– Ты не посмеешь!
– Еще как посмею! Представь, как однажды на званом обеде, издав неприличный звук, я сделаю вид, что виновата ты. – Герцог нашел тесемки от бокового турнюра и стал их развязывать. – Толкну тебя локтем и нарочито громко заявлю: «Не беспокойся, дорогая, я всем скажу, что это сделал я!»
– Ну, тогда я убью тебя, Флетч! – В голосе герцогини слышалась нешуточная решимость.
– Каким же образом? – спросил герцог, переворачивая Поппи другой стороной, чтобы развязать тесемки второго турнюра. Он должен был отвлечь ее разговором, чтобы она не заметила, как у него дрожат пальцы. Ирония судьбы – глядя сейчас на одетую жену, он просто умирал от безумного желания, хотя всего несколько месяцев назад сам отказался от обладания ею, обнаженной, покорной.
– В наказание я напою тебя слабительным!
Флетч поднял голову – Поппи с озорным огоньком в глазах показала пальчиком на тесемки – вместо того чтобы развязать, он каким-то образом ухитрился затянуть их в узел.
– Да-да, я дам тебе слабительное, – весело продолжала она, – а сама просверлю в твоем горшке дыру!
– Проклятая штуковина! – пробормотал герцог, стараясь развязать узелок. – И как только твоя горничная со всем этим справляется?
Поппи посмотрела через плечо на неподдающиеся тесемки:
– Они должны развязаться, ведь с другой стороны у тебя получилось.
– А с этой нет. – Флетч уже хотел попросить жену нагнуться, чтобы ему было удобнее дотянуться до узелка, но прикусил язык: если Поппи нагнется, он наверняка потеряет голову и набросится на нее. Нет, так рисковать нельзя.
Он накинул юбки жены себе на левую руку и попытался разорвать узелок.
– Что за отвратительная идея пришла тебе в голову насчет моего ночного горшка? – продолжал герцог, стараясь не смотреть на округлые очертания ее ягодиц, соблазнительно просвечивающие сквозь тонкую сорочку.
– Моя мама… – пробормотала Поппи, но сразу осеклась.
– Мне трудно представить леди Флору, атакующую мой горшок.
– О, она может преподнести тебе сюрприз.
Наконец второй турнюр вместе с проволочным хитросплетением упал на пол. Раздосадованный трудностями Флетч пнул его ногой.
Поппи вскрикнула от ужаса:
– Осторожно, ты можешь его повредить!
– Мне твои бедра нравятся без всяких искусственных накладок, – ответил он, поспешно возвращаясь в постель, чтобы скрыть от жены свое возбужденное состояние.
– Вот уж от кого не ожидала услышать такое признание, так это от тебя, Флетч. Кринолины с турнюрами нынче в большой моде, а мода всегда была для герцога Флетчера самым главным.
– Пожалуй, с этим я немножко переборщил, – заметил герцог, удобно откидываясь на спинку кровати. – Но только потому, что очень старался привлечь твое внимание.
Поппи всем телом повернулась к нему.
– Что ты сказал? – изумленно спросила она.
– Я хотел, чтобы ты меня заметила. Но теперь, когда я смирился с тем, что ты никогда не будешь любить меня как мужчину, уже нет нужды так стараться.
Герцог думал, что его признание обрадует Поппи, но вместо этого ее глаза наполнились слезами.
– Господи, как же это печально, Флетч! – пробормотала она.
– Мои трудности уже в прошлом, дорогая! – поспешил он утешить жену. – Сейчас это не проблема.
Поппи вернулась к зеркалу и снова занялась волосами. Но как она ни старалась, становилось только хуже.
– Боюсь, как бы эта черная гадость не оказалась смолой, – понаблюдав за ее усилиями, сказал герцог. – Ты уже довольно сильно испачкалась.
Флетч прекрасно помнил, с какой замечательной прической начинала день жена. На это украшенное массой завитых локонов и лент, четырьмя перьями (одним длинным и тремя покороче) чудо парикмахерского искусства с шиньоном на макушке ушло, должно быть, не меньше целой коробочки пудры. Теперь же оно являло собой жалкое зрелище – перья повисли, а уж волосы… Герцог потрогал пальцем черное пятно на плече жены.
– Точно, смола, – констатировал он.
– Ты можешь ее счистить щеткой? – спросила Поппи, стараясь увидеть пятно в зеркале. – Я вижу что-то черное, но, боюсь, мне самой не достать.
– Для начала давай снимем с твоей головы все лишнее – перья, ленты и так далее.
Поппи задумалась.
– Как ты думаешь, мою Люси скоро найдут? – через минуту спросила она, видимо, надеясь на скорое возращение горничной, которое избавило бы ее от забот.
– Дорогая, ты должна знать, как убирают волосы на ночь.
Герцогиня уперла руки в бока и сердито напустилась на мужа:
– Неужели ты не понимаешь, что женские волосы привести в порядок гораздо труднее, чем мужские?! – Она была так прелестна в гневе, что Флетч едва не бросился ее целовать. – Вам всего-то и надо, что немножко попудрить волосы… – продолжала Поппи.
– Только не мне. Я не пудрю волос, – вставил Флетч.
– …и завязать их сзади лентой. Это и я смогла бы.
– Тогда почему не делаешь, хотя бы изредка?
– Выйти на люди причесанной, как пятилетняя девочка? – хмыкнула она. – Ни за что!
В дверь постучали, и в комнату вошел хозяин гостинцы с оловянной ванной в руках, за которым следовали трое слуг, тащивших по два ведра горячей воды. Хозяин со стуком поставил ванну у окна и повернулся к постояльцам.
– Мы нашли ваших слуг, милорд, – сообщил он.
– Вот и хорошо! – обрадовалась Поппи. – Моя горничная Люси скоро приедет?
– К несчастью, их карета свалилась в канаву, – сказал хозяин. – Насколько мне известно, мужчины, находившиеся снаружи, не пострадали, но камердинер его светлости герцога и горничная миледи были внутри, вот им досталось: камердинера выбросило из кареты, и он пришел в себя только около часа назад, а девушка сломала руку.
– О нет! Бедная Люси! Я сейчас же еду к ней! – воскликнула герцогиня.
– Не волнуйтесь, миледи, с ней все в порядке – я распорядился перевязать ее и доставить обратно в «Лису и колибри». Мой человек уверяет, что девушке дали поссет, чтобы успокоить боль, и теперь бедняжка спит, как младенец.
– Мой камердинер тоже там? – спросил Флетч.
– Да. Поверьте, им сейчас хорошо, как клопам в перине, – ответил хозяин. – А я придумал, как помочь герцогине: ей могла бы временно прислуживать наша Элси, которая работает на кухне.
С этими словами хозяин отошел в сторону, пропустив вперед здоровенную девицу с волосатыми, как у мужчины, руками. Она смущенно улыбнулась, обнажив щербатые зубы.
Бросив взгляд на остолбеневшую жену, Флетч поспешно сказал:
– Раз уж так сложились обстоятельства, то этим вечером мы с ее светлостью предпочли бы наслаждаться прелестями сельской жизни без слуг. Даже не думайте возражать: я решительно не желаю отрывать вашу служанку от ее обязанностей на кухне.
Поппи открыла было рот, собираясь что-то сказать, но Флетч выпроводил незадачливых посетителей раньше, чем она успела выплеснуть на него свое негодование.
Глава 34
Шарлотта вытащила Библию и села, стараясь скрыть свое волнение: ей показалось, что герцог Вильерс стал выглядеть чуть-чуть лучше, чем во время предыдущего визита, и она пыталась понять, насколько верно было первое впечатление. Мысль о возможном улучшении его состояния заставила ее сердце забиться сильнее, и Шарлотта корила себя за безрассудство, ведь она едва знала этого человека. Разве можно назвать знакомством четыре визита к одру умирающего?
– Я все так же плох, – сказал герцог, угадав ее мысли. – И, как всегда, несносен, брюзглив и невосприимчив к христианским наставлениям.
– Я опять принесла Святое Писание, – строго сказала Шарлотта, – которое, безусловно, послужит вашему утешению.
– Вы не могли бы прочесть то место, где царь Давид наблюдает за купающейся Вирсавией? Мальчиком я очень любил эту сцену.
– Ни в коем случае. Лучше послушайте Евангелие от Луки.
И мисс Татлок принялась читать чудесное предание о рождении Иисуса Христа:
– «Во время правления Ирода, царя иудейского…»
К ее удивлению, Вильерс даже не пытался роптать.
Через некоторое время вошел слуга, подал больному стакан воды, и герцог стал пить.
– Настоящая рождественская история, – насмешливо сказал он между глотками. – Вы считаете, мне полезно послушать про чудеса?
– Во всяком случае, вам это не повредит. К тому же Рождество уже не за горами.
– Ребенком я любил Рождество, – мечтательно заметил Вильерс, протягивая слуге пустой стакан. – Особенно мне нравилось загадывать желания.
– Чего же вам хотелось больше всего?
– Летать. И еще знать язык животных. А вам?
– У нас этот обычай не поощрялся, во всяком случае, на Рождество. Но я все равно сохранила о рождественских праздниках чудесные воспоминания.
– Вы сегодня какая-то чопорная.
– Я всегда такая. Вы позволите мне продолжить чтение, ваша светлость?
– Конечно, только, пожалуйста, больше никаких «ваша светлость».
– «И выросло сие дитя, и обрело великую силу духа, – прочитала Шарлотта. – И был велик его разум, и пребывала с ним милость Господня…»
Она читала, не вдумываясь в значение слов, которые произносила, потому что ее голова была занята Вильерсом. Как он худ, как туго обтянуты мертвенно-бледной кожей его скулы… Неудивительно, ведь он умирает… От этой мысли у Шарлотты заныло сердце. Но разве она не знала с самого начала, что герцог – не жилец?
Она снова умолкла и отодвинула книгу. Через мгновение Вильерс открыл глаза – у него действительно были замечательно длинные ресницы – и попросил:
– Пожалуйста, читайте дальше.
– Мне показалось, вы устали…
– Я хочу знать, чем закончится история, – серьезно ответил он и разразился смехом, увидев, как изменилось выражение ее лица.
– Вы должны попить, – напомнила она.
Герцог послушно взял стакан, а Шарлотта стала лихорадочно думать, как вернуть в его глаза только что промелькнувшую в них искорку жизни.
– А почему вам хотелось летать? – спросила она.
– А кому бы не хотелось? Иметь за спиной крылья и целый небосвод, чтобы лететь, куда душе угодно, парить в потоке воздуха, как птица, а потом, налетавшись вдоволь, усесться на ветку, чтобы поболтать с друзьями. Несомненно, такие разговоры намного интересней тех, что ведутся в лондонских особняках.
– Чудесное желание!
– Вам тоже наверняка чего-нибудь хотелось, – сказал герцог.
Решив, что неискренний ответ только испортит дело, Шарлотта ответила честно:
– До шестнадцати лет я ничего особенно не загадывала.
– А в шестнадцать, наверное, влюбились? – предположил герцог.
– Нет, но мне захотелось встретить человека, который бы меня полюбил. Я была уверена, что смогу ответить на его чувство, каким бы он ни был.
– Бедная Шарлотта! – пробормотал герцог с некоторым оживлением. – И что же, такого мужчины не нашлось?
– Однажды мне показалось, что мое желание исполнилось. Это случилось, когда я встретила лорда Барнаби Рива.
– Лорда Рива звали Барнаби? Никогда не знал. Так вот, значит, какого Барнаби мне надо благодарить за то, что вы откликнулись на мою записку.
– На одном балу мы протанцевали с ним всю ночь, – продолжала Шарлотта. – Я надеялась… Но он через несколько дней покинул Лондон и, говорят, сошел с ума.
– Не хочу портить милые вашему сердцу воспоминания о первой любви, но я считаю, что лучше остаться в одиночестве, чем связать свою жизнь с безумцем. Уверяю вас, со мной многие согласятся.
Его руки лежали на стеганом покрывале пугающе неподвижно, и Шарлотта торопливо ответила:
– Вы совершенно правы. После того случая я перестала просить о любви, просто хотела встретить какого-нибудь слепца, чтобы он хоть по ошибке принял меня за женщину, которую мог бы полюбить.
– Милая, не принижайте своих достоинств, – со слабой улыбкой заметил герцог. – Когда в споре со мной вы гневно сверкаете глазами, я понимаю, что находит в вас Элайджа.
– Элайджа?
– Герцог Бомон. Полагаю, я мог бы на вас жениться.
– Вы же… – с ужасом посмотрела на Вильерса Шарлотта. Он был обречен, но как ему об этом сказать?
– Да-да, я умираю, умираю, – легко, без отчаяния согласился он. – Что печально сказывается на моем социальном положении. Быть полуживым так же ужасно, как быть полоумным вроде Рива: в обоих случаях тобой начинает пренебрегать общество и женщины не желают брать тебя в мужья.
– Нет, на самом деле вы вовсе не хотите на мне жениться, – опомнилась Шарлотта. – К тому же вы гораздо выше меня по положению. Я бы никогда не осмелилась даже думать о такой партии.
– А мне казалось, что женщинам нравится выходить замуж за тех, кто выше их по положению, ведь это обеспечивает лучшее будущее потомству.
– Как вы однажды подчеркнули, у меня нет детей, – напомнила Шарлотта. – Так с какой стати мне беспокоиться об их будущих титулах?
– Думаю, вы удивитесь, но прошлой ночью, когда я корил себя за то, что не побеспокоился о наследниках, мне вдруг пришла в голову мысль, что они у меня есть.
– Неужели?
– Незаконнорожденные, разумеется. Так иногда бывает.
Шарлотте показалось, что герцога снова стало лихорадить, поэтому она предложила:
– Давайте вернемся к Библии, хотя, наверное, спасать вашу душу уже поздно.
– А если бы я нашел вам мужа – это бы искупило мои грехи?
– Лучше позаботьтесь о своих несчастных детях, – посоветовала Шарлотта и с некоторым трепетом спросила: – Сколько их у вас?
– Не так много, чтобы составить хор, но и не так маю, чтобы ограничиться солистом. Кстати, вы поете?
– Нет.
– Жаль. У меня есть на примете один славный молодой человек, которому нужна жена, но он любит петь.
– К сожалению, у меня нет особых музыкальных талантов.
– А как насчет лошадей?
– Что именно? Лошади они и есть лошади.
– Понятно, вы не любительница верховой езды. Но зато, как мы знаем, у вас есть ораторский талант и вы дали Бомону несколько хороших советов насчет его речи… Что вы думаете по поводу молодого, подающего надежды политика? В Лондоне их множество.
– Но им всем нужно большое приданое, – без энтузиазма заметила Шарлотта.
– Вы можете его получить.
– Нет, если речь идет о том, как это обычно делается.
– Я могу дать вам приданое, – уточнил герцог, глядя на нее широко раскрытыми черными глазами, которые показались Шарлотте бездонными.
– С какой стати?
– Вы мне нравитесь. Имеет же умирающий право на слабости и причуды?
– Спасибо, – поблагодарила она и с грустью добавила: – Не кажется ли вам, что это противно – покупать мужа, даже если эти деньги – щедрый подарок от души?
– Но ваш жених ничего не узнает! Вы купите себе новые красивые платья, подрумяните щеки, приведете в порядок волосы. О, ваша прическа – ничего ужасней я еще не видел.
Шарлотта не стала оправдываться – зачем рассказывать, что утром, боясь не застать его в живых, она сама торопливо, дрожащими от волнения руками уложила себе волосы и под возмущенные крики сестры выскочила из дома.
– Даже в новых платьях я останусь той, кто я есть, – только и сказала она.
– Не будьте столь категоричны, потому что под моим влиянием вы уже несколько раз изменяли себе. Но политик, похоже, и впрямь не самый удачный выбор – уж больно они жестокие и жадные. Вы правы: молодой человек из политиков может жениться на вас ради денег и политического влияния, поскольку все политики отличаются такими неприятными качествами, как алчность и честолюбие. Думаю, вам больше подойдет интеллектуал.
– Кто-кто?
– Философ, как Рив. О, тот был настоящий мыслитель, пока не сошел с ума. Он постоянно, с маниакальным упорством, рассказывал о своих идеях, не заботясь, желают его слушать или нет. Но зато с ним никогда не было скучно.
– Никогда, – кивнула Шарлотта.
– Кажется, Рождество совсем скоро?
– Завтра День святого Николая.
– Боже, – прошептал Вильерс, помрачнев. – А у меня такое чувство, что я дрался на дуэли только вчера… Неужели прошло столько времени?
– Да.
– Если мне до сих пор не стало лучше, значит, я уже не поправлюсь, да?
– Вы слишком несносны, чтобы смерть пришла за вами, – съязвила Шарлотта. – Если не поостережетесь, я воспользуюсь вашими приступами беспамятства, выйду за вас замуж и отниму все деньги.
Лицо Вильерса просветлело, он хрипло рассмеялся, но тут же закашлялся. Отдышавшись, спросил:
– Что же вы будете делать с деньгами? Сошьете новый гардероб?
– Нет, отдам вашим детям.
– Ну конечно! Они спят и видят, как бы заполучить мои деньги. Отец им не нужен, только его состояние. Я составил завещание. Ирония судьбы – пока я жив, у них, считайте, нет отца, но моя смерть принесет им неплохие дивиденды.
– Чепуха! У них есть отец, только плохой.
– Придется найти вам глухого мужа, чтобы он не слышат ваших колкостей, – ехидно прищурился герцог. – Вот мое условие: вы должны приезжать ко мне все то время, пока я буду устраивать вашу судьбу.
– С какой стати мне рисковать своей репутацией ради ваших сомнительных способностей свахи?
– О, я еще могу вас удивить! Поверьте, когда я берусь за дело, то всегда довожу его до конца. Увидите, я найду вам такого жениха, от которого вы не сможете отказаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35