Маркиз мог бы упомянуть еще целый ряд признаков, свидетельствовавших о необычайной неряшливости Саутертона, но решил удовольствоваться упоминанием о грязных сапогах.
— Да, верно, грязь на сапогах. И не вздумай сказать, что Дарроу покинул тебя.
— Скорее можно сказать, что это я его покинул, — заметил Саут. Он откинулся на спинку стула и взглянул на носки своих сапог. — Увы, таково временное положение дел.
Истлин сделал глоток портвейна и посмотрел на Нортхема.
— Сегодня ты на редкость замкнут, — сказал маркиз. — Не может быть, чтобы только из-за отца Уэста.
Нортхем с отсутствующим видом провел ладонью по волосам и, покосившись на Уэста, пробормотал:
— Нет, не только из-за этого.
— В таком случае причина в Элизабет? — предположил Истлин. Маркиз тут же поднял руку, предвосхищая ответ Норта. — Нет, не отвечай. Мне не следовало спрашивать. Это не мое дело.
Норт молча кивнул. Потом взглянул на Саута и спросил:
— А где ты был, когда узнал новость?
Саут надеялся, что напряжение и усталость, связанные с его путешествием, останутся незамеченными. Возможно, что человек посторонний ничего не заметил бы, но от друзей виконт не мог что-либо скрыть, как ни пытался. Они слишком хорошо его знали, чтобы предположить, что он ничем не был занят, когда узнал о смерти старого герцога. В особенности этому не склонен был верить Уэст, знавший, сколько усилий приложил Саут, чтобы вернуться в Лондон. И Уэст же, по просьбе друга, распорядился, чтобы привели в порядок коттедж в Эмбермиде.
— Я был на полпути… в другое место, — ответил Саут. — Очень далеко отсюда.
Истлин отхлебнул из своего стакана и спросил:
— Как долго ты пробудешь в Лондоне?
— День, — ответил Саут. — Возможно, два.
Ист кивнул и, понизив голос, проговорил:
— Ты ведь позовешь нас, если возникнет необходимость?
— Если возникнет, — ответил Саутертон. — Я не хотел бы скомпрометировать кого-нибудь из вас.
— Но ты ведь не станешь пересказывать всю историю жизни и правления Генриха VIII? — с усмешкой проговорил Истлин. — Я имею в виду — для того чтобы выпутаться из какой-нибудь сложной ситуации. Не думаю, что смогу перенести это снова.
— Да-да, верно, — подал голос Уэст. — Знаете, воспоминание об этом случае засело у меня в голове… точно гвоздь в заднице.
Друзья с любопытством взглянули на Уэста, и тот проворчал:
— В чем дело? Почему вы так на меня смотрите? Неужели герцог не имеет права говорить о собственной заднице?
— Герцог может говорить, о чем пожелает, — ответил Саут. — Особенно же — о только что полученном титуле, землях и состоянии.
И тут все четверо рассмеялись — впервые за вечер.
На следующий день Саутертон убедился, что у него есть повод повеселиться. Виконт стоял у отделанного зеленым мрамором камина в гостиной Уэста и прислушивался к разговорам, сам же не принимал в них участия. При этом он то и дело поглядывал на часы; ему казалось, что время тянется слишком долго.
Заупокойная служба по отцу Уэста, по общему мнению, невероятно затянулась. И тот факт, что никто не любил старого герцога, делал эту процедуру тягостной для всех присутствовавших. Саут посмотрел на друга, беседовавшего с леди Бентон Рид. Правда, беседа эта скорее походила на монолог. Уэст в основном помалкивал, и чувствовалось, что дама очень его раздражает. В конце концов Нортхем и Элизабет, спасая друга, увели его от назойливой леди Рид. Саут заметил, что они, выразив ему свои соболезнования, собирались отбыть. И казалось, что от супругов веяло ледяным холодом; причем Саут не мог избавиться от ощущения, что холод этот источала Элизабет. Она была бледна, и скорбное выражение на ее лице вполне соответствовало духу церемонии. Однако виконт прекрасно понимал, что скорбит она вовсе не по поводу утраты Уэста. Почувствовав себя виноватым — ведь именно он когда-то свел эту пару, — Саут помрачнел и отвернулся.
Несколько минут спустя виконт отправился разыскивать полковника — тот не присутствовал на службе, но находился в доме, чтобы отдать дань уважения. Саут нашел полковника в кабинете Уэста. Блэквуд сидел в одиночестве, и его тощие ноги прикрывал плед. На лице же было почти такое же выражение, как на лице Элизабет.
Полковник не поднял голову при появлении Саута. Грея руки у пламени камина, он проговорил:
— Ты хочешь мне что-то сказать.
Это был не вопрос, а утверждение.
— Вы, сэр, негодяй, — заявил виконт.
Губы полковника тронула улыбка.
— Если ты понял это только сейчас, значит, я переоценил твои способности. — Он пристально взглянул на Саута. — Или ты только сейчас набрался храбрости сказать об этом?
Саутертон проигнорировал вопрос.
— Элизабет и Норт только что ушли, — сообщил он. — Не могу представить более несчастную пару. И не могу себе простить, что помог свести их.
Полковник Блэквуд негромко рассмеялся.
— В таком случае ты должен радоваться тому, что твое участие ограничивалось всего лишь маленькой ролью. Хотя должен заметить, что их брак — твоя идея. Тебе следовало бы это признать.
— Признать? — Саут покачал головой. — Я никогда это го не признаю. Их брак — ваша затея. И такой брак — при говор на всю жизнь.
— А ты можешь не считать себя ответственным? — спросил Блэквуд.
Саутертон опустился на банкетку рядом с креслом полковника. Он все-таки не мог считать себя совершенно непричастным к этому браку.
— Я видел, как Элизабет провожала вас сюда. Это была тайная встреча аудиенция?
— Что-то вроде того. Она хочет, чтобы я освободил Нортхема от обязательств. Конечно, я отказал ей. Нортхем не потерпел бы ее вмешательства, если бы узнал, что она хлопочет за него.
— Так он все еще ищет Джентльмена Вора?
— Да.
Саутертон кивнул. Потом вдруг пробормотал:
— Неужели я прежде не называл вас негодяем?
Полковник усмехнулся:
— В лицо — никогда.
— Но почему? Не понимаю… — Саут пожал плечами. — Ведь я так часто мысленно называл вас негодяем.
Блэквуд с невозмутимым видом проговорил:
— Меня бы гораздо больше обеспокоило, если бы такая мысль не приходила тебе в голову. И не думай, что я вызову тебя на дуэль за оскорбление. Но если бы ты назвал меня калекой, то я стер бы тебя в порошок. — Полковник снова усмехнулся и, внимательно посмотрев на виконта, проговорил: — А теперь расскажи мне, что ты сделал с мисс Парр. Она ведь с тобой, не так ли?
— Она с моим человеком и в безопасности.
— Ты мог бы предупредить меня. — В голосе полковника послышались нотки неодобрения. — Кто еще знает об этом?
— Только Уэсту известно, что я пожелал воспользоваться его коттеджем в Эмбермиде. И он заверил меня, что там все будет готово к нашему прибытию. Возможно, у него и есть какие-то догадки насчет личности моей спутницы, но он ничего мне о них не сказал.
— Полагаю, он удивился бы твоему поступку, если бы узнал, что ты сделал. Ты сам проводил ее туда?
— Нет. Мне стало известно о смерти Уэстфала, и я вернулся в Лондон. Но Дарроу получил мои инструкции. Впрочем, мисс Парр не имела намерения бежать, когда я ее оставлял. Не думаю, что могло случиться нечто такое, что изменило бы ее планы.
— Если она и проявила покладистость, то только потому, что ты не вступил с ней в открытый конфликт.
Саут кивнул. Следовало отдать должное полковнику — он умел излагать факты ясно и убедительно.
— Все это верно, но к чему вы клоните? И откуда вам стало известно, что она со мной?
— Видишь ли, твое отсутствие было замечено после того, как Уэст послал тебе записку. Кроме того, мисс Парр не появилась в театре. Затем ты вернулся, а она так и не появилась. Мне сообщили, что зрители бурно выражали неудовольствие и едва не сожгли театр. Думаю, на следующий вечер будет еще труднее удержать их от крайностей.
Но Индия Парр не должна была появляться в «Друри-Лейн» еще довольно долго, поэтому Саутертон предпочел бы, чтобы ее восторженные поклонники нашли для себя другой способ развлекаться.
Полковник, внимательно наблюдавший за виконтом, неожиданно спросил:
— Ты полагаешь, она сохранила бы популярность, если бы поклонники узнали о ее предательстве?
— Но совершила ли она предательство?
— Есть доказательства, — сказал Блэквуд. — И кое-какие ты сам собрал за несколько последних недель. Во-первых — Кендалл. Потом — дело леди Маккуэй-Хауэлл и испанского консула. А в прошлом году, после открытия дебатов в парламенте, было совершено покушение на жизнь принца-регента. Так вот, мне известно, что мисс Парр причастна ко всем этим событиям.
Виконт молчал. Полковник тем временем продолжал:
— Во всяком случае, она что-то знает, но боится рассказать. Возможно, сама в чем-то повинна. И было бы очень хорошо, если бы ты все разузнал об этом. Мне вовсе не хочется, чтобы твой труп выловили из Темзы.
— Могу вас заверить, полковник, что и мне не хочется кончить так же, как мистер Кендалл.
— В таком случае позаботься и о том, чтобы не кончить, как мистер Радерфорд.
— Радерфорд? — переспросил Саут. — Но ведь Радерфорд сел на корабль «Катон» и отбыл в Соединенные Штаты. Я разговаривал со свидетелями и очевидцами, видевшими его на борту. А наш агент видел, как он покупал билет. Он бежал от своих кредиторов.
Полковник кивнул.
— Тем не менее его выловили вчера вечером из Темзы. Труп был опутан веревками, к которым привязали груз. Но веревки перетерлись, и труп всплыл — вернее, то, что от него осталось.
— Есть ли какие-нибудь сомнения насчет того, что это именно он?
— Никаких. В его карманах обнаружили кое-какие бумаги, и их сумели прочитать, когда высушили. Мне о находке стало известно совсем недавно, да и то случайно. И я подтвердил, что это — именно Радерфорд.
Саут переваривал только что полученное известие. И вспоминал, как расспрашивал Индию об исчезновении Радерфорда. Тогда ему показалось, что она обеспокоена не только судьбой Радерфорда, но и своей собственной. Неужели она имела отношение к его убийству?
— Есть еще кое-что, — продолжал полковник. — Кое-что, касающееся способа убийства. Оно было совершено не так, как убийство Кендалла.
— Его били?
— Нет, не били. Но из его груди было вырезано сердце.
Индия поставила перед Дарроу миску с дымящейся куриной похлебкой. Она с трудом подавила улыбку, заметив, что он принял этот дар скорее с покорным, чем с благодарным видом.
— Вам кажется, что вы не осилите похлебку? — спросила Индия.
— Немного подкрепиться не помешает, — ответил Дарроу.
— Значит, вы все-таки чувствуете себя получше? Вам стоило такого труда съесть утром овсянку, поэтому я опасалась, что вы не сможете проглотить даже самые маленькие и нежные кусочки куриного мяса. Бедный мистер Дарроу! Вы почувствовали аромат куриного супа, и это придало вам сил. Она вдохнула пар, поднимавшийся от миски.
— О, замечательный аромат! Он чувствуется даже наверху. Что ж, если вы вполне уверены в том, что сможете съесть кусочек курицы…
Дарроу закивал и прижал руки к своему впалому животу, пытаясь заглушить в нем урчание. Кусочек курицы? Да он был готов проглотить целую курицу вместе с головой и потрохами! Эта темноглазая ведьма морила его голодом и получала от этого удовлетворение — так бы он оценил поведение Индии Парр. Она оказалась настоящей дьяволицей. В последние дни он искал подходящее слово и наконец-то нашел его. Дьяволица! Как только он говорил, что чувствует себя немного лучше, так она тотчас же заводила речь о возвращении в Лондон. Это подвигало его на новые жалобы и вынуждало оставаться в постели, а ее — заботиться о нем и поддерживать его угасающие силы. Однако Дарроу не обманывал себя и не считал, что владеет ситуацией. В этом танце ведущим был не он, — напротив, она заставляла его плясать под свою дудку.
— Разве что куриную ножку, — сказал он, стараясь говорить с дрожью в голосе.
Индия улыбнулась.
— Ну… полагаю, это не будет стоить вам слишком больших усилий. Миссис Саймон сказала, что вам достаточно куриной похлебки, пока ваш желудок не справится с овсянкой. Но возможно, она заблуждается.
Миссис Саймон, вдова из ближайшей деревни, присматривавшая за коттеджем уже много лет, ежедневно приходила помогать. Она готовила, занималась уборкой и стирала. Вдова приходила каждое утро с тех пор, как слугу виконта свалила таинственная болезнь. И каждое утро она варила густую овсянку, которую Дарроу терпеть не мог.
«Эти женщины — словно старые подруги», — думал Дарроу. Лежа в постели, он слышал, как они болтали, строили планы. Заговор… Индии было нетрудно вовлечь миссис Саймон в свой заговор. Вдова оказалась бесценной помощницей во врачевании — рекомендовала ставить ему горчичники и давать травяные отвары, чтобы хворь вышла из него. Если одна из них забывала о чем-нибудь, то на помощь тотчас же приходила другая. Дарроу был благодарен судьбе за то, что и сам недурно разбирался в таких вещах, поэтому знал, что его не отравят.
Индия прикоснулась тыльной стороной руки ко лбу своего пациента.
— Вы горячий, мистер Дарроу, — пробормотала она. — Не приготовить ли для вас холодный компресс?
«Несчастье в том, — думал Дарроу, — что Индия Парр хоть и ведьма, но умеет казаться нежной, заботливой и доброй». Действительно, она не раздражалась, когда у него портилось настроение, и ни разу не пожаловалась на то, что ей приходится ухаживать за ним. А на такое способны очень немногие женщины. По правде говоря, прежде ни одной такой он не знал.
— Да, пожалуй, — кивнул Дарроу; он решил не возражать и сдаться на милость Индии. — Да, думаю, что компресс будет в самый раз.
— А как насчет куриной ножки? — спросила она.
— Может быть, попозже…
Его желудок снова ответил голодным урчанием, но Дарроу мужественно пренебрег этим сигналом. Он решил, что немного утолит голод куриной похлебкой с хлебом, а затем подчинится Индии, уже севшей на край его постели. Она принялась готовить компресс, но тут вдруг услышала, как открывается дверь коттеджа. Бросив взгляд на Дарроу, Индия поняла, что и он это услышал — миссис Саймон, обладательница пронзительного голоса, вернулась из деревни.
— Не надо бояться, — сказала Индия. — Сегодня я не позволю ей делать вам припарки.
Дарроу с облегчением вздохнул, и Индия добавила:
— Если понадобится, я сделаю это сама.
Вот дьяволица! Миска с похлебкой дрогнула на подносе, когда он откинулся на подушки.
Индия смочила тряпку в кувшине с водой и отжала ее. Затем сложила в несколько слоев и осторожно обтерла лоб слуги.
— Наклоните голову, — сказала она. — И не пытайтесь сами есть похлебку. Я покормлю вас. — Индия пододвинула к себе поднос и взяла ложку. — Очень хорошо. Оказывается, она еще горячая. Я опасалась, что…
Индия умолкла; она вдруг заметила, что Дарроу не обращает на нее ни малейшего внимания — его взгляд был прикован к двери спальни.
— Мистер Дарроу, вы должны поесть. — Индия поднес ла к его губам ложку с похлебкой. — Да, надо поесть, вам ни к чему терять последние силы…
— Трогательная сцена, — раздался голос Саутертона.
Виконт вошел в комнату и принялся снимать дорожный плащ. Бросив его в изножье постели, он с улыбкой взглянул на Индию — она все еще держала ложку у рта Дарроу, а тот все никак не решался проглотить похлебку.
«Что ж, я бы на их месте тоже удивился», — подумал Саут. И действительно, он ведь отсутствовал десять дней, так что у Индии была причина думать, что о ней забыли. Дарроу же строго следовал его инструкциям и предпочел улечься в постель. Взглянув на слугу, виконт сказал:
— Ради Бога, проглоти это быстрее. Или не глотай. А вы, Индия, положите ложку. Я совершенно уверен в том, что он может есть сам. Все в порядке, Дарроу?
Слуга энергично закивал, и компресс, упавший с его лба на поднос, едва не угодил в миску с похлебкой.
— Все в порядке, милорд. Все в полном порядке.
Индия тут же отвернулась, но Саут знал: когда она повернется к нему, лицо ее уже будет безмятежным и спокойным. Возможность увидеть подлинные чувства в ее темных глазах была упущена.
— Пойдемте со мной, Индия.
Она перехватила виноватый взгляд Дарроу и осторожно положила на поднос ложку. Затем поднялась на ноги и разгладила передник, надетый поверх безупречно чистого муслинового платья. Лицо ее действительно не выражало никаких эмоций. Едва заметно кивнув, она сказала:
— Как скажете, милорд.
Как только они вышли из комнаты, Дарроу вскочил с постели и оделся. Потом на цыпочках спустился вниз и вышел из дома. Встретив на вымощенной булыжником дорожке миссис Саймон, он предложил ей составить ему компанию и перекусить с ним вместе в ближайшей таверне. Вдова сначала колебалась. Затем, увидев на привязи огромного жеребца, поняла в чем дело.
Скрестив на груди пухлые ручки, миссис Саймон посмотрела на коттедж. Потом, взглянув на Дарроу, спросила:
— Значит, он вернулся?
— Да, вернулся.
Вдова кивнула. Теперь уже она смотрела на Дарроу с явным интересом.
— А у вас подгибаются колени от голода, верно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32