— А вы, судя по всему, с ней не согласны.
— Она моя мать, но вовсе не совесть. И я не раз пытался сказать ей об этом. Конечно, не в такой резкой форме.
— Расскажите, как вас освободили, — попросила Индия. — Вам помогли дипломаты?
— Нет. Если бы я дожидался их помощи, то, возможно, до сих пор находился бы в плену. В конце концов я понял, что имеется только один способ вернуть себе свободу. Этот способ — бегство.
— Бегство? — удивилась Индия. — Но как же вам удалось?
— Умер мистер Тиббитс, — ответил Саут. — Мы с ним были скованы одной цепью. Чтобы убрать его труп, тюремщикам пришлось отделить нас друг от друга. Они сняли сковывавшую нас цепь, и я воспользовался своим шансом. К счастью, наши тюремщики не были готовы к нападению. Вероятно, они полагали, что после столь долгого заточения заключенные на это не способны.
Саут отложил ложку и взял чашку. Держа чашку обеими руками, он поднес ее ко рту. Сделав глоток чаю, вновь заговорил:
— Мне удалось справиться с одним из них. А мистер Блант, человек, прикованный ко мне и Тиббитсу, одолел другого. Мы в течение долгих месяцев рассчитывали на счастливый случай. Понимаешь, так легче было скоротать время, и это дает человеку какую-то цель.. Можно строить планы.
Саут улыбнулся и сделал еще один глоток.
— Мы мечтали украсть ключи у одного из тюремщиков и освободить всех, кто находился рядом с нами. Потом мы решили, что надо будет перебраться в другую часть баржи и захватить все судно. Нам казалось, это довольно разумный план — ведь нас там было гораздо больше, чем тюремщиков.
Виконт внезапно помрачнел, и Индия поняла, что узникам не удалось осуществить свой план.
— Одному из тюремщиков удалось выстрелить из пистолета, — продолжал Саут. — Мистер Блант, смертельно раненный, упал, но тогда я не понял, что с ним случилось. Выстрел вызвал тревогу среди остальных французов. Мы услышали выстрелы и топот ног — к нам приближались охранники. Времени на то, чтобы освободить всех, не оставалось, и я бежал один.
— Должно быть, остальные узники убеждали вас побыстрее бежать, — пробормотала Индия.
— Да, убеждали. И в очень сильных выражениях.
— И вас мучают угрызения совести из-за того, что вы их послушались?
Саут кивнул:
— Да, постоянно.
— Но вы ведь…
— Я бежал один, — перебил Саут. — А многим из узников выжить не удалось. Семерых из них повесили, другие умерли от болезней и отчаяния…
— А сколько человек спаслось? — спросила Индия. — Ведь история не закончилась вашим побегом. Вы ведь вернулись, верно? Вы вернулись и спасли тех, кто выжил.
Виконт криво усмехнулся:
— Тебе бы хотелось видеть меня героем?
— Нет, просто вы верны себе, — ответила Индия, — Не пытайтесь убедить меня в том, что вы не вернулись.
— Да, я вернулся. Но не стоит переоценивать мой поступок. Я вернулся, потому что не мог не вернуться. Таковы были мои обязательства. Таков был мой долг.
— Вы мужественный человек, милорд. А свое обязательство вы сами для себя придумали. Вы решили, что должны вести себя достойно и честно. Возможно, вы и не герой, но далеко не каждый человек станет в такой ситуации рисковать жизнью. Думаю, вам не стоит упрекать себя за то, что вы не сумели спасти всех.
Виконт внимательно посмотрел на Индию.
— Скажи, а по отношению к тебе я вел себя достойно?
Она нахмурилась.
— Милорд, не знаю, что вы имеете в виду. Мне кажется, мы говорим о разных вещах.
— Да, пожалуй, о разных, — пробормотал Саут — Просто я подумал, что… — Он внезапно умолк и, отставив чашку, снова принялся за свою быстро остывающую кашу. Съев несколько ложек, пробормотал: — Не надо хмуриться. Я все-таки не уследил за нашей овсянкой, и она подгорела, верно?
Индия молча пожала плечами. «Похоже, он считает, что вел себя со мной бесчестно, — подумала она — Но почему? Потому, что увез меня из Лондона? Или потому, что разделил со мной постель?»
— Расскажите подробнее о своем побеге, — проговорила она наконец — Как же вам все-таки удалось бежать с баржи?
— Я снял плащ и шляпу с одного из бесчувственных тюремщиков и, переодевшись, ускользнул — воспользовался суматохой. Добравшись до верхней палубы, я бросился в воду… Вот, собственно, и все.
— Но откуда вы знали, в каком направлении плыть? Вы увидели сушу?
— Нет. Я просто поплыл наугад. Мы находились довольно далеко от берега, поэтому с баржи не спустили шлюпки и не стали меня преследовать. Тюремщики, конечно же, решили, что мне не проплыть такое расстояние.
— И что же?..
— Мне повезло, — ответил Саут. — Хотя многие сочли бы это чудом. Меня подобрала португальская рыбачья лодка.
— Сколько же времени вы находились в воде, прежде чем вас нашли?
— Сутки.
Индия в изумлении смотрела на виконта; у нее не было слов, чтобы выразить свои чувства, свое восхищение.
— Португальцы доставили меня на берег. Накормили. Спрятали. Прошло много дней, прежде чем я достаточно окреп и смог двинуться дальше. Я направился на север, нашел французский пакетбот и тайком проник на него — на кануне это судно было захвачено фрегатом его величества.
— И вы на фрегате вернулись к плавучей тюрьме, чтобы спасти остальных пленников?
Саут покачал головой:
— Нет, тогда потребовалось бы, чтобы фрегат отклонился от своего курса, а на это не было времени. К счастью, мне разрешили воспользоваться пакетботом, и я поплыл на нем под французским трехцветным флагом. Когда мы прибыли на место, появление нашего судна не вызвало тревоги. Нас приняли за интендантский корабль, поставляющий припасы, и нам позволили подойти к барже вплотную. Когда они распознали нашу хитрость, было поздно — мы уже захвати ли баржу.
— И после этого вы оставили службу во флоте?
— Нет, не сразу.
— Но вы ведь уже послужили с честью. Вас ведь наградили за побег из плена и спасение узников?
— Да. Хотя это ничего не изменило. Я служил до тех пор, пока мы не расчистили путь для Веллингтона.
Индия взглянула на него вопросительно, и он пояснил:
— Это все равно что доиграть пьесу до финала. Ведь ты не уйдешь со сцены до окончания представления, даже если тебе захочется тихонько ускользнуть.
— А у вас возникало такое желание?
— Порой возникало. Как часто случается, после спасения все представлялось иным. Я оказался на особом положении, хотя и не хотел этого. И я не мог оставить пережитое в прошлом, оно меня не отпускало.
— Но вы ведь стали героем, — заметила Индия.
Саут поморщился, и Индия поняла, что в роли героя он чувствует себя ужасно неловко.
— Вы полагали, что всего лишь выполняете свой долг, не так ли?
— Да. И героем себя, разумеется, не считаю.
Индия допила чай и поставила на стол чашку. Немного помедлив, спросила:
— Поэтому вы и предпочли служить у полковника?
Саут изобразил удивление, и она пояснила:
— Я хочу сказать, что в этом случае вы можете не беспокоиться: о ваших заслугах никто не узнает.
Он улыбнулся. Индия умела тотчас же углядеть суть вещей.
— Да, эта причина была одной из многих. Должен заметить, что полковник никогда не принуждал меня делать что-либо. Но в какую бы форму он ни облекал свои слова, это все равно не что иное, как приказ.
— Ваши родственники знают о вашем сотрудничестве с ним?
— Нет. А твои?
Индия помешивала ложкой свою овсянку. Вопрос виконта застал ее врасплох.
Вам должно быть известно, что у меня нет родственников, — проговорила она вполголоса.
— Почему мне должно быть это известно? Я знаю только одно: мне не удалось выявить твои родственные связи.
Индия молча пожала плечами, и Саут продолжал:
— Что ж, переходим к следующему раунду? Ты, наверное, думала, что я не вернусь к этому, не так ли? Но я ведь ответил на твои вопросы. И вовсе не потому, что мне хотелось на них отвечать. Напротив, мне было очень неприятно говорить об этом. Я отвечал на вопросы только потому, что ты мне их задавала.
Индия судорожно сглотнула и отодвинула от себя тарелку с овсянкой — ей уже совершенно не хотелось есть.
— Что вы хотите узнать? — спросила она.
— Твое имя, — ответил Саут. — Ведь Индия Парр — твое сценическое имя, верно?
Индия молча встала и принялась убирать со стола. Виконт же терпеливо ждал ответа.
— Мое имя Диана, — сказала она наконец. — Оно созвучно имени Индия.
Саут кивнул:
— Да, пожалуй.
Индия сняла передник и, аккуратно сложив его, вновь заговорила:
— Меня звали Диана Хоторн.
— Но фамилия Хоторн не имеет ничего общего с фамилией Парр, — заметил виконт.
— Не имеет.
— Ты родом из Котсуолда?
— Из Котсуолда?.. Почему вы так решили? Ах, наверное, потому что я там служила гувернанткой. Нет, я приехала туда из Девона.
Саут поднялся и, обогнув стол, подошел к Индии. Взяв у нее передник, который она все еще держала в руках, он повесил его на спинку стула. Затем обнял ее за плечи и повел в соседнюю комнату. Там указал на низкую кушетку.
— Садись. А я сейчас принесу твою шаль.
Через минуту виконт вернулся и накинул на плечи Индии зеленую шерстяную шаль.
— Вы вообразили, милорд, что я сейчас упаду в обморок? — спросила она, когда он уселся на стул. — Уверяю вас, я не собираюсь этого делать.
Саут пожал плечами.
— И все же не мешает принять меры предосторожности.
Я ведь вижу, как ты побледнела…
Она кивнула и завязала концы шали чуть ниже груди. Затем отбросила со щеки прядь волос и спросила:
— А вы бывали в Девоне?
— Да, бывал проездом, когда направлялся в Лэндс-Энд.
— Так вот, милорд, я родом из Девона. Мы жили там в крошечном коттедже. Мой отец когда-то служил в одном из королевских полков, а потом купил небольшой клочок земли и стал фермером. Вы могли бы сказать, что фермерство — не его дело, и оказались бы не правы. А моя мать была повитухой. Она научилась этому искусству, когда следовала за полком. Такой была ее жизнь много лет.
— То есть до твоего рождения?
— Да. После этого мои родители осели в Девоне.
Саут кивнул.
— Они уже преклонного возраста?
Индия вздохнула.
— Были… Увы, теперь их нет.
— А как давно?
— Двенадцать лет. Мне тогда было одиннадцать. Они погибли во время пожара.
Саут в смущении пробормотал:
— Прости… мне очень жаль. Так что же случилось? Загорелся ваш дом?
Индия кивнула.
— Ничего не осталось. Ничего. В тот вечер я ушла из дома. Викарий и его жена пригласили меня провести у них ночь, потому что на следующее утро я должна была пойти с ними на ярмарку. Мой отец не мог пойти со мной, а мать предупредили, что ее услуги потребуются миссис Доддридж. время которой пришло.
Индия грустно улыбнулась и с отсутствующим видом принялась теребить бахрому своей шали.
— Мне до сих пор ничего не известно о миссис Доддридж, — продолжала она. — Знаю только, что моя мать не смогла помочь при родах. Иногда мне кажется, что если бы я не ушла тогда, то могла бы спасти родителей. У меня был более чуткий сон, и возможно, я успела бы что-нибудь предпринять. Я говорила об этом с викарием, но он сказал, что мне не следует думать о том, что могло бы быть. Сказал, что мне следует примириться с тем, что случилось.
— Похоже, он не очень-то стремился утешить тебя.
— Похоже, что не очень, — кивнула Индия.
— А братьев или сестер у тебя не было?
— Нет, никого. У родителей была только я, Диана Хоторн, дочь Томаса и Мариан.
Саут невольно потупился; виконт понимал, как трудно Индии отвечать на его вопросы.
— Прости, — пробормотал он. — Я не стал бы расспрашивать, если бы имелся другой способ узнать о тебе побольше.
Индия криво усмехнулась:
— Не стоит говорить, что вы хотели бы пощадить меня. Вы привезли меня сюда специально для того, чтобы покопаться в моих ранах, не так ли, милорд?
Он покачал головой:
— Ты прекрасно знаешь, что я привез тебя сюда вовсе не для того, чтобы растравлять твои раны. Я ведь и понятия о них не имел.
— Разве? Но вы же говорили…
— Поверь, Индия, мне удалось узнать о тебе не так уж много.
Она кивнула:
— Да, я понимаю…
Саут уже собирался встать со стула — ему захотелось пройтись по комнате, но тут Индия вновь заговорила:
— Позвольте мне рассказать до конца. — Ее голос дрожал, но все же она пыталась держать себя в руках. — Я хочу с этим покончить.
Саут кивнул:
— Да, конечно.
— Так вот, после смерти моих родителей возник вопрос: как быть со мной? Нашлись соседи, готовые взять на себя заботу обо мне. Викарий с женой также хотели принять меня в свою семью. Все были очень добры ко мне, но выбор оставался за мной. Мне предстояло решить, с кем я буду жить.
Индия опустила глаза и принялась разглаживать складки своего муслинового платья.
— Но вдруг все изменилось… Все изменилось, когда леди Маргрейв проявила ко мне интерес и выразила желание взять меня к себе. Должно быть, вы не знаете, что у нее есть поместье недалеко от Девона. Не Марлхейвен — это поместье ближе от Лондона, а Мерримонт. — Индия подняла голову и, взглянув на виконта, продолжала: — Вас, без сомнения, заинтересует, как и чем я привлекла внимание графини. Когда она приезжала в Мерримонт, сын, как правило, сопровождал ее, если не находился в то время в школе. Леди Маргрейв разрешала ему играть с детьми фермеров, вернее, с не которыми из них. Она часто приглашала их на чай с кексом. А тех, кто вел себя достойно, приглашала снова.
— И ты оказалась одной из избранных? — спросил Саут.
Индия кивнула.
— Моя мать была уверена, что леди Маргрейв не находила мои манеры плохими… Но я-то практиковалась — училась правильно ходить, сидеть, говорить. Я умела сделать реверанс, не покачнувшись, и ела кекс, не роняя крошек.
«Похоже, — подумал Саут, — она уже тогда могла бы выступать на сцене».
— Ты часто бывала в Мерримонте?
— Да. Иногда туда приглашали на чай троих или четверых из нас. А иногда там бывала только я одна.
— Только ты? — удивился Саут.
— Все дело в сыне леди Маргрейв, — пояснила Индия. — Он любил… ему нравилось играть со мной.
— Но он ведь старше тебя?
— Да, на пять лет.
Саут нахмурился.
— Мне кажется, он вел себя довольно странно. Я, например, до двадцати трех лет не интересовался девочками, которые были младше меня на пять лет. Я находил их глупыми, тщеславными и утомительными.
Индия побледнела и, не глядя на виконта, проговорила;
— Милорд, вы ведь меня тогда не знали. Уверяю вас, я не была тщеславной.
— Вероятно, ты неправильно меня поняла, — пробормотал Саут. — Разумеется, я вовсе не тебя имел в виду. Продолжай, пожалуйста.
Индия кивнула и вновь заговорила:
— Так вот, как я вам уже сказала, после смерти моих родителей леди Маргрейв изъявила желание стать моей опекуншей. Графиня подала соответствующую петицию, и через девять дней она должна была принять на себя ответственность за мое благополучие. А до этого времени мне следовало оставаться на попечении викария.
— Тебе хотелось уехать с графиней?
— Не знаю. Поверьте, я действительно не знала… Я делала то, что мне говорили люди, а они говорили, что для меня самое лучшее — поехать с леди Маргрейв. И викарий считал, что мне надо ехать. Многие же утверждали, что я счастливица. Можете представить мое смятение? Родители покинули меня навсегда, а все твердили, что мне ужасно повезло. Да, я действительно не знала, чего мне хочется, — знала лишь одно: в то время мне хотелось умереть.
На глаза Индии навернулись слезы — они повисли на концах ее длинных ресниц, а потом покатились по щекам. Но казалось, она не сознавала, что плачет. Она даже не видела виконта, хотя по-прежнему смотрела на него.
Саут чуть приподнялся и привлек ее к себе.
— Иди сюда, — прошептал он. — Пожалуйста…
В следующее мгновение Индия оказалась в его объятиях. Он крепко прижимал ее к себе, но она рыдала все громче, и тело ее содрогалось от бурных рыданий. Время от времени она что-то лепетала, но виконту ее слова казались совершенно бессмысленными. В какой-то момент он наконец понял, что говорила Индия, и похолодел.
— Меня тоже… почему?.. — бормотала она — Почему меня тоже не убили?
Глава 11
Саут по-прежнему обнимал ее, а она, все еще всхлипывая, старалась покрепче к нему прижаться. Наконец, исчерпав все свои слезы, она затихла у него на груди. Минуту спустя отстранилась и отвернулась, чтобы утереть слезы кулачками. Саут вытащил из кармана носовой платок, и Индия, принимая его, в смущении пробормотала:
— Простите… я не умею плакать красиво. — Она отвела с влажной щеки прядь волос и добавила: — Благодарю вас. Вы так бережно со мной обращаетесь…
Саут откашлялся, прочищая горло, и проговорил:
— Хочешь прилечь? Я больше не стану приставать к тебе с вопросами.
Но Индия понимала, что для нее это была бы лишь короткая передышка. Тяжко вздохнув, она пробормотала:
— Нет, давайте закончим. Есть вещи, о которых следует рассказать.
— Что ж, хорошо, — кивнул Саут.
Он помог Индии сесть на кушетку, затем снова уселся на стул. Индия подобрала под себя ноги и, не сводя глаз с огня в камине, продолжала свой рассказ:
— И вот я оказалась на попечении леди Маргрейв. Знаете, трудно описать ее отношение ко мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32