Да, она самая ужасная женщина на свете… Как может он уйти от нее?
Она отстранилась:
– Дуг и Луиза… – начала протестовать она.
– Они нас не видят, а даже если бы и увидели. Это не такой уж большой секрет.
– Хорошо, хорошо, ты выиграл. – Она вздохнула и положила голову ему на плечо. – Но если я соглашусь, ты можешь мне пообещать одну вещь?
– Все что угодно.
– Тогда прекрати разговаривать, как Мэтт Диллон. Это начинает меня раздражать.
– Почему же?
– Потому что в конце каждой серии «Револьверного дымка» наступает примирение.
Беспокоилась ли она перед жестоким соревнованием, которое ей предстояло завтра на ярмарке, или, может быть, она чувствовала, что наступило время примирения с ним?
Через несколько минут они уже шли по Вашингтон-стрит к ночной пиццерии на Вест-Хьюстон. «Черт возьми, – думал Эммет, – может, мне сказать ей все теперь же, потому что больше я уже не могу терпеть».
«Мне тридцать шесть, Энни, и мне надоело ждать. Мне надоело быть на привязи. Я хорошо зарабатываю, продавая квартиры и дома, и тем не менее у меня самого нет дома, как у какого-нибудь несчастного бродяги, у которого вместо мозгов одни мечты. Я уже давно жду, когда мы вместе купим дом».
Он вспомнил тот дом с фасадом из красного кирпича в Тертл-Бей, который ему приглянулся и который он мог бы для себя получить, – это была настоящая развалюха, но он представил себе, как они вместе с Энни приводят его в порядок. Энни разбила его мечты. Она сказала, что любит его, но не знает, продлится ли это долго, если они съедутся. Будет хуже, если, после того как они поживут вместе некоторое время, им придется разъехаться. Так лучше вообще не съезжаться! Да, черт побери, это было бы хуже! Но, Боже всемогущий, почему она не может поверить в то, что им будет хорошо вместе?
Тогда, год назад, он решил, что с ней покончено. Если он ей не нужен и она не хочет съехаться с ним, думал он, то он найдет такую, которая захочет.
И он вспомнил эти месяцы, проведенные без нее, он почти не спал и большую часть времени ощущал боль в желудке. Он решил выкинуть Энни из своей жизни – не звонить ей, не видеть ее, даже стараться не ходить в те места, где мог случайно столкнуться с ней. Он встретил Элейн. Она настолько была непохожа на Энни, как распустившаяся маргаритка не похожа на только что появившийся плотный бутон розы. Пухленькая, всегда одетая в красивые платья, часто с лентой во вьющихся волосах. Она преподавала в шестом классе в школе Святого Луки в Грин-Вилледж. Она не была, как Энни, помешана на своей работе. Она была домашней и очень добра к нему. Когда он попросил ее выйти за него замуж, ей не потребовалось и пяти минут для раздумий. Она сразу же сказала «да».
Так почему он не завязал этот узел? Все очень просто. Потому, что она не Энни.
Элейн была хорошей, доброй, веселой… но она не была той женщиной, о которой он мечтал. Поэтому он мог понять, что чувствует Энни к Джо Догерти. Она полжизни была влюблена в него, но, насколько было известно Эммету, между Джо и Энни никогда ничего не было. Эммету хотелось бы, чтобы это было не так. Обычно влюбленные до безумия, такие, как Ромео и Джульетта, не уживаются вместе. Но как мог он, прихрамывающий, храпящий, вечно комкающий простыню по ночам, соревноваться с навязчивой идеей?
Он очень хотел, чтобы она сама однажды осознала, что все те незначительные вещи, которые они делали вместе, – читали в постели газету «Санди таймс» у него или у нее дома, намыливали друг друга в душе, дрались из-за того, кто возьмет последнее сухое полотенце, слушали доктора Рут по радио и смеялись до слез, – что именно это и была любовь, настоящая любовь, которая и имела значение.
Но Энни была из породы тех умных деловых людей, которые прекрасно умеют устраивать дела других, но не умеют понять то, что нужно им самим.
Эммет взял ее за локоть:
– Ты все еще нервничаешь по поводу завтрашнего дня?
– Нет, сейчас лучше. – Она улыбнулась ему. – Но только, пожалуйста, больше не выкидывай таких трюков. – В свете уличных фонарей он разглядел ее сердитый взгляд.
– Слушаюсь.
– Почему я никогда не знаю, когда ты шутишь?
– Если бы я сейчас говорил серьезно, то сказал бы, что тебе сейчас надо быть в кровати… желательно в моей. – Когда они шли к Хьюстон-стрит, он взял ее за руку и крепко сжал ее.
– Извини, Эм… я знаю, мы в последнее время мало виделись. Было столько дел… я готовилась к этой ярмарке и старалась выполнить все свои заказы и… – Она вздохнула, и от этого около ее рта появились клубы пара, так как на улице было очень морозно. Затем ему показалось, что она сделала над собой усилие и расправила плечи. – И кроме того, кто бы говорил, ты тоже не появлялся в течение последних нескольких недель. Ты закончил дело с этим домом на Мерсер?
– Еще нет, но скоро все будет готово. Кстати, как раз сегодня я обедал с Хаберманом, с тем самым человеком, который создает товарищество с ограниченной ответственностью. У него шесть инвесторов, и они собираются продолжать свое дело, даже если им не удастся выкупить помещения тех последних десяти жильцов.
Энни зевнула и виновато посмотрела на Эммета:
– Извини, прошлой ночью я тоже почти не спала.
– Работала?
– Честно говоря, нет. Я разговаривала по телефону со своей тетей. Она очень беспокоится за сестру.
– Лорел? Она больна?
Энни покачала головой и, отвернувшись от него, стала следить за остановившимся на углу такси, из которого вылезли три подстриженные ежиком парня в одинаковых черных кожаных куртках. – Не совсем, но Долли говорит, что она сломалась. Джо… ну, он переехал… обратно к себе в квартиру. Лорел попросила его об этом.
Эммет замедлил шаг.
– Я не знал, что у них что-то не ладится. Казалось, что у них все в порядке. – Эммету нравилась Лорел… и Джо, особенно тем, что он был ее мужем, и они, казалось, были абсолютно счастливы… так почему же он вовсе не был удивлен, когда услышал, что они, возможно, разведутся? – Я думаю, они разъехались на некоторое время?
Эммет чувствовал, что было еще что-то такое, о чем она ему не говорила, но ему не хотелось давить на нее. Когда дело касалось Джо Догерти, он старался не задавать слишком много вопросов.
– Ты думаешь, они урегулируют это?
– Я не знаю.
Хотела ли она сказать, что не знает, в чем причина… или же она надеялась, что они не съедутся опять? У Энни и Джо появилась возможность сделать то, о чем он мечтал так давно. Эммет вдруг опять ощутил боль в желудке и почувствовал, как комок подкатывает к горлу.
– Тебя что-то еще беспокоит? – спросил он, услышав стук своих ботинок о мостовую. Он вдруг подумал о туристе, едущем автостопом, которому приходится брести вдоль пустынного шоссе.
– На днях, когда я пришла к Лорел домой, она была очень расстроена Она кажется, думала, что у Джо роман с кем-то. Я попыталась разубедить ее, и она накричала на меня и обвинила… – Энни замолчала – во многих вещах… и, Боже, я не знаю, может быть, она частично права.
– Энни, все что между ними не так… Это касается только их.
– Нет… – Она глубоко засунула руки в карманы и немного наклонилась вперед. – Все не так проста как ты думаешь.
– Ничего не бывает просто.
Он думал об Энни. Хотя она иногда держала его на расстоянии, ее любовь, ее привязанность, если так можно было это назвать, была более надежной и сильнее поддерживала его, чем преданность Элейн. И ведь именно поэтому он опять и опять возвращался к ней. Но сейчас… сейчас он очень устал.
– Энни, знаешь…
Но прежде чем он кончил фразу и успел сказать ей о Калифорнии, о строительстве в Фаунтин-Вэлли, о той отличной работа которую ему предложили, Эммет заметил, что они уже подошли к ресторану «Артуро».
– Что ты хочешь сказать? – повернулась она к нему.
– Это может подождать, – сказал он ей. – Прежде всего я должен тебя накормить.
«После ярмарки», – подумал он. Завтра или послезавтра, когда она не будет так измучена. Он объяснит ей, что в Нью-Йорке чувствует себя как в заключении, что он ощущает себя здесь ничтожным шулером, решившим принять участие в игре, в которой ставки были очень высоки. И если она не скажет ему, что у него есть веские причины оставаться здесь, рядом с ней, он уедет. На этот раз он сделает ей предложение, и, если она скажет опять «нет», он уедет очень и очень далека А как еще сможет он гарантировать, что опять не вернется к ней и не окажется в дураках?
32
Руди вошел, открыв стеклянную дверь оздоровительного клуба «Венеция», где работал Вэл. Глядя на обветшалую гостиную с ее вытертым омерзительного зеленого цвета ковровым покрытием и заплесневелыми стенами, он думал, работает ли Вэл все еще здесь или же уволился. Ну и дыра! До чего опустился его красавчик брат! Единственная работа, которую он смог найти, – это учить каратэ недоносков в омерзительном клубе на бульваре Вашингтона.
Прошло шесть лет с тех пор, как он разговаривал с Вэлом. Но некоторые люди не меняются, подумал Руди. Что, если Вэл еще до сих пор сердится на него? Что, если, даже когда он расскажет Вэлу, зачем пришел, тот пошлет его подальше?
Руди начало подташнивать, капли пота выступили у него на лбу. Воздух в помещении клуба был очень влажным, но он знал, что совсем не поэтому весь покрылся потом… и в животе у него появились боли. Стараясь справиться с приступом головокружения, от которого он мог упасть, он постарался сосредоточить внимание на мальчишке, сидящем за столом администратора.
– Здравствуйте, что вам нужно?
Руди посмотрел на сидящего за металлическим столом с деревянной крышкой прыщавого огромного парня, перед которым лежал обтрепанный журнал «Ринг».
– Я ищу одного человека, – сказал Руди.
– Вы член клуба?
– Нет.
– Я так и думал.
Этот мерзкий тип явно презирал его за невысокий рост и выступающее брюшко, которое не мог скрыть даже его дорогой пиджак.
– С чего бы вдруг?
– Потому что… я просто вас здесь раньше не видел. – Громила прищурился и откинулся на спинку стула, явно ошарашенный грубым ответом Руди.
«Успокойся, не надо сердиться, ведь ты еще только вошел в помещение клуба!» Руди глубоко вздохнул и изобразил улыбку.
– Я ведь сказал, что ищу одного человека, – он старался говорить спокойно. – Вэла Каррера. Я слышал, что он здесь работает.
– Вэл? Ну конечно, он работает здесь. У него, по-моему, сейчас нет занятий. Возможно, он в раздевалке.
Руди направился ко входу, ведущему в тренировочные залы.
– Эй, вы не имеете права входить туда, если вы не член клуба. – Парень встал. Он был огромен… по крайней мере метр девяносто. – Я могу его поискать и привести сюда. – Он говорил возмущенным тоном, как будто Руди отрывал его от дела.
В голове у Руди все начало кружиться. Ему хотелось застать Вэла врасплох, чтобы он не успел понять, что происходит. Руди подозревал, что если он придет к Вэлу домой, то тот просто захлопнет перед ним дверь. Поэтому он пришел сюда. А сейчас этот мордастый парень собирался испортить его план.
Руди достал дорогой бумажник с металлическими уголками, который стоил почти столько же сколько в нем сейчас было денег. Вынув двадцатидолларовую бумажку, он протянул ее громиле.
– Вот неплохая закладка. Ты сможешь вкладывать ее в журнал, чтобы страницы не склеивались.
Геркулес отклонился назад и сунул бумажку в передний карман плотно облегающих джинсов.
– У Вэла какие-нибудь неприятности? – заинтересованно спросил парень.
– Нет, совсем нет. Я просто… его друг. Я слышал, что его можно застать здесь, поэтому решил зайти и навестить его.
– Ну, я не имею права пустить вас, если у вас нет пропуска. – Он взволнованно посмотрел в сторону двери, на которой было написано «Служебный вход». – Но думаю, один раз можно. Тренировочный зал внизу, вы легко найдете его.
Руди прошел по обшарпанному, пахнущему плесенью коридору. Зеленые крашеные стены и потолок потрескались от излишней влаги, пропитавшей весь воздух в помещении. Он заглянул в первую дверь справа – это было довольно просторное помещение с тренировочными велосипедами, тренажерами для гребли и оборудованием для подводного плавания. В комнате он увидел около двух десятков молодых мускулистых парней. Но Вэла там не было. Неужели он ушел и громила на входе не заметил этого?
– Эй, ребята, кто-нибудь из вас видел Карреру? – крикнул он, стараясь перекричать шум велосипедных колес и ударов опускаемых гирь.
– Зайди в парную… – прохрипел со скамейки огромный бегемот, старающийся отжать вес килограмм в пятьсот. Он указал на дверь, расположенную прямо за велосипедными тренажерами.
Руди вошел в дверь и оказался в маленькой, омерзительно пахнущей раздевалке. Она вся была заставлена рядами шкафов, серого, как военные корабли, цвета, между которыми стояли сколоченные из досок скамейки. В раздевалке было человек десять ребят, которые либо одевались, либо раздевались, некоторые были голые, другие обмотаны полотенцами, кто-то брился, а кто-то сушил волосы перед висящими над раковинами зеркалами. Руди заметил металлическую дверь с огромной ручкой, которая была похожа на дверь холодильника для хранения мяса. На ней была табличка с надписью «Парная». Он уже собирался войти в нее, когда понял, что он все еще одет. Будет очень смешно, если он войдет в парную в костюме.
Но, начав снимать брюки, он подумал, что, возможно, это была не такая хорошая идея. Он не стеснялся своей наготы… но рядом с Взлом он наверняка будет чувствовать себя как слизняк, которого можно раздавить в один момент.
Его сердце начало бешено колотиться.
Затем он сказал себе: эй, мы будем там не одни. Когда рядом будут другие, Вэл ничего себе не позволит. Кроме того, а что, собственно, ты теряешь?
Схватив влажное полотенце со стоящей около двери скамейки, Руди обернул им свои толстые бедра. Он не успел сделать и шага в парную, как почувствовал, что с него градом покатился пот. Боже, ему было неприятно чувствовать себя таким обнаженным и незащищенным.
Но все… Лорел… маленький Ники… все зависело от Вэла. Руди должен был увидеть ее, и Вэл был его единственной надеждой. Если бы удалось убедить Вэла предоставить ему возможность поговорить с Лорел, просто поговорить. И это было все, о чем он собирался просить. У него и в мыслях не было обижать ее, он только хотел поговорить. Она не отвечала на его письма, и, хотя он звонил ей сотни раз, она каждый раз вешала трубку, как только узнавала его голос. Он все ждал и ждал… надеясь, что она появится. Но сейчас он больше не мог ждать. Если он что-нибудь не предпримет, то скоро может оказаться, что уже слишком поздно.
Двери раздевалки с шумом закрылись, и Руди взглянул на большие часы, висящие на стене. Была уже половина четвертого. Черт, ему надо действовать. Он должен быть у врача через час.
Когда Руди отодвинул дверь в парную, он почти ничего не видел из-за клубов пара. Он глубоко вздохнул, чтобы успокоить очень сильное биение сердца, и струя пара обожгла ему легкие. Он начал кашлять Ему показалось, что он задыхается. Жар, и без того нестерпимый, становился все сильнее и сильнее. Боже, неужели люди получают от этого удовольствие? Он никогда раньше не бывал в парной и надеялся, что в будущем ему никогда не придется приходить сюда.
– Это ты, О'Доннелл?
Низкий голос Вэла казался странно приглушенным. Руди весь сжался. Неужели они с Вэлом здесь одни?
Сквозь пар его глаза начали различать одинокую фигуру на нижней скамейке. Совершенно голый мускулистый седовласый человек лежал, опершись локтем на деревянную скамейку. Одна его нога была вытянута, а другая была согнута, и он опирался ею на скамью. В животе у Руди все сжалось, и ему нестерпимо захотелось убежать, пока Вэл не узнал его.
Но тут он опять представил себе Лорел, какой он ее видел в последний раз, когда она стояла на дорожке и махала ему на прощание одетой в варежку рукой. Она казалась очень большой из-за огромного живота. Он должен хотя бы еще один раз увидеть ее… и маленького мальчика, который чуть не стал его собственным.
Руди подошел к тому месту, где лежал Вэл.
– Привет, Вэл.
Вэл уставился на него. Покрытое потом лицо выражало удивление. Взгляд черных глаз был холодящим, как у змеи.
– Ты… твою мать, что тебе надо?
Глядя на своего брата, Руди старался подавить злость. Вэлу было пятьдесят два, и в этом возрасте большинство мужчин лысеют и расползаются. Вэл же казался еще более крепким, стройным и статным. Увидев его ладную фигуру с загорелой, блестящей от пота мускулатурой, Руди почувствовал себя меньше и уродливее, чем до входа в парную. Даже член Вэла был, черт побери, величиной с пожарный шланг.
– Я хочу поговорить с тобой, – сказал Руди, стараясь подавить раздражение. – Просто поговорить, и все.
– Не знаю почему, но всегда после разговора с тобой я оказываюсь в дерьме.
Вэл сел прямо, поставив ноги на керамический пол, мышцы его рук напряглись, кулаки сжались, а в глазах появилось беспокойство.
– Вэл, прошло столько лет, разве ты меня уже не достаточно наказал?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69