Остается только гадать, какие чувства это вызывает у всех прочих ее обожателей».
Лорд М.? Черт возьми, кто же это? Ведь в последние две недели Индия ни с кем не встречалась постоянно. Поклонники, осаждавшие ее гримерную, были все те же. Они не теряли надежды и оказывали ей привычные знаки внимания и говорили привычные комплименты. Дома она принимала только свою костюмершу, модистку, мистера Кента и малыша Дубина. И вела уединенную жизнь в те дни, когда не играла на сцене.
Саутертон отшвырнул помятый номер «Тайме» в изножье кровати и потянулся к подносу с завтраком. Потом вдруг прокричал:
— Дарроу!
В следующее мгновение на пороге спальни появился слуга.
— Слушаю вас, милорд…
— Дарроу, я хочу, чтобы ты поместил объявление в «Газетт». Подойдет любой текст. Единственное условие, чтобы где-нибудь в нем промелькнули инициалы — С.П. — Виконт надеялся, что мисс Парр прочтет объявление и поймет, что он ищет с ней встречи.
— С.П., милорд? — переспросил слуга. — Да-да, разумеется…
Дарроу внимательно посмотрел на хозяина. Накануне Саутертон явился домой лишь под утро и сейчас был мрачен и бледен. Слуга прекрасно понимал, что виконту не по себе; он в смущении проговорил:
— Вчера был праздничный вечер у леди Кэлумет, не так ли, милорд? — Саут молча кивнул, и слуга продолжал: — Я принес вам лекарство, вот.
— К черту лекарство, — проворчал виконт. — Оно мне не требуется.
— Прошу прощения, милорд, но вы всегда так говорите, а потом пьете его и вам становится легче. Вы же сами знаете…
— Довольно! — перебил Саут. — От таких разговоров у меня пища в желудке прокисает. В любом случае ты не понял, в чем причина моего дурного настроения.
Слуга молча кивнул и направился к двери.
— Не забудь про объявление, Дарроу, — напомнил виконт. — Объявление в «Газетт». Это все, что сейчас требуется.
— Да, милорд, я все понял.
— Дарроу, и вот еще что…
— Да, милорд…
— Если в ближайший час мне не полегчает, думаю, придется все-таки принять твое средство.
Дарроу мысленно улыбнулся: он прекрасно знал, что хозяин не откажется от лекарства.
Индия прижала к губам льняную салфетку. Ей казалось, что ее вот-вот стошнит. Возле тарелки лежал номер «Тайме», сложенный таким образом, что колонка, предназначенная для нее, сразу бросалась в глаза.
Наконец, овладев собой, она подняла голову и взглянула на графа Маргрейва, сидевшего напротив нее. Прищурив темные глаза, граф с улыбкой наблюдал за ней. Впрочем, графом Аллен стал лишь семь лет назад, после смерти отца, поэтому для друзей по Хэмбрику по-прежнему оставался Ньюлендом (титул виконта Ньюленда он получил при рождении).
Исключение было сделано также и для Индии Парр — во всяком случае, Маргрейв не возражал, когда она по привычке называла его Ньюлендом. Они так давно знали друг друга, что вполне можно было пренебречь формальностями. Разумеется, граф никогда не притворялся, что его терпение безгранично, и Индии следовало соблюдать известную дистанцию. Он же относился к ней покровительственно, в чем и заключалась особая интимность их отношений.
— В этом не было необходимости, — проговорила она наконец. — Я предпочла бы, чтобы вы этого не делали. — Индия разгладила на коленях салфетку, стараясь скрыть дрожь в пальцах. По правде говоря, она была разгневана, но не вполне могла определить, какие еще чувства в ней бушуют. Страх? Боль? Или она чувствовала себя униженной? — Мне казалось, что мы договорились и обойдемся без этого.
— Таково было твое желание, дорогая, но я его не разделял.
Индия снова почувствовала подступившую к горлу тошноту. Господи, если ее сейчас вырвет, она никогда себе этого не простит, а Маргрейв никогда об этом не забудет. Он по-прежнему наблюдал за ней, и она, не выдержав его взгляда, потупилась.
— Вы должны были предупредить меня о своих намерениях.
Маргрейв опять улыбнулся.
— И выслушать все твои аргументы? Не думаю, что это следовало делать. — Граф откинулся на спинку стула и убрал со лба золотисто-рыжий локон. — Разумеется, ты сейчас дуешься, — продолжал он. — Но пойми, это недостойно и Ничего не меняет. Я намерен стоять на своем.
— И как долго это продлится?
— Еще не решил. Полагаю, до тех пор, пока твое общество будет меня забавлять. Возможно, тебе не повезло, потому что ты не разделяешь моих вкусов и не находишь забавным то, что забавляет меня.
Он бросил на нее лукавый взгляд и взял вилку. Немного помолчав, вновь заговорил:
— Из сказанного можно было бы заключить следующее: меня развлекает твое невежество.
— И это было бы неверное заключение, — возразила Индия.
— Все не так просто. — Он рассмеялся. — Видишь ли, ты уже меня рассмешила, а мы только начали завтракать. Это и впрямь сулит развлечение. — Маргрейв отрезал ломтик помидора и, отправив его в рот, продолжал: — Ешь, Дини, и тогда ты почувствуешь себя лучше.
— Не надо называть меня уменьшительным именем. Мое имя Индия, и я прошу вас называть меня именно так. И больше ничего не стану говорить.
Граф весело рассмеялся.
— Конечно, не станешь, дорогая. Но я вижу, что ты изо всех сил стараешься не вспылить. Что ж, в таком случае постарайся успокоиться и принимайся за еду.
Индия уставилась в свою тарелку. Ей казалось, что она, пожалуй, сможет съесть яйцо всмятку, но сосиски, тосты и помидоры, конечно, не осилит.
— Сегодня у меня репетиция, — пробормотала она, принимаясь за яйцо.
— Знаю. «Спеши вспахать свое поле», кажется, так?
— Может, именно вы посоветовали Кенту поставить эту пьесу?
— Конечно, я, — ответил граф с улыбкой.
— А когда?
— Не помню точно. Думаю, несколько месяцев назад. Я регулярно переписываюсь с ним, и тебе это прекрасно известно.
Да, она действительно об этом знала, но знала также и другое: писал только Маргрейв, Кент же лишь принимал к сведению его послания, так что их партнерство едва ли можно было назвать равноправным — даже если Джеймс Кент думал иначе.
— Меня очень заботит твой успех, — внезапно проговорил граф.
Индия подняла голову и внимательно на него посмотрела.
— Да, я знаю, что мой успех… важен для вас.
Она, по сути, сказала то же, что и он, но выразилась несколько иначе, и в ее словах было больше правды.
Казалось, Маргрейв о чем-то задумался. Потом вдруг спросил:
— Значит, ты простишь мне заметку в «Таймс»? Поверь, для тебя было бы утомительно все время думать об этом. Как ты сможешь запомнить слова своей роли, если твои мысли…
— Я помню свою роль, — перебила Индия.
Маргрейв молча кивнул, потом задал очередной вопрос:
— Как ты думаешь, Саутертон увидит это объявление?
— Не могу ответить с уверенностью.
— Но он непременно услышит о нем, верно?
— Да, скорее всего. — Она вдруг почувствовала озноб, и ей захотелось встать из-за стола и подойти к камину.
— А знаешь, он там был вчера вечером, — продолжал граф.
— У леди Кэлумет?
Маргрейв кивнул.
— Мне ужасно повезло, я тоже получил приглашение. А ведь меня так давно не было в Англии… Странно, что эта злобная старуха вспомнила обо мне и включила в список гостей. А впрочем, ничего удивительного. — Граф усмехнулся. — Ведь она считает мою мать одной из своих лучших подруг. Кроме того, они с матерью могут похвастаться каким-то общим предком. Кажется, прадедом. Послушай, Индия, но что же ты молчишь? Неужели не хочешь мне подыграть? Почему ничего не спросишь о виконте?
Она молча пожала плечами, и граф продолжал:
— Что ж, в таком случае я кое-что тебе расскажу. Но для начала — о вечере.
Отложив вилку, Маргрейв немного помолчал, снова собираясь с мыслями. Потом вновь заговорил:
— Так вот, все было именно так, как я и предвидел. То есть множество гостей. Мне пришлось познакомиться заново со многими людьми, которых я предпочел бы вообще ни когда не видеть, но такова уж неприятная сторона таких вечеров. Впрочем, я встретил там Барлоу и еще нескольких друзей юности, и это отчасти утешило меня. — Маргрейв сделал глоток кофе и с улыбкой проговорил: — А в тот момент, когда я уже решил, что оказался на скучнейшем из вечеров, нас позабавило появление знаменитого Джентльмена Вора. — Он кивнул на газету, лежавшую возле тарелки Индии. — Можешь прочесть отчет об этом. Должен признаться, что его появление нас позабавило. Иначе мы просто умерли бы от скуки.
— Вы видели Джентльмена Вора? — оживилась Индия.
— Нет, не видел, и это очень жаль, что не удалось поймать его.
— Но что же произошло? — спросила Индия.
— По-видимому, этому человеку приглянулись некоторые драгоценности герцогини. Исчезло ее колье из сапфиров и алмазов. Но вот что любопытно… Вероятно, похититель — один из гостей, то есть один из приглашенных. Думаю, именно поэтому попытки угадать, кто же он, порождают всевозможные домыслы. И знаешь, Индия, не исключено, что вором мог быть твой виконт. Я потерял его из виду незадолго до того, как стало известно о краже.
Стараясь не выдать своего волнения, Индия возразила:
— Но я слышала, что есть подозрения, будто это граф Нортхем.
— Нортхем? Но его у герцогини не было, поэтому он выбывает из числа подозреваемых. Впрочем, его жена там была. Она висела на руке Саутертона.
Индия покраснела и невольно потупилась. Граф пристально посмотрел на нее и проговорил:
— Дорогая, я начинаю терять терпение. Для того, что бы расшевелить тебя, потребовался, например, намек на его увлечение другой женщиной. Это нехорошо, Индия. Ревность — недостойное, низкое чувство. Кстати, леди Нортхем — тебе не ровня, и она образец тех достоинств, которые Саутертон ценит в женщинах. Чем скорее ты забудешь о нем, тем лучше. — Граф лукаво улыбнулся и добавил: — Думаю, я вмешался как раз вовремя, не так ли?
Индия с невозмутимым видом ответила:
— Графиня Нортхем и я, разумеется, не ровня. Но я догадываюсь, почему вам непременно захотелось напомнить мне об этом именно сейчас. Вы беспокоитесь, милорд, что я могу вообразить… нечто совершенно неуместное.
Маргрейв пожал плечами.
— Я сказал о леди Нортхем именно то, что думаю. Хотя, конечно же, кое в чем она тебе уступает. У нее нет твоего умения держаться…
— Вы так много знаете о ней? — спросила Индия.
— Как я уже сказал, она была там с виконтом, — продолжал Маргрейв. — И я проявил к ним некоторый интерес. Похоже, они приятны друг другу. Что же касается Саута… Я знаю его по Хэмбрику.
Индия едва заметно кивнула, и Маргрейв понял, что наконец-то возбудил ее любопытство.
— Правда, я не очень хорошо его знал, — продолжал граф. — Он и его приятели были старше меня на четыре года, поэтому мы редко общались. Но я помню, что они частенько собирались вместе, даже придумали довольно нелепое название для своего содружества. Они назвали его клубом «Компас». Да, именно так. Тогда я не понимал, по чему они выбрали именно такое название. Впрочем, что касается Саута, то тут все просто. Когда я с ним познакомился, он уже унаследовал титул виконта Саутертона, и потому одна из точек на компасе казалась очевидной. Но как понять, что означали прозвища остальных? Ведь у Нортхема был старший брат, и ему не приходилось рассчитывать на графский титул. А Гейбриел Уитни? Только Господу известно, каким образом ему удалось стать маркизом Истлином. А вот Марчмен все еще остается Марчменом. Более того, он ведь незаконнорожденный, бастард.
Индия невольно поморщилась: ей не хотелось, чтобы Маргрейв разглагольствовал о незаконнорожденном Марчмене — ведь косвенно это могло коснуться и ее. С наигранным равнодушием она сказала:
— Возможно, его назвали Уэстом, чтобы принять в этот клуб.
— Возможно, — кивнул граф. — Потому что больше они никого туда не принимали. Правда, не понимаю, почему для Марчмена было сделано исключение.
— А вы хотели стать членом этого клуба, Ньюленд?
Маргрейв нахмурился и покачал головой:
— Разумеется, нет. К тому же они просто не обращали на меня внимания, ведь я моложе…
Конечно, он не очень-то удачно ответил на ее вопрос, но другого ответа у него не было. И конечно же, ему очень хотелось стать членом клуба. Индия вдруг это поняла и с удивлением подумала: «Как странно… Он мне всегда казался таким… самодостаточным, но оказывается, он такой же, как и я, и тоже томится желанием принадлежать к избранному кругу».
— О Господи! — воскликнул граф неожиданно. — Уж не жалеешь ли ты меня? — Эта мысль казалась ему невыносимой.
Индия покачала головой:
— Нет, конечно, нет.
Граф уже сожалел, что обнаружил свою уязвимость. Сделав очередной глоток кофе, он с усмешкой проговорил:
— Если же у тебя создалось впечатление, что я хотел войти в этот клуб, то могу сообщить: в Хэмбрике я был членом другой группы, гораздо более влиятельной.
— И как же она называлась? — спросила Индия.
— «Общество епископов», — ответил Маргрейв и снова усмехнулся.
Глава 5
Из своей засады в парке Саутертон мог без помех наблюдать за домом Индии Парр. Разумеется, он принял меры предосторожности — обсыпал свои темные волосы пудрой и надел поношенное платье, так что теперь действительно походил на торговца жареными каштанами, роль которого играл. Виконт выбрал позицию между молоденькой девушкой, торговавшей цветами, и человеком с куклами-марионетками. В карманах Саута позванивали монеты, что свидетельствовало об успехе его утренней торговли.
Каждую среду с восьми утра до полудня этот небольшой парк походил на ярмарку — во всяком случае, в нем устанавливалась атмосфера ярмарки. Здесь предлагались всевозможные товары и услуги. Конечно, тут можно было найти множество развлечений для детей и их нянюшек, а также разные курьезы для любителей редкостей. Сюда приходили и слуги из близлежащих домов, они также тратили свои деньги на различные удовольствия.
Саутертон видел, как из дома Индии Парр через боковую дверь вышел слуга, — очевидно, он отправился выполнять поручение своей хозяйки. Слуга вернулся довольно быстро, причем за ним, на небольшом расстоянии, следовал наемный кеб-двуколка. Кебмен остановил экипаж перед самым домом, и Саут лишился возможности наблюдать за входом. Впрочем, он знал, что Индия скорее всего направлялась в театр «Друри-Лейн». Однако виконт не собирался следовать за ней — если бы торговец вдруг сорвался со своего места в парке, это вызвало бы удивление окружающих. К тому же Саут сейчас думал совсем о другом — он думал о таинственном лорде М. Действительно, кто скрывался за этим инициалом? Оставалось только гадать. Не исключено, что этим человеком был барон Монтроуз. Хотя лордов Морриса, Мапла и Милборна тоже следовало взять на заметку. Сэра Энтони Мэттьюза можно было сбросить со счетов, потому что он ни разу в жизни не был на континенте и вообще не удалялся от своего дома в Глостере.
Саут продал еще несколько мешочков с жареными каштанами, а затем вокруг кукловода с марионетками собралась новая группа любопытных. Виконт по-прежнему наблюдал за особняком Индии. Он заметил вышедших из дома горничных, а также кухарку и поваренка. И тут ему вдруг пришло в голову, что хорошо бы повстречать Дубина и добиться его расположения и доверия — ведь мальчик был довольно частым гостем в доме мисс Парр. Но как завоевать доверие Дубина? Подкупить этого мальчишку едва ли удастся…
Виконт снова окинул взглядом улицу и невольно улыбнулся — словно вызванный его мыслями, перед парадной дверью Индии действительно появился Дубин. Но мальчик в дом не зашел. Немного постояв у фонарного столба, мальчик сунул руки в карманы куртки и медленно зашагал по тротуару — казалось, он просто прогуливается.
Саут посмотрел на свои мешочки с каштанами. Непроданных мешочков осталось всего несколько штук, и он решил, что теперь может оставить свой пост, не вызвав подозрений. Виконт подарил оставшиеся мешочки соседке-цветочнице и двинулся следом за Дубином, причем шел так, как надлежало ходить человеку преклонного возраста — ведь он изображал именно пожилого торговца.
Погоня эта оказалась довольно утомительной, потому что Дубин то и дело нырял в какую-нибудь аллею — будто чувствовал, что за ним следят. В конце концов мальчик остановился перед особняками на Каррик-стрит, и Саут вдруг понял, куда он направлялся — юный гонец шел именно к нему.
Пробравшись в дом черным ходом, виконт тут же распорядился, чтобы мальчика впустили, отвели на кухню и дали ему пирожных, сам же отправился в свою спальню, чтобы приготовиться к встрече визитера. Дарроу, следовавший за хозяином по пятам, помог ему переодеться и стряхнуть пудру с волос. После этого виконт проследовал в свой кабинет и уселся за письменный стол вишневого дерева. Затем Дубина пригласили в кабинет, причем имя мальчика выкрикнули громовым голосом, назвав его при этом «мистер Дубин» Саут окинул гостя взглядом и мысленно улыбнулся, заметив на щеках мальчика следы сахарной пудры и шоколада — было очевидно, что Дубин отдал должное предложенному угощению. Тон Саутертона, когда он обратился к мальчику, выражал нечто среднее между умеренным любопытством и полным равнодушием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Лорд М.? Черт возьми, кто же это? Ведь в последние две недели Индия ни с кем не встречалась постоянно. Поклонники, осаждавшие ее гримерную, были все те же. Они не теряли надежды и оказывали ей привычные знаки внимания и говорили привычные комплименты. Дома она принимала только свою костюмершу, модистку, мистера Кента и малыша Дубина. И вела уединенную жизнь в те дни, когда не играла на сцене.
Саутертон отшвырнул помятый номер «Тайме» в изножье кровати и потянулся к подносу с завтраком. Потом вдруг прокричал:
— Дарроу!
В следующее мгновение на пороге спальни появился слуга.
— Слушаю вас, милорд…
— Дарроу, я хочу, чтобы ты поместил объявление в «Газетт». Подойдет любой текст. Единственное условие, чтобы где-нибудь в нем промелькнули инициалы — С.П. — Виконт надеялся, что мисс Парр прочтет объявление и поймет, что он ищет с ней встречи.
— С.П., милорд? — переспросил слуга. — Да-да, разумеется…
Дарроу внимательно посмотрел на хозяина. Накануне Саутертон явился домой лишь под утро и сейчас был мрачен и бледен. Слуга прекрасно понимал, что виконту не по себе; он в смущении проговорил:
— Вчера был праздничный вечер у леди Кэлумет, не так ли, милорд? — Саут молча кивнул, и слуга продолжал: — Я принес вам лекарство, вот.
— К черту лекарство, — проворчал виконт. — Оно мне не требуется.
— Прошу прощения, милорд, но вы всегда так говорите, а потом пьете его и вам становится легче. Вы же сами знаете…
— Довольно! — перебил Саут. — От таких разговоров у меня пища в желудке прокисает. В любом случае ты не понял, в чем причина моего дурного настроения.
Слуга молча кивнул и направился к двери.
— Не забудь про объявление, Дарроу, — напомнил виконт. — Объявление в «Газетт». Это все, что сейчас требуется.
— Да, милорд, я все понял.
— Дарроу, и вот еще что…
— Да, милорд…
— Если в ближайший час мне не полегчает, думаю, придется все-таки принять твое средство.
Дарроу мысленно улыбнулся: он прекрасно знал, что хозяин не откажется от лекарства.
Индия прижала к губам льняную салфетку. Ей казалось, что ее вот-вот стошнит. Возле тарелки лежал номер «Тайме», сложенный таким образом, что колонка, предназначенная для нее, сразу бросалась в глаза.
Наконец, овладев собой, она подняла голову и взглянула на графа Маргрейва, сидевшего напротив нее. Прищурив темные глаза, граф с улыбкой наблюдал за ней. Впрочем, графом Аллен стал лишь семь лет назад, после смерти отца, поэтому для друзей по Хэмбрику по-прежнему оставался Ньюлендом (титул виконта Ньюленда он получил при рождении).
Исключение было сделано также и для Индии Парр — во всяком случае, Маргрейв не возражал, когда она по привычке называла его Ньюлендом. Они так давно знали друг друга, что вполне можно было пренебречь формальностями. Разумеется, граф никогда не притворялся, что его терпение безгранично, и Индии следовало соблюдать известную дистанцию. Он же относился к ней покровительственно, в чем и заключалась особая интимность их отношений.
— В этом не было необходимости, — проговорила она наконец. — Я предпочла бы, чтобы вы этого не делали. — Индия разгладила на коленях салфетку, стараясь скрыть дрожь в пальцах. По правде говоря, она была разгневана, но не вполне могла определить, какие еще чувства в ней бушуют. Страх? Боль? Или она чувствовала себя униженной? — Мне казалось, что мы договорились и обойдемся без этого.
— Таково было твое желание, дорогая, но я его не разделял.
Индия снова почувствовала подступившую к горлу тошноту. Господи, если ее сейчас вырвет, она никогда себе этого не простит, а Маргрейв никогда об этом не забудет. Он по-прежнему наблюдал за ней, и она, не выдержав его взгляда, потупилась.
— Вы должны были предупредить меня о своих намерениях.
Маргрейв опять улыбнулся.
— И выслушать все твои аргументы? Не думаю, что это следовало делать. — Граф откинулся на спинку стула и убрал со лба золотисто-рыжий локон. — Разумеется, ты сейчас дуешься, — продолжал он. — Но пойми, это недостойно и Ничего не меняет. Я намерен стоять на своем.
— И как долго это продлится?
— Еще не решил. Полагаю, до тех пор, пока твое общество будет меня забавлять. Возможно, тебе не повезло, потому что ты не разделяешь моих вкусов и не находишь забавным то, что забавляет меня.
Он бросил на нее лукавый взгляд и взял вилку. Немного помолчав, вновь заговорил:
— Из сказанного можно было бы заключить следующее: меня развлекает твое невежество.
— И это было бы неверное заключение, — возразила Индия.
— Все не так просто. — Он рассмеялся. — Видишь ли, ты уже меня рассмешила, а мы только начали завтракать. Это и впрямь сулит развлечение. — Маргрейв отрезал ломтик помидора и, отправив его в рот, продолжал: — Ешь, Дини, и тогда ты почувствуешь себя лучше.
— Не надо называть меня уменьшительным именем. Мое имя Индия, и я прошу вас называть меня именно так. И больше ничего не стану говорить.
Граф весело рассмеялся.
— Конечно, не станешь, дорогая. Но я вижу, что ты изо всех сил стараешься не вспылить. Что ж, в таком случае постарайся успокоиться и принимайся за еду.
Индия уставилась в свою тарелку. Ей казалось, что она, пожалуй, сможет съесть яйцо всмятку, но сосиски, тосты и помидоры, конечно, не осилит.
— Сегодня у меня репетиция, — пробормотала она, принимаясь за яйцо.
— Знаю. «Спеши вспахать свое поле», кажется, так?
— Может, именно вы посоветовали Кенту поставить эту пьесу?
— Конечно, я, — ответил граф с улыбкой.
— А когда?
— Не помню точно. Думаю, несколько месяцев назад. Я регулярно переписываюсь с ним, и тебе это прекрасно известно.
Да, она действительно об этом знала, но знала также и другое: писал только Маргрейв, Кент же лишь принимал к сведению его послания, так что их партнерство едва ли можно было назвать равноправным — даже если Джеймс Кент думал иначе.
— Меня очень заботит твой успех, — внезапно проговорил граф.
Индия подняла голову и внимательно на него посмотрела.
— Да, я знаю, что мой успех… важен для вас.
Она, по сути, сказала то же, что и он, но выразилась несколько иначе, и в ее словах было больше правды.
Казалось, Маргрейв о чем-то задумался. Потом вдруг спросил:
— Значит, ты простишь мне заметку в «Таймс»? Поверь, для тебя было бы утомительно все время думать об этом. Как ты сможешь запомнить слова своей роли, если твои мысли…
— Я помню свою роль, — перебила Индия.
Маргрейв молча кивнул, потом задал очередной вопрос:
— Как ты думаешь, Саутертон увидит это объявление?
— Не могу ответить с уверенностью.
— Но он непременно услышит о нем, верно?
— Да, скорее всего. — Она вдруг почувствовала озноб, и ей захотелось встать из-за стола и подойти к камину.
— А знаешь, он там был вчера вечером, — продолжал граф.
— У леди Кэлумет?
Маргрейв кивнул.
— Мне ужасно повезло, я тоже получил приглашение. А ведь меня так давно не было в Англии… Странно, что эта злобная старуха вспомнила обо мне и включила в список гостей. А впрочем, ничего удивительного. — Граф усмехнулся. — Ведь она считает мою мать одной из своих лучших подруг. Кроме того, они с матерью могут похвастаться каким-то общим предком. Кажется, прадедом. Послушай, Индия, но что же ты молчишь? Неужели не хочешь мне подыграть? Почему ничего не спросишь о виконте?
Она молча пожала плечами, и граф продолжал:
— Что ж, в таком случае я кое-что тебе расскажу. Но для начала — о вечере.
Отложив вилку, Маргрейв немного помолчал, снова собираясь с мыслями. Потом вновь заговорил:
— Так вот, все было именно так, как я и предвидел. То есть множество гостей. Мне пришлось познакомиться заново со многими людьми, которых я предпочел бы вообще ни когда не видеть, но такова уж неприятная сторона таких вечеров. Впрочем, я встретил там Барлоу и еще нескольких друзей юности, и это отчасти утешило меня. — Маргрейв сделал глоток кофе и с улыбкой проговорил: — А в тот момент, когда я уже решил, что оказался на скучнейшем из вечеров, нас позабавило появление знаменитого Джентльмена Вора. — Он кивнул на газету, лежавшую возле тарелки Индии. — Можешь прочесть отчет об этом. Должен признаться, что его появление нас позабавило. Иначе мы просто умерли бы от скуки.
— Вы видели Джентльмена Вора? — оживилась Индия.
— Нет, не видел, и это очень жаль, что не удалось поймать его.
— Но что же произошло? — спросила Индия.
— По-видимому, этому человеку приглянулись некоторые драгоценности герцогини. Исчезло ее колье из сапфиров и алмазов. Но вот что любопытно… Вероятно, похититель — один из гостей, то есть один из приглашенных. Думаю, именно поэтому попытки угадать, кто же он, порождают всевозможные домыслы. И знаешь, Индия, не исключено, что вором мог быть твой виконт. Я потерял его из виду незадолго до того, как стало известно о краже.
Стараясь не выдать своего волнения, Индия возразила:
— Но я слышала, что есть подозрения, будто это граф Нортхем.
— Нортхем? Но его у герцогини не было, поэтому он выбывает из числа подозреваемых. Впрочем, его жена там была. Она висела на руке Саутертона.
Индия покраснела и невольно потупилась. Граф пристально посмотрел на нее и проговорил:
— Дорогая, я начинаю терять терпение. Для того, что бы расшевелить тебя, потребовался, например, намек на его увлечение другой женщиной. Это нехорошо, Индия. Ревность — недостойное, низкое чувство. Кстати, леди Нортхем — тебе не ровня, и она образец тех достоинств, которые Саутертон ценит в женщинах. Чем скорее ты забудешь о нем, тем лучше. — Граф лукаво улыбнулся и добавил: — Думаю, я вмешался как раз вовремя, не так ли?
Индия с невозмутимым видом ответила:
— Графиня Нортхем и я, разумеется, не ровня. Но я догадываюсь, почему вам непременно захотелось напомнить мне об этом именно сейчас. Вы беспокоитесь, милорд, что я могу вообразить… нечто совершенно неуместное.
Маргрейв пожал плечами.
— Я сказал о леди Нортхем именно то, что думаю. Хотя, конечно же, кое в чем она тебе уступает. У нее нет твоего умения держаться…
— Вы так много знаете о ней? — спросила Индия.
— Как я уже сказал, она была там с виконтом, — продолжал Маргрейв. — И я проявил к ним некоторый интерес. Похоже, они приятны друг другу. Что же касается Саута… Я знаю его по Хэмбрику.
Индия едва заметно кивнула, и Маргрейв понял, что наконец-то возбудил ее любопытство.
— Правда, я не очень хорошо его знал, — продолжал граф. — Он и его приятели были старше меня на четыре года, поэтому мы редко общались. Но я помню, что они частенько собирались вместе, даже придумали довольно нелепое название для своего содружества. Они назвали его клубом «Компас». Да, именно так. Тогда я не понимал, по чему они выбрали именно такое название. Впрочем, что касается Саута, то тут все просто. Когда я с ним познакомился, он уже унаследовал титул виконта Саутертона, и потому одна из точек на компасе казалась очевидной. Но как понять, что означали прозвища остальных? Ведь у Нортхема был старший брат, и ему не приходилось рассчитывать на графский титул. А Гейбриел Уитни? Только Господу известно, каким образом ему удалось стать маркизом Истлином. А вот Марчмен все еще остается Марчменом. Более того, он ведь незаконнорожденный, бастард.
Индия невольно поморщилась: ей не хотелось, чтобы Маргрейв разглагольствовал о незаконнорожденном Марчмене — ведь косвенно это могло коснуться и ее. С наигранным равнодушием она сказала:
— Возможно, его назвали Уэстом, чтобы принять в этот клуб.
— Возможно, — кивнул граф. — Потому что больше они никого туда не принимали. Правда, не понимаю, почему для Марчмена было сделано исключение.
— А вы хотели стать членом этого клуба, Ньюленд?
Маргрейв нахмурился и покачал головой:
— Разумеется, нет. К тому же они просто не обращали на меня внимания, ведь я моложе…
Конечно, он не очень-то удачно ответил на ее вопрос, но другого ответа у него не было. И конечно же, ему очень хотелось стать членом клуба. Индия вдруг это поняла и с удивлением подумала: «Как странно… Он мне всегда казался таким… самодостаточным, но оказывается, он такой же, как и я, и тоже томится желанием принадлежать к избранному кругу».
— О Господи! — воскликнул граф неожиданно. — Уж не жалеешь ли ты меня? — Эта мысль казалась ему невыносимой.
Индия покачала головой:
— Нет, конечно, нет.
Граф уже сожалел, что обнаружил свою уязвимость. Сделав очередной глоток кофе, он с усмешкой проговорил:
— Если же у тебя создалось впечатление, что я хотел войти в этот клуб, то могу сообщить: в Хэмбрике я был членом другой группы, гораздо более влиятельной.
— И как же она называлась? — спросила Индия.
— «Общество епископов», — ответил Маргрейв и снова усмехнулся.
Глава 5
Из своей засады в парке Саутертон мог без помех наблюдать за домом Индии Парр. Разумеется, он принял меры предосторожности — обсыпал свои темные волосы пудрой и надел поношенное платье, так что теперь действительно походил на торговца жареными каштанами, роль которого играл. Виконт выбрал позицию между молоденькой девушкой, торговавшей цветами, и человеком с куклами-марионетками. В карманах Саута позванивали монеты, что свидетельствовало об успехе его утренней торговли.
Каждую среду с восьми утра до полудня этот небольшой парк походил на ярмарку — во всяком случае, в нем устанавливалась атмосфера ярмарки. Здесь предлагались всевозможные товары и услуги. Конечно, тут можно было найти множество развлечений для детей и их нянюшек, а также разные курьезы для любителей редкостей. Сюда приходили и слуги из близлежащих домов, они также тратили свои деньги на различные удовольствия.
Саутертон видел, как из дома Индии Парр через боковую дверь вышел слуга, — очевидно, он отправился выполнять поручение своей хозяйки. Слуга вернулся довольно быстро, причем за ним, на небольшом расстоянии, следовал наемный кеб-двуколка. Кебмен остановил экипаж перед самым домом, и Саут лишился возможности наблюдать за входом. Впрочем, он знал, что Индия скорее всего направлялась в театр «Друри-Лейн». Однако виконт не собирался следовать за ней — если бы торговец вдруг сорвался со своего места в парке, это вызвало бы удивление окружающих. К тому же Саут сейчас думал совсем о другом — он думал о таинственном лорде М. Действительно, кто скрывался за этим инициалом? Оставалось только гадать. Не исключено, что этим человеком был барон Монтроуз. Хотя лордов Морриса, Мапла и Милборна тоже следовало взять на заметку. Сэра Энтони Мэттьюза можно было сбросить со счетов, потому что он ни разу в жизни не был на континенте и вообще не удалялся от своего дома в Глостере.
Саут продал еще несколько мешочков с жареными каштанами, а затем вокруг кукловода с марионетками собралась новая группа любопытных. Виконт по-прежнему наблюдал за особняком Индии. Он заметил вышедших из дома горничных, а также кухарку и поваренка. И тут ему вдруг пришло в голову, что хорошо бы повстречать Дубина и добиться его расположения и доверия — ведь мальчик был довольно частым гостем в доме мисс Парр. Но как завоевать доверие Дубина? Подкупить этого мальчишку едва ли удастся…
Виконт снова окинул взглядом улицу и невольно улыбнулся — словно вызванный его мыслями, перед парадной дверью Индии действительно появился Дубин. Но мальчик в дом не зашел. Немного постояв у фонарного столба, мальчик сунул руки в карманы куртки и медленно зашагал по тротуару — казалось, он просто прогуливается.
Саут посмотрел на свои мешочки с каштанами. Непроданных мешочков осталось всего несколько штук, и он решил, что теперь может оставить свой пост, не вызвав подозрений. Виконт подарил оставшиеся мешочки соседке-цветочнице и двинулся следом за Дубином, причем шел так, как надлежало ходить человеку преклонного возраста — ведь он изображал именно пожилого торговца.
Погоня эта оказалась довольно утомительной, потому что Дубин то и дело нырял в какую-нибудь аллею — будто чувствовал, что за ним следят. В конце концов мальчик остановился перед особняками на Каррик-стрит, и Саут вдруг понял, куда он направлялся — юный гонец шел именно к нему.
Пробравшись в дом черным ходом, виконт тут же распорядился, чтобы мальчика впустили, отвели на кухню и дали ему пирожных, сам же отправился в свою спальню, чтобы приготовиться к встрече визитера. Дарроу, следовавший за хозяином по пятам, помог ему переодеться и стряхнуть пудру с волос. После этого виконт проследовал в свой кабинет и уселся за письменный стол вишневого дерева. Затем Дубина пригласили в кабинет, причем имя мальчика выкрикнули громовым голосом, назвав его при этом «мистер Дубин» Саут окинул гостя взглядом и мысленно улыбнулся, заметив на щеках мальчика следы сахарной пудры и шоколада — было очевидно, что Дубин отдал должное предложенному угощению. Тон Саутертона, когда он обратился к мальчику, выражал нечто среднее между умеренным любопытством и полным равнодушием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32