У нее было ощущение, что в спину ей воткнули нож, причем так глубоко, что она ощутила боль в паху.
«Наверное, что-то не так, – подумала она. – Не может быть, чтобы было так больно, во всяком случае, так скоро».
Наконец боль отступила. Но Лорел уже больше не хотела звонить доктору Эпштейну или Энни. Ей хотелось, чтобы сейчас здесь был только один человек. Только один человек был ей нужен сейчас. Она набрала номер, который знала наизусть, и, испытывая нестерпимый страх, прислушалась к гудкам в телефонной трубке.
«О Боже, сделай так, чтобы он был там. Боже, прошу тебя», – молила она.
– Ресторан «Домик Джо», – ответил взволнованный голос, его голос.
Она почувствовала, как рыдания подступают к горлу, затем вспомнила трогательную фигуру невесты на рисунке и постаралась сдержаться. Закрыла глаза, начала дышать медленно и равномерно. Наконец заговорила. Говорила так, как будто звонила из телефонной будки перед тем, как сесть на поезд:
– Джо, это я, Лорел. Кажется, у меня начались роды.
Джо увидел, что входная дверь приоткрыта. Быстрым движением руки он распахнул ее:
– Лорел!
Ответа не было. Он вдруг подумал, что пришел слишком поздно. Сейчас он испытал то же самое, что в ту ужасную ночь, когда ворвался в комнату Кэрин и увидел ее распростертую на полу с перерезанными венами. Огромное чувство вины и боль. Боль от того, что он уже никогда не успеет. Боль от того, что уже ничего нельзя изменить.
– Лорел! – опять крикнул он. Ему показалось, что он услышал едва различимые звуки.
Он окинул взглядом полутемную комнату, увидел лежащий па ковре открытый этюдник. Он обратил внимание на один тщательно выполненный рисунок, на котором был изображен стоящий на задних лапах огромный белый медведь. Казалось, что он вот-вот проглотит стоящую перед ним девушку. В ее фигуре был вызов, руки разведены, рукава широкого, спадающего складками платья съехали до локтя. Рисунок был великолепен, и обе фигуры были как живые. Но больше всего его поразило то, насколько девушка была похожа на саму Лорел. Неужели она сама ощущала, что ее должны съесть живьем?
Мгновение он стоял очарованный увиденным. И вдруг вспомнил, зачем он здесь. Он, не обращая внимания на моросящий дождь, пробежал не останавливаясь целую милю, затем взбежал вверх по лестнице на второй этаж. Сейчас вода капала на ковер с его зеленой армейской куртки, которая была мокрой даже внутри. Он так тяжело дышал, что у него болели ребра, а стекла очков запотели, и ему казалось, что комната вся заполнена паром.
Черт, что же он делает? Почему он не вызвал «скорую» до того, как бросился бежать сюда, как обезумевшая курица?
– Джо, – раздался очень тихий, но четко различимый голос из другой стороны комнаты.
Джо всегда казалось, что в этой спальне остановилось время и что живущие в ней люди находились здесь временно, до тех пор, пока не подвернется что-нибудь более подходящее, как два путника, едущие в разных направлениях, вынужденные провести ночь на вокзале. Оглядев вещи Энни и Лорел, он вдруг поразился, какими разными были сестры… и как необъяснимо было то, что он любит их обеих.
Лорел лежала скорчившись на кровати. На ней был махровый халат, весь скомканный и задравшийся вверх. Ее длинные волосы свисали слипшимися прядями. Белое лицо блестело, как полированное дерево. Она вся была в поту. Он никогда раньше не видел, чтобы Лорел потела. Увидев ее, он вдруг подумал, что она похожа на Мадонну Рафаэля в страшных муках.
Джо наклонился над ней. Он слышал биение своего сердца.
– Лорел, я здесь. Все будет в порядке. – Он изо всех сил старался подавить страх, все сильнее охватывавший его, и вспомнить все, чему их учили. – Когда это началось? Какие интервалы между приступами боли?
Лорел затрясла головой, стараясь четче выговаривать слова:
– Без интервалов.
Между приступами не было интервалов, значит, это были последние схватки. О Боже, почему она не позвонила ему раньше?
Джо вдруг ощутил приступ негодования. Зачем, черт возьми, она вообще позвонила ему? Как он ввязался в это? Почему он не отказался, когда она попросила его стать ее напарником? И почему у него не было мужества признаться себе, что он сделал это только для того, чтобы сделать больно Энни?
Лорел вовсе не впутывала его в это. Да, конечно, она его всегда беспокоила. Но он так злился на себя, что с трудом мог сосредоточиться.
А если разобраться, то какое у него было право злиться на Энни за то, что она обвинила его. «Давай, давай признавайся, ведь это действительно мог быть твой ребенок». Он вспомнил ту ночь, когда Лорел поцеловала его, он помнил, как ему хотелось отнести ее тут же в кровать. И разве с тех пор, наблюдая, как увеличивается ее живот, не испытывал он того же желания где-то в самых потаенных уголках своей души? И все больше и больше восхищался ею. Восхищался тем, как она справлялась со всем этим, не скуля и не стараясь обвинить в этом кого-либо другого, а просто спокойно принимая все происходящее. Она даже самостоятельно приняла решение о том, чтобы отдать ребенка, и при этом не стонала и не плакала ни у кого на груди.
Устыдившись своего желания убежать, Джо резким движением сбросил куртку и положил руку на живот Лорел. Он почувствовал движение мышц под ладонью и испугался. Он вдруг подумал о землетрясении, неудержимом и неизбежном, и ощутил свою полную беспомощность. Что мог он сделать? Ведь, черт возьми, он не врач.
Где, черт его дери, Эпштейн? Позвонила ли ему Лорел?
Что-то острое вонзилось ему в руку, как будто это были зубы. Он оглянулся и увидел, что Лорел с силой ухватилась за его руку, и пальцы ее были бескровными и такими прозрачными, что можно было видеть кости, как на рентгеновском снимке.
– Джо… я боюсь, – проговорила она, задыхаясь. «Я тоже, детка. Я до смерти боюсь».
– Что сказал доктор? – спросил он.
– Я… я не говорила с ним. После того, как я позвонила тебе… я должна была… лечь. О Боже, как больно! – Она вся сжалась еще сильнее, а лицо ее перекосилось от боли.
– Где номер телефона?
– В маленькой голубой записной книжке в парте под телефоном.
– Я сейчас вернусь. Держись, Лорел!
Он нашел голубую телефонную книжку именно там, где сказала Лорел, в парте, куда школьники когда-то прятали свои буквари и бутерброды с ореховой пастой и джемом. Он нашел номер телефона Эпштейна, но руки его так дрожали, что он дважды набрал не те цифры. Ему ответил уставший голос, который спросил, срочное ли у него дело или он просто хочет что-нибудь передать доктору.
– Черт возьми, это очень срочно! – прорычал он. Через минуту доктор перезвонил и сказал, что надо как можно быстрее отвезти Лорел в больницу Святого Винсента. «Скорая» будет через пять минут. Затем Джо попытался позвонить Энни в магазин. Девушка, у которой был такой юный голос, что можно было подумать, что она продает сладости, изготовленные на уроках кулинарии в школе, сказала ему, что Энни нет. Он попросил передать ей, что он везет Лорел в больницу, и девушка испуганно пообещала сделать все возможное, чтобы найти Энни.
В ожидании «скорой» Джо вспомнил, как еще в школе он поспорил со своим лучшим другом Тедди Плаурайтом. Тедди поставил доллар, утверждая, что он не сможет простоять на голове пять минут. Он знал, что Джо наверняка клюнет на эту удочку, считая, что ничего не стоит это сделать. Пять минут? Черт подери, он простоит десять минут и покажет этому самодовольному Тедди. Но, встав на голову, он почувствовал, как кровь начала пульсировать в голове, как глаза наливаются кровью, а в ушах шумит, и пять минут показались ему целым годом.
То же самое он ощущал сейчас. Ему казалось, что он вот уже пять минут стоит на голове… а ему надо простоять еще пять минут.
Он увидел, что Лорел лежит на спине, держа руками колени, а между сдвинувшимися полами халата был виден огромный, круглый, как белая луна, живот. Он стоял у ее кровати и вдруг ощутил нереальность ситуации… ему казалось, что он был свидетелем какого-то старинного обряда, на который вход мужчинам был запрещен.
Все застыло, как будто земля перестала вращаться и просто висела в небе. Джо стало жарко, и он вспомнил, что все еще был в свитере. Он снял его и бросил на ковер.
– «Скорая» прибудет с минуты на минуту, – сказал он Лорел. – Доктор Эпштейн ждет тебя в больнице.
– Я… думаю… я не смогу… ой-ой!
Джо изо всех сил старался вспомнить дыхательные упражнения, которые они разучивали в классе.
– Вдохни глубже, – приказал он ей, наклонившись так близко, что их губы почти соприкасались. Он ощутил ее дыхание. – Дыши равномернее. Вот так. Старайся делать вдох в начале схватки и выдыхать в конце. Отлично. Вот так. Ты все правильно делаешь.
Лорел глубоко дышала еще несколько минут, затем откинулась назад, ухватившись за край его рубашки, как тонущий человек. Он посмотрел вниз и увидел, что красно-синяя ткань его рубашки в ее кулаках похожа на два сюрреалистических букета.
– Нет, – выкрикнула она. – Я не смогу! О Боже… пожалуйста, не заставляй меня делать это!
У Джо было такое чувство, будто он дотронулся до оголенного электрического провода и его, как ударом хлыста, дернуло током. Хотя он и сидел, его чуть качнуло. Но, взяв себя в руки, он инстинктивно обнял Лорел.
– Ты сможешь, – сказал он Лорел. – Ты сможешь.
– Джо… – Их лица были так близко, он чувствовал движение ее губ, и это прикосновение было так приятно, что сердце у него начало сильно биться. – Я никогда не переставала любить тебя. Пожалуйста… Извини… я… Я не хотела говорить Энни неправду… Я просто… я просто хотела, чтобы это был… твой ребенок. Ты ведь не ненавидишь меня?
– Нет, Лорел. Я никогда не смог бы возненавидеть тебя! – Он гладил ее влажные, теплые волосы и не понимал, какие чувства испытывает.
Он не знал и не мог объяснить себе свои чувства по отношению к Лорел. Влюблен ли он в нее? Нет, невозможно. Но он ощущал, что его чувство не было чисто братским.
– Я не любила его, – проговорила она, тяжело дыша. – Джес был мне безразличен, – простонала она. – Он даже не знает… о ребенке. Я не сказала ему.
– Ты что, боялась, что он откажется от ребенка? – Джо вспомнил то утро, когда он стоял с Кэрин на лестнице библиотеки, и почувствовал, как у него внутри все похолодело. Он Дотронулся до щеки Лорел и вынул попавшую ей в рот прядь волос.
– Нет. Он… – Она замолчала, продолжая тянуть его за рубашку. – Он… не такой. Он бы помог мне. Я просто не хотела… – Она начала задыхаться, и ее рот перекосила ужасная гримаса. – Джо, это начинается. Я чувствую.
– «Скорая помощь»… – начал говорить он, как будто можно было остановить роды. Но он осознавал, что это произойдет независимо от того, приехала «скорая помощь» или нет.
Боже, они изучали это на занятиях. Что он должен делать? В фильмах доктор или акушерка всегда приказывали вскипятить воды. Но что делать с кипяченой водой?
Пот ручьями тек по его лицу, по стеклам очков и стекал за воротник. Он уже однажды испытывал то же самое, это было в школе, перед забегом на четыреста метров в финале соревнований между командами трех штатов. Он помнил, как стоял перед стартом, его сердце бешено колотилось, ноги в кроссовках вспотели, и подошвы зудели.
Сейчас он уже не помнил, как бежал в тот день и вышел ли в финал, помнил только ужас бесконечного ожидания того момента, когда дадут старт.
«Где же эта «скорая»? Она должна была уже приехать. Черт подери, они что, думают, что это обычное растяжение?»
Но, взглянув на часы, Джо увидел, что прошло только четыре минуты с того момента, как он говорил с доктором Эпштейном.
Лорел вскрикнула. Кровь прилила к ее лицу, и оно стало багрово-красным. Он понял, что сейчас у нее начнутся роды…
Боже, а если ребенок перевернулся или еще что-нибудь? А если у нее начнется кровотечение?
Он чувствовал, как в голове у него повышается давление, а в ушах раздается оглушительный шум. Он побежал в ванную, схватил с вешалки чистое полотенце. Вернувшись обратно, он положил полотенце под тело Лорел. Он не знал, что еще надо делать.
– Все нормально, – услышал он чужой, незнакомый, но мягкий голос. – Тужься, если надо.
– А-а!
Когда она начала тужиться, между ногами у нее хлынула вода. Он слышал, что так и должно быть, но сейчас это потрясло его. Чтобы посмотреть, он начал вставать на колени, но вдруг застыл от ужаса.
Вся кровать и полотенце были мокрыми. Но у него не было времени вскипятить воду, найти чистое полотенце и даже перевести дух. Между согнутыми коленями Лорел он увидел темный мокрый кружочек… это была головка ребенка. У него закружилась голова, и он мгновенно почувствовал неспособность действовать, как будто одна его половина находится где-то в отдалении и с высоты смотрит на то, как вторая его половина наблюдает за тем, как совершается это чуда Неужели вот так Господь наблюдал за сотворением мира? Темный кружок увеличивался. Он услышал, как Лорел натужилась и вскрикнула, потом опять и опять… на этот раз сильнее. Он почувствовал, как его руки сами собой раздвинулись и, как будто издалека, потянулись к голове ребенка и медленно вытянули покрытую слизью мокрую голову наружу. И тут он увидел, что кровь сочится на полотенце под Лорел. О Боже.
Джо охватил панический страх. А если пуповина завернулась и держит его? А что, если у Лорел началось кровотечение? Он смутно вспомнил, как в фильме, который показывали в классе, говорили, что в этот момент ребенка надо немного повернуть. Очень осторожно, как будто он держал в руках бабочку, Джо начал вращать ребенка до тех пор, пока не почувствовал, что его плечи высвободились и выдвинулись вперед. Потом появилось длинное липкое тело и две скрюченные красные ножки. Джо со свистом выдохнул.
Поддерживая одной рукой голову ребенка, а другой его крошечную, как у лиллипута, попку, он вскрикнул: – Мальчик… и посмотри… он писает. Струя мочи полилась из пениса, который был меньше мизинца Джо. Ребенок издал приглушенный, испуганный крик… а затем начал громко кричать, двигая руками и ногами, как начинающий пловец, которого по ошибке бросили в глубокую часть бассейна, по лицу и телу ребенка текла кровь. Джо взглянул на Лорел и увидел, что так испугавшая его кровь текла из разрывов, которые образовались, когда ребенок выходил наружу. Он почувствовал облегчение. Конечно, эти разрывы надо будет зашивать, но само кровотечение было неопасным для жизни.
Джо увидел, как огромный живот, в котором был ребенок, уменьшился и стал нормальным. И это вернуло его к действительности. Лорел лежала здесь, тяжело дыша от изнеможения, а он держал в руках только что родившееся живое существо, которое лишь мгновение назад было бугорочком под свободными брюками Лорел. И ощущал, что это настоящий ребенок, настоящее живое существа человек. Сейчас же, чувствуя, как в его руках двигается крошечное мокрое тело новорожденного, которого он только что вынул на свет Божий, он испытал такое потрясение, что начал смеяться. Затем без всякой причины заплакал. Он видел, что Лорел тоже смеется, а по лицу у нее текут слезы.
Джо взглянул на новорожденного мальчика в своих руках, связанного с Лорел пуповиной, которая не казалась ему ни страшной, ни отвратительной, как он себе это представлял раньше, – и тогда, возможно впервые за свои тридцать два года, он почувствовал свою связь с чем-то более сильным, чем он сам. Свою связь с Господом… с загадочной Вселенной. Нет, с чем-то более реальным… с биением нового сердца, с дыханием новой жизни.
Слава Богу, ему представился шанс доказать самому себе, что он мог бы все сделать для Кэрин, если бы она осталась жива. Он не знал, что будет делать потом, но единственное, что он знал, что на такого человека, как Джо Догерти, можно положиться.
Ребенок перестал плакать. Своими ярко-синими глазами он пристально смотрел на него, а крошечной ручонкой ухватился за палец. Джо вдруг почувствовал неожиданный прилив радости, и это потрясло его. Не задумываясь он вдруг сказал: – Адам. Его зовут Адам.
23
Вэл стоял в холле больницы Святого Винсента и спрашивал у сидящей в администраторской чернокожей женщины с выпученными глазами, в какой палате находится Лорел Каррера.
Пока она смотрела алфавитную картотеку, он огляделся и заметил сидящих на скамейках негров и пуэрториканцев; зеленый линолеум был весь испещрен тысячами царапин. Боже, какой притон. И что только он тут делает? Его малютка уже выросла и сама стала матерью, и меньше всех она хотела видеть его. Разве не дала она ему понять много лет назад, как к нему относится, когда убежала ночью, даже не сказав до свидания?
– К сожалению, сэр, Лорел Каррера в списке нет, – сказала ему женщина в окошке.
Чепуха. Он потрогал подбородок и, почувствовав колючую щетину, вспомнил, что не брился. Может, она записана под фамилией мужа?
Ну а если и так. Она все равно не захочет видеть его, так почему бы ему сейчас же не развернуться и не убраться отсюда?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
«Наверное, что-то не так, – подумала она. – Не может быть, чтобы было так больно, во всяком случае, так скоро».
Наконец боль отступила. Но Лорел уже больше не хотела звонить доктору Эпштейну или Энни. Ей хотелось, чтобы сейчас здесь был только один человек. Только один человек был ей нужен сейчас. Она набрала номер, который знала наизусть, и, испытывая нестерпимый страх, прислушалась к гудкам в телефонной трубке.
«О Боже, сделай так, чтобы он был там. Боже, прошу тебя», – молила она.
– Ресторан «Домик Джо», – ответил взволнованный голос, его голос.
Она почувствовала, как рыдания подступают к горлу, затем вспомнила трогательную фигуру невесты на рисунке и постаралась сдержаться. Закрыла глаза, начала дышать медленно и равномерно. Наконец заговорила. Говорила так, как будто звонила из телефонной будки перед тем, как сесть на поезд:
– Джо, это я, Лорел. Кажется, у меня начались роды.
Джо увидел, что входная дверь приоткрыта. Быстрым движением руки он распахнул ее:
– Лорел!
Ответа не было. Он вдруг подумал, что пришел слишком поздно. Сейчас он испытал то же самое, что в ту ужасную ночь, когда ворвался в комнату Кэрин и увидел ее распростертую на полу с перерезанными венами. Огромное чувство вины и боль. Боль от того, что он уже никогда не успеет. Боль от того, что уже ничего нельзя изменить.
– Лорел! – опять крикнул он. Ему показалось, что он услышал едва различимые звуки.
Он окинул взглядом полутемную комнату, увидел лежащий па ковре открытый этюдник. Он обратил внимание на один тщательно выполненный рисунок, на котором был изображен стоящий на задних лапах огромный белый медведь. Казалось, что он вот-вот проглотит стоящую перед ним девушку. В ее фигуре был вызов, руки разведены, рукава широкого, спадающего складками платья съехали до локтя. Рисунок был великолепен, и обе фигуры были как живые. Но больше всего его поразило то, насколько девушка была похожа на саму Лорел. Неужели она сама ощущала, что ее должны съесть живьем?
Мгновение он стоял очарованный увиденным. И вдруг вспомнил, зачем он здесь. Он, не обращая внимания на моросящий дождь, пробежал не останавливаясь целую милю, затем взбежал вверх по лестнице на второй этаж. Сейчас вода капала на ковер с его зеленой армейской куртки, которая была мокрой даже внутри. Он так тяжело дышал, что у него болели ребра, а стекла очков запотели, и ему казалось, что комната вся заполнена паром.
Черт, что же он делает? Почему он не вызвал «скорую» до того, как бросился бежать сюда, как обезумевшая курица?
– Джо, – раздался очень тихий, но четко различимый голос из другой стороны комнаты.
Джо всегда казалось, что в этой спальне остановилось время и что живущие в ней люди находились здесь временно, до тех пор, пока не подвернется что-нибудь более подходящее, как два путника, едущие в разных направлениях, вынужденные провести ночь на вокзале. Оглядев вещи Энни и Лорел, он вдруг поразился, какими разными были сестры… и как необъяснимо было то, что он любит их обеих.
Лорел лежала скорчившись на кровати. На ней был махровый халат, весь скомканный и задравшийся вверх. Ее длинные волосы свисали слипшимися прядями. Белое лицо блестело, как полированное дерево. Она вся была в поту. Он никогда раньше не видел, чтобы Лорел потела. Увидев ее, он вдруг подумал, что она похожа на Мадонну Рафаэля в страшных муках.
Джо наклонился над ней. Он слышал биение своего сердца.
– Лорел, я здесь. Все будет в порядке. – Он изо всех сил старался подавить страх, все сильнее охватывавший его, и вспомнить все, чему их учили. – Когда это началось? Какие интервалы между приступами боли?
Лорел затрясла головой, стараясь четче выговаривать слова:
– Без интервалов.
Между приступами не было интервалов, значит, это были последние схватки. О Боже, почему она не позвонила ему раньше?
Джо вдруг ощутил приступ негодования. Зачем, черт возьми, она вообще позвонила ему? Как он ввязался в это? Почему он не отказался, когда она попросила его стать ее напарником? И почему у него не было мужества признаться себе, что он сделал это только для того, чтобы сделать больно Энни?
Лорел вовсе не впутывала его в это. Да, конечно, она его всегда беспокоила. Но он так злился на себя, что с трудом мог сосредоточиться.
А если разобраться, то какое у него было право злиться на Энни за то, что она обвинила его. «Давай, давай признавайся, ведь это действительно мог быть твой ребенок». Он вспомнил ту ночь, когда Лорел поцеловала его, он помнил, как ему хотелось отнести ее тут же в кровать. И разве с тех пор, наблюдая, как увеличивается ее живот, не испытывал он того же желания где-то в самых потаенных уголках своей души? И все больше и больше восхищался ею. Восхищался тем, как она справлялась со всем этим, не скуля и не стараясь обвинить в этом кого-либо другого, а просто спокойно принимая все происходящее. Она даже самостоятельно приняла решение о том, чтобы отдать ребенка, и при этом не стонала и не плакала ни у кого на груди.
Устыдившись своего желания убежать, Джо резким движением сбросил куртку и положил руку на живот Лорел. Он почувствовал движение мышц под ладонью и испугался. Он вдруг подумал о землетрясении, неудержимом и неизбежном, и ощутил свою полную беспомощность. Что мог он сделать? Ведь, черт возьми, он не врач.
Где, черт его дери, Эпштейн? Позвонила ли ему Лорел?
Что-то острое вонзилось ему в руку, как будто это были зубы. Он оглянулся и увидел, что Лорел с силой ухватилась за его руку, и пальцы ее были бескровными и такими прозрачными, что можно было видеть кости, как на рентгеновском снимке.
– Джо… я боюсь, – проговорила она, задыхаясь. «Я тоже, детка. Я до смерти боюсь».
– Что сказал доктор? – спросил он.
– Я… я не говорила с ним. После того, как я позвонила тебе… я должна была… лечь. О Боже, как больно! – Она вся сжалась еще сильнее, а лицо ее перекосилось от боли.
– Где номер телефона?
– В маленькой голубой записной книжке в парте под телефоном.
– Я сейчас вернусь. Держись, Лорел!
Он нашел голубую телефонную книжку именно там, где сказала Лорел, в парте, куда школьники когда-то прятали свои буквари и бутерброды с ореховой пастой и джемом. Он нашел номер телефона Эпштейна, но руки его так дрожали, что он дважды набрал не те цифры. Ему ответил уставший голос, который спросил, срочное ли у него дело или он просто хочет что-нибудь передать доктору.
– Черт возьми, это очень срочно! – прорычал он. Через минуту доктор перезвонил и сказал, что надо как можно быстрее отвезти Лорел в больницу Святого Винсента. «Скорая» будет через пять минут. Затем Джо попытался позвонить Энни в магазин. Девушка, у которой был такой юный голос, что можно было подумать, что она продает сладости, изготовленные на уроках кулинарии в школе, сказала ему, что Энни нет. Он попросил передать ей, что он везет Лорел в больницу, и девушка испуганно пообещала сделать все возможное, чтобы найти Энни.
В ожидании «скорой» Джо вспомнил, как еще в школе он поспорил со своим лучшим другом Тедди Плаурайтом. Тедди поставил доллар, утверждая, что он не сможет простоять на голове пять минут. Он знал, что Джо наверняка клюнет на эту удочку, считая, что ничего не стоит это сделать. Пять минут? Черт подери, он простоит десять минут и покажет этому самодовольному Тедди. Но, встав на голову, он почувствовал, как кровь начала пульсировать в голове, как глаза наливаются кровью, а в ушах шумит, и пять минут показались ему целым годом.
То же самое он ощущал сейчас. Ему казалось, что он вот уже пять минут стоит на голове… а ему надо простоять еще пять минут.
Он увидел, что Лорел лежит на спине, держа руками колени, а между сдвинувшимися полами халата был виден огромный, круглый, как белая луна, живот. Он стоял у ее кровати и вдруг ощутил нереальность ситуации… ему казалось, что он был свидетелем какого-то старинного обряда, на который вход мужчинам был запрещен.
Все застыло, как будто земля перестала вращаться и просто висела в небе. Джо стало жарко, и он вспомнил, что все еще был в свитере. Он снял его и бросил на ковер.
– «Скорая» прибудет с минуты на минуту, – сказал он Лорел. – Доктор Эпштейн ждет тебя в больнице.
– Я… думаю… я не смогу… ой-ой!
Джо изо всех сил старался вспомнить дыхательные упражнения, которые они разучивали в классе.
– Вдохни глубже, – приказал он ей, наклонившись так близко, что их губы почти соприкасались. Он ощутил ее дыхание. – Дыши равномернее. Вот так. Старайся делать вдох в начале схватки и выдыхать в конце. Отлично. Вот так. Ты все правильно делаешь.
Лорел глубоко дышала еще несколько минут, затем откинулась назад, ухватившись за край его рубашки, как тонущий человек. Он посмотрел вниз и увидел, что красно-синяя ткань его рубашки в ее кулаках похожа на два сюрреалистических букета.
– Нет, – выкрикнула она. – Я не смогу! О Боже… пожалуйста, не заставляй меня делать это!
У Джо было такое чувство, будто он дотронулся до оголенного электрического провода и его, как ударом хлыста, дернуло током. Хотя он и сидел, его чуть качнуло. Но, взяв себя в руки, он инстинктивно обнял Лорел.
– Ты сможешь, – сказал он Лорел. – Ты сможешь.
– Джо… – Их лица были так близко, он чувствовал движение ее губ, и это прикосновение было так приятно, что сердце у него начало сильно биться. – Я никогда не переставала любить тебя. Пожалуйста… Извини… я… Я не хотела говорить Энни неправду… Я просто… я просто хотела, чтобы это был… твой ребенок. Ты ведь не ненавидишь меня?
– Нет, Лорел. Я никогда не смог бы возненавидеть тебя! – Он гладил ее влажные, теплые волосы и не понимал, какие чувства испытывает.
Он не знал и не мог объяснить себе свои чувства по отношению к Лорел. Влюблен ли он в нее? Нет, невозможно. Но он ощущал, что его чувство не было чисто братским.
– Я не любила его, – проговорила она, тяжело дыша. – Джес был мне безразличен, – простонала она. – Он даже не знает… о ребенке. Я не сказала ему.
– Ты что, боялась, что он откажется от ребенка? – Джо вспомнил то утро, когда он стоял с Кэрин на лестнице библиотеки, и почувствовал, как у него внутри все похолодело. Он Дотронулся до щеки Лорел и вынул попавшую ей в рот прядь волос.
– Нет. Он… – Она замолчала, продолжая тянуть его за рубашку. – Он… не такой. Он бы помог мне. Я просто не хотела… – Она начала задыхаться, и ее рот перекосила ужасная гримаса. – Джо, это начинается. Я чувствую.
– «Скорая помощь»… – начал говорить он, как будто можно было остановить роды. Но он осознавал, что это произойдет независимо от того, приехала «скорая помощь» или нет.
Боже, они изучали это на занятиях. Что он должен делать? В фильмах доктор или акушерка всегда приказывали вскипятить воды. Но что делать с кипяченой водой?
Пот ручьями тек по его лицу, по стеклам очков и стекал за воротник. Он уже однажды испытывал то же самое, это было в школе, перед забегом на четыреста метров в финале соревнований между командами трех штатов. Он помнил, как стоял перед стартом, его сердце бешено колотилось, ноги в кроссовках вспотели, и подошвы зудели.
Сейчас он уже не помнил, как бежал в тот день и вышел ли в финал, помнил только ужас бесконечного ожидания того момента, когда дадут старт.
«Где же эта «скорая»? Она должна была уже приехать. Черт подери, они что, думают, что это обычное растяжение?»
Но, взглянув на часы, Джо увидел, что прошло только четыре минуты с того момента, как он говорил с доктором Эпштейном.
Лорел вскрикнула. Кровь прилила к ее лицу, и оно стало багрово-красным. Он понял, что сейчас у нее начнутся роды…
Боже, а если ребенок перевернулся или еще что-нибудь? А если у нее начнется кровотечение?
Он чувствовал, как в голове у него повышается давление, а в ушах раздается оглушительный шум. Он побежал в ванную, схватил с вешалки чистое полотенце. Вернувшись обратно, он положил полотенце под тело Лорел. Он не знал, что еще надо делать.
– Все нормально, – услышал он чужой, незнакомый, но мягкий голос. – Тужься, если надо.
– А-а!
Когда она начала тужиться, между ногами у нее хлынула вода. Он слышал, что так и должно быть, но сейчас это потрясло его. Чтобы посмотреть, он начал вставать на колени, но вдруг застыл от ужаса.
Вся кровать и полотенце были мокрыми. Но у него не было времени вскипятить воду, найти чистое полотенце и даже перевести дух. Между согнутыми коленями Лорел он увидел темный мокрый кружочек… это была головка ребенка. У него закружилась голова, и он мгновенно почувствовал неспособность действовать, как будто одна его половина находится где-то в отдалении и с высоты смотрит на то, как вторая его половина наблюдает за тем, как совершается это чуда Неужели вот так Господь наблюдал за сотворением мира? Темный кружок увеличивался. Он услышал, как Лорел натужилась и вскрикнула, потом опять и опять… на этот раз сильнее. Он почувствовал, как его руки сами собой раздвинулись и, как будто издалека, потянулись к голове ребенка и медленно вытянули покрытую слизью мокрую голову наружу. И тут он увидел, что кровь сочится на полотенце под Лорел. О Боже.
Джо охватил панический страх. А если пуповина завернулась и держит его? А что, если у Лорел началось кровотечение? Он смутно вспомнил, как в фильме, который показывали в классе, говорили, что в этот момент ребенка надо немного повернуть. Очень осторожно, как будто он держал в руках бабочку, Джо начал вращать ребенка до тех пор, пока не почувствовал, что его плечи высвободились и выдвинулись вперед. Потом появилось длинное липкое тело и две скрюченные красные ножки. Джо со свистом выдохнул.
Поддерживая одной рукой голову ребенка, а другой его крошечную, как у лиллипута, попку, он вскрикнул: – Мальчик… и посмотри… он писает. Струя мочи полилась из пениса, который был меньше мизинца Джо. Ребенок издал приглушенный, испуганный крик… а затем начал громко кричать, двигая руками и ногами, как начинающий пловец, которого по ошибке бросили в глубокую часть бассейна, по лицу и телу ребенка текла кровь. Джо взглянул на Лорел и увидел, что так испугавшая его кровь текла из разрывов, которые образовались, когда ребенок выходил наружу. Он почувствовал облегчение. Конечно, эти разрывы надо будет зашивать, но само кровотечение было неопасным для жизни.
Джо увидел, как огромный живот, в котором был ребенок, уменьшился и стал нормальным. И это вернуло его к действительности. Лорел лежала здесь, тяжело дыша от изнеможения, а он держал в руках только что родившееся живое существо, которое лишь мгновение назад было бугорочком под свободными брюками Лорел. И ощущал, что это настоящий ребенок, настоящее живое существа человек. Сейчас же, чувствуя, как в его руках двигается крошечное мокрое тело новорожденного, которого он только что вынул на свет Божий, он испытал такое потрясение, что начал смеяться. Затем без всякой причины заплакал. Он видел, что Лорел тоже смеется, а по лицу у нее текут слезы.
Джо взглянул на новорожденного мальчика в своих руках, связанного с Лорел пуповиной, которая не казалась ему ни страшной, ни отвратительной, как он себе это представлял раньше, – и тогда, возможно впервые за свои тридцать два года, он почувствовал свою связь с чем-то более сильным, чем он сам. Свою связь с Господом… с загадочной Вселенной. Нет, с чем-то более реальным… с биением нового сердца, с дыханием новой жизни.
Слава Богу, ему представился шанс доказать самому себе, что он мог бы все сделать для Кэрин, если бы она осталась жива. Он не знал, что будет делать потом, но единственное, что он знал, что на такого человека, как Джо Догерти, можно положиться.
Ребенок перестал плакать. Своими ярко-синими глазами он пристально смотрел на него, а крошечной ручонкой ухватился за палец. Джо вдруг почувствовал неожиданный прилив радости, и это потрясло его. Не задумываясь он вдруг сказал: – Адам. Его зовут Адам.
23
Вэл стоял в холле больницы Святого Винсента и спрашивал у сидящей в администраторской чернокожей женщины с выпученными глазами, в какой палате находится Лорел Каррера.
Пока она смотрела алфавитную картотеку, он огляделся и заметил сидящих на скамейках негров и пуэрториканцев; зеленый линолеум был весь испещрен тысячами царапин. Боже, какой притон. И что только он тут делает? Его малютка уже выросла и сама стала матерью, и меньше всех она хотела видеть его. Разве не дала она ему понять много лет назад, как к нему относится, когда убежала ночью, даже не сказав до свидания?
– К сожалению, сэр, Лорел Каррера в списке нет, – сказала ему женщина в окошке.
Чепуха. Он потрогал подбородок и, почувствовав колючую щетину, вспомнил, что не брился. Может, она записана под фамилией мужа?
Ну а если и так. Она все равно не захочет видеть его, так почему бы ему сейчас же не развернуться и не убраться отсюда?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69