Похоже, они друзья.
– Как хорошо иметь друзей, – ответила Поппи. – У меня не было настоящих друзей до тебя, Джемма.
– Спасибо за комплимент, но это не совсем так. Гора визитных карточек на подносе для почты свидетельствует о том, что у тебя много друзей и не все из них интересуются только твоим нынешним сложным положением. Например, дамы из вашего кружка кройки и шитья для каюшихся грешниц…
– Вообще-то это кружок для нуждающихся матерей, – пояснила Поппи. – Мы, его попечительницы, встречаемся в доме леди Клеланд. Но мы вовсе не шьем, – добавила она с унылым видом, – а разговариваем об аморальности проституток.
– Засвидетельствовать свое почтение тебе заходили все – и швеи, и просто сплетницы, – заметила Джемма. – Практически каждая дама-благотворительница, собравшись с духом, пересекла порог моего дома. Так что не говори мне, что у тебя нет друзей.
– Я не это имела в виду, – сказала Поппи. – Бывают друзья особого рода, которые бы с неодобрением отнеслись к тому, что я целые дни просиживаю у себя в комнате в ночной рубашке.
– Таково их понимание добродетели, – ответила Джемма. – Поскольку я страдаю врожденным отсутствием добродетели, то меня совершенно не волнуют жесткие правила, которые устанавливают для себя остальные.
– Ты страдаешь отсутствием добродетели? – недоверчиво усмехнулась Поппи.
– Таково проклятие семьи Рив, – вздохнула Джемма. – Это моя девичья фамилия. Мы, Ривы, – прирожденные буяны, лжецы, грубияны. У меня есть дядя – законченный безумец. А мой брат? Его поведение тоже вряд ли назовешь образцовым, ведь дуэль с Вильерсом у него уже четвертая. Но оставим это. Может быть, тебе что-то нужно, милая Поппи?
– Книги. Я неосмотрительно не захватила с собой из дома свои, а в твоей библиотеке я уже перечитала все труды о природе.
– О природе… То есть о деревьях, птицах и тому подобном? Удивительно, что у меня нашлись такие книги.
– Живая природа – моя любимая тема, – заметила Поппи, – хотя дома я увлеклась очень интересным трактатом о природе воздуха, содержащегося в воде. Увы, я не взяла его с собой.
– В нашей библиотеке определенно нет ничего в этом роде. Какое любопытное и редкое у тебя пристрастие, дорогая. Но почему ты до сих пор не послала слугу за своими книгами?
– Я собираюсь заказать нужные издания в книжной лавке, – пояснила герцогиня Флетчер и, чуть помедлив, добавила: – Мне хочется прочесть все то, что я раньше откладывала в сторону из-за нехватки времени. И не просто прочесть, а законспектировать, хоть мама назвала бы это пустой тратой времени.
– Ты станешь настоящим книжным червем! – воскликнула Джемма, вскакивая с кресла. – Знаешь, оказывается, женщины могут стать членами Лондонского шахматного клуба, потому что в его правила забыли включить пункт о запрете принимать дам. Я подумываю, не вступить ли мне в этот клуб, просто потому, что, по общему мнению, только мужчины способны стать Мастерами шахматной игры.
– Раз так, ты непременно должна вступить в клуб, – посоветовала Поппи. – Кстати, считается, что только мужчины могут стать натуралистами.
– Значит, твой долг – опровергнуть это заблуждение.
Спустя месяц
1 сентября
– Милая, тебе известно, чем занимается твой муж? – спросила Джемма, просматривая за завтраком газету.
– Чем же? – осторожно поинтересовалась Поппи. Поскольку ее муж тратил свое время не на визиты в ее пристанище, а на что-то другое, она не была уверена, что хочет знать подробности.
– Вот, здесь пишут, что он произнес яркую речь в палате лордов, которую положительно восприняли обе партии, и тори, и виги. Вообще-то это очень странно, потому что обычно одна из партий хотя бы для виду выступает с критикой. Не пойти ли нам сегодня вечером к леди Уингстед?
– Может быть…
– Я знаю, что ты думаешь, – сказала Джемма, бросив на подругу внимательный взгляд. – И это никуда не годится. Хватит предаваться унынию, дорогая! Я дала тебе достаточно времени, чтобы ты оплакала свою любовь. Но уже сентябрь, со времени твоего ухода от мужа прошло пять месяцев – пора прийти в себя. Именно столько времени понадобилось когда-то мне, а ведь я воображала, что безумно люблю Бомона. Хотя мы поженились не по любви, как вы с Флетчером.
– Это я считала, что по любви… – поправила ее Поппи.
– И все-таки что ни говори, но просыпаться по утрам рядом с мужчиной очень приятно.
– Вы с герцогом провели вместе всю ночь? – изумилась Поппи.
– Да. Откровенно говоря, то, что мы делаем в постели, нельзя назвать особенно интересным. Кстати, так было и раньше. Но я любила просыпаться с самыми первыми лучами солнца и расспрашивать Элайджу о том, какие дела ему предстоят днем. Ах, до чего же я была наивна!
– Почему?
– Я думала, что ему тоже нравится со мной разговаривать, что мои советы помогают ему в делах, что он внимательно меня слушает…
– А он не слушал?
– Нет, слушал, конечно, но на самом деле ему было неинтересно. Однако врожденная учтивость и воспитание не позволяли ему меня оборвать, ведь он самый учтивый джентльмен из всех, кого я встречала. Мне только один раз довелось увидеть его по-настоящему грубым – когда я застала его с любовницей.
– Ужасно! – поежилась Поппи. – У Флетча наверняка уже тоже есть любовница, но всякий раз, когда я думаю об этом, меня просто тошнит от отвращения.
– Меня тогда тоже тошнило – в карете, по пути домой. И даже сейчас, когда вспоминаю, как свешивались со стола волосы его любовницы, у меня комок подкатывает к горлу.
– Ты, конечно, сразу уехала в Париж?
– Нет, я жаждала объяснений, извинений, обещаний, словом, всего, что бывает в таких случаях. Но Бомон при всех его недостатках кристально честен. Разумеется, он пообещал мне бросить любовницу, извинился за сцену, невольной свидетельницей которой мне пришлось стать, но когда я спросила, любит ли он ту женщину, мисс Сару Коббетт, герцог замялся и отказался отвечать. Я поняла, что он ее любит, и потом он все-таки в этом признался.
– И он действительно ее любил? Мама говорит, что мужчины заводят любовниц исключительно ради удовлетворения своих потребностей.
– К суждениям твоей уважаемой родительницы следует относиться с некоторой долей скептицизма, – заметила Джемма. – Сара быта очень хороша собой. К моменту нашей свадьбы с Бомоном их роман, если это подходящее слово, продолжался уже три года. Сейчас Элайджа уверяет меня, что между ними все кончено, но мне неизвестно, как произошел их разрыв. Знаю только, что он любил ее гораздо сильнее, чем меня, и, наверное, не без основания, если вспомнить наши не слишком страстные интимные отношения и мою глупую болтовню в постели.
– Мы с тобой товарищи по несчастью, – взволнованно предположила Поппи.
– Не совсем так, – возразила Джемма. – Ты всего лишь видела, как Флетчер с кем-то флиртовал, а мой муж, покинув супружескую постель после близости со мной, у себя в кабинете занимался любовью с мисс Коббетт. Между нами огромная разница, дорогая.
– Она не так уж велика, – не согласилась юная герцогиня. – Если бы Луиза не оказалась моей подругой, то скорее всего Флетч бы сейчас уже занимался с ней любовью на каком-нибудь столе. Кстати, это что, любимое место наших джентльменов для подобных занятий?
– Отнюдь нет, дорогая, – усмехнулась хозяйка дома и добавила: – Мы не должны предаваться унынию, хотя многие браки действительно распадаются по тем или иным причинам. Представь себе, целых три года я тщетно ждала в Париже, что Бомон одумается и приедет за мной. К тому времени, когда он наконец снизошел до меня, я тоже нашла для себя способ развлечься, хоть для этого и не потребовался стол.
– Понимаю, – кивнула Поппи, – ты считаешь, что в следующий раз Флетч заедет ко мне через три года?
Джемма наклонилась и молча пожала ей руку.
– Он не придет, да? – воскликнула Поппи. Она испытала даже некоторое облегчение оттого, что может произнести это вслух.
– Трудно сказать, – уклонилась от прямого ответа Джемма. – Я не уверена, что наши истории настолько схожи. Но мне кажется, Флетчер удивлен тем, что до сих пор не встретил тебя на одном из светских вечеров.
– Как, он посещает вечера? – изумилась Поппи.
Джемма перевернула страницу газеты и показала ей колонку под названием «Заметки о светской жизни». Прочтя место, на которое указывал пальчик герцогини, Поппи совершенно пала духом. В заметке говорилось:
«Герцог Ф. появился вчера вечером на балу в доме дю Морье без своей супруги. Пикантность этого факта заключается в том, что, по слухам, герцогиня неожиданно направилась в Венецию. Равнодушный к всплеску интереса к своей особе герцог Ф. провел большую часть времени за беседой со сторонниками премьер-министра Питта, которые были очень обрадованы присоединением к их рядам этого юного законодателя моды».
– Как, должно быть, Флетчу претит, когда его так называет! – вздохнула Поппи. – А я, значит, уехала в Венецию?
– Газетчики вечно пишут всякие глупости о таких вещах, – сказала герцогиня Бомон. – Когда они чего-то не знают, то просто выдумывают.
– Пожалуй, мне следует посетить кружок кройки и шитья у леди Клеланд, – немного подумав, решила Поппи.
– Только без меня, дорогая, – воспротивилась Джемма.
– Почему?
– Кройка и шитье – это так скучно.
– Но благотворительность – наш долг, мы обязаны заботиться о бедных и поддерживать нуждающихся в помощи.
– Боюсь, у меня это плохо получается. Предпочитаю просто делиться деньгами, принадлежащими Бомону, конечно. Уверяю тебя, это даже лучше – бедняки возьмут щедрое пожертвование звонкой монетой гораздо охотнее, нежели криво сшитую простыню – единственное, на что хватит моего таланта швеи.
– Кстати, насчет монеты… – спохватилась Поппи. – Как мне быть с деньгами?
– Что ты имеешь в виду? Флетчер, несомненно, очень богат, во всяком случае, я ничего не слышала об обратном.
– Но у меня нет ни гроша.
– Разве ты не договорилась с мужем о деньгах на твое содержание?
Поппи отрицательно покачала головой.
– Флетч предлагал, – сказала она, – но мама велела мне просто посылать ему все мои счета, чтобы он сам решал финансовые вопросы. Она дала мне множество советов, как я должна себя вести, если он сочтет счета чрезмерными. Но Флетч ни разу не сказал мне по этому поводу ни слова, даже когда я в течение месяца купила себе две безумно дорогие шляпки.
– Почему леди Флора считает, что тебе не нужно денежное содержание?
– Не знаю, – покривила было душой Поппи, но тут же призналась: – Мама думает, я недостаточно умна, чтобы мудро распоряжаться деньгами. Поверьте, она вовсе не хочет меня обидеть, но в ее понимании только очень немногие женщины обладают этим даром.
– Леди Флора говорит так о тебе, натуралистке, погруженной в изучение воды, воздуха и птиц? Не хочешь ли ты сказать, что за все четыре года своего замужества ты не купила ни одной вещи без оглядки на мнение Флетчера?
– Да.
– А до замужества все решала твоя мать?
– Конечно, – призналась Поппи, только теперь осознавая, как глупо она себя вела. – Знаешь, милая Джемма, после Рождества, которое я надеюсь провести с тобой, я хотела бы подыскать себе жилье. И еще я собираюсь вволю попутешествовать.
Джемма удивленно подняла бровь.
– Позволь, я, кажется, знаю, куда ты хочешь отправиться. На дикие равнины Африки? – спросила она.
– Да, именно, – усмехнулась юная герцогиня. – Для начала подумываю о путешествии по Нилу.
– О, для того, чтобы такое путешествие было достаточно приятным и безопасным, нужно прямо-таки купаться в деньгах, – рассудила собеседница. – Кажется, твой супруг хранит свои капиталы в банке «Хоарз»? Что тебе сейчас нужно, дорогая, – предложила Джемма, – так это снять с его счета побольше денег и потратить их по своему усмотрению, не думая о том, две шляпки ты покупаешь или сорок. А потом мы пошлем твоему супругу письмо с просьбой переводить деньги на твое содержание на твой личный счет в банке «Хоарз». Поверь, это облегчит жизнь вам обоим. Ты сможешь зажить своим домом, путешествовать, сколько душе угодно, и Флетчеру не придется беспокоиться о твоих проблемах.
Воплощение ее плана в жизнь оказалось на удивление простым делом.
При виде улыбающихся, очень уверенных в себе герцогинь Бомон и Флетчер клерк банка «Хоарз» мистер Пезнер выдал огромную сумму, затребованную ими, без единого вопроса.
– А что я мог сделать? – чуть позже объяснял он управляющему мистеру Фиддлеру. – Это была герцогиня Флетчер собственной персоной, и деньги были ее.
Мистер Фиддлер сочувственно покачал головой – объяснение хоть и не совсем грамматически правильное, зато абсолютно ясное.
– С ней пришла герцогиня Бомон, – продолжал мистер Пезнер. – Похоже, эти дамы – подруги, их водой не разольешь. А потом она говорит, герцогиня Флетчер то есть, что хочет у нас открыть счет, чтобы муж переводил туда деньги на ее содержание.
– Мир катится в преисподнюю, – заключил мистер Фиддлер. – Мужчины больше не в силах держать в узде свои половины. Если герцоги не в состоянии совладать с женами, то что уж говорить о нас, простых смертных?
Мистер Пезнер промолчал, подумав, что лучше выпить яду, чем жениться на такой особе, как миссис Фиддлер, и оба вернулись к своему занятию – подшиванию квитанций за прошлый месяц.
В это время сидевшая в карете Поппи, не веря своим глазам, смотрела на толстую пачку банкнот, которую сжимала в руке.
– Джемма, Флетчер будет вне себя от злости, – наконец проговорила она.
– Вот как? – ответила ее подруга, припудривая носик. – Тогда давай завтра утром снимем с его счета еще денег!
Поппи задумалась.
– Почему ты считаешь, что он разозлится? Он не похож на скупца.
– Он вовсе не скуп, – отмела сомнения подруги юная герцогиня.
– Скорее всего он даже не заметит пропажи.
В этом Поппи сомневалась. Но что она знала о своем муже? Почти ничего… Удивительно, как поздно к ней пришло прозрение.
– А теперь давай приобретем для тебя что-нибудь, что тебе всегда хотелось, но ты не решалась купить, – предложила Джемма.
Глава 21
В тот же день,
1 сентября
Герцог Вильерс развернул красивый, с тиснением, листок почтовой бумаги, бегло просмотрел его до середины, и листок выпал из его ослабевшей руки – герцог страдал от ужасного упадка сил, вызванного болезнью. В таком состоянии ему было нелегко читать длинный перечень светских сплетен, присланный одним из друзей. В письме упоминалось и о том, что герцог Бомон позволил себе флирт с мисс Шарлоттой Татлок – их замечали оживленно беседующими на каждом приеме, суаре и балу.
Он, должно быть, сошел с ума, подумал Вильерс. Флиртовать с этим «синим чулком», Шарлоттой Татлок, когда есть возможность проводить время с Джеммой! Однако дыма без огня не бывает – Элайджа и правда проговорил с этой Татлок почти весь столь памятный Вильерсу прием в доме Бомонов, последний, который герцог посетил до болезни.
К своему стыду, Вильерс почувствовал, что у него не хватит сил даже на то, чтобы дочитать письмо до конца.
Под рукой у него была шахматная доска, на которой верный Финчли по просьбе хозяина расставил фигуры для одной из партий, описанных Филидором в его «Анализе шахматной игры». Но герцог не мог заставить себя думать о шахматах.
Его взгляд блуждал по комнате, по его полупустой, скучной комнате. Два года назад он распорядился отделать ее в любимых светло-серых тонах – такой оттенок приобретает небо поздней осенью, когда не за горами зима. Вильерсу по-прежнему нравился этот цвет, но серые стены делали одиночество герцога еще ужаснее, еще безысходнее…
Он даже стал жалеть о потере невесты, оставившей его ради брата Джеммы, хотя вначале ее измена оставила герцога совершенно равнодушным.
– Не изволите ли откушать перлового супа, ваша светлость? – спросил камердинер Финчли, бесшумно, словно ангел смерти, возникший в дверном проеме.
– Нет, – ответил больной, потом добавил: – Спасибо, Финчли.
– Сегодня утром у нас было несколько посетителей, – радостно улыбаясь, объявил камердинер. – Не желаете ли взглянуть?
Взяв из рук лакея поднос для почты, он с гордостью, словно счастливая мамаша младенца, продемонстрировал хозяину небольшую кучку визитных карточек с именами аристократов, светских знакомых и просто любопытствующих, заезжавших засвидетельствовать свое почтение больному.
– Нет, спасибо, – пробормотал Вильерс.
Что проку в этих визитерах? Как тяжело на душе…
– Полагаю, – проговорил герцог, когда Финчли уже собрался уходить, – что у меня не были с визитом ни герцогиня Бомон, ни герцогиня Берроу?
– Среди посетителей не было дам, ваша светлость, – с поклоном ответил камердинер. Он произнес эту фразу терпеливо, очевидно, думая, что хозяин забыл правила светского этикета. Но Вильерс все помнил – разумеется, дамы не могли его посетить.
Хотя в глубине души он надеялся, что Джемма, возможно, решится приехать – ведь она говорила, что они друзья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
– Как хорошо иметь друзей, – ответила Поппи. – У меня не было настоящих друзей до тебя, Джемма.
– Спасибо за комплимент, но это не совсем так. Гора визитных карточек на подносе для почты свидетельствует о том, что у тебя много друзей и не все из них интересуются только твоим нынешним сложным положением. Например, дамы из вашего кружка кройки и шитья для каюшихся грешниц…
– Вообще-то это кружок для нуждающихся матерей, – пояснила Поппи. – Мы, его попечительницы, встречаемся в доме леди Клеланд. Но мы вовсе не шьем, – добавила она с унылым видом, – а разговариваем об аморальности проституток.
– Засвидетельствовать свое почтение тебе заходили все – и швеи, и просто сплетницы, – заметила Джемма. – Практически каждая дама-благотворительница, собравшись с духом, пересекла порог моего дома. Так что не говори мне, что у тебя нет друзей.
– Я не это имела в виду, – сказала Поппи. – Бывают друзья особого рода, которые бы с неодобрением отнеслись к тому, что я целые дни просиживаю у себя в комнате в ночной рубашке.
– Таково их понимание добродетели, – ответила Джемма. – Поскольку я страдаю врожденным отсутствием добродетели, то меня совершенно не волнуют жесткие правила, которые устанавливают для себя остальные.
– Ты страдаешь отсутствием добродетели? – недоверчиво усмехнулась Поппи.
– Таково проклятие семьи Рив, – вздохнула Джемма. – Это моя девичья фамилия. Мы, Ривы, – прирожденные буяны, лжецы, грубияны. У меня есть дядя – законченный безумец. А мой брат? Его поведение тоже вряд ли назовешь образцовым, ведь дуэль с Вильерсом у него уже четвертая. Но оставим это. Может быть, тебе что-то нужно, милая Поппи?
– Книги. Я неосмотрительно не захватила с собой из дома свои, а в твоей библиотеке я уже перечитала все труды о природе.
– О природе… То есть о деревьях, птицах и тому подобном? Удивительно, что у меня нашлись такие книги.
– Живая природа – моя любимая тема, – заметила Поппи, – хотя дома я увлеклась очень интересным трактатом о природе воздуха, содержащегося в воде. Увы, я не взяла его с собой.
– В нашей библиотеке определенно нет ничего в этом роде. Какое любопытное и редкое у тебя пристрастие, дорогая. Но почему ты до сих пор не послала слугу за своими книгами?
– Я собираюсь заказать нужные издания в книжной лавке, – пояснила герцогиня Флетчер и, чуть помедлив, добавила: – Мне хочется прочесть все то, что я раньше откладывала в сторону из-за нехватки времени. И не просто прочесть, а законспектировать, хоть мама назвала бы это пустой тратой времени.
– Ты станешь настоящим книжным червем! – воскликнула Джемма, вскакивая с кресла. – Знаешь, оказывается, женщины могут стать членами Лондонского шахматного клуба, потому что в его правила забыли включить пункт о запрете принимать дам. Я подумываю, не вступить ли мне в этот клуб, просто потому, что, по общему мнению, только мужчины способны стать Мастерами шахматной игры.
– Раз так, ты непременно должна вступить в клуб, – посоветовала Поппи. – Кстати, считается, что только мужчины могут стать натуралистами.
– Значит, твой долг – опровергнуть это заблуждение.
Спустя месяц
1 сентября
– Милая, тебе известно, чем занимается твой муж? – спросила Джемма, просматривая за завтраком газету.
– Чем же? – осторожно поинтересовалась Поппи. Поскольку ее муж тратил свое время не на визиты в ее пристанище, а на что-то другое, она не была уверена, что хочет знать подробности.
– Вот, здесь пишут, что он произнес яркую речь в палате лордов, которую положительно восприняли обе партии, и тори, и виги. Вообще-то это очень странно, потому что обычно одна из партий хотя бы для виду выступает с критикой. Не пойти ли нам сегодня вечером к леди Уингстед?
– Может быть…
– Я знаю, что ты думаешь, – сказала Джемма, бросив на подругу внимательный взгляд. – И это никуда не годится. Хватит предаваться унынию, дорогая! Я дала тебе достаточно времени, чтобы ты оплакала свою любовь. Но уже сентябрь, со времени твоего ухода от мужа прошло пять месяцев – пора прийти в себя. Именно столько времени понадобилось когда-то мне, а ведь я воображала, что безумно люблю Бомона. Хотя мы поженились не по любви, как вы с Флетчером.
– Это я считала, что по любви… – поправила ее Поппи.
– И все-таки что ни говори, но просыпаться по утрам рядом с мужчиной очень приятно.
– Вы с герцогом провели вместе всю ночь? – изумилась Поппи.
– Да. Откровенно говоря, то, что мы делаем в постели, нельзя назвать особенно интересным. Кстати, так было и раньше. Но я любила просыпаться с самыми первыми лучами солнца и расспрашивать Элайджу о том, какие дела ему предстоят днем. Ах, до чего же я была наивна!
– Почему?
– Я думала, что ему тоже нравится со мной разговаривать, что мои советы помогают ему в делах, что он внимательно меня слушает…
– А он не слушал?
– Нет, слушал, конечно, но на самом деле ему было неинтересно. Однако врожденная учтивость и воспитание не позволяли ему меня оборвать, ведь он самый учтивый джентльмен из всех, кого я встречала. Мне только один раз довелось увидеть его по-настоящему грубым – когда я застала его с любовницей.
– Ужасно! – поежилась Поппи. – У Флетча наверняка уже тоже есть любовница, но всякий раз, когда я думаю об этом, меня просто тошнит от отвращения.
– Меня тогда тоже тошнило – в карете, по пути домой. И даже сейчас, когда вспоминаю, как свешивались со стола волосы его любовницы, у меня комок подкатывает к горлу.
– Ты, конечно, сразу уехала в Париж?
– Нет, я жаждала объяснений, извинений, обещаний, словом, всего, что бывает в таких случаях. Но Бомон при всех его недостатках кристально честен. Разумеется, он пообещал мне бросить любовницу, извинился за сцену, невольной свидетельницей которой мне пришлось стать, но когда я спросила, любит ли он ту женщину, мисс Сару Коббетт, герцог замялся и отказался отвечать. Я поняла, что он ее любит, и потом он все-таки в этом признался.
– И он действительно ее любил? Мама говорит, что мужчины заводят любовниц исключительно ради удовлетворения своих потребностей.
– К суждениям твоей уважаемой родительницы следует относиться с некоторой долей скептицизма, – заметила Джемма. – Сара быта очень хороша собой. К моменту нашей свадьбы с Бомоном их роман, если это подходящее слово, продолжался уже три года. Сейчас Элайджа уверяет меня, что между ними все кончено, но мне неизвестно, как произошел их разрыв. Знаю только, что он любил ее гораздо сильнее, чем меня, и, наверное, не без основания, если вспомнить наши не слишком страстные интимные отношения и мою глупую болтовню в постели.
– Мы с тобой товарищи по несчастью, – взволнованно предположила Поппи.
– Не совсем так, – возразила Джемма. – Ты всего лишь видела, как Флетчер с кем-то флиртовал, а мой муж, покинув супружескую постель после близости со мной, у себя в кабинете занимался любовью с мисс Коббетт. Между нами огромная разница, дорогая.
– Она не так уж велика, – не согласилась юная герцогиня. – Если бы Луиза не оказалась моей подругой, то скорее всего Флетч бы сейчас уже занимался с ней любовью на каком-нибудь столе. Кстати, это что, любимое место наших джентльменов для подобных занятий?
– Отнюдь нет, дорогая, – усмехнулась хозяйка дома и добавила: – Мы не должны предаваться унынию, хотя многие браки действительно распадаются по тем или иным причинам. Представь себе, целых три года я тщетно ждала в Париже, что Бомон одумается и приедет за мной. К тому времени, когда он наконец снизошел до меня, я тоже нашла для себя способ развлечься, хоть для этого и не потребовался стол.
– Понимаю, – кивнула Поппи, – ты считаешь, что в следующий раз Флетч заедет ко мне через три года?
Джемма наклонилась и молча пожала ей руку.
– Он не придет, да? – воскликнула Поппи. Она испытала даже некоторое облегчение оттого, что может произнести это вслух.
– Трудно сказать, – уклонилась от прямого ответа Джемма. – Я не уверена, что наши истории настолько схожи. Но мне кажется, Флетчер удивлен тем, что до сих пор не встретил тебя на одном из светских вечеров.
– Как, он посещает вечера? – изумилась Поппи.
Джемма перевернула страницу газеты и показала ей колонку под названием «Заметки о светской жизни». Прочтя место, на которое указывал пальчик герцогини, Поппи совершенно пала духом. В заметке говорилось:
«Герцог Ф. появился вчера вечером на балу в доме дю Морье без своей супруги. Пикантность этого факта заключается в том, что, по слухам, герцогиня неожиданно направилась в Венецию. Равнодушный к всплеску интереса к своей особе герцог Ф. провел большую часть времени за беседой со сторонниками премьер-министра Питта, которые были очень обрадованы присоединением к их рядам этого юного законодателя моды».
– Как, должно быть, Флетчу претит, когда его так называет! – вздохнула Поппи. – А я, значит, уехала в Венецию?
– Газетчики вечно пишут всякие глупости о таких вещах, – сказала герцогиня Бомон. – Когда они чего-то не знают, то просто выдумывают.
– Пожалуй, мне следует посетить кружок кройки и шитья у леди Клеланд, – немного подумав, решила Поппи.
– Только без меня, дорогая, – воспротивилась Джемма.
– Почему?
– Кройка и шитье – это так скучно.
– Но благотворительность – наш долг, мы обязаны заботиться о бедных и поддерживать нуждающихся в помощи.
– Боюсь, у меня это плохо получается. Предпочитаю просто делиться деньгами, принадлежащими Бомону, конечно. Уверяю тебя, это даже лучше – бедняки возьмут щедрое пожертвование звонкой монетой гораздо охотнее, нежели криво сшитую простыню – единственное, на что хватит моего таланта швеи.
– Кстати, насчет монеты… – спохватилась Поппи. – Как мне быть с деньгами?
– Что ты имеешь в виду? Флетчер, несомненно, очень богат, во всяком случае, я ничего не слышала об обратном.
– Но у меня нет ни гроша.
– Разве ты не договорилась с мужем о деньгах на твое содержание?
Поппи отрицательно покачала головой.
– Флетч предлагал, – сказала она, – но мама велела мне просто посылать ему все мои счета, чтобы он сам решал финансовые вопросы. Она дала мне множество советов, как я должна себя вести, если он сочтет счета чрезмерными. Но Флетч ни разу не сказал мне по этому поводу ни слова, даже когда я в течение месяца купила себе две безумно дорогие шляпки.
– Почему леди Флора считает, что тебе не нужно денежное содержание?
– Не знаю, – покривила было душой Поппи, но тут же призналась: – Мама думает, я недостаточно умна, чтобы мудро распоряжаться деньгами. Поверьте, она вовсе не хочет меня обидеть, но в ее понимании только очень немногие женщины обладают этим даром.
– Леди Флора говорит так о тебе, натуралистке, погруженной в изучение воды, воздуха и птиц? Не хочешь ли ты сказать, что за все четыре года своего замужества ты не купила ни одной вещи без оглядки на мнение Флетчера?
– Да.
– А до замужества все решала твоя мать?
– Конечно, – призналась Поппи, только теперь осознавая, как глупо она себя вела. – Знаешь, милая Джемма, после Рождества, которое я надеюсь провести с тобой, я хотела бы подыскать себе жилье. И еще я собираюсь вволю попутешествовать.
Джемма удивленно подняла бровь.
– Позволь, я, кажется, знаю, куда ты хочешь отправиться. На дикие равнины Африки? – спросила она.
– Да, именно, – усмехнулась юная герцогиня. – Для начала подумываю о путешествии по Нилу.
– О, для того, чтобы такое путешествие было достаточно приятным и безопасным, нужно прямо-таки купаться в деньгах, – рассудила собеседница. – Кажется, твой супруг хранит свои капиталы в банке «Хоарз»? Что тебе сейчас нужно, дорогая, – предложила Джемма, – так это снять с его счета побольше денег и потратить их по своему усмотрению, не думая о том, две шляпки ты покупаешь или сорок. А потом мы пошлем твоему супругу письмо с просьбой переводить деньги на твое содержание на твой личный счет в банке «Хоарз». Поверь, это облегчит жизнь вам обоим. Ты сможешь зажить своим домом, путешествовать, сколько душе угодно, и Флетчеру не придется беспокоиться о твоих проблемах.
Воплощение ее плана в жизнь оказалось на удивление простым делом.
При виде улыбающихся, очень уверенных в себе герцогинь Бомон и Флетчер клерк банка «Хоарз» мистер Пезнер выдал огромную сумму, затребованную ими, без единого вопроса.
– А что я мог сделать? – чуть позже объяснял он управляющему мистеру Фиддлеру. – Это была герцогиня Флетчер собственной персоной, и деньги были ее.
Мистер Фиддлер сочувственно покачал головой – объяснение хоть и не совсем грамматически правильное, зато абсолютно ясное.
– С ней пришла герцогиня Бомон, – продолжал мистер Пезнер. – Похоже, эти дамы – подруги, их водой не разольешь. А потом она говорит, герцогиня Флетчер то есть, что хочет у нас открыть счет, чтобы муж переводил туда деньги на ее содержание.
– Мир катится в преисподнюю, – заключил мистер Фиддлер. – Мужчины больше не в силах держать в узде свои половины. Если герцоги не в состоянии совладать с женами, то что уж говорить о нас, простых смертных?
Мистер Пезнер промолчал, подумав, что лучше выпить яду, чем жениться на такой особе, как миссис Фиддлер, и оба вернулись к своему занятию – подшиванию квитанций за прошлый месяц.
В это время сидевшая в карете Поппи, не веря своим глазам, смотрела на толстую пачку банкнот, которую сжимала в руке.
– Джемма, Флетчер будет вне себя от злости, – наконец проговорила она.
– Вот как? – ответила ее подруга, припудривая носик. – Тогда давай завтра утром снимем с его счета еще денег!
Поппи задумалась.
– Почему ты считаешь, что он разозлится? Он не похож на скупца.
– Он вовсе не скуп, – отмела сомнения подруги юная герцогиня.
– Скорее всего он даже не заметит пропажи.
В этом Поппи сомневалась. Но что она знала о своем муже? Почти ничего… Удивительно, как поздно к ней пришло прозрение.
– А теперь давай приобретем для тебя что-нибудь, что тебе всегда хотелось, но ты не решалась купить, – предложила Джемма.
Глава 21
В тот же день,
1 сентября
Герцог Вильерс развернул красивый, с тиснением, листок почтовой бумаги, бегло просмотрел его до середины, и листок выпал из его ослабевшей руки – герцог страдал от ужасного упадка сил, вызванного болезнью. В таком состоянии ему было нелегко читать длинный перечень светских сплетен, присланный одним из друзей. В письме упоминалось и о том, что герцог Бомон позволил себе флирт с мисс Шарлоттой Татлок – их замечали оживленно беседующими на каждом приеме, суаре и балу.
Он, должно быть, сошел с ума, подумал Вильерс. Флиртовать с этим «синим чулком», Шарлоттой Татлок, когда есть возможность проводить время с Джеммой! Однако дыма без огня не бывает – Элайджа и правда проговорил с этой Татлок почти весь столь памятный Вильерсу прием в доме Бомонов, последний, который герцог посетил до болезни.
К своему стыду, Вильерс почувствовал, что у него не хватит сил даже на то, чтобы дочитать письмо до конца.
Под рукой у него была шахматная доска, на которой верный Финчли по просьбе хозяина расставил фигуры для одной из партий, описанных Филидором в его «Анализе шахматной игры». Но герцог не мог заставить себя думать о шахматах.
Его взгляд блуждал по комнате, по его полупустой, скучной комнате. Два года назад он распорядился отделать ее в любимых светло-серых тонах – такой оттенок приобретает небо поздней осенью, когда не за горами зима. Вильерсу по-прежнему нравился этот цвет, но серые стены делали одиночество герцога еще ужаснее, еще безысходнее…
Он даже стал жалеть о потере невесты, оставившей его ради брата Джеммы, хотя вначале ее измена оставила герцога совершенно равнодушным.
– Не изволите ли откушать перлового супа, ваша светлость? – спросил камердинер Финчли, бесшумно, словно ангел смерти, возникший в дверном проеме.
– Нет, – ответил больной, потом добавил: – Спасибо, Финчли.
– Сегодня утром у нас было несколько посетителей, – радостно улыбаясь, объявил камердинер. – Не желаете ли взглянуть?
Взяв из рук лакея поднос для почты, он с гордостью, словно счастливая мамаша младенца, продемонстрировал хозяину небольшую кучку визитных карточек с именами аристократов, светских знакомых и просто любопытствующих, заезжавших засвидетельствовать свое почтение больному.
– Нет, спасибо, – пробормотал Вильерс.
Что проку в этих визитерах? Как тяжело на душе…
– Полагаю, – проговорил герцог, когда Финчли уже собрался уходить, – что у меня не были с визитом ни герцогиня Бомон, ни герцогиня Берроу?
– Среди посетителей не было дам, ваша светлость, – с поклоном ответил камердинер. Он произнес эту фразу терпеливо, очевидно, думая, что хозяин забыл правила светского этикета. Но Вильерс все помнил – разумеется, дамы не могли его посетить.
Хотя в глубине души он надеялся, что Джемма, возможно, решится приехать – ведь она говорила, что они друзья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35