ипотечный кризис, ибо ненадежные заемщики не смогли вернуть полученный ими кредит. Этот провал в кредитной системе США, повторяю, послужил началом глобального кризиса в финансовом секторе, который, как выразился Д.Сорос, выступая в феврале 2009 года в Колумбийском университете в Нью-Йорке, фактически сильнее Великой депрессии и сравним по своим масштабам с распадом Советского Союза. Он был многократно усилен наводнением рынка спекулятивным капиталом, сосредоточенном в основном в деривативах. Произошло «сдувание» спекулятивных «пузырей» различных видов. Упали индексы фондовых бирж. Количество денежной массы в расчете на условную единицу товара существенно возросло, обусловив устойчивую инфляцию, которая была особенно большой в государствах с переходной экономикой, достигая двухзначных величин, например, в той же России. Рухнули некоторые финансовые пирамиды и мошеннические конструкции. Возросли убытки банков, а некоторые из них обанкротились. Выявилась неспособность частных финансовых учреждений самостоятельно, без помощи государств, преодолеть кризис ликвидности. Все эти процессы подтвердили верность выводов Розы Люксембург о природе цикличности кризисов.
Кризис не щадит слабых. В феврале 2009 года был опубликован прогноз, в соответствии с которым в США в результате дефолтов по кредитам под залог коммерческой недвижимости могут обанкротиться 1000 банков, большинство из которых - банки с активами менее 2 млрд. долларов. Заметим, что за весь 2008 год в США было закрыто 25 банков. Настроение, которое царило на фондовом рынке США в начале 2009 года было паническим и точно выражено следующими словами президента сервисной финансовой FiLife, дочерней Dow Jones and IAC/Inter Active Corp Дэвидом Канзасом: «Это всеохватывающее, стремительное, безжалостное отступление<…>Вон, вон, вон отсюда скорей! Где же дверь?»
Естественно, что в условиях кризиса более сильные банки стали поглощать слабых. Bears Stearns, потерявший на обвале рынка ипотечных облигаций более 1 млрд. долларов, перешел в руки JP Morgan. Lehman Brothers был раскуплен частями английским Barclays и японским Nomura. Merril Lynch был куплен Bank of America.
Государства, если они имели для этого соответствующие ресурсы, чтобы спасти свои финансовые системы, предпочитали защищать лишь крупнейшие, системообразующие банки и оставлять на произвол рынка мелкие проблемные банки. Логика при этом была элементарна простой и неолиберальной: чем скорее рыночные регуляторы смогут закрыть проблемные банки, тем быстрее отрасль поднимется на ноги. При этом важно отметить, что государства совсем не были заинтересованы в национализации своих ведущих банков, так как в случае их краха они не желали принимать на себя ответственность по долгам перед зарубежными кредиторами и акционерами, включая правительства иностранных государств. Да и сами банки не желали национализации и вообще никакого вмешательства в их дела со стороны государств.
Характерным примером предпринятого правительством США спасения одного из гигантских финансовых корпораций мира, оказавшейся в эпицентре кризиса, является история с Citigroup. В числе крупнейших акционеров Citigroup - многие зарубежные фонды, в том числе из Сингапура и нефтяных экспортеров Ближнего Востока. Несмотря на то, что Citigroup, уже получившая, начиная с осени 2008 года, многомиллиардную поддержку из бюджета, 27 февраля 2009 года была извещена о том, что правительство США в дополнение к этому намерено увеличить свою долю в акционерном капитале корпорации с 8 % до 36 %, заплатив 29 миллиардов долларов. После этого их стоимость на фондовой бирже одномоментно обрушилась на 40 %. Дэвид Гэффин в блоге Wall Street Journal в связи с этим событием писал: «Последние усилия администрации направлены на то, чтобы исправить финансовую систему с помощью «стресс-теста», который, как предполагается, должен прояснить, достаточно ли крупнейшие банки страны здоровы, чтобы выжить самостоятельно, или их нужно вытаскивать из несчастья. Но не секрет, что рынок уже эффектно убил Citigroup и находится на пути к тому, чтобы проглотить Bank of Amerika вместе с другими финансовыми учреждениями». Как мы видим, рынок функционирует по своим законам, которые не подвластны правительствам. По мнению Майкла Шэдлока, управляющего фондами Sitka Pacific Capital, правительство отдало банки на откуп Уолл-стриту подобно тому, как лягушек варят на медленном огне.
В результате кризиса финансовой системы убытки понесли не только банки США и других развитых стран. Так, например, рухнул банк Lehman Brothers, почти полностью лишился капитала UBS. Банки Morgan Stanley, Mizuho Financial Group, Washington Mutual понесли убытки на треть капитала. Значительную часть своих активов потерял Bank of America., который прославился на весь мир выплатой огромных бонусов его топ-менеджерам. Недавно в США обанкротился крупный банк Colonial Banc Group.
В период с сентября 2008 года по май 2009 года объем рыночной капитализации активов американских и европейских банков сократился на 60 %. (или 2 трлн. долларов).
Нельзя не отметить и того обстоятельства, что потребительское кредитование 2000-х годов часто не было способно за счет процентов покрыть инфляционные издержки банков. Кредитование населения под низкий процент (3%) являлось прямым следствием глобального перенасыщения капиталов, которые оказалось некуда было девать.
Наряду с перенакоплением капитала, начиная с 1980-х годов изменилась и его структура: во-первых, произошел перелив части производственного капитала в финансовый сектор, а, во-вторых, на базе реального финансового капитала стал вздуваться «пузырь» фиктивного капитала, наполненный производными ценными бумагами. Эти структурные сдвиги были порождены как погоней за максимальной прибылью, так и политикой ТНК по размещению своих дочерних предприятий в «периферийных» странах, где норма прибыли на вложенный капитал была значительно выше, чем на их родине.
Следующим фундаментальным фактором, породившим кризис, явилось перепроизводство товаров. Обвал на рынке жилья (и не только в США) привел к снижению потребительского спроса, который в свою очередь вызвал сокращение в производственном секторе. Рост безработицы и инфляции привели к дальнейшему уменьшению спроса на рынке потребительских товаров, что негативно отразилось на производстве средств производства и импорта зарубежных товаров, т.е. срабатывал «эффект домино», когда в силу объективных межотраслевых корреляционных связей падение в одном сегменте экономики с неизбежностью вызывает сокращение производства товаров и услуг в смежных секторах. Не только в США, но и в других государствах сокращение внутреннего спроса, а также непомерные военные расходы привели к росту дефицита торгового и платежного балансов, внешнего долга. Уменьшились доходы государственных бюджетов, что вызвало урезание расходов на социальные нужды. Таким образом, сложилось глобальное перепроизводство товаров, их предложение превысило спрос и стало причиной кризиса в сфере реального производства.
Современную мировую экономику следует рассматривать как единое целое, в котором взаимосвязаны все его составляющие. Вынос ТНК многих предприятий в «периферийные» страны привел к тому, что они стали обслуживать потребительские рынки богатых государств ОЭСР. Процесс переноса многих промышленных производств в бывшие аграрные страны в погоне, как выше отмечалось, за максимальными прибылями (благодаря низкооплачиваемому труду, не защищенному в достаточной мере социальным законодательством в условиях отсутствия профсоюзов или их недееспособности) породил ряд новых явлений. В «старых» промышленных странах произошло снижение реальной заработной платы и возросло напряжение на рынке труда (кстати, этот процесс еще не завершен, вызывая массовое недовольство увольняемых работников в связи с закрытием предприятий и их последующим перебазированием в зоны дешевого труда). Все эти процессы в своей совокупности не могли не привести к уменьшению глобального платежеспособного спроса, которое не было компенсировано некоторым ростом потребления товаров в «периферийных» странах в связи с тем, что перебазирование индустрии в государства «третьего» мира вызвало пролетаризацию крестьянских масс, которые до этого вели традиционное натуральное хозяйство. Словом, расширение емкости рынка в слаборазвитых странах (даже с учетом того, что в них появился «средний класс» и увеличилась численность буржуазии) не в состоянии было перекрыть сокращения платежеспособного спроса в государствах ОЭСР. Сжатие же глобального потребительского рынка затормозило воспроизводство промышленного и торгового капиталов, что вынудило банки стимулировать спрос путем предоставления доступного потребительского кредита, источником финансирования которого стали сверхприбыли, полученные за счет эксплуатации трудовых и природных ресурсов в «третьем» мире.
Уже упоминавшийся выше Гарри Дент видит еще одну специфическую причину нынешнего кризиса, а именно демографическую. По его мнению, поколение людей, которые родились во время послевоенного «бейби бума», в скором времени снизит свои расходы, что неизбежно приведет к спаду на рынках недвижимости и акций. Сегодня пик расходов приходится на людей в возрасте 46. Ближе к концу этого десятилетия люди, родившиеся в период послевоенного демографического взрыва, достигнут пика расходов, готовясь к пенсии. Их детям придется покинуть родительское гнездо и экономика в силу этого обстоятельства замедлится.
Нынешний кризис наглядно продемонстрировал спекулятивный характер капиталистической экономики. Возросшая спекулятивная эйфория на фондовых, валютных и товарных биржах (нередко лихорадочная) усугубила стихийность, неустойчивость мировой экономики.
Начиная с 1980-х года произошел резкий скачок в росте фиктивного финансового капитала. Доходы, получаемые от биржевых финансовых спекуляций стали превышать доходы от производства товаров и услуг. На биржах во всю процветает не только торговля деньгами (конвертируемой валютой), но и базовыми ценными бумагами, которые стали также еще одним из видов товара. Сумма виртуальных денег, или вторичных долговых обязательств (деривативов), обращающихся на фондовых биржах, которые Д.Сорос образно назвал «токсичными», возросла в предкризисном, 2006 году до фантастической величины - 473 триллионов долларов США, превысив объем мирового ВВП в 10 раз! В прессе можно встретить и такую цифру, как 1500 трлн. долларов. Дело, в конечном счете, не в точности этих цифр, а в том, что такое явление, как гигантские объемы спекулятивных денег сегодня деформируют мировой финансовый рынок. Кроме того, только на валютном рынке ежедневно заключаются сделки на общую сумму свыше 3 трлн. долларов.
Деривативы вошли в моду на волне кредитного бума, став одной из самых распространенных форм передачи кредитных рисков другим инвесторам. Особую популярность приобрели контракты, предполагающие выплату премии тому, кто берет на себя риск невозврата по тому или иному кредиту (Credit default swaps). Впервые такой инструмент в 1997 году запустил в оборот JP Morgan на общую сумму 9,7 млрд. долларов. Среди заемщиков были Ford, Wal-Mart, IBM и ряд других крупнейших американских компаний. Глядя на них, стали расти ряды покупателей данного вида деривативов. Продав свопы, JP Morgan, хотя и обязался платить премию, высвободил из резервного фонда сотни миллионов долларов. Этот процесс распространения деривативов, с одной стороны, стимулировал ажиотаж на рынке недвижимости, а с другой стороны, спровоцировал неуправляемый рост “токсичных” активов. Их сумма в конце первого полугодия 2008 года в США составляла около 182 трлн. долларов, из которых на кредитные контракты приходилось 15,5 трлн. долларов.
Спекулянты получали огромные прибыли, пока цена на наиболее рискованные бумаги вроде ипотечных облигаций росла. Ненадежные схемы оказывались самыми доходными. К середине 2008 года в управлении хедж-фондов находилось около 2,5 трлн. долларов. С началом кризиса сотни их лопнули, так же как рухнули и некоторые мошеннические финансовые пирамиды.
Финансовый мир все больше отрывался от реальной экономики, нависая над ней, как грозовая туча. Теперь даже министры финансов и центробанков стран, входящих в G-8, признают «фундаментальную слабость мировой финансовой системы». Эмиссия кредитных денег, в том числе электронных, связана не столько с реальными доходами, сколько с гипотетическими, т.е. возможными доходами заемщиков, еще не полученными в процессе реального производства. У многих заемщиков закладные под недвижимость не имеют достаточного обеспечения, являясь фиктивными. Таким образом, образуется кредитный «пузырь», способствующий возникновению кризисов, ибо в один прекрасный день он неизбежно должен лопнуть. Повторяю, банки приучают домохозяйства жить в кредит, способствуя движению капитала, который может существовать только сбросив с себя товарную форму и превратившись в деньги с тем, чтобы начать новый цикл своего расширенного воспроизводства. Однако такая практика является, как показывает беспрерывная череда циклических финансовых кризисов, чреватой потрясениями.
Спекуляции в условиях быстрого роста мировой экономики распространились и на сырьевые рынки. Инвесторы с началом финансового кризиса в панике искали, куда можно вложить свои средства, выведенные из ненадежных финансовых активов. Их взоры обратились на такие товары, спрос на которые всегда высок: от продовольствия и нефти до золота. Летом, перед тем как рухнуть, цены на нефть летом 2008 года добрались до отметки в 150 долларов за баррель. У таких спекулятивных акций было несколько отрицательных последствий. С одной стороны, они еще больше усложнили положение на внутренних рынках высокоразвитых стран, которые по уши влезли в кризис, нанесли удар по экономически отсталым странам, увеличив число нищих и голодных, а с другой стороны, породили в ряде стран иллюзию благополучия на начальной стадии глобального кризиса, как это произошло в России.
Теоретические корни спекулятивной экономики уходят в «рейганомику». Концепция максимальной либерализации мировых рынков неизбежно порождает анархию, хаос и стихийность, а, следовательно - и идеальные условия для возникновения финансовых кризисов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57