Она чувствовала себя слабой и больной, как будто за последние полчаса стала старухой. И почему так темно? На лестничных площадках этажом выше и ниже горели лампочки, и все же ей казалось, что она спускается в пещеру.
Ребенок Джо.
Неужели за те долгие часы, которые они провели вместе, она не сумела разглядеть в нем лицемера?
Джо… добрый, очаровательный Джо… Неужели человек, которого она, без сомнения, очень любила, был внутри совершенно другим? Как мог он утверждать, что любит ее, после того, как спал с ее сестрой?
Нет, нет, Джо! Нет, это невозможно.
Только несколько минут назад она могла поклясться, что Джо любит ее, поклясться своей жизнью. Но сейчас…
Она вспомнила белое, как простыня, лицо Лорел, казавшейся испуганной и в то же время дерзкой… как будто она защищала его. Какой смысл ей было лгать? Зачем ей поступать так ужасно?
У Энни подкосились ноги, и она повисла на перилах, закрыв лицо, чтобы сдержать рыдания. Как мог он так поступить по отношению к ней? По отношению к Лорел? Как?
А Лорел, будь она проклята, как могла она это сделать? Как могла она быть с ним? И как могла она быть такой глупой, такой наивной? Как могла она забеременеть в восемнадцать лет?
Энни опустилась и села на ступеньки, стараясь представить себе, как это могло произойти. Лорел рассказала ему о своих чувствах, а добрый Джо поверил всему и не хотел оскорблять ее. После этого он начал видеть Лорел в другом свете… не в тот первый раз или даже во второй… но позже, спустя неделю, а может, и месяц он стал замечать, что она становилась все более и более привлекательной. И удивительно красивой. А затем, возможно, они пошли в кино или пообедать, как раньше, когда они ходили втроем, не подозревая о том, что что-нибудь может произойти, а вот теперь это произошло.
Ее охватила такая ярость, что она не просто встала на ноги, а вскочила, как будто ее подбросило взрывной волной.
Будь он проклят. Как осмелился он давать мне понять, что любит меня? Что мы… о Боже!
Или он думал, что она не узнает, что это останется их с Лорел секретом? Минутной ошибкой, которую он никогда больше не совершит. И действительно, если бы Лорел не забеременела, она бы ничего не узнала.
Один… два… три… четыре. Спускаясь, она считала каждую ступеньку, как будто это помогло бы ей прийти к какому-то выводу, найти ответ, как пережить все это.
Она уже подошла к выкрашенной коричневой краской двери в квартиру Джо. Круглое смотровое стекло взирало на нее, как глаз мертвого человека. Она постучала. Затем позвонила опять и опять, затем опять постучала. Каждый удар отзывался болью в суставах.
Джо подошел очень тихо, она даже не заметила как открылась дверь. Он был босиком, а в руке держал кружку с кофе, и на нем все еще была та одежда в которой он ходил на вечеринку: джинсы и белая рубашка с засученными выше локтя рукавами. Ей казалось, что она стоит далеко от него и смотрит через сильный телескоп и видит с невероятной четкостью каждый волосок его давно не бритой бороды и даже золотистые пятнышки на радужной оболочке. Из комнаты доносилась музыка. Это была джазовая мелодия в исполнении трубача Стэнли Турентайна. Но откуда она могла это знать? Она почти никогда не слушала джаз, который так любил Джо. Она предпочитала рок. У нее было ощущение, что все ее чувства обострились.
– Энни, – широко улыбнулся Джо, но улыбка тут же исчезла. – Энни, что случилось? Боже, с тобой все в порядке?
Она кивнула но не могла сказать ни слова.
– Опять Лорел? Она была не в себе на вечеринка как будто собиралась сообщить что-то ужасное.
Энни вдруг показалось, что он схватил ее и начал трясти, и от этого голос ее освободился, и она сказала:
– Да она мне… мне кое-что сообщила. – Энни метнула на него холодный взгляд: – Она беременна.
– Боже!
Джо сделал шаг назад, чтобы впустить ее в квартиру, но чуть споткнулся и потерял равновесие. Чтобы удержаться, он развел руки в стороны, и от этого жидкость из кружки выплеснулась на потертый половик у ее ног и на обои на стене.
– Боже, – повторил он.
Энни прошла мимо него, вспомнив, что даже не надела тапочки, только когда почувствовала, что ступает босыми ногами по пролитому кофе. Под пальто, которое она накинула, выходя из двери своей комнаты в коридор, на ней все еще была пижама. Она, видима выглядела ужасно. Ненакрашенная, с волосами, торчащими вверх мокрыми клочьями в тех местах, где она вытерла их полотенцем. Но какое это теперь имеет значение? Она не будет спать с Джо ни сейчас, ни вообще никогда.
Даже не подумав снять пальто или вытереть мокрые ноги, она прошла из узкой прихожей в комнату, застеленную ковром с зигзагообразным рисунком. Она услышала, как за спиной у нее захлопнулась дверь, и, оглянувшись, увидела, что Джо остался стоять у двери, а не пошел за ней. Линия следов на полу от ее мокрых ног была направлена в его сторону и, казалось, обвиняла его.
Затем, сделав три широких шага, он оказался около нее и протянул руки, чтобы помочь ей снять пальто. Энни отпрянула от него и ударилась бедром о край кровати. Вокруг было множество острых углов: громоздкая дубовая мебель, низкий стеклянный столик, на котором стояло два кованых железных подсвечника, и все это, казалось, было готово броситься на нее. Со старой киноафиши на нее смотрел Хэмфри Богарт, он был в шинели, с опущенной вниз сигаретой в углу рта.
– Не надо, – сказала она.
Джо опустил руки. Он казался испуганным. Более того – потрясенным… и даже озадаченным. Как будто она сорвала маску и под ней увидела лицо, ничего общего не имеющее с лицом того человека, которого она знала. Это было лицо незнакомца.
Затем, вдруг ощутив надежду, Энни подумала, не было ли это какой-то нелепой ошибкой или странным сном. Может, ей приснилось, что Лорел сказала о своей беременности, о том, что отцом ребенка был Джо?
– Боже, Энни, что происходит? – Он схватил ее за локоть, и она почувствовала, как его пальцы сжимают ее локоть и впиваются в ее тело. – Послушай, ты что, думаешь, что я знал об этом? Ты из-за этого разозлилась? Ты думаешь, что Лорел сказала мне об этом и я скрыл все от тебя?
– Прекрати, – прошипела она. Она не могла поверить в то, что он обманывает ее, притворяется, что ничего не знает.
– Прекратить что? Я, черт подери, даже не знаю, о чем ты говоришь.
– Как ты можешь… вот так стоять здесь… и вести себя так… как будто ты ничего не знал? Ты – негодяй.
Она увидела, как его шея начала краснеть с обеих сторон, а глаза ярко заблестели. Она видела его таким лишь однажды, когда он был очень зол. Затем, с трудом сдерживаясь, он отпустил ее руку и, отступив назад, стоял, вытянув свои руки вперед так, как будто хотел остановить несущийся на него автомобиль. На стене, у него за спиной, висела репродукция абстрактной картины с видом Лихтенштейна в красно-черных тонах, готовая, казалось, броситься на нее. Рядом висела другая картина маленького размера Это было меню ресторана Джо, которое много лет назад было разрисовано Лорел. Это был изящный рисунок с огромным количеством птиц: два плачущих голубя, зимородок, павлин и стайка крошечных воробьев. Джо, видимо, вставил его в рамку и повесил на стену, пока ее не было. Боже, может, он действительно любит ее? Она вдруг почувствовала в груди резкий приступ боли.
– Ну что ж, я вижу, ты не хочешь сесть и обсудить все спокойно, но не могла бы ты сделать мне одолжение и сказать, из-за чего, черт подери, ты так разъярена. – Он говорил медленно, тщательно выговаривая каждое слово, как будто стараясь этим успокоить себя. – Я считаю, что если меня собираются повесить, то, по крайней мере, я имею право сначала узнать, в чем меня обвиняют.
– Лорел сказала мне. О тебе и… и обо всем.
Вот он. Этот виноватый блеск в глазах. Нет никакого сомнения. Так он собирался скрыть это от нее. Энни хотела ударить его, сделать ему больно, заставить его страдать так, как страдала она сама.
– О чем – «обо всем»? О чем она могла тебе сказать? – Лицо его сжалось в кулак, и стало невозможно понять, о чем он думает. – Я предвидел, что это случится. Я предвидел, что, как только какой-нибудь смазливый парень с артистической внешностью возьмет ее за руку, она влюбится в него и забудет о своих чувствах ко мне и ей даже станет стыдно. Я не понимаю, из-за чего ты так расстроилась. Ведь это касается Лорел и меня. И не имеет к тебе никакого отношения.
Не имеет к ней никакого отношения? Она почувствовала в голове страшное давление, как будто череп ее вот-вот разорвется на части.
– Так в чем дело? – Джо мрачно смотрел на нее. – Давай начнем сначала. И давай все обсудим спокойно. Лорел забеременела? – Он пальцами погладил ее волосы. – Ты в этом уверена? Черт подери, предположим, они с каким-то парнем зашли слишком далеко, и сейчас у нее задержка и она готова поднять шум…
– Джо… – Энни казалось, что она кричит, но ее голос почему-то звучал абсолютно нормально, даже необычно тихо, как приглушенный колокольчик на фоне громкого колокола. – Джо, я не могу поверить, что ты это говоришь… стараешься сделать вид, что это не ты. Я знаю все, черт возьми.
– Ты думаешь… я… – Он стоял, наклонив голову в сторону, и смотрел на нее, не веря своим глазам, как человек, арестованный за преступление, которого он не совершал. Он покачал головой, и на стеклах его очков заблестели маленькие квадратики света.
– Я не думаю, я знаю. И если ты когда-либо еще подойдешь к Лорел, или попытаешься заговорить с ней, или даже позвонить… если даже хоть раз ты осмелишься кивнуть ей… клянусь Богом, я найду способ засадить тебя. Я заставлю Лорел сказать, что ее изнасиловали. Я скажу, что это ты ее изнасиловал. Джо, как ты мог? Как ты мог сделать это? – Она зарыдала, и все ее тело начало сотрясаться. Она чуть отступила и в изнеможении прислонилась к стене справа. – Я доверяла тебе, Лорел доверяла тебе. Как ты мог так поступить по отношению к нам?
– Но я ничего не сделал.
– Прекрати лгать.
– Черт подери, ты можешь меня выслушать? Вдруг кулак Джо сделал петлю прямо перед ней, и она почувствовала прикосновение струи воздуха к щеке, затем кулак ударился о стену в нескольких сантиметрах от ее головы. Раздался треск, и маленькие осколки штукатурки, как крупицы града, ударили ее по щеке, и она почувствовала запах известки и даже ощутила ее вкус на языке.
От потрясения Энни не могла двинуться. Ей казалось, что она вот-вот упадет. Она сжала колени и прислонилась к стене. Все тело ее одеревенело.
«Этот удар предназначался мне. Он хотел ударить меня».
О Боже, как случилось, что после тех сладких мгновений, которые она испытала несколько часов назад все обернулось таким образом?
Энни вспомнила, как однажды, очень давно, в Сан-Франциско они ехали по канатной дороге и на крутом спуске отказали тормоза. Раздался жуткий скрежет, все замерли, а один мужчина даже выпрыгнул из кабины. Ей очень хотелось уткнуться в юбку Муси, но, понимая, что от этого ничего не изменится, она, несмотря на свой страх, заставила себя смотреть, как другая кабина резко свернула в сторону, чтобы не столкнуться с ними, и казалось, что мостовая взревела, как огромная волна. И хуже всего была резкая боль в животе от того, что она осознавала невозможность ни остановить машину, ни спрыгнуть с нее.
Только благодаря божьей милости, во всяком случае, так сказала ей Муся, они ударились о стоящий посередине дороги фургон, который с дребезжанием остановил движение кабины. И каким-то чудом никто, кроме выпрыгнувшего человека, не пострадал.
Но сейчас никакое чудо не могло остановить ту кабину с испорченными тормозами, в которой находились они с Джо. Независимо от того, спрыгнула бы она или осталась, спастись она не могла.
«Две ступеньки… три… пять… семь… восемь», – считала она, взбираясь вверх. Сейчас она была на площадке своего этажа и открывала дверь, чтобы войти, и никак не могла справиться с ключом, который, казалось, так и хотел выпрыгнуть из ее рук. Когда она щелкнула выключателем и включила свет, спавшая на диване в гостиной Лорел вскочила и глядела на нее из-под опущенных век.
– Энни! – выкрикнула она. – Что случилось? Ты выглядишь так, как будто тебя били. Где ты была? Что случилось?
И в этот момент все, что накопилось у нее внутри, вырвалось наружу. Спотыкаясь, Энни опустилась на стул около дивана, закрыла руками глаза, чтобы защитить их от света, лучи которого казались острее ножей.
– Джо… Я сказала ему… – Голос ее с трудом прорывался сквозь быстрые сдавленные рыдания. – Но он… он сказал… – Она замолчала, вспомнив тот потрясенный, обиженный взгляд, которым он смотрел на нее.
И тут она осознала весь ужас того, что ожидало ее впереди, так как услышала, что Лорел тихо и удивленно выкрикнула:
– Но, Энни, я не предполагала, что ты подумаешь, что это Джо… это только так получилось. Джо… он не… он никогда… – Затем в ее глазах появился странный дерзкий взгляд, а голос стал громче и даже увереннее. – Мне хотелось, чтобы это был он. Мне и сейчас этого хочется.
Энни не могла поверить тому, что она слышала. Она подняла глаза и бросила гневный взгляд на сестру. Медленно, так, чтобы на этот раз не было никакой ошибки, она спросила:
– Ты говоришь теперь, что Джо не отец твоего ребенка? И что вы с ним не были любовниками?
– Это парень из школы, – сказала Лорел. – Джес Гордон. Я познакомилась с ним в Бруклине. Это было… нет, я не была влюблена в него.
– Но ты влюблена в Джо?
Лорел смотрела ей прямо в глаза, приподняв подбородок, как бы бросая вызов.
– Да. – И ни извинения, ни оправдания.
– Почему ты тогда соврала? Почему ты сказала мне что… – Она начала задыхаться и сжала губы, чтобы остановить рыдания.
«Я даже не дала ему возможности все объяснить. Я не поверила ему. Боже, о Боже, простит ли он меня когда-нибудь?»
Спокойно, четким голосом, в котором не было сожаления, Лорел ответила:
– Энни, я не говорила тебе, что Джо – отец ребенка. Это ты сама так решила.
Ярость охватила Энни. Она вскочила, как будто ее подбросила невидимая сила.
– Будь ты проклята, Лорел, разве ты не хотела, чтобы я так решила. Как ты смеешь! Возможно, ты не говорила этих слов, но ты хотела, чтобы я поверила, что это был Джо!
– Я не хотела этого. Но когда я увидела, что ты неправильно поняла меня, то… – Ее глаза сузились, и Энни увидела, что она дрожит. – Ты любишь его? Ты хочешь, чтобы он стал твоим мужем. Ты расстраиваешься не из-за меня, не потому, что я беременна. Ты расстраиваешься из-за Джо. Ты бесишься потому, что ты подумала, что потеряла его. Разве это не так? – Ее голос звучал угрожающе.
Не в силах сдержаться, Энни бросилась вперед, схватила худые плечи Лорел и начала трясти ее:
– Как ты могла? Боже, как ты могла? Я всегда заботилась о тебе, я делала для тебя все. Как ты могла так поступить? Как?
Своими ясными глазами, выделяющимися на фоне совершенно бледного лица Лорел пристально вглядывалась в Энни, прямо в ее затылок.
– Ты никогда не спрашивала меня, – сказала она с такой резкостью, которая была совершенно несвойственна той Лорел, которую знала Энни. – Ты просто решила что, куда бы ты ни поехала я последую за тобой… но, Энни, ты никогда меня не спрашивала. Я всегда делала то, что ты хотела. Поэтому сейчас, может быть, наступила моя очередь. Возможно, хоть один раз я хочу быть первой.
Энни отступила назад, потрясенная силой той неожиданной ненависти, которую она ощутила. Как может она так ненавидеть свою собственную сестру? Но сейчас она ненавидела ее. Она ненавидела Лорел так сильно, что с трудом сдерживалась, чтобы не ударить ее.
– Ну что ж, делай, что хочешь, – резко бросила она. – Но не думай, что я окажусь рядом в тот момент, когда я буду тебе по-настоящему нужна.
19
Сквозь закрытое ставнями окно, на котором висело объявление «Сдается в аренду», Энни пристально всматривалась в пустое помещение. Да район не очень привлекательный – Девятая авеню между Четырнадцатой и Пятнадцатой улицами, да и сам магазин затесался между отвратительной парикмахерской и ремонтной мастерской, в витрине которой стояла пара старых телевизоров, и голубоватый свет их экранов поблескивал на снегу на мостовой.
Неужели это то, что ей нужно? Вздрагивая при каждом порыве ветра Энни пристально смотрела на адрес, написанный Эмметом на обратной стороне кулинарного рецепта. Да это то самое место. Но, Боже, какая дыра! Она заметила пустые пивные бутылки, валяющиеся у двери, и сердце у нее защемило еще сильнее.
Эммет сказал, что раньше здесь была кондитерская, и по-видимому, сзади есть большая кухня. Возможно, внутри все не так ужасно, как кажется снаружи. Может, ей понравится помещение, когда она увидит его внутри…
Последнее помещение, которое она смотрела, находилось на Гудзон-стрит и казалось совершенно идеальным. Оно было расположено рядом с Гринвилледж и почти не требовало ремонта. Но арендная плата была в три раза больше.
Энни посмотрела на часы. Без четверти двенадцать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
Ребенок Джо.
Неужели за те долгие часы, которые они провели вместе, она не сумела разглядеть в нем лицемера?
Джо… добрый, очаровательный Джо… Неужели человек, которого она, без сомнения, очень любила, был внутри совершенно другим? Как мог он утверждать, что любит ее, после того, как спал с ее сестрой?
Нет, нет, Джо! Нет, это невозможно.
Только несколько минут назад она могла поклясться, что Джо любит ее, поклясться своей жизнью. Но сейчас…
Она вспомнила белое, как простыня, лицо Лорел, казавшейся испуганной и в то же время дерзкой… как будто она защищала его. Какой смысл ей было лгать? Зачем ей поступать так ужасно?
У Энни подкосились ноги, и она повисла на перилах, закрыв лицо, чтобы сдержать рыдания. Как мог он так поступить по отношению к ней? По отношению к Лорел? Как?
А Лорел, будь она проклята, как могла она это сделать? Как могла она быть с ним? И как могла она быть такой глупой, такой наивной? Как могла она забеременеть в восемнадцать лет?
Энни опустилась и села на ступеньки, стараясь представить себе, как это могло произойти. Лорел рассказала ему о своих чувствах, а добрый Джо поверил всему и не хотел оскорблять ее. После этого он начал видеть Лорел в другом свете… не в тот первый раз или даже во второй… но позже, спустя неделю, а может, и месяц он стал замечать, что она становилась все более и более привлекательной. И удивительно красивой. А затем, возможно, они пошли в кино или пообедать, как раньше, когда они ходили втроем, не подозревая о том, что что-нибудь может произойти, а вот теперь это произошло.
Ее охватила такая ярость, что она не просто встала на ноги, а вскочила, как будто ее подбросило взрывной волной.
Будь он проклят. Как осмелился он давать мне понять, что любит меня? Что мы… о Боже!
Или он думал, что она не узнает, что это останется их с Лорел секретом? Минутной ошибкой, которую он никогда больше не совершит. И действительно, если бы Лорел не забеременела, она бы ничего не узнала.
Один… два… три… четыре. Спускаясь, она считала каждую ступеньку, как будто это помогло бы ей прийти к какому-то выводу, найти ответ, как пережить все это.
Она уже подошла к выкрашенной коричневой краской двери в квартиру Джо. Круглое смотровое стекло взирало на нее, как глаз мертвого человека. Она постучала. Затем позвонила опять и опять, затем опять постучала. Каждый удар отзывался болью в суставах.
Джо подошел очень тихо, она даже не заметила как открылась дверь. Он был босиком, а в руке держал кружку с кофе, и на нем все еще была та одежда в которой он ходил на вечеринку: джинсы и белая рубашка с засученными выше локтя рукавами. Ей казалось, что она стоит далеко от него и смотрит через сильный телескоп и видит с невероятной четкостью каждый волосок его давно не бритой бороды и даже золотистые пятнышки на радужной оболочке. Из комнаты доносилась музыка. Это была джазовая мелодия в исполнении трубача Стэнли Турентайна. Но откуда она могла это знать? Она почти никогда не слушала джаз, который так любил Джо. Она предпочитала рок. У нее было ощущение, что все ее чувства обострились.
– Энни, – широко улыбнулся Джо, но улыбка тут же исчезла. – Энни, что случилось? Боже, с тобой все в порядке?
Она кивнула но не могла сказать ни слова.
– Опять Лорел? Она была не в себе на вечеринка как будто собиралась сообщить что-то ужасное.
Энни вдруг показалось, что он схватил ее и начал трясти, и от этого голос ее освободился, и она сказала:
– Да она мне… мне кое-что сообщила. – Энни метнула на него холодный взгляд: – Она беременна.
– Боже!
Джо сделал шаг назад, чтобы впустить ее в квартиру, но чуть споткнулся и потерял равновесие. Чтобы удержаться, он развел руки в стороны, и от этого жидкость из кружки выплеснулась на потертый половик у ее ног и на обои на стене.
– Боже, – повторил он.
Энни прошла мимо него, вспомнив, что даже не надела тапочки, только когда почувствовала, что ступает босыми ногами по пролитому кофе. Под пальто, которое она накинула, выходя из двери своей комнаты в коридор, на ней все еще была пижама. Она, видима выглядела ужасно. Ненакрашенная, с волосами, торчащими вверх мокрыми клочьями в тех местах, где она вытерла их полотенцем. Но какое это теперь имеет значение? Она не будет спать с Джо ни сейчас, ни вообще никогда.
Даже не подумав снять пальто или вытереть мокрые ноги, она прошла из узкой прихожей в комнату, застеленную ковром с зигзагообразным рисунком. Она услышала, как за спиной у нее захлопнулась дверь, и, оглянувшись, увидела, что Джо остался стоять у двери, а не пошел за ней. Линия следов на полу от ее мокрых ног была направлена в его сторону и, казалось, обвиняла его.
Затем, сделав три широких шага, он оказался около нее и протянул руки, чтобы помочь ей снять пальто. Энни отпрянула от него и ударилась бедром о край кровати. Вокруг было множество острых углов: громоздкая дубовая мебель, низкий стеклянный столик, на котором стояло два кованых железных подсвечника, и все это, казалось, было готово броситься на нее. Со старой киноафиши на нее смотрел Хэмфри Богарт, он был в шинели, с опущенной вниз сигаретой в углу рта.
– Не надо, – сказала она.
Джо опустил руки. Он казался испуганным. Более того – потрясенным… и даже озадаченным. Как будто она сорвала маску и под ней увидела лицо, ничего общего не имеющее с лицом того человека, которого она знала. Это было лицо незнакомца.
Затем, вдруг ощутив надежду, Энни подумала, не было ли это какой-то нелепой ошибкой или странным сном. Может, ей приснилось, что Лорел сказала о своей беременности, о том, что отцом ребенка был Джо?
– Боже, Энни, что происходит? – Он схватил ее за локоть, и она почувствовала, как его пальцы сжимают ее локоть и впиваются в ее тело. – Послушай, ты что, думаешь, что я знал об этом? Ты из-за этого разозлилась? Ты думаешь, что Лорел сказала мне об этом и я скрыл все от тебя?
– Прекрати, – прошипела она. Она не могла поверить в то, что он обманывает ее, притворяется, что ничего не знает.
– Прекратить что? Я, черт подери, даже не знаю, о чем ты говоришь.
– Как ты можешь… вот так стоять здесь… и вести себя так… как будто ты ничего не знал? Ты – негодяй.
Она увидела, как его шея начала краснеть с обеих сторон, а глаза ярко заблестели. Она видела его таким лишь однажды, когда он был очень зол. Затем, с трудом сдерживаясь, он отпустил ее руку и, отступив назад, стоял, вытянув свои руки вперед так, как будто хотел остановить несущийся на него автомобиль. На стене, у него за спиной, висела репродукция абстрактной картины с видом Лихтенштейна в красно-черных тонах, готовая, казалось, броситься на нее. Рядом висела другая картина маленького размера Это было меню ресторана Джо, которое много лет назад было разрисовано Лорел. Это был изящный рисунок с огромным количеством птиц: два плачущих голубя, зимородок, павлин и стайка крошечных воробьев. Джо, видимо, вставил его в рамку и повесил на стену, пока ее не было. Боже, может, он действительно любит ее? Она вдруг почувствовала в груди резкий приступ боли.
– Ну что ж, я вижу, ты не хочешь сесть и обсудить все спокойно, но не могла бы ты сделать мне одолжение и сказать, из-за чего, черт подери, ты так разъярена. – Он говорил медленно, тщательно выговаривая каждое слово, как будто стараясь этим успокоить себя. – Я считаю, что если меня собираются повесить, то, по крайней мере, я имею право сначала узнать, в чем меня обвиняют.
– Лорел сказала мне. О тебе и… и обо всем.
Вот он. Этот виноватый блеск в глазах. Нет никакого сомнения. Так он собирался скрыть это от нее. Энни хотела ударить его, сделать ему больно, заставить его страдать так, как страдала она сама.
– О чем – «обо всем»? О чем она могла тебе сказать? – Лицо его сжалось в кулак, и стало невозможно понять, о чем он думает. – Я предвидел, что это случится. Я предвидел, что, как только какой-нибудь смазливый парень с артистической внешностью возьмет ее за руку, она влюбится в него и забудет о своих чувствах ко мне и ей даже станет стыдно. Я не понимаю, из-за чего ты так расстроилась. Ведь это касается Лорел и меня. И не имеет к тебе никакого отношения.
Не имеет к ней никакого отношения? Она почувствовала в голове страшное давление, как будто череп ее вот-вот разорвется на части.
– Так в чем дело? – Джо мрачно смотрел на нее. – Давай начнем сначала. И давай все обсудим спокойно. Лорел забеременела? – Он пальцами погладил ее волосы. – Ты в этом уверена? Черт подери, предположим, они с каким-то парнем зашли слишком далеко, и сейчас у нее задержка и она готова поднять шум…
– Джо… – Энни казалось, что она кричит, но ее голос почему-то звучал абсолютно нормально, даже необычно тихо, как приглушенный колокольчик на фоне громкого колокола. – Джо, я не могу поверить, что ты это говоришь… стараешься сделать вид, что это не ты. Я знаю все, черт возьми.
– Ты думаешь… я… – Он стоял, наклонив голову в сторону, и смотрел на нее, не веря своим глазам, как человек, арестованный за преступление, которого он не совершал. Он покачал головой, и на стеклах его очков заблестели маленькие квадратики света.
– Я не думаю, я знаю. И если ты когда-либо еще подойдешь к Лорел, или попытаешься заговорить с ней, или даже позвонить… если даже хоть раз ты осмелишься кивнуть ей… клянусь Богом, я найду способ засадить тебя. Я заставлю Лорел сказать, что ее изнасиловали. Я скажу, что это ты ее изнасиловал. Джо, как ты мог? Как ты мог сделать это? – Она зарыдала, и все ее тело начало сотрясаться. Она чуть отступила и в изнеможении прислонилась к стене справа. – Я доверяла тебе, Лорел доверяла тебе. Как ты мог так поступить по отношению к нам?
– Но я ничего не сделал.
– Прекрати лгать.
– Черт подери, ты можешь меня выслушать? Вдруг кулак Джо сделал петлю прямо перед ней, и она почувствовала прикосновение струи воздуха к щеке, затем кулак ударился о стену в нескольких сантиметрах от ее головы. Раздался треск, и маленькие осколки штукатурки, как крупицы града, ударили ее по щеке, и она почувствовала запах известки и даже ощутила ее вкус на языке.
От потрясения Энни не могла двинуться. Ей казалось, что она вот-вот упадет. Она сжала колени и прислонилась к стене. Все тело ее одеревенело.
«Этот удар предназначался мне. Он хотел ударить меня».
О Боже, как случилось, что после тех сладких мгновений, которые она испытала несколько часов назад все обернулось таким образом?
Энни вспомнила, как однажды, очень давно, в Сан-Франциско они ехали по канатной дороге и на крутом спуске отказали тормоза. Раздался жуткий скрежет, все замерли, а один мужчина даже выпрыгнул из кабины. Ей очень хотелось уткнуться в юбку Муси, но, понимая, что от этого ничего не изменится, она, несмотря на свой страх, заставила себя смотреть, как другая кабина резко свернула в сторону, чтобы не столкнуться с ними, и казалось, что мостовая взревела, как огромная волна. И хуже всего была резкая боль в животе от того, что она осознавала невозможность ни остановить машину, ни спрыгнуть с нее.
Только благодаря божьей милости, во всяком случае, так сказала ей Муся, они ударились о стоящий посередине дороги фургон, который с дребезжанием остановил движение кабины. И каким-то чудом никто, кроме выпрыгнувшего человека, не пострадал.
Но сейчас никакое чудо не могло остановить ту кабину с испорченными тормозами, в которой находились они с Джо. Независимо от того, спрыгнула бы она или осталась, спастись она не могла.
«Две ступеньки… три… пять… семь… восемь», – считала она, взбираясь вверх. Сейчас она была на площадке своего этажа и открывала дверь, чтобы войти, и никак не могла справиться с ключом, который, казалось, так и хотел выпрыгнуть из ее рук. Когда она щелкнула выключателем и включила свет, спавшая на диване в гостиной Лорел вскочила и глядела на нее из-под опущенных век.
– Энни! – выкрикнула она. – Что случилось? Ты выглядишь так, как будто тебя били. Где ты была? Что случилось?
И в этот момент все, что накопилось у нее внутри, вырвалось наружу. Спотыкаясь, Энни опустилась на стул около дивана, закрыла руками глаза, чтобы защитить их от света, лучи которого казались острее ножей.
– Джо… Я сказала ему… – Голос ее с трудом прорывался сквозь быстрые сдавленные рыдания. – Но он… он сказал… – Она замолчала, вспомнив тот потрясенный, обиженный взгляд, которым он смотрел на нее.
И тут она осознала весь ужас того, что ожидало ее впереди, так как услышала, что Лорел тихо и удивленно выкрикнула:
– Но, Энни, я не предполагала, что ты подумаешь, что это Джо… это только так получилось. Джо… он не… он никогда… – Затем в ее глазах появился странный дерзкий взгляд, а голос стал громче и даже увереннее. – Мне хотелось, чтобы это был он. Мне и сейчас этого хочется.
Энни не могла поверить тому, что она слышала. Она подняла глаза и бросила гневный взгляд на сестру. Медленно, так, чтобы на этот раз не было никакой ошибки, она спросила:
– Ты говоришь теперь, что Джо не отец твоего ребенка? И что вы с ним не были любовниками?
– Это парень из школы, – сказала Лорел. – Джес Гордон. Я познакомилась с ним в Бруклине. Это было… нет, я не была влюблена в него.
– Но ты влюблена в Джо?
Лорел смотрела ей прямо в глаза, приподняв подбородок, как бы бросая вызов.
– Да. – И ни извинения, ни оправдания.
– Почему ты тогда соврала? Почему ты сказала мне что… – Она начала задыхаться и сжала губы, чтобы остановить рыдания.
«Я даже не дала ему возможности все объяснить. Я не поверила ему. Боже, о Боже, простит ли он меня когда-нибудь?»
Спокойно, четким голосом, в котором не было сожаления, Лорел ответила:
– Энни, я не говорила тебе, что Джо – отец ребенка. Это ты сама так решила.
Ярость охватила Энни. Она вскочила, как будто ее подбросила невидимая сила.
– Будь ты проклята, Лорел, разве ты не хотела, чтобы я так решила. Как ты смеешь! Возможно, ты не говорила этих слов, но ты хотела, чтобы я поверила, что это был Джо!
– Я не хотела этого. Но когда я увидела, что ты неправильно поняла меня, то… – Ее глаза сузились, и Энни увидела, что она дрожит. – Ты любишь его? Ты хочешь, чтобы он стал твоим мужем. Ты расстраиваешься не из-за меня, не потому, что я беременна. Ты расстраиваешься из-за Джо. Ты бесишься потому, что ты подумала, что потеряла его. Разве это не так? – Ее голос звучал угрожающе.
Не в силах сдержаться, Энни бросилась вперед, схватила худые плечи Лорел и начала трясти ее:
– Как ты могла? Боже, как ты могла? Я всегда заботилась о тебе, я делала для тебя все. Как ты могла так поступить? Как?
Своими ясными глазами, выделяющимися на фоне совершенно бледного лица Лорел пристально вглядывалась в Энни, прямо в ее затылок.
– Ты никогда не спрашивала меня, – сказала она с такой резкостью, которая была совершенно несвойственна той Лорел, которую знала Энни. – Ты просто решила что, куда бы ты ни поехала я последую за тобой… но, Энни, ты никогда меня не спрашивала. Я всегда делала то, что ты хотела. Поэтому сейчас, может быть, наступила моя очередь. Возможно, хоть один раз я хочу быть первой.
Энни отступила назад, потрясенная силой той неожиданной ненависти, которую она ощутила. Как может она так ненавидеть свою собственную сестру? Но сейчас она ненавидела ее. Она ненавидела Лорел так сильно, что с трудом сдерживалась, чтобы не ударить ее.
– Ну что ж, делай, что хочешь, – резко бросила она. – Но не думай, что я окажусь рядом в тот момент, когда я буду тебе по-настоящему нужна.
19
Сквозь закрытое ставнями окно, на котором висело объявление «Сдается в аренду», Энни пристально всматривалась в пустое помещение. Да район не очень привлекательный – Девятая авеню между Четырнадцатой и Пятнадцатой улицами, да и сам магазин затесался между отвратительной парикмахерской и ремонтной мастерской, в витрине которой стояла пара старых телевизоров, и голубоватый свет их экранов поблескивал на снегу на мостовой.
Неужели это то, что ей нужно? Вздрагивая при каждом порыве ветра Энни пристально смотрела на адрес, написанный Эмметом на обратной стороне кулинарного рецепта. Да это то самое место. Но, Боже, какая дыра! Она заметила пустые пивные бутылки, валяющиеся у двери, и сердце у нее защемило еще сильнее.
Эммет сказал, что раньше здесь была кондитерская, и по-видимому, сзади есть большая кухня. Возможно, внутри все не так ужасно, как кажется снаружи. Может, ей понравится помещение, когда она увидит его внутри…
Последнее помещение, которое она смотрела, находилось на Гудзон-стрит и казалось совершенно идеальным. Оно было расположено рядом с Гринвилледж и почти не требовало ремонта. Но арендная плата была в три раза больше.
Энни посмотрела на часы. Без четверти двенадцать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69