Просто дивный. Дивный!
Майкл, не имевший ни малейшего представления о том, что именно так восхитило лорда Хардвика, согласно кивнул. Не расспрашивать же его было; уж если в чем Майкл был уверен, так это в том, что он сейчас не в состоянии выслушивать объяснения.
— Тистлуэйтс еще принимает пари на собак ее величества, и… ах да! Слыхал, слыхал новость про леди Килмартин. Очень интересно поговорили сегодня, — сказал он, кивая одобрительно. — Очень интересно. Терпеть не могу, когда в клубе тихо.
— И как поживают собаки ее величества?
— Итак, траур сняли, насколько я понял.
— Собаки сняли траур?
— Нет, леди Килмартин! — ликующе захохотал Хардвик. — Ха-ха-ха! Ловко сказано, Килмартин!
Майкл знаком дал понять официанту, что следует принести еще бренди. Ему необходимо было выпить.
— Вчера она была в синем, кроме шуток, — сказал Хардвик. — Все видели.
— И выглядела прелестно, — добавил Тревелстэм.
— Верно, верно, — согласился Хардвик. — Отличная женщина. Я бы сам за ней приударил, если б на шее у меня уже не висела моя законная леди Хардвик.
Ну хоть за это благодарение Богу, подумал Майкл.
— И сколько она оплакивала старого графа? — спросил Хардвик. — Шесть лет?
Учитывая, что «старому графу» было в момент смерти всего двадцать восемь лет, такое замечание можно было бы счесть и оскорбительным, но, думал Майкл, какой смысл пытаться изменить ошибочные взгляды и дурные манеры человека столь преклонных лет, как лорд Хардвик? Тем более что, судя по грузности и краснорожести почтенного лорда, он вполне способен был отправиться к праотцам в любую секунду. Даже прямо сейчас — если повезет.
Он бросил взгляд на него через стол. Нет, все еще живехонек.
Вот дьявольщина!
— Четыре года, — ответил он немногословно. — Мой двоюродный брат умер четыре года назад.
— Ну, четыре, шесть — какая разница? — пожал плечами Хардвик. — Все равно слишком долго для вдовицы носить черное.
— По-моему, леди Килмартин уже некоторое время назад стала носить полутраур, — вставил Тревелстэм.
— Да? В самом деле? — Хардвик сделал добрый глоток, затем довольно неряшливо вытер губы носовым платком. — Ну, если подумать, для нас-то это было все одно. Ей был не нужен новый муж — до вчерашнего дня.
— Не нужен, — подтвердил Майкл, в основном потому, что Хардвик умолк на несколько секунд.
Мужчины устремятся к ней, как пчелки на мед, совершенно как пче-е-елки, — сообщил лорд Хардвик с видом пророка, протянув последнее слово так, что казалось, будто в нем с полдюжины «е». — Как пчелки на мед, вот увидите. Все знают, насколько предана она была старому графу. Буквально все.
Майклу принесли его бренди. Ну слава Богу!
— И про нее не ходило никаких сплетен с тех пор, как умер ее муж, — добавил Хардвик.
— Что неудивительно, — чопорно заметил Тревелстэм.
— Не то что про некоторых других вдов. — Хардвик снова хлебнул из стакана, плотоядно хохотнул и добавил, ткнув Майкла локтем в бок: — Если вы понимаете, о чем я.
Майкл просто тянул бренди.
— Это вроде как… — Хардвик наклонился над столом, челюсти его заходили, на лице появилось сладострастное выражение. — Это вроде как…
— Господи Боже мой, ну сколько можно размусоливать?! — пробормотал себе под нос Майкл.
— А? — отозвался Хардвик.
Майкл только злобно уставился на него в ответ.
— Так я объясню вам, что это такое — жениться на такой вдове, — сообщил Хардвик с похотливой ухмылкой. — Это все равно что заполучить девственницу, которая знает, что делать.
Майкл непонимающе уставился на него.
— Что вы сейчас сказали? — спросил он очень спокойно.
— Я сказал…
— Я бы на вашем месте, лорд Хардвик, не стал этого повторять, — поспешил вмешаться Тревелстэм, тревожно косясь на мрачную физиономию Майкла, которая темнела на глазах.
— А? Но что же здесь обидного? — хмыкнул Хардвик и допил залпом свой бренди. — Она была замужем, так что понятно, что она не нетронутая девица, но она же не…
— Замолчите, — проскрежетал Майкл.
— А? Но все так говорят.
— Не в моем присутствии, — отрезал Майкл. — Если, конечно, дорожат своим здоровьем.
— Ну, это все же лучше, чем говорить, что она уже не девственница, — хохотнул лорд Хардвик. — Если вы понимаете, о чем я.
Майкл кинулся на него.
— Боже правый! — завопил лорд Хардвик, опрокидываясь на пол. — Да что с вами, Килмартин?
Майкл и сам толком не понимал, как его руки оказались на горле старого лорда, но ощущение ему определенно нравилось.
— Не смейте больше никогда, — прошипел он, — и имени ее произносить! Вы поняли?
Хардвик отчаянно закивал, но движение это вовсе перекрыло доступ воздуха, и щеки старого лорда стали наливаться пурпуром.
Майкл отпустил старика и поднялся, обтирая ладони одну о другую, словно пытался стряхнуть с них что-то мерзкое.
— Я не потерплю, чтобы о леди Килмартин говорили в столь неуважительных выражениях, — отрезал он. — Понятно?
Лорд Хардвик снова кивнул. Закивали и многие из собравшихся вокруг них зрителей.
— Вот и хорошо, — буркнул Майкл, решив, что теперь самое время убраться из клуба. Можно было надеяться, что, пока он доберется до дома, Франческа уже ляжет спать. Или она будет спать, или в гостях у кого-нибудь. Что угодно, лишь бы только не видеть ее.
Он направился к выходу, но, уже выходя в прихожую, услышал, как его снова окликают по имени. Он резко обернулся, гадая, кто бы мог быть этот безумец, решившийся докучать ему, когда он в таком состоянии.
Это был Колин Бриджертон. Брат Франчески. Черт!
— Килмартин! — начал Колин, и на его приятном лице появилась полуулыбка.
— А, Бриджертон.
Колин небрежным жестом указал на опрокинутый стол и сказал:
— Очень впечатляющее зрелище.
Майкл ничего не ответил. В присутствии Колина ему всегда становилось как-то не по себе. Они оба пользовались примерно одинаковой репутацией — считались отчаянными повесами. Но в то время как Колин ходил в любимчиках у всех светских маменек, умилявшихся его очаровательным манерам, к Майклу отношение было (вернее сказать, прежде было — до того, как он унаследовал титул) более настороженное.
Но Майкл давно уже подозревал, что за внешней жизнерадостностью Колина таится нечто посущественнее — возможно, потому и подозревал, что они были схожи в столь многих отношениях. И Майкл, живший в постоянном страхе, что кто-нибудь догадается о его истинных чувствах к Франческе, часто думал, что догадаться может как раз этот ее брат.
— Я тихонько попивал себе виски, когда поднялся весь этот шум, — сказал Колин, жестом предлагая Майклу пройти в отдельный салон. — Заходи, посидим.
Майклу хотелось сейчас только одного — убраться из проклятого клуба. Но Колин был братом Франчески, а значит, и ему приходился в некотором смысле родственником, так что в отношениях с ним необходимо было соблюдать хотя бы видимость любезности. Так что он скрипнул зубами и прошел в салон, твердо решив, что выпьет не больше одной порции и удалится через десять минут.
— Неплохой вечер, верно? — сказал Колин, когда Майкл уселся. — Если не принимать во внимание Хардвика и все прочее. — Он откинулся в кресле с небрежной грацией и добавил: — Хардвик — осел.
Майкл коротко кивнул, стараясь не обращать внимания на то, что брат Франчески, по своему обыкновению, внимательно наблюдает за ним, сохраняя на лице выражение очаровательной невинности. Вот Колин чуть склонил голову набок — так, подумалось Майклу, словно он собирался заглянуть собеседнику в душу под новым углом.
— Пропади оно все пропадом, — буркнул Майкл и позвонил, вызывая официанта.
— Что именно? — поинтересовался Колин.
Майкл медленно повернул голову и посмотрел на него.
— Не желаешь ли еще выпить? — проговорил он настолько отчетливо, насколько это возможно сквозь стиснутые зубы.
— Пожалуй, действительно стоит, — ответил Колин, так и лучась дружелюбием и жизнерадостностью.
Майкла этот фасад ничуть не обманул.
— У тебя имеются планы на сегодняшний вечер? — спросил Колин.
—Нет.
— И у меня тоже никаких — так уж случилось, — проговорил Колин.
Проклятие! Опять. Неужели это так много — желать побыть в одиночестве?
— Спасибо, что вступился за честь Франчески, — сказал Колин спокойно.
Первым порывом Майкла было прорычать, что он ни в каких благодарностях не нуждается: защищать честь Франчески было его долгом в той же степени, как и всякого из Бриджертонов, но зеленые глаза Колина смотрели уж слишком проницательно сегодня, и потому он просто кивнул.
— Твоя сестра заслуживает того, чтобы о ней говорили уважительно, — сказал он наконец, убедившись, что способен заставить себя говорить ровно и гладко.
— Ну разумеется, — согласился Колин и чуть наклонил голову.
Официант принес напитки. Майкл с большим трудом сдержал желание опустошить свой стакан одним глотком, но все же отхлебнул он довольно много, так что спиртное обожгло Горло.
Колин же, напротив, с довольным вздохом откинулся в своем кресле.
— Великолепное виски, — сказал он с чувством. — Лучшее, что есть в Британии, в сущности. На Кипре ничего подобного раздобыть невозможно.
Майкл только хмыкнул в ответ. Большего, похоже, и не требовалось.
Колин отпил еще, явно смакуя напиток.
— А-а, — протянул он, ставя стакан. — Виски — это почти так же хорошо, как женщина.
Майкл хмыкнул снова и поднял стакан к губам. И тут Колин сказал:
— Тебе бы следовало просто-напросто жениться на ней, и все.
Майкл едва не задохнулся.
— Извини, что ты сказал?
— Что тебе следует жениться на ней, — сказал Колин и пожал плечами. — Что тут сложного?
Глупо было надеяться, что Колин имеет в виду не Франческу, а кого-нибудь другого, но Майкл все же предпринял отчаянную попытку отбиться и сказал самым холодным тоном, на какой только был способен:
— И кого, позволь спросить, ты имеешь в виду? Колин поднял брови:
— Разве так необходимо играть в эти игры?
— Я не могу жениться на Франческе, — вырвалось у Майкла.
— Почему же нет?
— Потому что… — И он оборвал себя на полуслове. Потому что были сотни причин, по которым он не мог жениться на Франческе, и ни об одной из этих причин он не мог говорить вслух. Так что он просто сказал: — Она была замужем за моим двоюродным братом.
— Насколько мне известно, с точки зрения закона это не является препятствием.
Да, но с точки зрения морали являлось, и каким! Он желал Франческу так долго, любил ее, казалось, целую вечность — даже когда Джон был жив. Он обманывал своего брата самым низким образом и не станет усугублять этот обман, похищая его жену.
Это бы завершило тот гнусный круг, в котором он оказался, став графом Килмартином, унаследовав титул, который никак не должен был принадлежать ему. Ничто из этого не должно было принадлежать ему. И если не считать тех злосчастных сапог, которые он заставил Риверса забросить в гардеробную, Франческа осталась единственным из всего принадлежавшего некогда его двоюродному брату, что он не сделал своим.
Смерть Джона принесла ему сказочное богатство. Эта смерть дала ему власть, престиж и графский титул.
Если смерть брата даст ему еще и Франческу, то как он сможет и дальше цепляться за жалкую надежду, что никогда, даже во сне, не желал брату смерти?
Как он сможет жить в мире с самим собой после этого?
— Но должна же она выйти замуж за кого-нибудь, — заметил Колин.
Майкл поднял глаза на своего собеседника и только тут сообразил, что молчал, погруженный в свои мысли, уже довольно долго. И что Колин все это время внимательно наблюдал за ним. Он пожал плечами, стараясь изобразить светскую непринужденность, хотя и подозревал, что это нисколько не обманет человека, сидящего напротив него в кресле.
— Она поступит так, как пожелает, — сказал он. — Она всегда поступает так, как хочет.
— Она может сделать опрометчивый выбор, — сказал Колин. — Ведь она торопится родить детей, пока еще не слишком стара.
— Она не слишком стара!
Верно, но она думает, что стара. Или тревожится о том, что другие сочтут ее старой. Ведь она не смогла зачать от твоего двоюродного брата, в конце концов. По крайней мере не смогла выносить благополучно.
Майклу пришлось вцепиться в край стола, чтобы подавить порыв вскочить на ноги. Хотя почему замечание Колина привело его в такую ярость, он и сам не знал и не смог бы выразить в словах, будь рядом с ним хоть сам Шекспир в качестве помощника.
— Если она станет делать выбор поспешно, — заметил Колин едва ли не небрежно, — она может выбрать человека, который станет для нее тираном.
— Это Франческа? — спросил Майкл насмешливо. Может, какая-нибудь другая женщина и могла оказаться настолько глупой, но только не его Франческа.
Колин пожал плечами:
— Такие вещи случаются.
— Даже если и так, — парировал Майкл, — она никогда не останется в таком браке.
— А у нее будет выбор?
— Ты говоришь о Франческе, — сказал Майкл. И это действительно все объясняло.
— Полагаю, в определенном смысле ты прав, — признал Колин и отхлебнул виски. — Она всегда сможет укрыться у Бриджертонов. Уж мы-то никогда не станем принуждать ее вернуться к жестокому супругу. — Он поставил стакан на стол и откинулся в кресле. — Кроме того, это вообще все отвлеченные рассуждения, не так ли?
Что-то странное появилось в тоне Колина, что-то скрытое и провоцирующее. Майкл быстро поднял глаза, не в силах удержаться от того, чтобы всмотреться в лицо собеседника и понять, к чему тот клонит. Затем спросил:
— И почему же это отвлеченные рассуждения? Несколько мгновений Колин вертел в пальцах стакан и только затем поднял взгляд на Майкла. Любому другому выражение его лица показалось бы бесстрастным, но IQQ Майкл усмотрел в его глазах нечто такое, что заставило его неловко поежиться в своем кресле. Взгляд этих глаз был острым, пронизывающим, и хотя цвет был другим, но разрез — точно таким же, как у Франчески. Было в этом нечто внушающее ужас.
— Почему это отвлеченные рассуждения? — задумчиво проговорил Колин. — Ну потому, что ты, очевидно, не желаешь жениться на ней.
Майкл открыл было рот, намереваясь резко возразить, но тут же его и захлопнул, едва сообразил, что именно он собирался сказать — а собирался он сказать: «Разумеется, я хочу на ней жениться».
И он действительно хотел.
Он хотел на ней жениться.
Он просто полагал, что после женитьбы на ней совесть совсем замучит его.
— С тобой все в порядке? — спросил Колин. Майкл изумленно заморгал.
— Все в полном порядке. А что? Голова Колина чуть склонилась набок.
— Вид у тебя был… — Он тряхнул головой. — Нет, ничего.
— Какой у меня был вид, Бриджертон? — Голос Майкла прозвучал почти грубо.
— Удивленный, — ответил Колин. — Ты выглядел удивленным. И это показалось мне немного странным.
Боже правый! Еще минута в обществе Колина Бриджертона, и он сам выложит ему все свои тайны. Майкл отодвинул кресло от стола.
— Мне пора идти, — сказал он резко.
— Ну конечно, — отозвался Колин сердечно, и вид у него был такой, будто говорили они только о лошадях и о погоде.
Майкл встал и коротко кивнул. Это было не самое теплое прощание, учитывая их родственные отношения, но единственное, на которое он был способен в данных обстоятельствах.
— Ты все же подумай о моих словах, — негромко проговорил Колин, когда Майкл уже был в дверях.
Майкл горько засмеялся и вышел вон. Как будто он сможет думать о чем-нибудь другом!
Всю оставшуюся жизнь.
Глава 13
…дома все хорошо. Поместья Килмартинов процветают благодаря стараниям Франчески. Она по-прежнему оплакивает Джона, как, впрочем, и все мы, как и ты, конечно. Может, тебе стоит написать ей? Я знаю, что она очень скучает по тебе. Я пересказываю ей все твои письма, но, полагаю, ей бы ты рассказывал все это не совсем так, как рассказываешь своей матери.
От Хелен Стерлинг ее сыну, графу Килмартину, два года спустя после его отъезда в Индию.
Весь конец недели прошел в высшей степени неприятно — какая-то непрекращающаяся мутная кутерьма из цветов, сластей и даже одного гнусного поэтического опуса, продекламированного вслух прямо на ступенях их парадного крыльца, — Майкл даже содрогнулся при этом воспоминании.
Похоже было на то, что Франческа затмит всех юных дебютанток. Может, на самом деле число претендентов на ее руку и не удваивалось с каждым днем, но именно такое впечатление создалось у Майкла, который постоянно натыкался на какого-нибудь влюбленного воздыхателя в прихожей.
Разумеется, и у него были свои поклонницы, но так как дамам не полагалось наносить визиты джентльменам, то обыкновенно ему приходилось иметь с ними дело, только когда он сам того желал, а не всякий раз, когда какой-нибудь из них взбредет в голову явиться к нему без предупреждения единственно потому, что она надумала сравнить его глаза с…
Ну, с чем-нибудь, с чем можно сравнить довольно обыкновенные серые глаза. В любом случае это была весьма глупая аналогия, хотя Майклу действительно не раз приходилось выслушивать напыщенные восхваления в адрес глаз Франчески.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Майкл, не имевший ни малейшего представления о том, что именно так восхитило лорда Хардвика, согласно кивнул. Не расспрашивать же его было; уж если в чем Майкл был уверен, так это в том, что он сейчас не в состоянии выслушивать объяснения.
— Тистлуэйтс еще принимает пари на собак ее величества, и… ах да! Слыхал, слыхал новость про леди Килмартин. Очень интересно поговорили сегодня, — сказал он, кивая одобрительно. — Очень интересно. Терпеть не могу, когда в клубе тихо.
— И как поживают собаки ее величества?
— Итак, траур сняли, насколько я понял.
— Собаки сняли траур?
— Нет, леди Килмартин! — ликующе захохотал Хардвик. — Ха-ха-ха! Ловко сказано, Килмартин!
Майкл знаком дал понять официанту, что следует принести еще бренди. Ему необходимо было выпить.
— Вчера она была в синем, кроме шуток, — сказал Хардвик. — Все видели.
— И выглядела прелестно, — добавил Тревелстэм.
— Верно, верно, — согласился Хардвик. — Отличная женщина. Я бы сам за ней приударил, если б на шее у меня уже не висела моя законная леди Хардвик.
Ну хоть за это благодарение Богу, подумал Майкл.
— И сколько она оплакивала старого графа? — спросил Хардвик. — Шесть лет?
Учитывая, что «старому графу» было в момент смерти всего двадцать восемь лет, такое замечание можно было бы счесть и оскорбительным, но, думал Майкл, какой смысл пытаться изменить ошибочные взгляды и дурные манеры человека столь преклонных лет, как лорд Хардвик? Тем более что, судя по грузности и краснорожести почтенного лорда, он вполне способен был отправиться к праотцам в любую секунду. Даже прямо сейчас — если повезет.
Он бросил взгляд на него через стол. Нет, все еще живехонек.
Вот дьявольщина!
— Четыре года, — ответил он немногословно. — Мой двоюродный брат умер четыре года назад.
— Ну, четыре, шесть — какая разница? — пожал плечами Хардвик. — Все равно слишком долго для вдовицы носить черное.
— По-моему, леди Килмартин уже некоторое время назад стала носить полутраур, — вставил Тревелстэм.
— Да? В самом деле? — Хардвик сделал добрый глоток, затем довольно неряшливо вытер губы носовым платком. — Ну, если подумать, для нас-то это было все одно. Ей был не нужен новый муж — до вчерашнего дня.
— Не нужен, — подтвердил Майкл, в основном потому, что Хардвик умолк на несколько секунд.
Мужчины устремятся к ней, как пчелки на мед, совершенно как пче-е-елки, — сообщил лорд Хардвик с видом пророка, протянув последнее слово так, что казалось, будто в нем с полдюжины «е». — Как пчелки на мед, вот увидите. Все знают, насколько предана она была старому графу. Буквально все.
Майклу принесли его бренди. Ну слава Богу!
— И про нее не ходило никаких сплетен с тех пор, как умер ее муж, — добавил Хардвик.
— Что неудивительно, — чопорно заметил Тревелстэм.
— Не то что про некоторых других вдов. — Хардвик снова хлебнул из стакана, плотоядно хохотнул и добавил, ткнув Майкла локтем в бок: — Если вы понимаете, о чем я.
Майкл просто тянул бренди.
— Это вроде как… — Хардвик наклонился над столом, челюсти его заходили, на лице появилось сладострастное выражение. — Это вроде как…
— Господи Боже мой, ну сколько можно размусоливать?! — пробормотал себе под нос Майкл.
— А? — отозвался Хардвик.
Майкл только злобно уставился на него в ответ.
— Так я объясню вам, что это такое — жениться на такой вдове, — сообщил Хардвик с похотливой ухмылкой. — Это все равно что заполучить девственницу, которая знает, что делать.
Майкл непонимающе уставился на него.
— Что вы сейчас сказали? — спросил он очень спокойно.
— Я сказал…
— Я бы на вашем месте, лорд Хардвик, не стал этого повторять, — поспешил вмешаться Тревелстэм, тревожно косясь на мрачную физиономию Майкла, которая темнела на глазах.
— А? Но что же здесь обидного? — хмыкнул Хардвик и допил залпом свой бренди. — Она была замужем, так что понятно, что она не нетронутая девица, но она же не…
— Замолчите, — проскрежетал Майкл.
— А? Но все так говорят.
— Не в моем присутствии, — отрезал Майкл. — Если, конечно, дорожат своим здоровьем.
— Ну, это все же лучше, чем говорить, что она уже не девственница, — хохотнул лорд Хардвик. — Если вы понимаете, о чем я.
Майкл кинулся на него.
— Боже правый! — завопил лорд Хардвик, опрокидываясь на пол. — Да что с вами, Килмартин?
Майкл и сам толком не понимал, как его руки оказались на горле старого лорда, но ощущение ему определенно нравилось.
— Не смейте больше никогда, — прошипел он, — и имени ее произносить! Вы поняли?
Хардвик отчаянно закивал, но движение это вовсе перекрыло доступ воздуха, и щеки старого лорда стали наливаться пурпуром.
Майкл отпустил старика и поднялся, обтирая ладони одну о другую, словно пытался стряхнуть с них что-то мерзкое.
— Я не потерплю, чтобы о леди Килмартин говорили в столь неуважительных выражениях, — отрезал он. — Понятно?
Лорд Хардвик снова кивнул. Закивали и многие из собравшихся вокруг них зрителей.
— Вот и хорошо, — буркнул Майкл, решив, что теперь самое время убраться из клуба. Можно было надеяться, что, пока он доберется до дома, Франческа уже ляжет спать. Или она будет спать, или в гостях у кого-нибудь. Что угодно, лишь бы только не видеть ее.
Он направился к выходу, но, уже выходя в прихожую, услышал, как его снова окликают по имени. Он резко обернулся, гадая, кто бы мог быть этот безумец, решившийся докучать ему, когда он в таком состоянии.
Это был Колин Бриджертон. Брат Франчески. Черт!
— Килмартин! — начал Колин, и на его приятном лице появилась полуулыбка.
— А, Бриджертон.
Колин небрежным жестом указал на опрокинутый стол и сказал:
— Очень впечатляющее зрелище.
Майкл ничего не ответил. В присутствии Колина ему всегда становилось как-то не по себе. Они оба пользовались примерно одинаковой репутацией — считались отчаянными повесами. Но в то время как Колин ходил в любимчиках у всех светских маменек, умилявшихся его очаровательным манерам, к Майклу отношение было (вернее сказать, прежде было — до того, как он унаследовал титул) более настороженное.
Но Майкл давно уже подозревал, что за внешней жизнерадостностью Колина таится нечто посущественнее — возможно, потому и подозревал, что они были схожи в столь многих отношениях. И Майкл, живший в постоянном страхе, что кто-нибудь догадается о его истинных чувствах к Франческе, часто думал, что догадаться может как раз этот ее брат.
— Я тихонько попивал себе виски, когда поднялся весь этот шум, — сказал Колин, жестом предлагая Майклу пройти в отдельный салон. — Заходи, посидим.
Майклу хотелось сейчас только одного — убраться из проклятого клуба. Но Колин был братом Франчески, а значит, и ему приходился в некотором смысле родственником, так что в отношениях с ним необходимо было соблюдать хотя бы видимость любезности. Так что он скрипнул зубами и прошел в салон, твердо решив, что выпьет не больше одной порции и удалится через десять минут.
— Неплохой вечер, верно? — сказал Колин, когда Майкл уселся. — Если не принимать во внимание Хардвика и все прочее. — Он откинулся в кресле с небрежной грацией и добавил: — Хардвик — осел.
Майкл коротко кивнул, стараясь не обращать внимания на то, что брат Франчески, по своему обыкновению, внимательно наблюдает за ним, сохраняя на лице выражение очаровательной невинности. Вот Колин чуть склонил голову набок — так, подумалось Майклу, словно он собирался заглянуть собеседнику в душу под новым углом.
— Пропади оно все пропадом, — буркнул Майкл и позвонил, вызывая официанта.
— Что именно? — поинтересовался Колин.
Майкл медленно повернул голову и посмотрел на него.
— Не желаешь ли еще выпить? — проговорил он настолько отчетливо, насколько это возможно сквозь стиснутые зубы.
— Пожалуй, действительно стоит, — ответил Колин, так и лучась дружелюбием и жизнерадостностью.
Майкла этот фасад ничуть не обманул.
— У тебя имеются планы на сегодняшний вечер? — спросил Колин.
—Нет.
— И у меня тоже никаких — так уж случилось, — проговорил Колин.
Проклятие! Опять. Неужели это так много — желать побыть в одиночестве?
— Спасибо, что вступился за честь Франчески, — сказал Колин спокойно.
Первым порывом Майкла было прорычать, что он ни в каких благодарностях не нуждается: защищать честь Франчески было его долгом в той же степени, как и всякого из Бриджертонов, но зеленые глаза Колина смотрели уж слишком проницательно сегодня, и потому он просто кивнул.
— Твоя сестра заслуживает того, чтобы о ней говорили уважительно, — сказал он наконец, убедившись, что способен заставить себя говорить ровно и гладко.
— Ну разумеется, — согласился Колин и чуть наклонил голову.
Официант принес напитки. Майкл с большим трудом сдержал желание опустошить свой стакан одним глотком, но все же отхлебнул он довольно много, так что спиртное обожгло Горло.
Колин же, напротив, с довольным вздохом откинулся в своем кресле.
— Великолепное виски, — сказал он с чувством. — Лучшее, что есть в Британии, в сущности. На Кипре ничего подобного раздобыть невозможно.
Майкл только хмыкнул в ответ. Большего, похоже, и не требовалось.
Колин отпил еще, явно смакуя напиток.
— А-а, — протянул он, ставя стакан. — Виски — это почти так же хорошо, как женщина.
Майкл хмыкнул снова и поднял стакан к губам. И тут Колин сказал:
— Тебе бы следовало просто-напросто жениться на ней, и все.
Майкл едва не задохнулся.
— Извини, что ты сказал?
— Что тебе следует жениться на ней, — сказал Колин и пожал плечами. — Что тут сложного?
Глупо было надеяться, что Колин имеет в виду не Франческу, а кого-нибудь другого, но Майкл все же предпринял отчаянную попытку отбиться и сказал самым холодным тоном, на какой только был способен:
— И кого, позволь спросить, ты имеешь в виду? Колин поднял брови:
— Разве так необходимо играть в эти игры?
— Я не могу жениться на Франческе, — вырвалось у Майкла.
— Почему же нет?
— Потому что… — И он оборвал себя на полуслове. Потому что были сотни причин, по которым он не мог жениться на Франческе, и ни об одной из этих причин он не мог говорить вслух. Так что он просто сказал: — Она была замужем за моим двоюродным братом.
— Насколько мне известно, с точки зрения закона это не является препятствием.
Да, но с точки зрения морали являлось, и каким! Он желал Франческу так долго, любил ее, казалось, целую вечность — даже когда Джон был жив. Он обманывал своего брата самым низким образом и не станет усугублять этот обман, похищая его жену.
Это бы завершило тот гнусный круг, в котором он оказался, став графом Килмартином, унаследовав титул, который никак не должен был принадлежать ему. Ничто из этого не должно было принадлежать ему. И если не считать тех злосчастных сапог, которые он заставил Риверса забросить в гардеробную, Франческа осталась единственным из всего принадлежавшего некогда его двоюродному брату, что он не сделал своим.
Смерть Джона принесла ему сказочное богатство. Эта смерть дала ему власть, престиж и графский титул.
Если смерть брата даст ему еще и Франческу, то как он сможет и дальше цепляться за жалкую надежду, что никогда, даже во сне, не желал брату смерти?
Как он сможет жить в мире с самим собой после этого?
— Но должна же она выйти замуж за кого-нибудь, — заметил Колин.
Майкл поднял глаза на своего собеседника и только тут сообразил, что молчал, погруженный в свои мысли, уже довольно долго. И что Колин все это время внимательно наблюдал за ним. Он пожал плечами, стараясь изобразить светскую непринужденность, хотя и подозревал, что это нисколько не обманет человека, сидящего напротив него в кресле.
— Она поступит так, как пожелает, — сказал он. — Она всегда поступает так, как хочет.
— Она может сделать опрометчивый выбор, — сказал Колин. — Ведь она торопится родить детей, пока еще не слишком стара.
— Она не слишком стара!
Верно, но она думает, что стара. Или тревожится о том, что другие сочтут ее старой. Ведь она не смогла зачать от твоего двоюродного брата, в конце концов. По крайней мере не смогла выносить благополучно.
Майклу пришлось вцепиться в край стола, чтобы подавить порыв вскочить на ноги. Хотя почему замечание Колина привело его в такую ярость, он и сам не знал и не смог бы выразить в словах, будь рядом с ним хоть сам Шекспир в качестве помощника.
— Если она станет делать выбор поспешно, — заметил Колин едва ли не небрежно, — она может выбрать человека, который станет для нее тираном.
— Это Франческа? — спросил Майкл насмешливо. Может, какая-нибудь другая женщина и могла оказаться настолько глупой, но только не его Франческа.
Колин пожал плечами:
— Такие вещи случаются.
— Даже если и так, — парировал Майкл, — она никогда не останется в таком браке.
— А у нее будет выбор?
— Ты говоришь о Франческе, — сказал Майкл. И это действительно все объясняло.
— Полагаю, в определенном смысле ты прав, — признал Колин и отхлебнул виски. — Она всегда сможет укрыться у Бриджертонов. Уж мы-то никогда не станем принуждать ее вернуться к жестокому супругу. — Он поставил стакан на стол и откинулся в кресле. — Кроме того, это вообще все отвлеченные рассуждения, не так ли?
Что-то странное появилось в тоне Колина, что-то скрытое и провоцирующее. Майкл быстро поднял глаза, не в силах удержаться от того, чтобы всмотреться в лицо собеседника и понять, к чему тот клонит. Затем спросил:
— И почему же это отвлеченные рассуждения? Несколько мгновений Колин вертел в пальцах стакан и только затем поднял взгляд на Майкла. Любому другому выражение его лица показалось бы бесстрастным, но IQQ Майкл усмотрел в его глазах нечто такое, что заставило его неловко поежиться в своем кресле. Взгляд этих глаз был острым, пронизывающим, и хотя цвет был другим, но разрез — точно таким же, как у Франчески. Было в этом нечто внушающее ужас.
— Почему это отвлеченные рассуждения? — задумчиво проговорил Колин. — Ну потому, что ты, очевидно, не желаешь жениться на ней.
Майкл открыл было рот, намереваясь резко возразить, но тут же его и захлопнул, едва сообразил, что именно он собирался сказать — а собирался он сказать: «Разумеется, я хочу на ней жениться».
И он действительно хотел.
Он хотел на ней жениться.
Он просто полагал, что после женитьбы на ней совесть совсем замучит его.
— С тобой все в порядке? — спросил Колин. Майкл изумленно заморгал.
— Все в полном порядке. А что? Голова Колина чуть склонилась набок.
— Вид у тебя был… — Он тряхнул головой. — Нет, ничего.
— Какой у меня был вид, Бриджертон? — Голос Майкла прозвучал почти грубо.
— Удивленный, — ответил Колин. — Ты выглядел удивленным. И это показалось мне немного странным.
Боже правый! Еще минута в обществе Колина Бриджертона, и он сам выложит ему все свои тайны. Майкл отодвинул кресло от стола.
— Мне пора идти, — сказал он резко.
— Ну конечно, — отозвался Колин сердечно, и вид у него был такой, будто говорили они только о лошадях и о погоде.
Майкл встал и коротко кивнул. Это было не самое теплое прощание, учитывая их родственные отношения, но единственное, на которое он был способен в данных обстоятельствах.
— Ты все же подумай о моих словах, — негромко проговорил Колин, когда Майкл уже был в дверях.
Майкл горько засмеялся и вышел вон. Как будто он сможет думать о чем-нибудь другом!
Всю оставшуюся жизнь.
Глава 13
…дома все хорошо. Поместья Килмартинов процветают благодаря стараниям Франчески. Она по-прежнему оплакивает Джона, как, впрочем, и все мы, как и ты, конечно. Может, тебе стоит написать ей? Я знаю, что она очень скучает по тебе. Я пересказываю ей все твои письма, но, полагаю, ей бы ты рассказывал все это не совсем так, как рассказываешь своей матери.
От Хелен Стерлинг ее сыну, графу Килмартину, два года спустя после его отъезда в Индию.
Весь конец недели прошел в высшей степени неприятно — какая-то непрекращающаяся мутная кутерьма из цветов, сластей и даже одного гнусного поэтического опуса, продекламированного вслух прямо на ступенях их парадного крыльца, — Майкл даже содрогнулся при этом воспоминании.
Похоже было на то, что Франческа затмит всех юных дебютанток. Может, на самом деле число претендентов на ее руку и не удваивалось с каждым днем, но именно такое впечатление создалось у Майкла, который постоянно натыкался на какого-нибудь влюбленного воздыхателя в прихожей.
Разумеется, и у него были свои поклонницы, но так как дамам не полагалось наносить визиты джентльменам, то обыкновенно ему приходилось иметь с ними дело, только когда он сам того желал, а не всякий раз, когда какой-нибудь из них взбредет в голову явиться к нему без предупреждения единственно потому, что она надумала сравнить его глаза с…
Ну, с чем-нибудь, с чем можно сравнить довольно обыкновенные серые глаза. В любом случае это была весьма глупая аналогия, хотя Майклу действительно не раз приходилось выслушивать напыщенные восхваления в адрес глаз Франчески.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33