А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Вытянув испачканную шоколадом руку, Лиза показала на полки вдоль восточной стены. Очень высоко на одной из полок Энни нашла коробку, а в ней то, что искала, бесценный набор чугунных форм. Здесь была форма в виде Санта-Клауса, эльфа в панталончиках и в шапке-чулке на голове, ангела с надутыми губками и несколько форм в виде обнявшихся котят. Она выкопала их два года назад в антикварном магазине на Портабелло-роуд в Лондоне и тут же влюбилась в них. В то же Рождество она отлила сто шоколадных заготовок в каждой, и они были распроданы в первый же день. Теперь такие шоколадки составляли основную часть ее продукции в праздничные дни. Пока до праздников было еще далеко, но не будут ли они хорошим украшением ее экспозиции на ярмарке?
Энни на мгновение закрыла глаза и постаралась представить себе, в каком месте на экспозиции она разместит эти праздничные угощения. Она настолько погрузилась в свои мысли, что не услышала звука шагов сзади.
– Энни!
Она повернулась и вздрогнула:
– Джо?
– Извини, я не хотел мешать тебе, – улыбаясь своей едва заметной улыбкой, он протянул ей руку ладонью вверх, как бы желая этим жестом выразить свои извинения. На нем были выцветшие джинсы и шерстяной фланелевый пиджак, надетый поверх синего матросского свитера. Хотя в воздухе сильно пахло какао и ванилью, она почувствовала исходящий от него запах крови и древесных опилок, он, видимо, шел с мясного рынка. – У тебя есть пара минут? Ты не хотела бы пройтись?
У Энни было множество дел, и тем не менее она кивнула:
– Конечно, почему бы и нет?
Выйдя на улицу, она обрадовалась, что сказала «да». Уже наступила осень, но до этой минуты она того не замечала. Вся дорожка около здания была усыпана листьями, а прозрачное небо было мятно-синим, как лосьон после бритья. Заходящее солнце все еще ярко сияло, освещая золотистым светом старые заводские и фабричные постройки. Джо повернул голову так, что ветер дул ему в лицо. На стеклах его очков поблескивали лучи солнца. Она увидела в них отражение облака. И вдруг заметила седину в его светлых волосах. Это потрясло ее.
Они молча шли рядом по Вашингтон-стрит. Джо был так спокоен, что Энни начала волноваться. Нет сомнения в том, что он пригласил ее прогуляться с ним не ради того, чтобы доставить себе удовольствие. Наверное, что-то случилось… что-то такое, о чем он хотел поговорить с ней.
Что-нибудь насчет Лорел? Энни подозревала, что что-то у них не ладилось. Хотя ее сестра ничего не рассказывала, но, когда она говорила о Джо, в ее голосе появлялись какие-то излишне жизнерадостные интонации, как будто она хотела убедить Энни, что все в ее браке было отлично и лучше быть не может.
«Возможно, мне только кажется, что у них есть какие-то сложности». Может, в глубине души ей и хотелось верить в то, что отношения между миссис и мистером Догерти не были хорошими на все сто процентов? Может быть, Лорел чувствовала это и ничего ей не говорила? Несмотря на то, что они были теперь очень близки и часами разговаривали по телефону. Тем не менее между ними сохранялась дистанция.
Они дошли до Мортон-стрит и, повернув за угол, пошли по направлению к Гудзону. Солнце теперь светило им прямо в лицо. В этой части города когда-то были склады и огромные типографии. Но сейчас Энни то здесь, то там замечала строительные леса, возведенные вокруг закопченных зданий, и рабочих со строительными материалами и тачками цемента. Эти здания собирались превратить в жилые дома, где будут жить дети, а может, даже и внуки тех, кто когда-то работал здесь по четырнадцать часов в день. Боже, здесь все так быстро меняется! Все движется вперед, кроме нее?
Наконец Джо повернулся к ней и сказал:
– Моему отцу становится хуже.
– Джо… я тебе сочувствую. – Энни очень хотелось взять его за руку, но она сдержалась.
Маркусу становилось все хуже и хуже, с тех пор как в мае прошлого года умерла мать Джо, Энни и сама это видела. У него был еще один инфаркт… а затем появились странные смены настроения и провалы памяти. Доктора называли это синдромом Альцхаймера, но Джо считал, что таким образом его отец, оказавшись на старости лет выбитым из привычного уклада жизни, старался приспособиться к новым условиям жизни. Так как он не мог вернуть ни здоровье, ни жену, он просто старался, как сказал однажды Джо, «закрыть дверь и опустить ставни».
– Даже в таком полусознательном состоянии он невыносим. – Голос его звучал сердито, а на его лице она заметила следы усталости… и одновременно беспокойства. – У нас за последние полтора месяца сменилось три сиделки. Последняя показала мне свои руки, они были все в синяках до самых локтей, она сказала, чтобы я не думал, что она может подать иск в суд, как это сделали бы некоторые… ей надо было как следует отдохнуть, но она не может себе этого позволить, так как ей нужны деньги, чтобы платить по счетам. – Джо провел рукой по волосам и недоверчиво засмеялся. – Боже, ты можешь этому поверить?
– Что ты собираешься делать?
– Дело не в деньгах, – продолжал он. – Она может предъявить мне какой угодно иск. Но он мой отец. Он… деградирует. – Джо глубоко вздохнул. – На прошлой неделе я договорился о встрече с Наоми Дженкинс… ну, тем врачом, о котором я тебе говорил. Она специалист по семейным вопросам… именно по таким вот ситуациям. Ну, знаешь, она помогает людям решить… пришло ли время… Она на днях посетила отца, а сегодня зашла ко мне в ресторан.
– И что?
– Она советует отправить его в лечебницу. Другого пути нет.
– Джо, я так тебе сочувствую… – Не думая о том, что делает, она схватила его за руку и крепко сжала ее. Она стояла так довольно долго, испытывая сострадание и нежность… и в то же время не зная, отпускать его руку или нет, боясь, что он может это истолковать неправильно.
Джо убрал руку сам, нагнувшись, чтобы подобрать монетку на тротуаре. Это была очень старая, потемневшая монетка, едва заметная под упавшими листьями. И как только он увидел ее? Он посмотрел на нее, затем бросил на мостовую, его длинное тело изогнулось, и он глубоко выдохнул.
Он повернулся к Энни, на его красивом, чувственном лице вспыхнула грустная улыбка:
– Вчера, когда я укрывал Адама одеялом, он посмотрел на меня и сказал: «Знаешь, папа, иногда второй класс становится невыносимым». – Джо засмеялся, на этот раз с восхищением. – Ты не думаешь, что это здорово сказано? Иногда жизнь становится невыносимой. Я думаю, мой отец бы с этим согласился.
«И я бы тоже», – подумала Энни, она правда не имела в виду старость или дома престарелых, а то, как несправедливо было, что она любит двух человек, Лорел и Джо, и знает, что любовь к одному уничтожила бы любовь к другому.
Несправедливо и по отношению к Эммету. Они уже так давно были вместе, что иногда ей казалось, что они женаты… но она не могла совершить этот последний шаг. Возможно, никогда и не сможет. Во всяком случае, пока не будет уверена, что Джо абсолютно безразлично…
Черт побери, почему она думает об этом сейчас, когда ее фирме нужна вся ее энергия и ум? Почему не может она не думать об этом?
«Уже прошло шесть лет. Не пора ли тебе смириться с действительностью?»
Да, конечно. Но что именно сейчас происходит?
– Очень жаль, – сказала она.
– Я не сказал Лорел. Это огорчит ее. Знаешь, смешно, они такие разные, но с самого первого мгновения они очень подружились. Она просто без ума от него… Она знает, как с ним ладить. Я же всегда с ним спорю… и в конце концов срываюсь.
– Тебе придется сказать ей.
– Я знаю. – Он отвел взгляд, но она успела увидеть в его глазах… какую-то непонятную нерешительность.
– Джо… у вас с Лорел все в порядке?
Он помолчал, а потом сказал:
– Конечно. А почему ты спрашиваешь?
– Я не знаю. Так… В любом случае это не мое дело.
Он улыбнулся:
– А ты изменилась.
Энни облегченно вздохнула, услышав в его голосе другие интонации: он говорил тем насмешливым тоном, которым всегда разговаривал с ней раньше.
– Только в рабочее время, – отпарировала она. – Вечерами я становлюсь прежней енто. Ривка говорит, что мне это удается и что я даже могу давать, уроки.
Он дотронулся до ее руки:
– Как поживает Ривка?
– Все считает ребят по головам… но теперь уже внуков. У нее уже девять, и еще двое вот-вот должны родиться. Стыдно сказать, но я не могу запомнить имена всех. – Она замолчала. – Джо, я могу тебе чем-нибудь помочь в отношении отца? Он пожал плечами:
– Спасибо. Все нормально, просто хотелось кому-нибудь поплакаться. Думаю, мне надо уломать Эмму остаться до конца месяца, несмотря на синяки и прочее.
– Джо, чем ты можешь ее подкупить?
– Поездкой на Багамские острова. И спорим, к тому времени, как она сядет на борт, она с лихвой все отработает.
Энни засмеялась:
– Спорим.
– Знаешь, – сказал он, глядя вдаль, – иногда мне кажется, что всем нам было бы легче, если бы старик просто умер. – Он замолчал, потер подбородок и посмотрел на нее печально. – Боже, я в этом еще никому не сознавался.
– Все нормально, – сказала она. – Я не удивлена… На самом деле, я думаю, что твой отец тоже хотел бы этого.
Он дотронулся до ее руки и тихо сказал:
– Спасибо.
– За что?
– За то, что выслушала меня. За то, что не сказала, какой бездушный сын у Маркуса Догерти.
Она пристально посмотрела на Джо: в глазах стояли слезы. Наконец напряженным голосом он сказал:
– Я никогда не думал о своей любви к нему. Он просто был моим отцом.
Джо взял ее за руку, и они пошли обратно по Вашингтон-стрит в золотистых лучах солнца, как будто делали это всю жизнь.
И впервые за последние годы она чувствовала себя рядом с ним спокойной и счастливой. И в то же время что-то неприятное шевельнулось у нее внутри. Она вспомнила слова, сказанные когда-то Мусей: «Не будите спящую собаку». А что же делать, если она уже проснулась?
Энни с бокалом шампанского в руках медленно двигалась по мезонину «Забара». С потолка свисали дуршлаги, яркие эмалированные чайники, трехъярусные проволочные корзины с кухонными полотенцами и подставками для кастрюль, стены были заставлены полками, на которых стояло все, начиная от продуктов питания и кончая столовой посудой. Она шла и то целовала кого-то в щеку, то пожимала чью-то руку, то останавливалась перекинуться несколькими словами с теми, кого знала: Эвери Саффолк, которая однажды брала у нее интервью для статьи в журнале Дули пария», Тэнси Бун, одетой в шифоновое платье в цветочек, в котором она выглядела как украшенная цветами платформа на параде во время праздника цветов. Тэнси стояла у огромной пирамиды своих книг с Линдой Шер, редактором Тэнси из издательства «Спидвей пресс». Именно ей Энни рассказала о своей идее создания кулинарной книги, в которой будут только рецепты приготовления трюфелей.
К девяти часам большая часть булочек, белуги, лососины, салата с омарами, спагетти «примавера» была съедена. Сейчас официанты в белых пиджаках подавали кофейники, чашки и подносы с приготовленными Энни сладостями, и гости, несмотря на огромное количество съеденного, буквально сметали их.
Но что-то было не так. Когда гости, восхищаясь ее трюфельным тортом и крошечными шоколадными чашечками с коньячным муссом, начали жать ей руки, посылать воздушные поцелуи и выражать свое восхищение, она не испытала обычного прилива радости. У нее ужасно разболелась голова.
Она пробиралась к десертному столу, надеясь, что кофе поможет ей избавиться от головной боли, когда к ней подошел Эммет и обнял ее.
Отведя ее в сторону, он спросил:
– Радуешься?
– Конечно, – она откинула назад голову, – а почему бы и нет? – Она обвела рукой комнату и показала на полки, заставленные кастрюлями, кувшинами и сковородками всех размеров. Она действительно чувствовала себя здесь как дома, хотя сомневалась, что ее шелковое платье цвета морской волны и опаловые серьги могли потрясти эту экзотическую толпу.
– Ты выглядишь как… – сказал он, нежно смахнув назад ее короткие темные волосы.
– Как кто?
Его голубые глаза сверкнули.
– Как генерал Макартур, атакующий Коррегидор. Спокойно, Кобб, это обычный прием. Тебе не надо завоевывать сердца всех присутствующих.
Энни пристально посмотрела на него и ощутила прилив нежности и, в то же время, раздражения. Иногда он мог быть таким надоедливым… особенно, когда она чувствовала, что он прав. Вечно он насмехается над ней, подкалывает, старается подзадорить, посмотреть на вещи с другой стороны, даже когда она этого совсем не хотела, – как, например, когда она обдумывала предложение, полученное от фирмы «Дженерал фудз», о производстве холодных десертов по ее рецептам. Когда она сказала, что думает принять это предложение, Эммет – она помнила, что они лежали в это время в кровати, – положил руки за голову, уперся ногами в нижнюю латунную перекладину кровати и уставился в потолок. Своим задумчивым, спокойным тоном, который иногда так раздражал ее, но всегда заставлял сосредоточиться, он сказал: «Мне кажется, что те, кто хочет купить твой десерт, изготовленный «Моментом», знают, где его купить. Если же им придется покупать его в другом месте, то все изменится, верно? Я хочу сказать, если они просто будут кидать его в тележку в магазине, то это уже будет совсем другое дело».
Энни начала спорить и доказывать, что, получив эти деньги, она сможет оплатить аренду и проценты в банке и, может быть, что-то еще останется. Но в глубине души она знала, что он прав. Что-то будет потеряно… а именно качество и индивидуальность фирмы «Момент». Кроме того, хотелось ли ей стать новой Сарой Ли? Через два дня она позвонила в компанию «Дженерал фудз» и с благодарностью отказалась.
Нет, несмотря на его разухабистую походку и приветливую улыбку, Эммет отнюдь не был легким человеком. Когда она старалась заставить его сделать что-то по-своему, он всегда сопротивлялся. Они никогда не могли договориться, какой фильм посмотреть, в каком ресторане пообедать. А иногда он бывал невероятно бестактным. Так, например, она готова была убить его, когда на прошлой неделе, как раз когда она отправляла большой заказ для свадьбы, он сказал ей, что мусс, приготовленный по очень сложному рецепту, над которым она билась несколько часов, напоминает обычный шоколадный пудинг.
Но надо было признаться в одном, что за эти шесть лет ей ни разу не было скучно. Сотни раз она так злилась на него, что готова была броситься на него… и тем не менее она от него не уставала.
Сейчас же, в новом костюме из мягкой темно-серой шерсти в тонкую коричневую полоску, он выглядел великолепно, как и подобает новому совладельцу крупной фирмы по торговле недвижимостью, за исключением ботинок, которые были, хотя и новые, но уже после нескольких недель выглядели такими же стоптанными, как старые, но по его виду никто бы никогда не догадался, что стоящий перед ним человек, когда-то таскал трубы на буровой вышке и тянул сети на траулере. Его непослушные волосы, хотя и были красиво подстрижены, не лежали, как надо, а торчали кое-где непокорными хохолками.
– Если бы это не нужно было для фирмы, я бы сюда не пришла, – сказала она ему. – Только что я разговаривала с Эдом Сандерсом о его рецензии на книгу в журнале «Шоколатье», и знаешь, что он мне сказал? Он сказал, что хотел бы посвятить мне целый разворот.
– Могу поспорить с кем угодно, что он так и сделает. – Эммет хитро подмигнул ей, ожидая, что Энни улыбнется в ответ. – Это ведь гвоздь сезона.
– Я говорю серьезно, Эм, и если ты не перестанешь смеяться надо мной, я… я…
Он схватил ее за руку и прижал к себе. Она почувствовала колючие волосы его баков на своей щеке и легкий пряный запах.
– Что ты? Выгонишь меня из своей постели?
– Как раз наоборот. Я буду держать тебя там до тех пор, пока ты не попросишь о снисхождении.
– На это потребуется много времени.
– Я подожду.
Он потерся губами о ее висок и прошептал:
– Что ты скажешь, если мы сейчас отсюда смоемся, поедем ко мне и тут же начнем?
Энни вдруг очень захотелось его. Черт его побери, зачем он это делает… соблазняет ее в тот момент, когда ей этого меньше всего хочется? Сегодня после приема ей хотелось побыть одной, разобраться в своих мыслях, проиграть свой разговор с Джо.
Она покачала головой:
– Еще рано. Я еще не поговорила со всеми людьми, с которыми хотела поговорить.
Квадратное загорелое лицо Эммета омрачилось, но он лишь отпустил ее и пожал плечами. Энни забеспокоилась. Она отказала ему… и он понял это. Ее взволновало то, что он ничего не сказал. Она знала, что Эммет казался особенно спокойным именно в те мгновения, когда особенно сильно волновался.
Сколько будет дуться на этот раз?
Она вспомнила октябрь прошлого года через месяц будет уже год, как это произошло. Тогда Эммет уже в который раз предложил ей найти квартиру, достаточно большую, чтобы они могли жить вместе, и съехаться… а она милейшим образом сказала ему, что не готова к этому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69