Увы, молодые леди весьма уязвимы, да, уязвимы для источающего соблазн греха…»
«Морнинг пост» (продолжение)
При появлении Поппи смех тотчас смолк, уступив место учтивым улыбкам и церемонным поклонам.
– Ваша светлость, – приветствовал Флетча Сент-Олбан, острый на язык молодой человек, питавший прискорбную страсть к сплетням; именно на его руку опиралась Поппи. Разукрашенная лентами, бантами, с высокой, тщательно завитой прической она напоминала французскую бонбоньерку.
– Ваш покорный слуга, леди Невилл, – поклонился Гилл.
Флетч тоже поклонился, раздумывая, как представить жену своей новой знакомой. А потом произошло самое худшее из того, что могло случиться.
– Здравствуйте, ваша светлость, – к изумлению Флетча, проговорила леди Невилл, обращаясь к его жене. – Как вы себя сегодня чувствуете, душечка?
– Спасибо, Луиза, отлично, – бодро ответила маленькая герцогиня. – Хотя, признаться, я опасалась, что наше вчерашнее шитье окажется слишком утомительным.
– Что еще за шитье? – упавшим голосом поинтересовался герцог.
– Вчера я участвовала в заседании кружка кройки и шитья в поддержку больницы королевы Шарлотты, – пустилась в объяснения Поппи. – Мы с Луизой весь день только и делали, что шили, да еще пили чай чашку за чашкой.
– Вам следует получше присматривать за женой, Флетч, – постарался перевести возникшую неловкость в шутку Сент-Олбан.
– Я всегда пребываю в полном неведении о том, где она находится, – сказал Флетч. – На мой взгляд, выслеживать жену, как какую-нибудь куропатку на охоте, просто отвратительно. Лучше уж вообще не знать, где она и что делает.
– Но я всегда сообщаю тебе, куда направляюсь, – строго напомнила герцогиня.
– Вы все, должно быть, считаете меня не слишком сообразительной, – сказала леди Невилл, глядя на Флетча. – Но я догадалась, Поппи, что этот джентльмен и есть ваш любимый супруг, о котором вы мне столько рассказывали.
– Ах, извините, Луиза, я вас не представила, но мне казалось, что вы уже знакомы. Итак, позвольте представить вам моего супруга, герцога Флетчера. Флетч, познакомься, это моя близкая подруга, леди Невилл.
Герцог низко поклонился. Теперь его очаровательная собеседница смотрела на него совсем иначе, чем раньше. И надо же было ей оказаться подругой Поппи!
– Рада познакомиться с вами, ваша светлость, – сделала книксен леди Невилл. – Надеюсь, вы с вашими друзьями простите меня: я заметила на том конце зала свою подругу, с которой обязательно должна поздороваться. До встречи!
Флетч снова поклонился. Теперь она держалась так, будто и не флиртовала с ним только что. Будто он какой-то заурядный, совершенно неинтересный ей кавалер… Досадно.
Несколько мгновений после ее ухода никто не произнес ни слова.
– Вы с леди Невилл так громко смеялись, – сказала наконец Поппи. – Расскажи, над чем?
– Ты не поймешь, – буркнул Флетч. В нем закипал гнев – на жену, на жизнь…
– Раз ты скрываешь, значит, вы смеялись над какой-нибудь непристойной шуткой, – обиделась Поппи. – Я уверена, что в состоянии понять все, что доступно пониманию Луизы.
– А вот я сомневаюсь, – не в силах сдержаться, бросил герцог с презрением, почти с отвращением. Остальные кавалеры продолжали сконфуженно молчать.
Поппи озадаченно моргнула, потом ее лицо снова осветилось веселой улыбкой:
– В таком случае доставь себе удовольствие, объясни мне соль вашей шутки.
– Ты, должно быть, сама шутишь. Есть проблемы, которые женщины твоего типа понять не в состоянии.
– Женщины моего типа? – обиженно переспросила Поппи, невольно расправляя плечи.
– Вам знаком этот тип, Сент-Олбан, не правда ли? – обратился было Флетч к приятелю, но тот отвел взгляд. – Образец добродетели до мозга костей, почти святая, и где? У нас, в Лондоне!
– Флетч, пожалуйста, не говори так со мной, – попросила Поппи, бледнея.
– Почему? – не унимался герцог. Теперь он смотрел ей прямо в глаза. – Мы с тобой уже давно не говорили серьезно. Наверное, за целый год не сказали ни одного стоящего слова!
– Неправда! – воскликнула Поппи.
– Приведи хоть один пример, – презрительно хмыкнул Флетч.
– Не далее как на прошлой неделе я сказала, что люблю тебя, – гордо подняв голову, напомнила маленькая герцогиня. – Учитывая нынешние обстоятельства, достаточно стоящие слова!
Она резко отвернулась и пошла прочь.
Гилл чертыхнулся. От волнения забыв про парик, он попытался пригладить волосы – парик соскочил и упал на пол. Щедро напудренный, он напоминал тушку убитого зайца.
На щеках Флетчера заиграли желваки.
– Как я устал от ребячливости Поппи! – воскликнул он. – Терпеть не могу эти ее бодрые сентенции по каждому поводу! Мне кажется, упади я замертво на улице, она и тогда от них не удержится – встанет возле меня на колени и начнет нести всякую чушь вроде того, что мне будет хорошо на небесах.
– Она тебя любит, хоть ты этого и не заслуживаешь, – попробовал урезонить его Гилл.
– Кому это нужно? Мне – нет! – продолжал бушевать Флетчер. – Наш брак – сплошное надувательство! По мне, нам обоим пора понять, куда это нас завело, но нет, моя жена продолжает притворяться, что мы – нормальная семейная пара, что у нас все хорошо в постели!
– Почти никто не может похвастаться, что у него все хорошо в постели с женой, – вновь обретя дар речи, заметил Сент-Олбан. – Но это отнюдь не означает, что мы вправе столь бессердечно обращаться со своей половиной, как это делаешь ты.
– Она видит мир в розовом с позолотой свете, – возразил герцог. – Наверное, до сих пор убеждена, что мы – счастливая пара.
– Теперь уже нет, – покачал головой Гилл.
– Вот и хорошо, – насупился Флетчер.
Глава 7
«Нет ничего более опасного для общественной морали, чем группа женщин, которые, не внемля увещеваниям, заняты исключительно потаканием своим страстям и погоней за удовольствиями. Мы, сотрудники редакции, страшимся за души всех герцогинь Лондона…»
«Морнинг пост» (продолжение)
До замужества Поппи никогда не плакала, но когда стала герцогиней, глаза у нее постоянно были на мокром месте: она заливалась слезами и по ночам в постели, пока не забывалась сном, и днем, при самых неподходящих обстоятельствах, например, в перерывах между заседаниями Благотворительного общества в поддержку раскаявшихся блудниц и Попечительского совета родильного дома под патронатом королевы Шарлотты. Вот и в день приема, устроенного Джеммой, юной герцогине Флетчер пришлось утирать слезы.
Как Флетч посмел бросить ей в лицо такие слова, да еще в присутствии своих друзей! Правда, нельзя не согласиться, что в последнее время она действительно перекинулась с ним не больше, чем парой фраз. Ах, что-то в их семейной жизни пошло совсем не так, как хотелось…
Поппи изо всех сил старалась понять, что именно. Каждое утро она просыпалась, преисполненная решимости снова разжечь в муже любовный огонь, каким он пылал до свадьбы. Она ни разу не выказала ни малейшего раздражения, заметив, как Флетч украдкой пробирался к себе, чтобы избежать общения с ней, законной женой, и никогда не пеняла ему, боясь навлечь на себя его гнев, что они могут остаться бездетными, поскольку Флетч посещал супружескую спальню не чаще одного раза в месяц, а то и реже. И даже нелепая эспаньолка, остроконечная бородка, которую он отпустил, чтобы спрятать так нравившуюся ей ямочку на подбородке, не заставила Поппи выйти из себя. Хотя, надо признать, эта козлиная бородка Флетчу необыкновенно шла.
Вообще, перемены, которые произошли с Флетчем в последние годы, превратили его в утонченного, невероятно красивого незнакомца – Поппи ловила себя на мысли, что перестала его узнавать. Помимо глупой бородки, он стал носить одежду, которая одновременно поражала юную герцогиню и пугала ее, а также нанял себе слуг-французов, камердинера и повара, и частенько болтал с ними на их родном языке.
Когда-то мать заставила ее научиться музицировать на фортепьяно, говоря, что это поможет сделать хорошую партию, и Поппи неплохо овладела этим инструментом. Однако когда теперь она предлагала Флетчу поиграть для него после ужина, тот усаживался в гостиной с самым скучающим видом и, пока жена играла, неподвижно сидел, скрестив руки на груди. Стоило же ей закончить, как он поднимался, с вежливым поклоном желал спокойной ночи и уходил, даже не поцеловав ее на ночь.
Когда же Флетч перестал целовать ее на ночь? Поппи не могла вспомнить. Слезы с новой силой хлынули по щекам. Она порылась в ридикюле, нашла платок, приложила его к глазам и постаралась взять себя в руки. Разве могла она тогда знать, что это был их последний поцелуй?
Наверное, Флетч больше никогда ее не поцелует…
Поппи почувствовала, что кто-то погладил ее по щеке, услышала женский голос, что-то ей говоривший, и только тогда осознала, что стоит, прислонившись к стене, и в голос рыдает.
– Я… я… – с трудом проговорила Поппи, стараясь сфокусировать взгляд на собеседнице. Перед ней была Джемма. – О, дорогая! Я так… несчастна!
– Молчи, милая, – посоветовала герцогиня Бомон и поцеловала ее, потом оглянулась и сказала: – Вы правильно поступили, Исидора. – Еще раз с нежностью поцеловав подругу, словно та была маленькой девочкой, Джемма объяснила ей: – Милая. поняв, что ты очень расстроена, Исидора тотчас поспешила ко мне. Пойдем с нами, и мы с Исидорой о тебе позаботимся.
Поппи безропотно позволила уложить себя на диван, и леди Исидора дель Фино устроилась напротив нее на стуле.
Слезы вновь наполнили глаза Поппи. Нет, она больше не желала соблюдать это правило, особенно теперь, когда Джемма села рядом (или по крайней мере настолько близко, насколько позволяли их кринолины) и спросила:
– Что с тобой, Поппи?
– Это все из-за Флетча. – икнув, проговорила юная герцогиня. Ее платок уже совсем промок от слез, и она с благодарностью приняла другой от Джеммы. – Наша семейная жизнь… Нет, я не могу говорить! – Она снова разразилась рыданиями.
– Семейная жизнь, – заговорила Джемма, давая Поппи время успокоиться, – подобна маленькой декоративной собачонке: все нахваливают своих шпицев и болонок, но я еще не видела ни одной, которая бы не портила когтями деревянных панелей и не прыгала бы на людей. На мой взгляд, эти собачонки не приносят ничего, кроме огорчения.
Поппи снова громко икнула.
– Прошу прощения, – извинилась она. – Я всегда икаю, когда плачу. Мама говорит, что для дамы нет ничего отвратительнее, чем икота, но я ничего не могу с собой поделать.
– Уверяю тебя, это гораздо лучше, чем привычка царапать панели. А теперь расскажи, что происходит в вашей семейной жизни? Вернее, что могло в ней произойти такого, что еще не произошло в моей?
– Боюсь, послушав вас, – вступила в беседу Исидора, пока Поппи пыталась побороть слезы, – я вознесу хвалу Господу, что мой супруг до сих пор избавляет меня от своего присутствия. Кстати, герцог Флетчер питает склонность к румянам?
– Нет, что вы!
– Я спросила только потому, что виконт Сент-Олбан, несомненно, румянит щеки, а ведь он – близкий друг Флетчера, не так ли?
– Но это не означает, что они делят одну баночку румян на двоих, – вступилась за герцога Джемма. Она снова сжала руку своей юной подруги: – Ты почувствуешь себя лучше, дорогая, если все нам расскажешь.
– Я боюсь, что Флетч мне… – Поппи не нашла в себе сил произнести ужасное слово «изменяет», но ее томило столь тяжкое подозрение, что она больше не раздумывала. – Он проявил непозволительную грубость ко мне в присутствии своих друзей – сказал, вернее, дал понять, что наши супружеские отношения не отвечают его желаниям… Но что же я могу сделать, ведь он перестал приходить в мою спальню!
– Он сказал тебе все это в присутствии своих друзей? – переспросила Джемма. От возмущения ее голос зазвучал выше, чем обычно, на целых две октавы.
Поппи немного приободрилась.
– Bastardo! – прошипела Исидора.
– Правильно! – поддержала ее герцогиня Бомон. – Какая гнусность с его стороны! Повтори в точности его слова, Поппи.
– Я подошла к нему с… – забормотала она, но от нахлынувших воспоминаний ее голос предательски дрогнул.
– С кем же? – нетерпеливо спросила Джемма.
– С виконтом Сент-Олбаном и с Гиллом, – борясь с собой, продолжала юная герцогиня. – И еще там была…
– Флетч разговаривал с женщиной, когда вы подошли? – сообразила Исидора. – Надеюсь, ее уже не было, когда он высказал свои претензии?
– Нет, она вскоре ушла, – кивнула Поппи и осеклась, пораженная страшной догадкой.
– Понимаю. – Джемма опять ободряюще пожала ей руку. – Дорогая моя, похоже, у Флетча есть любовница.
Поппи почувствовала, как к горлу вновь подкатил комок.
– Мы очень любили друг друга, – прошептала она. – Всего несколько лет назад он был от меня без ума… А потом все пошло не так…
– По крайней мере он имел деликатность выждать некоторое время, – вздохнула Джемма. – А вот мой Бомон… Всего через несколько недель после свадьбы я зашла в его кабинет в Вестминстере и увидела, как он на столе ублажал свою любовницу.
Поппи и Исидора ахнули в один голос.
– Нет, не может быть! – воскликнула герцогиня Флетчер.
– Вы никогда мне об этом не рассказывали! – изумилась Исидора.
– Такими новостями вряд ли стоит делиться с подругами, – натянуто улыбнулась Джемма.
– А кто была его любовница? – поинтересовалась Поппи.
– Ее звали Сара Коббетт, что совершенно не важно, поскольку Бомон вскоре дал ей отставку или как еще это называется, когда мужчины избавляются от надоевших любовниц.
– Но вы по крайней мере не были с ней знакомы, – заметила юная герцогиня.
– Хорошо, что мужья не могут дать отставку нам, – задумчиво проговорила Исидора.
– Да, они обречены оставаться с нами до конца своих дней, – кивнула Поппи, – хотя, думаю, Флетч с удовольствием избавился бы от меня. О, как он на меня смотрит! – У нее задрожат голос, но она с усилием продолжала: – Мне только хотелось бы знать, в чем моя ошибка. Я что-то не так сказала или сделала? Он меня просто терпеть не может, правда.
– Бомон тоже законченный bastardo, – вставила Исидора.
– Проблема в том, что я все еще люблю Флетча, – добавила Поппи, – и не могу разлюбить. Поняв, как сильно его отвращение ко мне, я пыталась изгнать его из своего сердца, но это выше моих сил.
– «Изгнать из своего сердца»? Да ты поэтесса! – воскликнула Джемма.
Поппи громко икнула.
– Ты уверена, что не можешь его разлюбить? – спросила герцогиня Бомон. – Знаешь, в первые недели после свадьбы я по глупости сильно увлеклась мужем, но после происшествия в Вестминстере и, надо признать, после того, как Бомон заявил, что влюблен в Сару Коббетт, я без особого труда избавилась от этого увлечения. Сейчас он флиртует с мисс Шарлоттой Татлок, и для меня его шашни не более чем повод для легкого раздражения.
– Неужели? – удивилась Поппи. – А я весь год пыталась подавить свою любовь к Флетчу, но не смогла. Я все еще его люблю. Если он входит в комнату, я чувствую себя счастливой. А если я не знаю, где он, – ее глаза снова наполнились слезами, – я сразу начинаю предполагать худшее: что он ухаживает за другой. А ведь когда-то мне и в голову не приходило, что такое возможно! Сегодня он флиртовал с леди Невилл, с Луизой. Он хочет разрушить наш брак!
– Ты будешь удивлена, дорогая, узнав, как много времени требуется для того, чтобы разрушить брак, – усмехнулась Джемма. – Посмотри на меня – моей семейной жизни пришел конец много лет назад, но вот я снова здесь, в Лондоне, и собираюсь зачать наследника.
– Неужели? – удивленно подняла брови Исидора.
– И когда же это произойдет – во время или после шахматных партий с герцогом Вильерсом и собственным мужем? – поинтересовалась Луиза.
– После, – со вздохом ответила Джемма и добавила: – Поппи, твои отношения с Флетчером вовсе не кончены, просто они перешли в другую стадию.
– А если выиграет Вильерс, вы не откажетесь от своих планов? – поинтересовалась Исидора, которую, похоже, очень взволновало признание подруги.
– Разумеется, нет, – покачала головой герцогиня Бомон. – Впрочем, не думаю, что он выиграет, – я готовлюсь нанести ему весьма чувствительное поражение. Есть только одно «но»: мой супруг и я прекратили интимные отношения восемь лет назад, и я отнюдь не жажду их возобновить.
– Нет, все-таки моя семейная жизнь, как я ее себе представляла, ушла в прошлое… – прервала их Поппи. Дамы не ответили, и юная герцогиня, посчитав их молчание знаком согласил, решила закончить свою мысль: – Мой муж меня разлюбил. Он хочет соблазнить другую женщину, и пусть Луиза не попалась в его сети, он, возможно, прямо сейчас ищет ей замену.
– Терпеть не могу ставить под сомнение собственную репутацию, – проговорила Луиза, слегка нахмурившись, – но все-таки скажу: у Флетчера мало шансов на успех, если только он не обратится к леди Ратледж.
Поппи содрогнулась.
– Осторожней, Луиза, – недовольно поморщилась Джемма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
«Морнинг пост» (продолжение)
При появлении Поппи смех тотчас смолк, уступив место учтивым улыбкам и церемонным поклонам.
– Ваша светлость, – приветствовал Флетча Сент-Олбан, острый на язык молодой человек, питавший прискорбную страсть к сплетням; именно на его руку опиралась Поппи. Разукрашенная лентами, бантами, с высокой, тщательно завитой прической она напоминала французскую бонбоньерку.
– Ваш покорный слуга, леди Невилл, – поклонился Гилл.
Флетч тоже поклонился, раздумывая, как представить жену своей новой знакомой. А потом произошло самое худшее из того, что могло случиться.
– Здравствуйте, ваша светлость, – к изумлению Флетча, проговорила леди Невилл, обращаясь к его жене. – Как вы себя сегодня чувствуете, душечка?
– Спасибо, Луиза, отлично, – бодро ответила маленькая герцогиня. – Хотя, признаться, я опасалась, что наше вчерашнее шитье окажется слишком утомительным.
– Что еще за шитье? – упавшим голосом поинтересовался герцог.
– Вчера я участвовала в заседании кружка кройки и шитья в поддержку больницы королевы Шарлотты, – пустилась в объяснения Поппи. – Мы с Луизой весь день только и делали, что шили, да еще пили чай чашку за чашкой.
– Вам следует получше присматривать за женой, Флетч, – постарался перевести возникшую неловкость в шутку Сент-Олбан.
– Я всегда пребываю в полном неведении о том, где она находится, – сказал Флетч. – На мой взгляд, выслеживать жену, как какую-нибудь куропатку на охоте, просто отвратительно. Лучше уж вообще не знать, где она и что делает.
– Но я всегда сообщаю тебе, куда направляюсь, – строго напомнила герцогиня.
– Вы все, должно быть, считаете меня не слишком сообразительной, – сказала леди Невилл, глядя на Флетча. – Но я догадалась, Поппи, что этот джентльмен и есть ваш любимый супруг, о котором вы мне столько рассказывали.
– Ах, извините, Луиза, я вас не представила, но мне казалось, что вы уже знакомы. Итак, позвольте представить вам моего супруга, герцога Флетчера. Флетч, познакомься, это моя близкая подруга, леди Невилл.
Герцог низко поклонился. Теперь его очаровательная собеседница смотрела на него совсем иначе, чем раньше. И надо же было ей оказаться подругой Поппи!
– Рада познакомиться с вами, ваша светлость, – сделала книксен леди Невилл. – Надеюсь, вы с вашими друзьями простите меня: я заметила на том конце зала свою подругу, с которой обязательно должна поздороваться. До встречи!
Флетч снова поклонился. Теперь она держалась так, будто и не флиртовала с ним только что. Будто он какой-то заурядный, совершенно неинтересный ей кавалер… Досадно.
Несколько мгновений после ее ухода никто не произнес ни слова.
– Вы с леди Невилл так громко смеялись, – сказала наконец Поппи. – Расскажи, над чем?
– Ты не поймешь, – буркнул Флетч. В нем закипал гнев – на жену, на жизнь…
– Раз ты скрываешь, значит, вы смеялись над какой-нибудь непристойной шуткой, – обиделась Поппи. – Я уверена, что в состоянии понять все, что доступно пониманию Луизы.
– А вот я сомневаюсь, – не в силах сдержаться, бросил герцог с презрением, почти с отвращением. Остальные кавалеры продолжали сконфуженно молчать.
Поппи озадаченно моргнула, потом ее лицо снова осветилось веселой улыбкой:
– В таком случае доставь себе удовольствие, объясни мне соль вашей шутки.
– Ты, должно быть, сама шутишь. Есть проблемы, которые женщины твоего типа понять не в состоянии.
– Женщины моего типа? – обиженно переспросила Поппи, невольно расправляя плечи.
– Вам знаком этот тип, Сент-Олбан, не правда ли? – обратился было Флетч к приятелю, но тот отвел взгляд. – Образец добродетели до мозга костей, почти святая, и где? У нас, в Лондоне!
– Флетч, пожалуйста, не говори так со мной, – попросила Поппи, бледнея.
– Почему? – не унимался герцог. Теперь он смотрел ей прямо в глаза. – Мы с тобой уже давно не говорили серьезно. Наверное, за целый год не сказали ни одного стоящего слова!
– Неправда! – воскликнула Поппи.
– Приведи хоть один пример, – презрительно хмыкнул Флетч.
– Не далее как на прошлой неделе я сказала, что люблю тебя, – гордо подняв голову, напомнила маленькая герцогиня. – Учитывая нынешние обстоятельства, достаточно стоящие слова!
Она резко отвернулась и пошла прочь.
Гилл чертыхнулся. От волнения забыв про парик, он попытался пригладить волосы – парик соскочил и упал на пол. Щедро напудренный, он напоминал тушку убитого зайца.
На щеках Флетчера заиграли желваки.
– Как я устал от ребячливости Поппи! – воскликнул он. – Терпеть не могу эти ее бодрые сентенции по каждому поводу! Мне кажется, упади я замертво на улице, она и тогда от них не удержится – встанет возле меня на колени и начнет нести всякую чушь вроде того, что мне будет хорошо на небесах.
– Она тебя любит, хоть ты этого и не заслуживаешь, – попробовал урезонить его Гилл.
– Кому это нужно? Мне – нет! – продолжал бушевать Флетчер. – Наш брак – сплошное надувательство! По мне, нам обоим пора понять, куда это нас завело, но нет, моя жена продолжает притворяться, что мы – нормальная семейная пара, что у нас все хорошо в постели!
– Почти никто не может похвастаться, что у него все хорошо в постели с женой, – вновь обретя дар речи, заметил Сент-Олбан. – Но это отнюдь не означает, что мы вправе столь бессердечно обращаться со своей половиной, как это делаешь ты.
– Она видит мир в розовом с позолотой свете, – возразил герцог. – Наверное, до сих пор убеждена, что мы – счастливая пара.
– Теперь уже нет, – покачал головой Гилл.
– Вот и хорошо, – насупился Флетчер.
Глава 7
«Нет ничего более опасного для общественной морали, чем группа женщин, которые, не внемля увещеваниям, заняты исключительно потаканием своим страстям и погоней за удовольствиями. Мы, сотрудники редакции, страшимся за души всех герцогинь Лондона…»
«Морнинг пост» (продолжение)
До замужества Поппи никогда не плакала, но когда стала герцогиней, глаза у нее постоянно были на мокром месте: она заливалась слезами и по ночам в постели, пока не забывалась сном, и днем, при самых неподходящих обстоятельствах, например, в перерывах между заседаниями Благотворительного общества в поддержку раскаявшихся блудниц и Попечительского совета родильного дома под патронатом королевы Шарлотты. Вот и в день приема, устроенного Джеммой, юной герцогине Флетчер пришлось утирать слезы.
Как Флетч посмел бросить ей в лицо такие слова, да еще в присутствии своих друзей! Правда, нельзя не согласиться, что в последнее время она действительно перекинулась с ним не больше, чем парой фраз. Ах, что-то в их семейной жизни пошло совсем не так, как хотелось…
Поппи изо всех сил старалась понять, что именно. Каждое утро она просыпалась, преисполненная решимости снова разжечь в муже любовный огонь, каким он пылал до свадьбы. Она ни разу не выказала ни малейшего раздражения, заметив, как Флетч украдкой пробирался к себе, чтобы избежать общения с ней, законной женой, и никогда не пеняла ему, боясь навлечь на себя его гнев, что они могут остаться бездетными, поскольку Флетч посещал супружескую спальню не чаще одного раза в месяц, а то и реже. И даже нелепая эспаньолка, остроконечная бородка, которую он отпустил, чтобы спрятать так нравившуюся ей ямочку на подбородке, не заставила Поппи выйти из себя. Хотя, надо признать, эта козлиная бородка Флетчу необыкновенно шла.
Вообще, перемены, которые произошли с Флетчем в последние годы, превратили его в утонченного, невероятно красивого незнакомца – Поппи ловила себя на мысли, что перестала его узнавать. Помимо глупой бородки, он стал носить одежду, которая одновременно поражала юную герцогиню и пугала ее, а также нанял себе слуг-французов, камердинера и повара, и частенько болтал с ними на их родном языке.
Когда-то мать заставила ее научиться музицировать на фортепьяно, говоря, что это поможет сделать хорошую партию, и Поппи неплохо овладела этим инструментом. Однако когда теперь она предлагала Флетчу поиграть для него после ужина, тот усаживался в гостиной с самым скучающим видом и, пока жена играла, неподвижно сидел, скрестив руки на груди. Стоило же ей закончить, как он поднимался, с вежливым поклоном желал спокойной ночи и уходил, даже не поцеловав ее на ночь.
Когда же Флетч перестал целовать ее на ночь? Поппи не могла вспомнить. Слезы с новой силой хлынули по щекам. Она порылась в ридикюле, нашла платок, приложила его к глазам и постаралась взять себя в руки. Разве могла она тогда знать, что это был их последний поцелуй?
Наверное, Флетч больше никогда ее не поцелует…
Поппи почувствовала, что кто-то погладил ее по щеке, услышала женский голос, что-то ей говоривший, и только тогда осознала, что стоит, прислонившись к стене, и в голос рыдает.
– Я… я… – с трудом проговорила Поппи, стараясь сфокусировать взгляд на собеседнице. Перед ней была Джемма. – О, дорогая! Я так… несчастна!
– Молчи, милая, – посоветовала герцогиня Бомон и поцеловала ее, потом оглянулась и сказала: – Вы правильно поступили, Исидора. – Еще раз с нежностью поцеловав подругу, словно та была маленькой девочкой, Джемма объяснила ей: – Милая. поняв, что ты очень расстроена, Исидора тотчас поспешила ко мне. Пойдем с нами, и мы с Исидорой о тебе позаботимся.
Поппи безропотно позволила уложить себя на диван, и леди Исидора дель Фино устроилась напротив нее на стуле.
Слезы вновь наполнили глаза Поппи. Нет, она больше не желала соблюдать это правило, особенно теперь, когда Джемма села рядом (или по крайней мере настолько близко, насколько позволяли их кринолины) и спросила:
– Что с тобой, Поппи?
– Это все из-за Флетча. – икнув, проговорила юная герцогиня. Ее платок уже совсем промок от слез, и она с благодарностью приняла другой от Джеммы. – Наша семейная жизнь… Нет, я не могу говорить! – Она снова разразилась рыданиями.
– Семейная жизнь, – заговорила Джемма, давая Поппи время успокоиться, – подобна маленькой декоративной собачонке: все нахваливают своих шпицев и болонок, но я еще не видела ни одной, которая бы не портила когтями деревянных панелей и не прыгала бы на людей. На мой взгляд, эти собачонки не приносят ничего, кроме огорчения.
Поппи снова громко икнула.
– Прошу прощения, – извинилась она. – Я всегда икаю, когда плачу. Мама говорит, что для дамы нет ничего отвратительнее, чем икота, но я ничего не могу с собой поделать.
– Уверяю тебя, это гораздо лучше, чем привычка царапать панели. А теперь расскажи, что происходит в вашей семейной жизни? Вернее, что могло в ней произойти такого, что еще не произошло в моей?
– Боюсь, послушав вас, – вступила в беседу Исидора, пока Поппи пыталась побороть слезы, – я вознесу хвалу Господу, что мой супруг до сих пор избавляет меня от своего присутствия. Кстати, герцог Флетчер питает склонность к румянам?
– Нет, что вы!
– Я спросила только потому, что виконт Сент-Олбан, несомненно, румянит щеки, а ведь он – близкий друг Флетчера, не так ли?
– Но это не означает, что они делят одну баночку румян на двоих, – вступилась за герцога Джемма. Она снова сжала руку своей юной подруги: – Ты почувствуешь себя лучше, дорогая, если все нам расскажешь.
– Я боюсь, что Флетч мне… – Поппи не нашла в себе сил произнести ужасное слово «изменяет», но ее томило столь тяжкое подозрение, что она больше не раздумывала. – Он проявил непозволительную грубость ко мне в присутствии своих друзей – сказал, вернее, дал понять, что наши супружеские отношения не отвечают его желаниям… Но что же я могу сделать, ведь он перестал приходить в мою спальню!
– Он сказал тебе все это в присутствии своих друзей? – переспросила Джемма. От возмущения ее голос зазвучал выше, чем обычно, на целых две октавы.
Поппи немного приободрилась.
– Bastardo! – прошипела Исидора.
– Правильно! – поддержала ее герцогиня Бомон. – Какая гнусность с его стороны! Повтори в точности его слова, Поппи.
– Я подошла к нему с… – забормотала она, но от нахлынувших воспоминаний ее голос предательски дрогнул.
– С кем же? – нетерпеливо спросила Джемма.
– С виконтом Сент-Олбаном и с Гиллом, – борясь с собой, продолжала юная герцогиня. – И еще там была…
– Флетч разговаривал с женщиной, когда вы подошли? – сообразила Исидора. – Надеюсь, ее уже не было, когда он высказал свои претензии?
– Нет, она вскоре ушла, – кивнула Поппи и осеклась, пораженная страшной догадкой.
– Понимаю. – Джемма опять ободряюще пожала ей руку. – Дорогая моя, похоже, у Флетча есть любовница.
Поппи почувствовала, как к горлу вновь подкатил комок.
– Мы очень любили друг друга, – прошептала она. – Всего несколько лет назад он был от меня без ума… А потом все пошло не так…
– По крайней мере он имел деликатность выждать некоторое время, – вздохнула Джемма. – А вот мой Бомон… Всего через несколько недель после свадьбы я зашла в его кабинет в Вестминстере и увидела, как он на столе ублажал свою любовницу.
Поппи и Исидора ахнули в один голос.
– Нет, не может быть! – воскликнула герцогиня Флетчер.
– Вы никогда мне об этом не рассказывали! – изумилась Исидора.
– Такими новостями вряд ли стоит делиться с подругами, – натянуто улыбнулась Джемма.
– А кто была его любовница? – поинтересовалась Поппи.
– Ее звали Сара Коббетт, что совершенно не важно, поскольку Бомон вскоре дал ей отставку или как еще это называется, когда мужчины избавляются от надоевших любовниц.
– Но вы по крайней мере не были с ней знакомы, – заметила юная герцогиня.
– Хорошо, что мужья не могут дать отставку нам, – задумчиво проговорила Исидора.
– Да, они обречены оставаться с нами до конца своих дней, – кивнула Поппи, – хотя, думаю, Флетч с удовольствием избавился бы от меня. О, как он на меня смотрит! – У нее задрожат голос, но она с усилием продолжала: – Мне только хотелось бы знать, в чем моя ошибка. Я что-то не так сказала или сделала? Он меня просто терпеть не может, правда.
– Бомон тоже законченный bastardo, – вставила Исидора.
– Проблема в том, что я все еще люблю Флетча, – добавила Поппи, – и не могу разлюбить. Поняв, как сильно его отвращение ко мне, я пыталась изгнать его из своего сердца, но это выше моих сил.
– «Изгнать из своего сердца»? Да ты поэтесса! – воскликнула Джемма.
Поппи громко икнула.
– Ты уверена, что не можешь его разлюбить? – спросила герцогиня Бомон. – Знаешь, в первые недели после свадьбы я по глупости сильно увлеклась мужем, но после происшествия в Вестминстере и, надо признать, после того, как Бомон заявил, что влюблен в Сару Коббетт, я без особого труда избавилась от этого увлечения. Сейчас он флиртует с мисс Шарлоттой Татлок, и для меня его шашни не более чем повод для легкого раздражения.
– Неужели? – удивилась Поппи. – А я весь год пыталась подавить свою любовь к Флетчу, но не смогла. Я все еще его люблю. Если он входит в комнату, я чувствую себя счастливой. А если я не знаю, где он, – ее глаза снова наполнились слезами, – я сразу начинаю предполагать худшее: что он ухаживает за другой. А ведь когда-то мне и в голову не приходило, что такое возможно! Сегодня он флиртовал с леди Невилл, с Луизой. Он хочет разрушить наш брак!
– Ты будешь удивлена, дорогая, узнав, как много времени требуется для того, чтобы разрушить брак, – усмехнулась Джемма. – Посмотри на меня – моей семейной жизни пришел конец много лет назад, но вот я снова здесь, в Лондоне, и собираюсь зачать наследника.
– Неужели? – удивленно подняла брови Исидора.
– И когда же это произойдет – во время или после шахматных партий с герцогом Вильерсом и собственным мужем? – поинтересовалась Луиза.
– После, – со вздохом ответила Джемма и добавила: – Поппи, твои отношения с Флетчером вовсе не кончены, просто они перешли в другую стадию.
– А если выиграет Вильерс, вы не откажетесь от своих планов? – поинтересовалась Исидора, которую, похоже, очень взволновало признание подруги.
– Разумеется, нет, – покачала головой герцогиня Бомон. – Впрочем, не думаю, что он выиграет, – я готовлюсь нанести ему весьма чувствительное поражение. Есть только одно «но»: мой супруг и я прекратили интимные отношения восемь лет назад, и я отнюдь не жажду их возобновить.
– Нет, все-таки моя семейная жизнь, как я ее себе представляла, ушла в прошлое… – прервала их Поппи. Дамы не ответили, и юная герцогиня, посчитав их молчание знаком согласил, решила закончить свою мысль: – Мой муж меня разлюбил. Он хочет соблазнить другую женщину, и пусть Луиза не попалась в его сети, он, возможно, прямо сейчас ищет ей замену.
– Терпеть не могу ставить под сомнение собственную репутацию, – проговорила Луиза, слегка нахмурившись, – но все-таки скажу: у Флетчера мало шансов на успех, если только он не обратится к леди Ратледж.
Поппи содрогнулась.
– Осторожней, Луиза, – недовольно поморщилась Джемма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35