Кроме того, сопл
еменники умершего вождя собрали все его вещи и разделили их на три части.
Первая часть предназначалась его семье; второй рассчитались за сшитое п
осмертное одеяние; третью же часть продали и купили крепкого пьянящего н
апитка, который предстояло выпить, когда одна из рабынь добровольно реши
т принять смерть и будет сожжена вместе с покойным хозяином.
Что касается употребления вина, то, по моим наблюдениям, викинги соверше
нно не знают в этом меры, пить они готовы день и ночь, как я уже упоминал. Нер
едки случаи, когда после чересчур обильных возлияний кто-то умирает пря
мо с кубком в руке.
Родственники Виглифа спросили у всех его рабынь и служанок: «Кто из вас ж
елает умереть вместе с ним?» Одна из них ответила: «Я». После того как она п
роизнесла это, она уже не принадлежала сама себе; если бы она захотела изм
енить свое решение, ей бы уже не позволили этого сделать.
Девушка, которая выразила согласие последовать за хозяином в загробный
мир, была передана на попечение двух других, которым надлежало присматри
вать за ней, не спуская глаз, и сопровождать ее повсюду, куда бы она ни напр
авилась. Более того, эти девушки должны были во всем угождать ей и при необ
ходимости даже омывать ей ноги. Другие члены отряда занялись подготовко
й к похоронам Ц изготовлением погребального одеяния и сбором всего нео
бходимого для исполнения ритуала. В течение всего этого времени обречен
ная на смерть девушка пила вино и пела песни, была беззаботна и весела.
Тем временем у Беовульфа, того самого благородного воина, которому вскор
е предстояло стать кем-то вроде короля или вождя, обнаружился соперник, и
мя которому было Торкель. Лично я с ним знаком не был, но видел его среди др
угих викингов: некрасивый, даже довольно уродливый человек, чье смуглое
лицо и темные волосы выделялись среди всей этой румяной породы людей. Он
затеял некий заговор с целью занять место вождя. Обо всем этом я узнал от с
воего переводчика, потому что со стороны незнакомцу невозможно было даж
е предположить, что в процессе подготовки к похоронам происходит нечто н
еобычное.
Сам Беовульф не руководил этой подготовкой, так как не принадлежал к род
у Виглифа, а по закону усопшего готовят к погребению члены его семьи. Беов
ульф присоединился к общему веселью и бесконечным возлияниям. Ничто в ег
о поведении не выдавало изменений в статусе: разве что во время ежевечер
них трапез он с общего согласия занимал во главе стола место, предназнач
авшееся для короля.
Примечательным является тот факт, как именно он занимал это место: когда
норманн является полновластным королем, он восседает во главе стола в бо
льшом каменном кресле с каменными же подлокотниками. Такое кресло имело
сь у Виглифа, но Беовульф не садился в него так, как сел бы нормальный чело
век. Он лишь присаживался на один из подлокотников, занимая не слишком ус
тойчивое положение, из-за чего не раз падал на пол, когда излишне напивалс
я или чересчур громко хохотал над какой-нибудь грубой шуткой. Тем не мене
е, согласно обычаю, он не мог сесть в кресло-трон как полноправный вождь, п
ока не похоронен Виглиф.
Все это время Торкель плел свой заговор и перешептывался о чем-то с други
ми воинами. К большому моему огорчению, я узнал, что Торкель заподозрил ме
ня в том, что я не то колдун, не то какой-то шаман. Переводчик, который, на мое
счастье, не поверил в эти сказки, поведал мне, что Торкель распространяет
слухи, будто это я способствовал своими чарами смерти Виглифа и возвышен
ию Беовульфа; само собой, я не имел к этому ни малейшего отношения.
Узнав о том, что меня пытаются каким-то образом вовлечь в местные политич
еские интриги, я через несколько дней решил отправиться в дальнейший пут
ь вместе со своим караваном и в сопровождении ибн-Басту, Такина и Барса. О
днако норманны не позволили нам уехать, потребовав, чтобы мы остались с н
ими до дня похорон. Свои просьбы они подкрепили, красноречиво взявшись з
а рукоятки кинжалов. Таким образом, нам ничего не оставалось, как внять зд
равому смыслу и остаться.
Наконец настал день, когда Виглифу и девушке, согласившейся умереть вмес
те с ним, предстояло оказаться в огне погребального костра. Ладья покойн
ого была вытащена на берег. Вокруг были установлены четыре бревна из бер
езы и других деревьев, а также вырезанные из дерева большие статуи, услов
но изображающие человеческие фигуры.
Все это время мимо меня ходили взад-вперед люди, бормотавшие слова на неп
онятном мне языке. Сам язык норманнов некрасив на слух и труден для поним
ания. Тем временем покойный вождь был извлечен из своей временной могилы
и положен на землю рядом с нею. Затем на дно ладьи была водружена деревянн
ая кровать, покрытая греческой тканью золотистого цвета. По углам кроват
и были разложены подушки из того же материала. Потом откуда-то привели др
евнюю старуху, которую викинги на своем языке называют ангелом смерти, и
она швырнула на кровать какие-то предметы, как я понял, предназначавшиес
я для гадания. Эта старуха в течение всех последних дней следила за тем, чт
обы погребальный убор был сшит по всем правилам и чтобы обряд был исполн
ен во всех деталях. Как выяснилось, именно ей предстояло убить и согласив
шуюся на смерть девушку. Я видел своими глазами эту старуху. Она была поте
мневшей от возраста, довольно крепко сложенной, с мрачным выражением мор
щинистого лица.
Подойдя к могиле, родственники усопшего сняли с нее деревянную крышу и в
ынесли мертвеца. Я увидел, что за прошедшие дни он лишь почернел, но в оста
льном с его телом не произошло никаких изменений Ц благодаря здешнему х
олодному климату. Вместе с покойным в могиле находились кубки с крепкими
напитками, фрукты и музыкальный инструмент, напоминающий лютню; все это
тоже извлекли. Еще раз добавлю, что за исключением цвета кожи мертвый Виг
лиф почти не изменился.
Теперь я увидел, что Беовульф и Торкель стоят бок о бок, старательно демон
стрируя во время погребальной церемонии свою дружбу, но было очевидно, ч
то эта демонстрация насквозь фальшива.
Покойный король Виглиф был облачен в подштанники и штаны, сапоги, кафтан
из золотой парчи, а на голову ему надели шапку из такой же парчи, отороченн
ую собольим мехом. Затем усопшего перенесли на ладью под навес; его усади
ли на парчовую постель, обложили со всех сторон подушками, которые подде
рживали тело и придавали ему устойчивость, и поставили перед ним взятые
из могилы кубки с напитками, фрукты и овечьи шкуры.
Затем привели собаку, которую тотчас же разрубили пополам и бросили в ла
дью. Туда же положили все оружие покойного, а потом привели двух коней, кот
орых перед этим загнали так, что взмыленные скакуны едва плелись к месту
жертвоприношения. Одного из жеребцов убил своим мечом Беовульф, а другог
о Ц Торкель. Затем оба воина разрубили туши животных на куски, которые та
кже были помещены в ладью. Беовульф убил жеребца чуть менее проворно, чем
Торкель, и мне показалось, что это имело какое-то значение для наблюдател
ей. Впрочем, какое именно Ц мне так и осталось неведомо.
Потом к месту жертвоприношения были приведены два быка, которых также за
кололи и, разрубив на части, перебросили окровавленные куски через борт
ладьи. Наконец принесли петуха с курицей, которых также убили и швырнули
в лодку.
Тем временем девушка, вызвавшаяся покинуть этот мир вместе с вождем, ход
ила взад-вперед по берегу, заходя поочередно в расставленные шатры. Воин
ы, находившиеся в этих шатрах, вступали с ней в близость, говоря при этом: «
Передай своему хозяину, что я сделал это только из любви к нему».
День уже клонился к вечеру. Девушку подвели к возведенной на берегу дере
вянной конструкции, выглядевшей как дверной проем. Девушка встала обеим
и ногами на руки двоих мужчин, которые легко подняли ее вверх и пронесли н
ад верхней перекладиной деревянной рамы. Она прокричала что-то на своем
родном языке, и ее опустили вниз. Потом снова подняли, и все повторилось. В
общей сложности ее так переносили над перекладиной трижды, затем ей дали
в руки живую курицу, которую она мгновенно обезглавила и отбросила проч
ь.
Я поинтересовался у переводчика, в чем состоит смысл этой части обряда. Н
а это он ответил: «Когда ее пронесли над вратами в первый раз она сказала:
„Смотрите, я вижу здесь своих отца с матерью», во второй раз: „Смотрите, те
перь я вижу, что здесь сидят все мои усопшие родственники», и в третий раз:
„Смотрите, вот мой повелитель, он восседает в раю. Рай такой красивый, тако
й зеленый. С моим повелителем его боевые товарищи и другие храбрые воины.
Он зовет меня, так несите же меня к нему»».
Затем девушку повели к ладье. Там она сняла с рук два браслета и отдала их
старухе, которую называют ангелом смерти и которой предстояло убить ее.
Потом она сняла два браслета с лодыжек и отдала их двум своим временным п
рислужницам Ц как я понял, они были дочерьми ангела смерти. Девушку подн
яли на борт ладьи, но не стали заводить ее под навес.
На борт взошли двое мужчин со щитами и посохами, и каждый протянул ей кубо
к с крепким пьянящим напитком. Взяв один из них, она что-то пропела над ним
и опустошила кубок. Переводчик сказал мне, что ее слова были: «С каждым гло
тком я ухожу все дальше от тех, кто был мне дорог в этом мире». Потом ей прот
янули второй кубок, который она также взяла в руки и запела более длинную
песню. Старуха следила за тем, чтобы пьянящий напиток был выпит до послед
ней капли, а затем, не мешкая, повела девушку за собой под навес, установле
нный в ладье.
К этому моменту, как мне показалось, сознание девушки было вконец одурма
нено Либо, в
озможно, «затуманено». В латинских переводах использовано слово
cerritus , но в арабском тексте Яката стоит слово, означающее «о
дурманенный» или даже «ослепленный».
. Она неуверенным шагом направилась к навесу, и, словно заподозрив н
еладное, старая колдунья схватила ее за волосы и потащила под полог. С это
го момента мужчины, находившиеся в ладье, начали колотить своими посохам
и по щитам, по всей видимости, желая заглушить возможные предсмертные кр
ики приносимой в жертву девушки, которые могли бы напугать других и в буд
ущем отвратить от столь естественной, с их точки зрения, мысли умереть вм
есте с хозяином.
За девушкой под полог проследовали шестеро воинов, каждый из которых сов
окупился с обреченной. Затем они положили ее на помост у ног повелителя, п
ричем двое мужчин держали ее за ноги, а двое за руки. Старуха, называемая а
нгелом смерти, накинула ей на глею веревочную петлю и протянула концы ве
ревки двум стоявшим по обе стороны от девушки мужчинам. Потом она вонзил
а в грудь жертвы кинжал с широким клинком, по-видимому, специально предна
значенный для ритуальных убийств, а державшие концы веревки мужчины зат
ягивали петлю на шее несчастной, пока та не умерла.
После жертвоприношения на ладью были допущены родственники покойного
Виглифа. Каждый из них, раздевшись донага, прошел мимо костра, зажженного
на берегу, взял в руки приготовленный заранее факел, и с ним обошел ладью.
Корабль был подожжен с нескольких сторон одновременно, причем родствен
ники покойного не смотрели на взметнувшийся к небу погребальный костер.
Сухое, быть может, специально пропитанное смолой дерево горело очень быс
тро. Не прошло и минуты, как ладья, шатер, покойный вождь и девушка, равно ка
к и все находившиеся на палубе вещи, скрылись за стеной пламени.
Один из норманнов, стоявший недалеко от меня, обратился к моему переводч
ику. Я спросил того, что ему сказали, и получил следующий ответ: «Вы, арабы,
Ц заявил он, Ц наверное, самый глупый народ. Когда умирают люди, которых
вы больше всего любите и уважаете, вы закапываете их в землю, чтобы их тела
были съедены червями и всякой подземной нечистью. Мы же поступаем мудро,
сжигая усопших, обращая их земные тела в прах, чтобы ничто не мешало им мгн
овенно покинуть этот мир и перенестись в рай».
И действительно, не прошло и часа, как ладья, деревянные бревна и фигуры, у
битая девушка Ц все обратилось в пепел вместе с умершим вождем.
ПОСЛЕ ПОХОРОН ВОЖДЯ НОРМАН
НОВ
Эти скандинавы не видят в смерти любого из людей повода для печали или ск
орби. Как не имеет для них ценности жизнь простолюдина или раба, так даже с
мерть вождя не вызывает ни печали, ни слез. Вечером того самого дня, когда
был погребен вождь по имени Виглиф, в норманнском лагере было устроено б
ольшое пиршество.
Тем временем я заметил, что не все спокойно в стане этих варваров. Разыска
в своего переводчика, я решил с ним посоветоваться. В ответ на высказанны
е мной опасения он заявил: «Торкель замыслил убить тебя и свергнуть Беов
ульфа. Торкелю удалось переманить на свою сторону нескольких воинов, но
в каждом доме и в каждом углу по-прежнему идут споры о том, как быть дальше
».
Чрезвычайно расстроенный, я сказал: «У меня нет ни малейшего желания уча
ствовать во всем этом. Как, по-твоему, мне лучше поступить?»
Переводчик спокойно ответил, что я, конечно, могу попытаться бежать, но ес
ли меня схватят, попытка побега будет в глазах викингов несомненным дока
зательством вины, и со мной обойдутся как с вором. А с ворами норманны пост
упают следующим образом: подводят к толстому дереву, обвязывают толстой
веревкой, перекидывают ее через толстый сук и, вздернув виновного, остав
ляют его висеть между небом и землей не просто до смерти, а до тех пор, пока
его разложившийся труп не развалится на части под напором стихий Ц ветр
а и дождя.
Вспомнив, как мне удалось избежать верной смерти в стойбище ибн-аль-Ката
гана, я поборол искушение скрыться от этих варваров и решил для себя, что б
уду действовать по-прежнему: останусь среди норманнов до тех пор, пока мн
е не предоставят права свободно покинуть их лагерь и продолжить мое путе
шествие.
На всякий случай я поинтересовался у переводчика, стоит ли мне преподнес
ти Беовульфу и одновременно, разумеется, Торкелю какие-либо подарки с те
м, чтобы склонить их предоставить мне свободу передвижения. На это мне бы
л дан ответ, что подносить дары одновременно двум претендентам на звание
вождя ни в коем случае не следует. Слишком уж неустойчивое сейчас положе
ние, и непонятно, кто из них встанет во главе отряда в самое ближайшее врем
я. Он пояснил, что это будет известно в течение буквально ближайших суток.
Насколько мне стало понятно, проблема заключалась в том, что у норманнов
нет твердо установленных правил и обычаев по выборам нового вождя, когда
старый умирает. Сила рук, несомненно, считается для претендента важным д
остоинством, но не меньше ценится и отношение к нему большинства воинов
и знати. Иногда трудно определить единственного признаваемого всеми на
следника власти, и в данном случае сложилась как раз такая ситуация. Пере
водчик сказал, что мне остается только ждать, терпеть и, разумеется, молит
ься. Что я и делал.
Довольно неожиданно на Волге и ее берегах разыгралась сильная буря, кото
рая продолжалась, два дня напролет. С неба низвергались потоки воды, и наш
и палатки едва могли устоять под порывами ветра. Когда буря стихла, на зем
лю опустился густой холодный туман. Он был такой плотный и белесый, что за
десять шагов ничего нельзя было разглядеть.
Как выяснилось, эти норманнские воины-гиганты, известные своей невероят
ной храбростью и жестокостью, те самые воины, которые благодаря своей си
ле могут презирать любой страх, свойственный всякому смертному, испытыв
ают какой-то мистический ужас перед туманами, что приносят с собой шторм
а и бури.
Люди их народа стараются тщательно скрывать свой страх даже друг от друг
а; воины-викинги преувеличенно весело смеются, шутят и всячески демонст
рируют беззаботное настроение и полное душевное спокойствие. Но как они
ни стараются, результат получается обратный. Да и, по правде говоря, их поп
ытки перехитрить друг друга и самих себя представляются мне какими-то н
аивно-детскими: они так явственно стараются не глядеть в глаза правде, не
видеть истинного положения вещей, что даже постороннему наблюдателю ст
ановится очевидна причина их преувеличенного веселья. Проходя в такой т
уманный день по их лагерю, можно тут и там увидеть кого-либо из воинов, при
носящего в жертву петуха или курицу, и на вопрос о цели жертвоприношения
он отвечает что-то вроде: «Эту жертву я приношу ради благополучия оставш
ихся дома родственников»; или, например: «Это жертва ради моих успехов в т
орговле»;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
еменники умершего вождя собрали все его вещи и разделили их на три части.
Первая часть предназначалась его семье; второй рассчитались за сшитое п
осмертное одеяние; третью же часть продали и купили крепкого пьянящего н
апитка, который предстояло выпить, когда одна из рабынь добровольно реши
т принять смерть и будет сожжена вместе с покойным хозяином.
Что касается употребления вина, то, по моим наблюдениям, викинги соверше
нно не знают в этом меры, пить они готовы день и ночь, как я уже упоминал. Нер
едки случаи, когда после чересчур обильных возлияний кто-то умирает пря
мо с кубком в руке.
Родственники Виглифа спросили у всех его рабынь и служанок: «Кто из вас ж
елает умереть вместе с ним?» Одна из них ответила: «Я». После того как она п
роизнесла это, она уже не принадлежала сама себе; если бы она захотела изм
енить свое решение, ей бы уже не позволили этого сделать.
Девушка, которая выразила согласие последовать за хозяином в загробный
мир, была передана на попечение двух других, которым надлежало присматри
вать за ней, не спуская глаз, и сопровождать ее повсюду, куда бы она ни напр
авилась. Более того, эти девушки должны были во всем угождать ей и при необ
ходимости даже омывать ей ноги. Другие члены отряда занялись подготовко
й к похоронам Ц изготовлением погребального одеяния и сбором всего нео
бходимого для исполнения ритуала. В течение всего этого времени обречен
ная на смерть девушка пила вино и пела песни, была беззаботна и весела.
Тем временем у Беовульфа, того самого благородного воина, которому вскор
е предстояло стать кем-то вроде короля или вождя, обнаружился соперник, и
мя которому было Торкель. Лично я с ним знаком не был, но видел его среди др
угих викингов: некрасивый, даже довольно уродливый человек, чье смуглое
лицо и темные волосы выделялись среди всей этой румяной породы людей. Он
затеял некий заговор с целью занять место вождя. Обо всем этом я узнал от с
воего переводчика, потому что со стороны незнакомцу невозможно было даж
е предположить, что в процессе подготовки к похоронам происходит нечто н
еобычное.
Сам Беовульф не руководил этой подготовкой, так как не принадлежал к род
у Виглифа, а по закону усопшего готовят к погребению члены его семьи. Беов
ульф присоединился к общему веселью и бесконечным возлияниям. Ничто в ег
о поведении не выдавало изменений в статусе: разве что во время ежевечер
них трапез он с общего согласия занимал во главе стола место, предназнач
авшееся для короля.
Примечательным является тот факт, как именно он занимал это место: когда
норманн является полновластным королем, он восседает во главе стола в бо
льшом каменном кресле с каменными же подлокотниками. Такое кресло имело
сь у Виглифа, но Беовульф не садился в него так, как сел бы нормальный чело
век. Он лишь присаживался на один из подлокотников, занимая не слишком ус
тойчивое положение, из-за чего не раз падал на пол, когда излишне напивалс
я или чересчур громко хохотал над какой-нибудь грубой шуткой. Тем не мене
е, согласно обычаю, он не мог сесть в кресло-трон как полноправный вождь, п
ока не похоронен Виглиф.
Все это время Торкель плел свой заговор и перешептывался о чем-то с други
ми воинами. К большому моему огорчению, я узнал, что Торкель заподозрил ме
ня в том, что я не то колдун, не то какой-то шаман. Переводчик, который, на мое
счастье, не поверил в эти сказки, поведал мне, что Торкель распространяет
слухи, будто это я способствовал своими чарами смерти Виглифа и возвышен
ию Беовульфа; само собой, я не имел к этому ни малейшего отношения.
Узнав о том, что меня пытаются каким-то образом вовлечь в местные политич
еские интриги, я через несколько дней решил отправиться в дальнейший пут
ь вместе со своим караваном и в сопровождении ибн-Басту, Такина и Барса. О
днако норманны не позволили нам уехать, потребовав, чтобы мы остались с н
ими до дня похорон. Свои просьбы они подкрепили, красноречиво взявшись з
а рукоятки кинжалов. Таким образом, нам ничего не оставалось, как внять зд
равому смыслу и остаться.
Наконец настал день, когда Виглифу и девушке, согласившейся умереть вмес
те с ним, предстояло оказаться в огне погребального костра. Ладья покойн
ого была вытащена на берег. Вокруг были установлены четыре бревна из бер
езы и других деревьев, а также вырезанные из дерева большие статуи, услов
но изображающие человеческие фигуры.
Все это время мимо меня ходили взад-вперед люди, бормотавшие слова на неп
онятном мне языке. Сам язык норманнов некрасив на слух и труден для поним
ания. Тем временем покойный вождь был извлечен из своей временной могилы
и положен на землю рядом с нею. Затем на дно ладьи была водружена деревянн
ая кровать, покрытая греческой тканью золотистого цвета. По углам кроват
и были разложены подушки из того же материала. Потом откуда-то привели др
евнюю старуху, которую викинги на своем языке называют ангелом смерти, и
она швырнула на кровать какие-то предметы, как я понял, предназначавшиес
я для гадания. Эта старуха в течение всех последних дней следила за тем, чт
обы погребальный убор был сшит по всем правилам и чтобы обряд был исполн
ен во всех деталях. Как выяснилось, именно ей предстояло убить и согласив
шуюся на смерть девушку. Я видел своими глазами эту старуху. Она была поте
мневшей от возраста, довольно крепко сложенной, с мрачным выражением мор
щинистого лица.
Подойдя к могиле, родственники усопшего сняли с нее деревянную крышу и в
ынесли мертвеца. Я увидел, что за прошедшие дни он лишь почернел, но в оста
льном с его телом не произошло никаких изменений Ц благодаря здешнему х
олодному климату. Вместе с покойным в могиле находились кубки с крепкими
напитками, фрукты и музыкальный инструмент, напоминающий лютню; все это
тоже извлекли. Еще раз добавлю, что за исключением цвета кожи мертвый Виг
лиф почти не изменился.
Теперь я увидел, что Беовульф и Торкель стоят бок о бок, старательно демон
стрируя во время погребальной церемонии свою дружбу, но было очевидно, ч
то эта демонстрация насквозь фальшива.
Покойный король Виглиф был облачен в подштанники и штаны, сапоги, кафтан
из золотой парчи, а на голову ему надели шапку из такой же парчи, отороченн
ую собольим мехом. Затем усопшего перенесли на ладью под навес; его усади
ли на парчовую постель, обложили со всех сторон подушками, которые подде
рживали тело и придавали ему устойчивость, и поставили перед ним взятые
из могилы кубки с напитками, фрукты и овечьи шкуры.
Затем привели собаку, которую тотчас же разрубили пополам и бросили в ла
дью. Туда же положили все оружие покойного, а потом привели двух коней, кот
орых перед этим загнали так, что взмыленные скакуны едва плелись к месту
жертвоприношения. Одного из жеребцов убил своим мечом Беовульф, а другог
о Ц Торкель. Затем оба воина разрубили туши животных на куски, которые та
кже были помещены в ладью. Беовульф убил жеребца чуть менее проворно, чем
Торкель, и мне показалось, что это имело какое-то значение для наблюдател
ей. Впрочем, какое именно Ц мне так и осталось неведомо.
Потом к месту жертвоприношения были приведены два быка, которых также за
кололи и, разрубив на части, перебросили окровавленные куски через борт
ладьи. Наконец принесли петуха с курицей, которых также убили и швырнули
в лодку.
Тем временем девушка, вызвавшаяся покинуть этот мир вместе с вождем, ход
ила взад-вперед по берегу, заходя поочередно в расставленные шатры. Воин
ы, находившиеся в этих шатрах, вступали с ней в близость, говоря при этом: «
Передай своему хозяину, что я сделал это только из любви к нему».
День уже клонился к вечеру. Девушку подвели к возведенной на берегу дере
вянной конструкции, выглядевшей как дверной проем. Девушка встала обеим
и ногами на руки двоих мужчин, которые легко подняли ее вверх и пронесли н
ад верхней перекладиной деревянной рамы. Она прокричала что-то на своем
родном языке, и ее опустили вниз. Потом снова подняли, и все повторилось. В
общей сложности ее так переносили над перекладиной трижды, затем ей дали
в руки живую курицу, которую она мгновенно обезглавила и отбросила проч
ь.
Я поинтересовался у переводчика, в чем состоит смысл этой части обряда. Н
а это он ответил: «Когда ее пронесли над вратами в первый раз она сказала:
„Смотрите, я вижу здесь своих отца с матерью», во второй раз: „Смотрите, те
перь я вижу, что здесь сидят все мои усопшие родственники», и в третий раз:
„Смотрите, вот мой повелитель, он восседает в раю. Рай такой красивый, тако
й зеленый. С моим повелителем его боевые товарищи и другие храбрые воины.
Он зовет меня, так несите же меня к нему»».
Затем девушку повели к ладье. Там она сняла с рук два браслета и отдала их
старухе, которую называют ангелом смерти и которой предстояло убить ее.
Потом она сняла два браслета с лодыжек и отдала их двум своим временным п
рислужницам Ц как я понял, они были дочерьми ангела смерти. Девушку подн
яли на борт ладьи, но не стали заводить ее под навес.
На борт взошли двое мужчин со щитами и посохами, и каждый протянул ей кубо
к с крепким пьянящим напитком. Взяв один из них, она что-то пропела над ним
и опустошила кубок. Переводчик сказал мне, что ее слова были: «С каждым гло
тком я ухожу все дальше от тех, кто был мне дорог в этом мире». Потом ей прот
янули второй кубок, который она также взяла в руки и запела более длинную
песню. Старуха следила за тем, чтобы пьянящий напиток был выпит до послед
ней капли, а затем, не мешкая, повела девушку за собой под навес, установле
нный в ладье.
К этому моменту, как мне показалось, сознание девушки было вконец одурма
нено Либо, в
озможно, «затуманено». В латинских переводах использовано слово
cerritus , но в арабском тексте Яката стоит слово, означающее «о
дурманенный» или даже «ослепленный».
. Она неуверенным шагом направилась к навесу, и, словно заподозрив н
еладное, старая колдунья схватила ее за волосы и потащила под полог. С это
го момента мужчины, находившиеся в ладье, начали колотить своими посохам
и по щитам, по всей видимости, желая заглушить возможные предсмертные кр
ики приносимой в жертву девушки, которые могли бы напугать других и в буд
ущем отвратить от столь естественной, с их точки зрения, мысли умереть вм
есте с хозяином.
За девушкой под полог проследовали шестеро воинов, каждый из которых сов
окупился с обреченной. Затем они положили ее на помост у ног повелителя, п
ричем двое мужчин держали ее за ноги, а двое за руки. Старуха, называемая а
нгелом смерти, накинула ей на глею веревочную петлю и протянула концы ве
ревки двум стоявшим по обе стороны от девушки мужчинам. Потом она вонзил
а в грудь жертвы кинжал с широким клинком, по-видимому, специально предна
значенный для ритуальных убийств, а державшие концы веревки мужчины зат
ягивали петлю на шее несчастной, пока та не умерла.
После жертвоприношения на ладью были допущены родственники покойного
Виглифа. Каждый из них, раздевшись донага, прошел мимо костра, зажженного
на берегу, взял в руки приготовленный заранее факел, и с ним обошел ладью.
Корабль был подожжен с нескольких сторон одновременно, причем родствен
ники покойного не смотрели на взметнувшийся к небу погребальный костер.
Сухое, быть может, специально пропитанное смолой дерево горело очень быс
тро. Не прошло и минуты, как ладья, шатер, покойный вождь и девушка, равно ка
к и все находившиеся на палубе вещи, скрылись за стеной пламени.
Один из норманнов, стоявший недалеко от меня, обратился к моему переводч
ику. Я спросил того, что ему сказали, и получил следующий ответ: «Вы, арабы,
Ц заявил он, Ц наверное, самый глупый народ. Когда умирают люди, которых
вы больше всего любите и уважаете, вы закапываете их в землю, чтобы их тела
были съедены червями и всякой подземной нечистью. Мы же поступаем мудро,
сжигая усопших, обращая их земные тела в прах, чтобы ничто не мешало им мгн
овенно покинуть этот мир и перенестись в рай».
И действительно, не прошло и часа, как ладья, деревянные бревна и фигуры, у
битая девушка Ц все обратилось в пепел вместе с умершим вождем.
ПОСЛЕ ПОХОРОН ВОЖДЯ НОРМАН
НОВ
Эти скандинавы не видят в смерти любого из людей повода для печали или ск
орби. Как не имеет для них ценности жизнь простолюдина или раба, так даже с
мерть вождя не вызывает ни печали, ни слез. Вечером того самого дня, когда
был погребен вождь по имени Виглиф, в норманнском лагере было устроено б
ольшое пиршество.
Тем временем я заметил, что не все спокойно в стане этих варваров. Разыска
в своего переводчика, я решил с ним посоветоваться. В ответ на высказанны
е мной опасения он заявил: «Торкель замыслил убить тебя и свергнуть Беов
ульфа. Торкелю удалось переманить на свою сторону нескольких воинов, но
в каждом доме и в каждом углу по-прежнему идут споры о том, как быть дальше
».
Чрезвычайно расстроенный, я сказал: «У меня нет ни малейшего желания уча
ствовать во всем этом. Как, по-твоему, мне лучше поступить?»
Переводчик спокойно ответил, что я, конечно, могу попытаться бежать, но ес
ли меня схватят, попытка побега будет в глазах викингов несомненным дока
зательством вины, и со мной обойдутся как с вором. А с ворами норманны пост
упают следующим образом: подводят к толстому дереву, обвязывают толстой
веревкой, перекидывают ее через толстый сук и, вздернув виновного, остав
ляют его висеть между небом и землей не просто до смерти, а до тех пор, пока
его разложившийся труп не развалится на части под напором стихий Ц ветр
а и дождя.
Вспомнив, как мне удалось избежать верной смерти в стойбище ибн-аль-Ката
гана, я поборол искушение скрыться от этих варваров и решил для себя, что б
уду действовать по-прежнему: останусь среди норманнов до тех пор, пока мн
е не предоставят права свободно покинуть их лагерь и продолжить мое путе
шествие.
На всякий случай я поинтересовался у переводчика, стоит ли мне преподнес
ти Беовульфу и одновременно, разумеется, Торкелю какие-либо подарки с те
м, чтобы склонить их предоставить мне свободу передвижения. На это мне бы
л дан ответ, что подносить дары одновременно двум претендентам на звание
вождя ни в коем случае не следует. Слишком уж неустойчивое сейчас положе
ние, и непонятно, кто из них встанет во главе отряда в самое ближайшее врем
я. Он пояснил, что это будет известно в течение буквально ближайших суток.
Насколько мне стало понятно, проблема заключалась в том, что у норманнов
нет твердо установленных правил и обычаев по выборам нового вождя, когда
старый умирает. Сила рук, несомненно, считается для претендента важным д
остоинством, но не меньше ценится и отношение к нему большинства воинов
и знати. Иногда трудно определить единственного признаваемого всеми на
следника власти, и в данном случае сложилась как раз такая ситуация. Пере
водчик сказал, что мне остается только ждать, терпеть и, разумеется, молит
ься. Что я и делал.
Довольно неожиданно на Волге и ее берегах разыгралась сильная буря, кото
рая продолжалась, два дня напролет. С неба низвергались потоки воды, и наш
и палатки едва могли устоять под порывами ветра. Когда буря стихла, на зем
лю опустился густой холодный туман. Он был такой плотный и белесый, что за
десять шагов ничего нельзя было разглядеть.
Как выяснилось, эти норманнские воины-гиганты, известные своей невероят
ной храбростью и жестокостью, те самые воины, которые благодаря своей си
ле могут презирать любой страх, свойственный всякому смертному, испытыв
ают какой-то мистический ужас перед туманами, что приносят с собой шторм
а и бури.
Люди их народа стараются тщательно скрывать свой страх даже друг от друг
а; воины-викинги преувеличенно весело смеются, шутят и всячески демонст
рируют беззаботное настроение и полное душевное спокойствие. Но как они
ни стараются, результат получается обратный. Да и, по правде говоря, их поп
ытки перехитрить друг друга и самих себя представляются мне какими-то н
аивно-детскими: они так явственно стараются не глядеть в глаза правде, не
видеть истинного положения вещей, что даже постороннему наблюдателю ст
ановится очевидна причина их преувеличенного веселья. Проходя в такой т
уманный день по их лагерю, можно тут и там увидеть кого-либо из воинов, при
носящего в жертву петуха или курицу, и на вопрос о цели жертвоприношения
он отвечает что-то вроде: «Эту жертву я приношу ради благополучия оставш
ихся дома родственников»; или, например: «Это жертва ради моих успехов в т
орговле»;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25