Он жил ради нас — и нами. Главным образом тобой, как и его отец жил мной. Когда мой муж положил конец нашей связи, отец Аллена покончил с собой. Ты понимаешь, я опасалась, что мой сын сотворит с собой то же самое… У них очень много общего. — Глаза графини потускнели, и она шепотом добавила: — У них те же чувства, одни и те же желания.
Индия почувствовала, как по спине ее пробежали мурашки. Покосившись на нее, Саут поднялся на ноги и проговорил:
— Миледи, здесь никто не усомнится в том, что вы очень любили вашего сына и его отца. Маргрейв может отрицать это, но и он знает, что любили. Вам нелегко было примириться с замужеством без любви. Это была ваша идея? Или вашего любовника?
Леди Маргрейв ничего не ответила. Она смотрела на Саута так, будто не поняла его вопроса.
— Должно быть, вы оба сознавали необходимость такого шага, — продолжал Саут. — Невозможно было длить вашу связь, если бы хоть кто-то из вас не сочетался узами брака. Вероятно, вы оба опасались сплетен. Поэтому и пришли к соглашению. Возможно, что ваш любовник и устроил ваш брак. Если он собирался делить вас с другим мужчиной, то был заинтересован в том, чтобы вы были хотя бы привязаны к своему мужу. И ваш выбор пал на графа Маргрейва. Возможно, вначале вы даже испытывали к нему что-то вроде привязанности, хотя можно предполагать, что этот брак оказался для вас тяжким испытанием.
Саут стоял, чуть расставив ноги и заложив руки за спину. Он подал знак Индии, чтобы та подошла к двери, и вновь заговорил:
— Похоже, что некоторое время все шло гладко. Вы произвели на свет первого ребенка, и ваш муж не подозревал, что не являлся его отцом. Даже после того, как он узнал о вашем романе, он не усомнился в своем отцовстве. Думаю, мысль о том, что ваш сын не от него, ужасала его. Должно быть, он решил, что лучше не ворошить прошлое.
Индия медленно поднялась на ноги и с отсутствующим видом оправила платье. Затем направилась к двери. Виконт продолжал:
— Ваш муж настоял на том, чтобы вы порвали эту связь, верно?
Графиня вздохнула.
— Я покорилась, — сказала она.
— Покорились? Когда поняли, что беременны от мужа?
— Он насильно овладел мной. Я не могла доставить ему радость сознавать, что он отец моего ребенка.
— Но ваш любовник знал правду? — спросил Саут.
— Да.
— И покончил с собой?
— Да.
Графиня с мольбой в глазах посмотрела на Индию:
— Ты должна меня понять. Я не могла оставить тебя при себе. Ты была постоянным мучительным напоминанием о насилии надо мной. Напоминанием о том, чего я лишилась.
Индия покачала головой:
— Я понимаю только одно. Вы думали лишь о себе и своей мести. Вы отослали меня к Хоторнам, а потом забрали меня у них.
— Нет! Это Аллен! Он заставил меня сделать это. Он хотел познакомиться с тобой. Хотел узнать свою сестру. И я не смогла отказать ему.
— Но ведь ему было всего девять лет.
Графиня сжала кулаки и воскликнула:
— Я не могла ему отказать!
Опираясь о стену спиной и плечами, Маргрейв ухитрился подняться на ноги.
— Она меня боится, — заявил он. — Она всегда меня боялась. Боялась того, что я могу сказать или сделать. Она не хотела привозить тебя в Мерримонт. Помни, это граф просил ее забрать тебя! Он был готов признать тебя доче рью. Как раз этот разговор я и подслушал. Он давным-давно простил ее и хотел, чтобы ты жила с нами. Но мать противилась.
— Значит, вы попросили ее?
— Ну, можно сказать и так.
Индия помнила, каким он был в детстве. Гадюкой. Аллен постоянно угрожал матери. Если графиня права, то именно он убил человека, считавшегося его отцом.
— Так вот почему меня приглашали в Мерримонт на чай, — сказала Индия. — Вы очень хотели, чтобы я была там.
— А ты сомневаешься?
— А когда умерли мои родители… — Она внезапно умолкла, пораженная страшной догадкой. — Это вы подожгли наш дом. Вы сделали то же, что и позже сделали в Эмбермиде. — Индия повернулась к Сауту. — Да, он убил моих родителей, теперь я не сомневаюсь в этом. Саут, он убил моих родителей.
— Знаю.
Увидев, что она остановилась на пути к двери, Саут подошел к ней.
— Он не мог допустить, чтобы ты принадлежала кому-нибудь, кроме него, Индия. Уже тогда. Эту особенность характера он унаследовал от отца. — Взглянув на графиню, виконт спросил: — Вы это хотели сказать, миледи? Ваш сын так же одержим своей сестрой, как ваш брат был одержим вами?
Из груди графини вырвался отчаянный вопль, но он тотчас же прервался, потому что Маргрейв набросил ей на шею крученый золоченый шнур от занавески и принялся душить ее. Он намотал шнур на руку, сделав из него нечто вроде гарроты. Графиня отбивалась, прижимала руки к горлу, но все попытки освободиться только усугубляли отчаянное положение.
— Поберегитесь, матушка. Вы удавите себя.
Графиня перестала сопротивляться. Прерывисто дыша, она с мольбой в глазах смотрела на Индию и Саута. Саут пристально взглянул на графа:
— Чего вы хотите, Маргрейв?
— Хочу уйти, — последовал ответ.
— Так идите же. Но сначала отпустите графиню.
Маргрейв покачал головой:
— Уверен, что вы не пропустите меня.
— Даю слово, что пропущу.
— Отдайте мне Индию.
— Нет.
— Мои ноги все еще связаны. Надо их развязать.
— Отпустите мать и сможете развязать их сами.
Глаза Маргрейва, лишенные всякого выражения, обратились к Индии.
— Подойди.
Она не двинулась с места.
— Нет.
Граф еще сильнее потянул за шнур и повторил:
— Подойди.
Индия колебалась. Наконец сделала нерешительный шаг, но не к графу, а к двери.
— Я открою вам дверь, — сказала она. — Саут сделал вам предложение и честно выполнит условие.
Индия распахнула дверь — и вдруг с удивлением воскликнула:
— О, вы здесь?!
В следующее мгновение в комнату вошли трое мужчин. Граф уставился на них в изумлении. Саут, воспользовавшись этой заминкой, чуть ослабил шнур, сжимавший горло леди Маргрейв. Держась руками за горло, она упала на колени; Саут же крепко ухватил графа за руку.
— Похоже, мы пропустили свой выход, — заметил Норт.
— Да, пропустили, — кивнул Ист. — Нам ужасно не повезло.
Уэст с усмешкой взглянул на друга: — Право же, Саут, ты мог бы дождаться нас. Ну что нам здесь делать?
Эпилог
Плетеный золотой шнурок, как змея, обвился вокруг шеи Индии. Он душит ее. Она задыхалась, хватая ртом воздух. Но тщетно. Грудь ее разрывалась от невыносимой боли. Сердце стучало громко, как молот. В закрытых глазах полыхали зигзаги молний — все заливал кровавый свет. Задыхаясь, она ухватилась руками за горло.
— Индия!
Она рванулась, освобождаясь от тяжести, давившей на плечо, выгибая спину и перекатываясь на бок. Она все еще задыхалась и пыталась ловить воздух руками. Неимоверным усилием приняла положение зародыша в материнской утробе — самое безопасное.
— Индия!
На нее снова навалилась тяжесть, и на этот раз груз оказался еще тяжелее. Она не могла сбросить его, но не могла и выносит. Слезы жгли глаза, в горле образовался болезненный комок, который она не могла проглотить.
— Индия!
Саут нежно привлек ее к себе. Его рука скользнула под лопатки, и он потянул к себе косу, обвившуюся вокруг ее шеи. Она скользнула между его пальцами. Индия все еще дышала с трудом, потом из горла ее вырвались хриплые рыдания, надрывавшие не только ее грудь, но и его сердце. Он прижал ее к себе, дав выплакаться. Индия лежала, положив одну руку ему на грудь, другую под его подушку. Ее слезы промочили насквозь льняную простыню под головой. Саут развязал ленту, сдерживавшую ее густые волосы — и золотые пряди спустились на грудь и плечи.
— Индия, — прошептал он. От его дыхания нежные за витки ее волос приподнялись. Он вдыхал их аромат. Кожа ее источала благоухание лавандовой соли после недавней ванны. Тепло ее тела хранило и слабый мускусный запах.
Он поцеловал ее в макушку. Ее волосы щекотали его губы, и он спрятал в них улыбку.
— Это сон, Индия. Это только сон.
Она ощущала жар его руки на спине, и его объятие казалось ей надежным. А защита была ей так необходима, особенно теперь, когда мрачные воспоминания проникали в ее сны, превращая их в кошмары. Сначала она опасалась, что его будут раздражать ее ночные крики, но он ни разу не пожаловался на беспокойство. Индия попыталась заговорить о том, чтобы спать порознь, но он не дал ей договорить. Удивленно вскинув бровь, он заставил ее замолчать. И она умолкла.
— Теперь это случается все реже. — Он заставил ее вытереть глаза кончиком простыни. — Последний раз случилось более шести недель назад. Ты знала об этом?
Она не помнила и спросила:
— Неужели ты ведешь счет?
Он мягко пожурил ее.
— Индия! Ты и впрямь так считаешь?
— Нет.
Высвободившись из объятий Саута, Индия села на постели, опираясь спиной об изголовье. Вытерла насухо глаза, подоткнула со всех сторон одеяло.
— Мне показалось, что это было не так давно.
— Верю, что показалось.
Он взбил свою подушку и повернулся на бок, чтобы лучше ее видеть. Она уже потянулась к ночному столику, хотела зажечь лампу. Прежде она настаивала на том, чтобы в спальне царил полный мрак, но после своих ночных кошмаров предпочитала спать при свете. Саут подождал, пока она устроится поудобнее, и заговорил:
— Кажется, когда в прошлый раз нас навестили Элизабет и Норт, Элизабет сообщила тебе, что ждет ребенка. Ты помнишь?
— Да.
Индия отлично это помнила. Да и как не запомнить! Радость захлестывала Элизабет. Нортхем казался несколько ошарашенным грядущими переменами, а Саут все потешался над ним. Они приятно провели тот день в обществе друзей, и Индия не думала, что именно их визит мог вызвать ее ночной кошмар.
— Ты ведь не думаешь, что в этом причина…
Она не успела закончить фразы, как Саут покачал головой:
— Нет. Я думаю совсем о другом.
Они были здесь шесть недель назад, но в тот самый день как раз пришла почта с письмом от леди Маргрейв.
Индия об этом не забыла. Письмо доставили тогда, когда они сидели за чаем. Индия отложила чтение до самого вечера, до того момента, пока они с Саутом останутся одни.
— Пришло письмо от ее милости.
— Знаю.
Саут заметил, что Индия все еще избегает называть графиню матерью.
Для нее это все еще было тяжело. Саут, щадя ее чувства, не переубеждал Индию. Если все утрясется, наступит время, когда она примет все как должное.
— Дарроу мне сказал.
Индия ответила легкой улыбкой.
— От него ничего не скроешь.
— Ты права, — сдержанно подтвердил Саут. — Ничего.
Индия была тиха и задумчива. На лбу ее пролегла морщинка.
— Ты думаешь, ее послания имеют особый смысл?
— Скорее всего она просто пытается заставить тебя подумать обо всем случившемся. Ты ведь почти не говоришь о ее письмах, скрываешь свои мысли по их поводу. И пытаешься убедить меня, что они тебя больше не угнетают, что не от них ты страдаешь ночными кошмарами. Хочешь скрыть от меня причину, но от себя-то ничего не утаишь. Она задумалась.
— Пожалуй, мне не очень нравится, что ты так хорошо знаешь меня.
Стараясь говорить как можно осторожнее, Саут возразил:
— Уверяю тебя, что это не так. Женщины по своей природе скрытны и непредсказуемы.
— Что за чушь!
Губы Индии сложились в презрительной усмешке.
— Это маркиз тебе сказал? После странной помолвки Иста с Софи можно понять, почему он пришел к такому заключению. Да просто у него не хватает здравого смысла потому, чтобы понять Софи. Вот он и считает ее загадочной. Обычная глупая ошибка мужчин.
Саут рассмеялся:
— Ты меня убедила.
Она запустила пальцы в его густые волосы и взъерошила их на затылке.
— Обещай, что впредь не станешь повторять такие пошлости.
— Клянусь!
Разумеется, он имел случай подумать нечто подобное, и даже не один раз, но черт бы побрал его длинный язык! Зачем он сказал это Индии? Саут взял ее руку и нежно погладил ее, нажимая большим пальцем на костяшки пальцев.
— Что тебе пишет леди Маргрейв?
Индии была приятна его ласка, прикосновение его руки и сознание, что его все это интересует, что она не одинока.
— Ты ведь все равно вытянешь это из меня? Не оставишь в покое, пока не скажу?
— А ты хочешь, чтобы отстал?
Выбор был за ней. Он всегда предоставлял ей право выбора.
— Нет, — ответила она наконец. — Я хочу, чтобы ты знал. Она снова пригласила меня в Марлхейвен.
— Понимаю. — Он так и думал. — Она и прежде тебя приглашала?
Индия кивнула.
— Она приглашает меня в каждом письме. Жаль, что я не говорила тебе раньше…
Она размышляла, покусывая нижнюю губу.
— Не уверена, что готова к такому путешествию. Пока еще нет.
— А ты опасалась, что я буду тебя убеждать принять приглашение?
— Нет, — поспешила она возразить. — Я знала, что ты не станешь этого делать. Просто понимала: если расскажу тебе — это будет означать, что мне придется все время думать о неизбежности поездки. А я хотела выбросить все из головы, не размышлять об этом. — Индия печально улыбнулась. — Но похоже, ты прав. Это нелегко выбросить из головы. И меня по-прежнему будут мучить кошмары.
Она коснулась его шеи и погладила кончиками пальцев ямочку под подбородком.
— Мне снилось, что Маргрейв душит меня. Сначала мать, как это было в Марлхейвене, но во сне никто не пришел нам на помощь. Ни ты, ни твои друзья. Во сне он убил леди Маргрейв, а потом добрался и до меня.
Сауту не хотелось думать о том, как близки они были к такому печальному концу. Его собственные страхи постоянно возвращали его к этому кошмару. Он на мгновение закрыл глаза, стараясь подавить дрожь, которая, должно быть, пробежала и по телу Индии.
Прошло уже достаточно времени, чтобы они могли спокойно говорить и думать о странной одержимости Маргрейва. Это не было ни любовью, ни ненавистью, а некой уродливой комбинацией того и другого, неким извращением, которое побуждало его к столь чудовищным действиям. Она одновременно притягивала и отталкивала его, графа будоражили и ужасали собственные желания. И то, что она оказалась его сестрой, только усиливало его ревность и желание безраздельно обладать ею. Немалую роль, должно быть, сыграло и опасение, что покойный граф узнает правду о своем отцовстве. Тогда Индия была бы публично признана его законной дочерью. И вместо того чтобы скрывать беременность леди Маргрейв, ее бы торжественно отметили.
Индия оказалась бы наследницей всего состояния графа.
Но не только алчность мучила Маргрейва, иссушала его душу и сердце. С самых ранних дней в Хэмбрик-Холле, когда он видел, как обращалось с незаконнорожденными, вроде Уэста, «Общество епископов», Маргрейв решил, что ни за что на свете не примет на себя такие страдания. Позже, когда ему стало известно, что он отпрыск кровосмесительной связи, страх Маргрейва приобрел оттенок помешательства, с тех пор Индия и стала для него воплощением очарования и ужаса одновременно.
Себялюбие Аллена Парриша, графа Маргрейва, не знало пределов. Не было ничего, через что он не перешагнул бы, чтобы скрыть тайну своего происхождения. Не имея никаких нравственных устоев, не признавая закона, он пришел к убеждению, что существует только за счет Индии и, значит, ради Индии. А она, по его логике, должна принадлежать ему, только ему одному.
Помешательство родило в нем ощущение вседозволенности. Перед членами клуба «Компас», матерью и Индией он произнес сбивчивый монолог, похожий одновременно на исповедь и бред, который было тяжелее слушать, чем произносить. В голосе графа звучало некое извращенное удовольствие. Он как будто смаковал свои преступления, отчего у слушателей буквально шевелились волосы на голове.
Сначала он рассказал о пожаре. Убийство приемных родителей Индии ему казалось вполне логичным разрешением вопроса о том, как заставить ее вернуться в Мерримонт и удерживать ее там. Он не мог предвидеть всех последствий переселения Индии в Мерримонт или ее наездов в Марлхейлен. Пока он находился в Хэмбрик-Холле, он воображал, что Индия стала любимицей его матери. Еще большую подозрительность вызывала у него симпатия к Индии со стороны графа. Он опасался, что она займет его место. Чтобы предотвратить это, Маргрейв решил устранить старого графа, как выяснилось, не родного ему по крови. Яд он выбрал как самое удобное и безопасное средство. Смерть графа, которая должна была обеспечить ему желанную безопасность, имела неожиданные последствия. Но он не ожидал, что мать отошлет Индию. У него не оставалось выхода, и он последовал за ней.
Маргрейв подробно описал, как ему удалось устранить похотливого мистера Олмстеда, в котором он тоже видел соперника. Он просто увеличил высоту стены на несколько камней, и лошадь не смогла одолеть этой преграды. Обезопасив себя от Олмстеда, Маргрейв решил, что теперь Индия вернется в Марлхейвен. Но она бежала от него в Лондон.
Он снова последовал за ней и даже сумел стать необходимым театру, в труппу которого она поступила. В качестве миссис Гаррети он оказался в курсе всех дел и всех сторон жизни Индии. Именно он настоял на том, чтобы она избрала псевдонимом фамилию Парр, сокращение от Парриш.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Индия почувствовала, как по спине ее пробежали мурашки. Покосившись на нее, Саут поднялся на ноги и проговорил:
— Миледи, здесь никто не усомнится в том, что вы очень любили вашего сына и его отца. Маргрейв может отрицать это, но и он знает, что любили. Вам нелегко было примириться с замужеством без любви. Это была ваша идея? Или вашего любовника?
Леди Маргрейв ничего не ответила. Она смотрела на Саута так, будто не поняла его вопроса.
— Должно быть, вы оба сознавали необходимость такого шага, — продолжал Саут. — Невозможно было длить вашу связь, если бы хоть кто-то из вас не сочетался узами брака. Вероятно, вы оба опасались сплетен. Поэтому и пришли к соглашению. Возможно, что ваш любовник и устроил ваш брак. Если он собирался делить вас с другим мужчиной, то был заинтересован в том, чтобы вы были хотя бы привязаны к своему мужу. И ваш выбор пал на графа Маргрейва. Возможно, вначале вы даже испытывали к нему что-то вроде привязанности, хотя можно предполагать, что этот брак оказался для вас тяжким испытанием.
Саут стоял, чуть расставив ноги и заложив руки за спину. Он подал знак Индии, чтобы та подошла к двери, и вновь заговорил:
— Похоже, что некоторое время все шло гладко. Вы произвели на свет первого ребенка, и ваш муж не подозревал, что не являлся его отцом. Даже после того, как он узнал о вашем романе, он не усомнился в своем отцовстве. Думаю, мысль о том, что ваш сын не от него, ужасала его. Должно быть, он решил, что лучше не ворошить прошлое.
Индия медленно поднялась на ноги и с отсутствующим видом оправила платье. Затем направилась к двери. Виконт продолжал:
— Ваш муж настоял на том, чтобы вы порвали эту связь, верно?
Графиня вздохнула.
— Я покорилась, — сказала она.
— Покорились? Когда поняли, что беременны от мужа?
— Он насильно овладел мной. Я не могла доставить ему радость сознавать, что он отец моего ребенка.
— Но ваш любовник знал правду? — спросил Саут.
— Да.
— И покончил с собой?
— Да.
Графиня с мольбой в глазах посмотрела на Индию:
— Ты должна меня понять. Я не могла оставить тебя при себе. Ты была постоянным мучительным напоминанием о насилии надо мной. Напоминанием о том, чего я лишилась.
Индия покачала головой:
— Я понимаю только одно. Вы думали лишь о себе и своей мести. Вы отослали меня к Хоторнам, а потом забрали меня у них.
— Нет! Это Аллен! Он заставил меня сделать это. Он хотел познакомиться с тобой. Хотел узнать свою сестру. И я не смогла отказать ему.
— Но ведь ему было всего девять лет.
Графиня сжала кулаки и воскликнула:
— Я не могла ему отказать!
Опираясь о стену спиной и плечами, Маргрейв ухитрился подняться на ноги.
— Она меня боится, — заявил он. — Она всегда меня боялась. Боялась того, что я могу сказать или сделать. Она не хотела привозить тебя в Мерримонт. Помни, это граф просил ее забрать тебя! Он был готов признать тебя доче рью. Как раз этот разговор я и подслушал. Он давным-давно простил ее и хотел, чтобы ты жила с нами. Но мать противилась.
— Значит, вы попросили ее?
— Ну, можно сказать и так.
Индия помнила, каким он был в детстве. Гадюкой. Аллен постоянно угрожал матери. Если графиня права, то именно он убил человека, считавшегося его отцом.
— Так вот почему меня приглашали в Мерримонт на чай, — сказала Индия. — Вы очень хотели, чтобы я была там.
— А ты сомневаешься?
— А когда умерли мои родители… — Она внезапно умолкла, пораженная страшной догадкой. — Это вы подожгли наш дом. Вы сделали то же, что и позже сделали в Эмбермиде. — Индия повернулась к Сауту. — Да, он убил моих родителей, теперь я не сомневаюсь в этом. Саут, он убил моих родителей.
— Знаю.
Увидев, что она остановилась на пути к двери, Саут подошел к ней.
— Он не мог допустить, чтобы ты принадлежала кому-нибудь, кроме него, Индия. Уже тогда. Эту особенность характера он унаследовал от отца. — Взглянув на графиню, виконт спросил: — Вы это хотели сказать, миледи? Ваш сын так же одержим своей сестрой, как ваш брат был одержим вами?
Из груди графини вырвался отчаянный вопль, но он тотчас же прервался, потому что Маргрейв набросил ей на шею крученый золоченый шнур от занавески и принялся душить ее. Он намотал шнур на руку, сделав из него нечто вроде гарроты. Графиня отбивалась, прижимала руки к горлу, но все попытки освободиться только усугубляли отчаянное положение.
— Поберегитесь, матушка. Вы удавите себя.
Графиня перестала сопротивляться. Прерывисто дыша, она с мольбой в глазах смотрела на Индию и Саута. Саут пристально взглянул на графа:
— Чего вы хотите, Маргрейв?
— Хочу уйти, — последовал ответ.
— Так идите же. Но сначала отпустите графиню.
Маргрейв покачал головой:
— Уверен, что вы не пропустите меня.
— Даю слово, что пропущу.
— Отдайте мне Индию.
— Нет.
— Мои ноги все еще связаны. Надо их развязать.
— Отпустите мать и сможете развязать их сами.
Глаза Маргрейва, лишенные всякого выражения, обратились к Индии.
— Подойди.
Она не двинулась с места.
— Нет.
Граф еще сильнее потянул за шнур и повторил:
— Подойди.
Индия колебалась. Наконец сделала нерешительный шаг, но не к графу, а к двери.
— Я открою вам дверь, — сказала она. — Саут сделал вам предложение и честно выполнит условие.
Индия распахнула дверь — и вдруг с удивлением воскликнула:
— О, вы здесь?!
В следующее мгновение в комнату вошли трое мужчин. Граф уставился на них в изумлении. Саут, воспользовавшись этой заминкой, чуть ослабил шнур, сжимавший горло леди Маргрейв. Держась руками за горло, она упала на колени; Саут же крепко ухватил графа за руку.
— Похоже, мы пропустили свой выход, — заметил Норт.
— Да, пропустили, — кивнул Ист. — Нам ужасно не повезло.
Уэст с усмешкой взглянул на друга: — Право же, Саут, ты мог бы дождаться нас. Ну что нам здесь делать?
Эпилог
Плетеный золотой шнурок, как змея, обвился вокруг шеи Индии. Он душит ее. Она задыхалась, хватая ртом воздух. Но тщетно. Грудь ее разрывалась от невыносимой боли. Сердце стучало громко, как молот. В закрытых глазах полыхали зигзаги молний — все заливал кровавый свет. Задыхаясь, она ухватилась руками за горло.
— Индия!
Она рванулась, освобождаясь от тяжести, давившей на плечо, выгибая спину и перекатываясь на бок. Она все еще задыхалась и пыталась ловить воздух руками. Неимоверным усилием приняла положение зародыша в материнской утробе — самое безопасное.
— Индия!
На нее снова навалилась тяжесть, и на этот раз груз оказался еще тяжелее. Она не могла сбросить его, но не могла и выносит. Слезы жгли глаза, в горле образовался болезненный комок, который она не могла проглотить.
— Индия!
Саут нежно привлек ее к себе. Его рука скользнула под лопатки, и он потянул к себе косу, обвившуюся вокруг ее шеи. Она скользнула между его пальцами. Индия все еще дышала с трудом, потом из горла ее вырвались хриплые рыдания, надрывавшие не только ее грудь, но и его сердце. Он прижал ее к себе, дав выплакаться. Индия лежала, положив одну руку ему на грудь, другую под его подушку. Ее слезы промочили насквозь льняную простыню под головой. Саут развязал ленту, сдерживавшую ее густые волосы — и золотые пряди спустились на грудь и плечи.
— Индия, — прошептал он. От его дыхания нежные за витки ее волос приподнялись. Он вдыхал их аромат. Кожа ее источала благоухание лавандовой соли после недавней ванны. Тепло ее тела хранило и слабый мускусный запах.
Он поцеловал ее в макушку. Ее волосы щекотали его губы, и он спрятал в них улыбку.
— Это сон, Индия. Это только сон.
Она ощущала жар его руки на спине, и его объятие казалось ей надежным. А защита была ей так необходима, особенно теперь, когда мрачные воспоминания проникали в ее сны, превращая их в кошмары. Сначала она опасалась, что его будут раздражать ее ночные крики, но он ни разу не пожаловался на беспокойство. Индия попыталась заговорить о том, чтобы спать порознь, но он не дал ей договорить. Удивленно вскинув бровь, он заставил ее замолчать. И она умолкла.
— Теперь это случается все реже. — Он заставил ее вытереть глаза кончиком простыни. — Последний раз случилось более шести недель назад. Ты знала об этом?
Она не помнила и спросила:
— Неужели ты ведешь счет?
Он мягко пожурил ее.
— Индия! Ты и впрямь так считаешь?
— Нет.
Высвободившись из объятий Саута, Индия села на постели, опираясь спиной об изголовье. Вытерла насухо глаза, подоткнула со всех сторон одеяло.
— Мне показалось, что это было не так давно.
— Верю, что показалось.
Он взбил свою подушку и повернулся на бок, чтобы лучше ее видеть. Она уже потянулась к ночному столику, хотела зажечь лампу. Прежде она настаивала на том, чтобы в спальне царил полный мрак, но после своих ночных кошмаров предпочитала спать при свете. Саут подождал, пока она устроится поудобнее, и заговорил:
— Кажется, когда в прошлый раз нас навестили Элизабет и Норт, Элизабет сообщила тебе, что ждет ребенка. Ты помнишь?
— Да.
Индия отлично это помнила. Да и как не запомнить! Радость захлестывала Элизабет. Нортхем казался несколько ошарашенным грядущими переменами, а Саут все потешался над ним. Они приятно провели тот день в обществе друзей, и Индия не думала, что именно их визит мог вызвать ее ночной кошмар.
— Ты ведь не думаешь, что в этом причина…
Она не успела закончить фразы, как Саут покачал головой:
— Нет. Я думаю совсем о другом.
Они были здесь шесть недель назад, но в тот самый день как раз пришла почта с письмом от леди Маргрейв.
Индия об этом не забыла. Письмо доставили тогда, когда они сидели за чаем. Индия отложила чтение до самого вечера, до того момента, пока они с Саутом останутся одни.
— Пришло письмо от ее милости.
— Знаю.
Саут заметил, что Индия все еще избегает называть графиню матерью.
Для нее это все еще было тяжело. Саут, щадя ее чувства, не переубеждал Индию. Если все утрясется, наступит время, когда она примет все как должное.
— Дарроу мне сказал.
Индия ответила легкой улыбкой.
— От него ничего не скроешь.
— Ты права, — сдержанно подтвердил Саут. — Ничего.
Индия была тиха и задумчива. На лбу ее пролегла морщинка.
— Ты думаешь, ее послания имеют особый смысл?
— Скорее всего она просто пытается заставить тебя подумать обо всем случившемся. Ты ведь почти не говоришь о ее письмах, скрываешь свои мысли по их поводу. И пытаешься убедить меня, что они тебя больше не угнетают, что не от них ты страдаешь ночными кошмарами. Хочешь скрыть от меня причину, но от себя-то ничего не утаишь. Она задумалась.
— Пожалуй, мне не очень нравится, что ты так хорошо знаешь меня.
Стараясь говорить как можно осторожнее, Саут возразил:
— Уверяю тебя, что это не так. Женщины по своей природе скрытны и непредсказуемы.
— Что за чушь!
Губы Индии сложились в презрительной усмешке.
— Это маркиз тебе сказал? После странной помолвки Иста с Софи можно понять, почему он пришел к такому заключению. Да просто у него не хватает здравого смысла потому, чтобы понять Софи. Вот он и считает ее загадочной. Обычная глупая ошибка мужчин.
Саут рассмеялся:
— Ты меня убедила.
Она запустила пальцы в его густые волосы и взъерошила их на затылке.
— Обещай, что впредь не станешь повторять такие пошлости.
— Клянусь!
Разумеется, он имел случай подумать нечто подобное, и даже не один раз, но черт бы побрал его длинный язык! Зачем он сказал это Индии? Саут взял ее руку и нежно погладил ее, нажимая большим пальцем на костяшки пальцев.
— Что тебе пишет леди Маргрейв?
Индии была приятна его ласка, прикосновение его руки и сознание, что его все это интересует, что она не одинока.
— Ты ведь все равно вытянешь это из меня? Не оставишь в покое, пока не скажу?
— А ты хочешь, чтобы отстал?
Выбор был за ней. Он всегда предоставлял ей право выбора.
— Нет, — ответила она наконец. — Я хочу, чтобы ты знал. Она снова пригласила меня в Марлхейвен.
— Понимаю. — Он так и думал. — Она и прежде тебя приглашала?
Индия кивнула.
— Она приглашает меня в каждом письме. Жаль, что я не говорила тебе раньше…
Она размышляла, покусывая нижнюю губу.
— Не уверена, что готова к такому путешествию. Пока еще нет.
— А ты опасалась, что я буду тебя убеждать принять приглашение?
— Нет, — поспешила она возразить. — Я знала, что ты не станешь этого делать. Просто понимала: если расскажу тебе — это будет означать, что мне придется все время думать о неизбежности поездки. А я хотела выбросить все из головы, не размышлять об этом. — Индия печально улыбнулась. — Но похоже, ты прав. Это нелегко выбросить из головы. И меня по-прежнему будут мучить кошмары.
Она коснулась его шеи и погладила кончиками пальцев ямочку под подбородком.
— Мне снилось, что Маргрейв душит меня. Сначала мать, как это было в Марлхейвене, но во сне никто не пришел нам на помощь. Ни ты, ни твои друзья. Во сне он убил леди Маргрейв, а потом добрался и до меня.
Сауту не хотелось думать о том, как близки они были к такому печальному концу. Его собственные страхи постоянно возвращали его к этому кошмару. Он на мгновение закрыл глаза, стараясь подавить дрожь, которая, должно быть, пробежала и по телу Индии.
Прошло уже достаточно времени, чтобы они могли спокойно говорить и думать о странной одержимости Маргрейва. Это не было ни любовью, ни ненавистью, а некой уродливой комбинацией того и другого, неким извращением, которое побуждало его к столь чудовищным действиям. Она одновременно притягивала и отталкивала его, графа будоражили и ужасали собственные желания. И то, что она оказалась его сестрой, только усиливало его ревность и желание безраздельно обладать ею. Немалую роль, должно быть, сыграло и опасение, что покойный граф узнает правду о своем отцовстве. Тогда Индия была бы публично признана его законной дочерью. И вместо того чтобы скрывать беременность леди Маргрейв, ее бы торжественно отметили.
Индия оказалась бы наследницей всего состояния графа.
Но не только алчность мучила Маргрейва, иссушала его душу и сердце. С самых ранних дней в Хэмбрик-Холле, когда он видел, как обращалось с незаконнорожденными, вроде Уэста, «Общество епископов», Маргрейв решил, что ни за что на свете не примет на себя такие страдания. Позже, когда ему стало известно, что он отпрыск кровосмесительной связи, страх Маргрейва приобрел оттенок помешательства, с тех пор Индия и стала для него воплощением очарования и ужаса одновременно.
Себялюбие Аллена Парриша, графа Маргрейва, не знало пределов. Не было ничего, через что он не перешагнул бы, чтобы скрыть тайну своего происхождения. Не имея никаких нравственных устоев, не признавая закона, он пришел к убеждению, что существует только за счет Индии и, значит, ради Индии. А она, по его логике, должна принадлежать ему, только ему одному.
Помешательство родило в нем ощущение вседозволенности. Перед членами клуба «Компас», матерью и Индией он произнес сбивчивый монолог, похожий одновременно на исповедь и бред, который было тяжелее слушать, чем произносить. В голосе графа звучало некое извращенное удовольствие. Он как будто смаковал свои преступления, отчего у слушателей буквально шевелились волосы на голове.
Сначала он рассказал о пожаре. Убийство приемных родителей Индии ему казалось вполне логичным разрешением вопроса о том, как заставить ее вернуться в Мерримонт и удерживать ее там. Он не мог предвидеть всех последствий переселения Индии в Мерримонт или ее наездов в Марлхейлен. Пока он находился в Хэмбрик-Холле, он воображал, что Индия стала любимицей его матери. Еще большую подозрительность вызывала у него симпатия к Индии со стороны графа. Он опасался, что она займет его место. Чтобы предотвратить это, Маргрейв решил устранить старого графа, как выяснилось, не родного ему по крови. Яд он выбрал как самое удобное и безопасное средство. Смерть графа, которая должна была обеспечить ему желанную безопасность, имела неожиданные последствия. Но он не ожидал, что мать отошлет Индию. У него не оставалось выхода, и он последовал за ней.
Маргрейв подробно описал, как ему удалось устранить похотливого мистера Олмстеда, в котором он тоже видел соперника. Он просто увеличил высоту стены на несколько камней, и лошадь не смогла одолеть этой преграды. Обезопасив себя от Олмстеда, Маргрейв решил, что теперь Индия вернется в Марлхейвен. Но она бежала от него в Лондон.
Он снова последовал за ней и даже сумел стать необходимым театру, в труппу которого она поступила. В качестве миссис Гаррети он оказался в курсе всех дел и всех сторон жизни Индии. Именно он настоял на том, чтобы она избрала псевдонимом фамилию Парр, сокращение от Парриш.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32