– Разделяю ваши чувства, – ответил он.
Решив, что вступительная тема исчерпана, герцогиня перешла к делу.
– Вы играете в шахматы, милорд?
– Да.
Джемме понравилась сдержанность Стрейнджа – хорошие шахматисты редко хвастают своими способностями.
– Однако, – добавил ее собеседник, – когда я в последний раз играл с Филидором, он сказал, что единственным противником, одолевшим его три раза кряду, были вы, ваша светлость. Я же нанес ему поражение всего лишь раз или два, так что вам, наверное, не захочется терять время на такого соперника, как я.
– Вы играли с самим Филидором?
Лорд Стрейндж кивнул:
– Да, прошлым летом в Париже.
– Мы обязательно должны сразиться!
– Я играю только в Париже или в Фонтхилле.
Джемма прекрасно знала, что Фонтхилл – славившееся своими красотами имение Стрейнджа. По слухам, превращение трехсот акров английской земли в сады Эдема обошлось хозяину в сумму, которая могла бы разорить менее богатого джентльмена, но лорду Стрейнджу были по карману любые расходы. Тем не менее герцогиня Бомон спросила:
– Фонтхилл? Это то место, где вы живете? Простите мое невежество – последние восемь лет я жила за границей.
– Это мое имение. А вы весьма интересная особа – для своего пола, конечно.
– Я стараюсь никогда не отвечать на комплименты такого рода, милорд. Мужчины склонны обольщаться на свой счет, считая себя лучше других своих собратьев, хотя на самом деле они так же заурядны, как остальные.
– Полагаю, я заслужил вашу отповедь, – одобрительно проговорил лорд Стрейндж.
– Мы все заслуживаем многого, но не всегда по заслугам получаем.
– Я бы очень хотел с вами сыграть партию-другую, мадам, но это возможно только в Фонтхилле или Париже. Мне неловко признаваться, но такова уж одна из моих слабостей.
– В таком случае мне придется отказать себе в этом удовольствии, – ответила Джемма с ноткой раздражения в голосе, призванной дать понять нахалу, как она относится к его «слабостям» и тщеславию.
К ее удивлению, Стрейндж рассмеялся и предложил:
– Разумеется, я могу пригласить вас приехать в Фонтхилл.
– Очень любезно с вашей стороны.
– О, как правило, добропорядочные замужние дамы отказываются от моего приглашения. Позвольте, кажется, до меня доходили слухи о том, что вы… не так уж добропорядочны. Неужели они верны?
– Ах, эти слухи… – мило улыбнулась Джемма, переведя взгляд на золотоволосую молодую леди, застывшую возле лорда Стрейнджа, как истукан. – Иногда они оказываются совершенно безосновательными.
– Но часто – весьма точными, – ухмыльнулся Стрейндж, не сводя глаз с герцогини. Он мог быть поистине очаровательным, когда хотел. – Я отбываю в Фонтхилл завтра. Может быть, ваша светлость удостоит меня своим визитом? Уверяю, недостатка в развлечениях не будет, особенно на Рождество.
Нет, визит в Фонтхилл положительно невозможен, решила Джемма, политическое реноме бедняжки Бомона не переживет такого удара.
– Увы, милорд, вынуждена отказаться от приглашения, – ответила она. – Но я по-прежнему льщу себя надеждой когда-нибудь сразиться с вами в шахматы. А пока давайте обсудим другой вопрос. Недавно я приобрела в лавке мистера Груднера одну шахматную фигуру.
– Неужели вы купили мою Африканскую Королеву, как я ее называю?
– Я бы очень хотела купить и остальные фигуры.
Стрейндж расхохотался и отвесил герцогине церемонный поклон.
– Разве вас не предупреждали, что я необычайно упрям и неуступчив? – сказал он. – Без этого качества невозможно занять то место в жизни, которого добился я. Вы получите полюбившиеся вам шахматные фигурки в подарок, ваша светлость, когда приедете ко мне в Фонтхилл. Пока же рекомендую вам свести знакомство с миссис Паттон, – он кивнул в сторону дамы, окруженной группкой людей. – Она – единственная особа женского пола, допущенная на заседания Лондонского шахматного клуба. Вы могли бы присоединиться к ней в этом славном заведении и наслаждаться игрой, сколько душе угодно.
– Я непременно последую вашему совету.
– Знаете, что говорят про репутацию?
– Ах, люди говорят так много, что знать все просто невозможно.
– Верно! Так вот, мне нравится мысль, что репутация – вторая девственность.
– Ее больно терять, но зато потом наслаждайся жизнью, сколько хочешь, да? – с усмешкой продолжила его мысль Джемма.
– Именно. Я потерял свое доброе имя много лет назад. Но что такое доброе имя? Пустой звук, не более. Он исчез, но осталось море удовольствий.
С этими словами Стрейндж еще раз поклонился Джемме, показывая, что разговор окончен.
Лорд действительно был чертовски обаятелен. Если бы не реноме Бомона и не данные ею обещания, Джемма уехала бы в Фонтхилл хоть сейчас. Стрейндж бросил ей перчатку, но герцогиня не могла принять его вызов, и это ее сердило.
Конечно, негодник знал, что она не решится поехать. Она поняла это по его глазам, в которых читалось и некоторое пренебрежение, и даже совершенно бесполезное для нее одобрение.
Джемме страстно захотелось забыть об этикете, о пресловутой репутации и поехать к Стрейнджу. Но… Уехать в имение, пользовавшееся столь скандальной славой, значило бы подвести Бомона. Нет, герцогиня решительно не могла себе это позволить.
Конечно, ее французские подруги разразились бы смехом, узнай они о ее дилемме. Они полагали, что забота о мужьях и чести – удел жен третьего сословия, буржуазии. Да, жизнь в Лондоне оказалась гораздо сложнее, чем в Париже, при французском дворе.
Когда-то, много лет назад, переезд в Париж совершенно избавил Джемму от робости. Она появилась во французской столице совсем юной, одна, без мужа, ее приняли в Версале, и она сразу стала обыгрывать местных любителей шахмат. Любого из этих обстоятельств было бы достаточно, чтобы смутить большинство дам, но не женщину из семейства Рив, как с гордостью думала Джемма.
Однако, разглядывая миссис Паттон, Джемма, даже будучи не робкого десятка, почувствовала некоторую растерянность, причем без всяких видимых причин. Более того, костюм миссис Паттон, невысокой хрупкой шатенки, выглядел довольно эксцентрично, и одно это должно было породить у Джеммы чувство превосходства.
В отличие от большинства присутствовавших в зале дам, одетых в платья с короткими оборками и боковыми турнюрами разнообразных размеров, миссис Паттон не украсила себя ни завитыми локонами, ни оборками, ни турнюрами: на ней были длинный, до бедер, камзол, подогнанный по фигуре, и голубая расклешенная юбка, собранная сзади в крупные складки. Но самое поразительное, что из-под отворотов камзола выглядывал жилет! Эта женщина носила жилет! Джемма внезапно ощутила себя помпезно разукрашенной рождественской елкой.
Обступившие миссис Паттон люди обсуждали какие-то экслибрисы и гарнитуру, о которых Джемма не имела ни малейшего понятия. Наконец невразумительная беседа закончилась, и миссис Паттон повернулась к Джемме.
– Мне уже давно хотелось познакомиться с вами, ваша светлость, – с лукавой улыбкой сказала она. – Я весьма наслышана о вашем мастерстве шахматистки.
– А я – о вашем, – с легким поклоном ответила герцогиня.
– Боюсь, мне до вас далеко. Филидор не дал мне ни одного шанса на победу, когда мы с ним сыграли в прошлом году здесь, в Лондоне. Но он рассказал мне о вас, причем отзывался о вашем мастерстве в таких превосходных выражениях, что я загорелась желанием видеть в вашем лице коллегу по Лондонскому шахматному клубу. Надеюсь, мне не придется уступать вам свое место там, и мы обе сможем стать единственными женщинами в избранной сотне.
– Должно быть, одна среди мужчин вы чувствуете себя неловко?
– Нет, я не испытываю никакого дискомфорта. Иногда, правда, члены клуба принимаются обсуждать что-то, мне неинтересное, например, достоинства какой-нибудь танцовщицы из оперы, тогда мне приходится приводить их в чувство. Я, к примеру, подаю реплику о том, как увеличивается женская грудь в период вскармливания детей, и этого бывает достаточно, чтобы напомнить джентльменам о моем присутствии.
– Поскольку я еще не вскармливала детей, мне придется вам только поддакивать.
– Уверена, вы найдете свой собственный способ воздействовать на чувствительные мужские сердца. Джентльмены действительно невероятно чувствительны, их очень легко сбить с толку. Разумеется, за шахматным столом я стараюсь не прибегать к подобным методам, но, знаете, иногда бывает очень трудно удержаться, чтобы не воспользоваться их слабостью.
– Я бы с удовольствием посмотрела, как вы приведете в замешательство моего мужа. Вам обязательно надо с ним сыграть, – заметила Джемма.
– Но герцог Бомон – политик, а политики – люди особой породы, – саркастически улыбнулась миссис Паттон. – Вряд ли он согласится сыграть с простой смертной. К тому же если утверждения газет о его занятости правдивы хотя бы наполовину, то у него просто не должно оставаться времени на шахматы.
– Я подумываю пригласить гостей к себе в имение на Рождество, – сообщила Джемма. – Надеюсь, тогда-то мне и представится случай самой сыграть с вами и увидеть, как вы разгромите моего мужа. Я поставлю на вашу победу.
– Большое спасибо за приглашение… – пробормотала миссис Паттон, похоже, собираясь ответить отказом.
– О, прошу вас, не отказывайтесь! – не дала ей договорить Джемма. – Конечно, до Рождества еще несколько месяцев, и если вы отвергнете мое предложение, я вас пойму. Но вы знаете, я лишь недавно вернулась из Парижа после восьмилетнего отсутствия и очень страдаю от нехватки партнеров по игре.
– Боже, а у меня сложилось впечатление, что вы просто монополизировали наши шахматы. Ваш двойной матч с мужем и герцогом Вильерсом стал поистине притчей во языцех.
– Но я еще никогда не играла с женщиной и, сознаюсь, просто умираю от любопытства.
– Представляю себе, в какую ловушку я угожу, если соглашусь, – улыбнулась миссис Паттон.
– Так что же вы решили?
– Видите ли, я никуда не езжу без своих детей. Ох, совсем забыла, и без мужа, конечно.
– Вы все будете желанными гостями в моем доме. С детьми Рождество встречать даже приятнее, так что ваше потомство станет украшением нашего праздника. На Крещение мы устроим роскошный вечер и положим по бобу в каждый кусочек пудинга.
– Сразу видно, что у вас пока нет детей, – ухмыльнулась миссис Паттон. – Да мои отпрыски устроят новое избиение младенцев, чтобы заполучить самый большой боб и стать Бобовым королем.
– В таком случае я сделаю так, что вы станете Гороховой Королевой, миссис Паттон, – с улыбкой пообещала Джемма. – Только приезжайте!
– От предложения сыграть в шахматы и стать, хоть и не совсем честно, королевой, трудно отказаться, – рассмеялась миссис Паттон. – Думаю, мой муж согласится на эту поездку, но если нет, то я завтра же сообщу вам об этом.
Восхищенная ее прямотой и полным отсутствием заискивания. Джемма склонилась перед новой знакомой в книксене, какого обычно удостаивала только равных себе, и сказала:
– Надеюсь на продолжение нашего знакомства.
Глава 30
От герцога Вильерса мисс Шарлотте Татлок
20 ноября, десять часов утра
«Вы все еще сердитесь на меня за мою грубую выходку? А ведь это произошло несколько месяцев назад! Я по-прежнему привязан к постели, поэтому в отчаянии обращаюсь к Вам с просьбой приехать и почитать мне Библию. Использовать свой ум и очарование во благо ближнего – Ваш христианский долг. Уверен, присутствие божественного духа в Вашем лице окажет на меня поистине чудодейственное влияние. Мой лакей подождет вашего ответа».
От мисс Шарлотты Татлок герцогу Вильерсу
«Вы самый странный и недобрый человек на свете, раз продолжаете издеваться надо мной. Советую Вам подумать, как отнесется к Вашему поведению наш небесный Спаситель.
P.S. Искренно сожалею о Вашем плохом самочувствии».
От герцога Вильерса мисс Шарлотте Татлок
Половина двенадцатого
«Я совсем не желал Вас обидеть. Пожалуйста, поскорее приходите поговорить. Со мной никого нет, кроме дворецкого, камердинера и нескольких мышей, которые громко пищат по ночам».
От мисс Шарлотты Татлок герцогу Вильерсу
«Ваше одиночество – воздаяние за неправедно прожитую жизнь».
От герцога Вильерса мисс Шарлотте Татлок
Час пополудни
«Вы слишком добры, чтобы быть такой самодовольной резонеркой, какой хотите казаться. Увы, похоже, мне придется оставить этот мир не столько от болезни, сколько от банальной скуки. Остается добавить, что недостатка в досужих визитерах, горящих желанием заглянуть в мою спальню, нет».
От мисс Шарлотты Татлок герцогу Вильерсу
«Примите их. Вы ничего не потеряете, а я могу многое приобрести».
От герцога Вильерса мисс Шарлотте Татлок
Два тридцать пополудни
«Шарлотта, Вы сама жестокость! Не заставляйте меня искать утешения в этом убогом развлечении. Все мои визитеры с их неискренним сочувствием приходят просто поглазеть на умирающего, чтобы потом расписывать знакомым мою смертельную бледность, предсмертные вздохи и жалобы на судьбу. Убежден, ни у кого из них язык не повернется бросить мне в лицо, что я – надоедливый негодяй, как это сделали Вы».
От мисс Шарлотты Татлок герцогу Вильерсу
«Невежливость одних не должна становиться причиной неудобства для других. Не говоря уже о том, что мой повторный визит к Вам окончательно погубил бы мою репутацию».
От мисс Шарлотты Татлок герцогу Вильерсу
Девять дней спустя, 29 ноября, десять часов утра
«Я рискнула написать эту записку только потому, что получила печальную новость о Вашей кончине сегодня утром. Я так надеюсь, что эти слухи ошибочны, что не могу не написать Вам. Вдруг Вы действительно живы?»
От герцога Вильерса мисс Шарлотте Татлок
«Я продолжаю жить главным образом назло судьбе и обстоятельствам. Слуга сказал, что меня уже три раза во всеуслышание объявляли мертвым и один раз даже «похоронили». Я боялся, что Вы больше не желаете меня знать. Это не так?»
От мисс Шарлотты Татлок герцогу Вильерсу
Одиннадцать часов утра
«Разумеется, я больше не желаю Вас знать, но на сердце останется камень, если я не воспользуюсь возможностью облегчить Ваш уход в мир иной, почитав Вам Библию».
От герцога Вильерса мисс Шарлотте Татлок
30 ноября десять часов утра
«Вчера после полудня у меня снова был жар, помешавший мне сразу ответить. Мой экипаж ждет, пожалуйста, не откладывайте свой визит надолго, так как, боюсь, лихорадка не оставит меня в покое. Не могли бы Вы, если это возможно, приехать немедленно?»
Глава 31
30 ноября
Флетч велел кучеру ехать в Гайд-парк – возвращаться домой не хотелось. Там его, как всегда, поджидала леди Флора со своим неизменным приветствием «ваша светлость», в которое она ухитрялась вкладывать всю силу своей неприязни. Хуже того, иногда теща называла его просто «герцог», как будто они закадычные друзья. Домашняя война изматывала Флетча. Иногда у него даже возникала мысль, что Поппи, которая, кстати, не сказала ему ни слова упрека по поводу натянутых отношений с леди Флорой, из мести уговорила мать переехать в их дом на столь длительное время. Что ж, если так, то месть оказалась чертовски удачной.
В парке герцог, не в силах больше оставаться в замкнутом пространстве, вышел из кареты на свежий воздух. День выдался пасмурный, моросил мелкий дождик, но герцог решил, что прогулка принесет ему облегчение. Он побрел по берегу Серпантина, глядя на испещренную рябью уныло-серую поверхность воды. Дождевые капли неприятно холодили щеки.
Неужели Поппи его не любила? Никогда? Значит, ее ужасная мамаша просто заставила бедняжку выйти за него замуж. Подумать только, его прелестная невеста не разделяла с ним то счастье, которое он испытал по время свадебной церемонии! Эта горькая правда, открывшаяся Флетчу, объясняла причины их неудачи в постели. Поппи не любила его, вот почему она не испытывала желания близости с ним.
Герцог почувствовал, что влага на щеках уже не холодит – капли дождя мгновенно нагревались на его пылавшем лице.
– Но я-то ее любил, – вслух произнес он, обращаясь к серой пелене дождя. – Любил всей душой!
То удивительное Рождество в Париже, когда они с Поппи полюбили друг друга, осталось в памяти Флетча как время ни с чем не сравнимого блаженства.
– Я любил ее, – повторил он. – Я… я…
Он осекся, не найдя в себе силы признаться, что любовь все еще жила в его сердце.
Ясно, что он был совершенно безразличен жене как мужчина. Иначе почему она потребовала, чтобы он завел любовницу?
Флетч шагал и шагал вперед, но облегчения не наступало, напротив, он помрачнел под стать пасмурному зимнему небу над головой – впервые он со всей ясностью осознал то, в чем раньше упорно отказывался признаться даже самому себе.
Проклятие! Пусть безответно, но он все еще любил Поппи.
Это означало, что он не выдержит в разлуке с ней целых пять лет, как она предложила. И вообще, он больше не мог по ночам лежать в постели без сна, думая о том, как Поппи проводит свои дни, с кем танцует.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35